Всё из Ничего. Книга Четвертая. 0502

Глава третья - "ИЗ-ЗА СТРЕЖЕНЯ НА ГРЕБЕНЬ")

Тот аж на палубу едва задом ни сел от откровения такого! Господи, от рождения в Схорусте прожил, а таких подробностей про подруг ещё подавно и не слыхивал, словно про чужой Схоруст подробности таковые!? И несчастная извилина от наваждения такого вдруг загибаться начала, что Митугай аж сам в черепе своём ощутил!!! Голова неотвратимо приблизилась к Плоту, и храбрых Воинов как ветром оттель сдуло на противоположный край палубы, и теперь они разве что не перекрещиваться дубьём своим начали.
– «У, Троглодит Мордоворот!», - гневно бросила в физию Монстру, Аймама, и тот от изумления наглости такой, ящик пасти своей раззявил до некуда! Митугай примерился и увидел, что Аймама с лихвой в сей ящик вместится, однако что-то да удерживало его от сего не божьего поступка и он, вопреки своей логике, которая как ни упиралась и не пищала против, - развязал свою пленницу. Аймама тут же найдя шест, перетянула им Монстра по носу, и тот, хлопнув крышкой ящика, исчез под водой, аж Плот заштормило! Митугай тем временем думал о той дилемме, что придётся в корне пересматривать отношения к племени кустарей одиночек, имея ввиду кусты в плане подруг, которые поджидают там, как кошки по одиночке. Однако было странно и то, что одинокая извилина могла породить столь много вопросов.
– «Если ты забралась на плот сама, то зачем!? Или полагаешь, что на западном берегу, Бугаи лучше!?», - требовательно вопросил на поводу у извилины Митугай у Аймамы. Аймама бросилась ему на шею, -
– «Дубина! Мне никто кроме тебя одного не нужен!».
Митугай, однако, таким комплиментом растроган не был. «Опять - одного, опять одиночки!?», - пронеслось у него со свистом в черепной коробке.
– «Почему, одного, тебе, что малогов в Схорусте мало было!?», -  продолжил допрос Митугай. Аймама подняла руки к небу призывая господа да во свидетели, но вместо Господа над палубой всплыла Голова Монстра! И Аймама с рёвом схватив шест, бросилась на Голову. «Может – это тоже малаха!?», - вдруг подозрительно подумала извилина у Митугая. На сей раз, Аймама махала шестом справа - налево пытаясь видать попасть по зубам. Извилина у Головы Мууренай оказалась ещё более тупая, чем у Митугая, и потому вместо извилины сработал хватательно-глотательный рефлекс! Челюсть схлопнулась, и у Аймамы осталось в руках только пол шеста! Однако дальше – больше, - пол шеста застряло в глотке Мууренай, как кость! «Был бы я дурак, не было бы проблем с малахами, а то всё вопросы, да вопросы!», - мечтательно подумал Митугай. Голова конвульсивно задёргалась, пасть раскрылась, и видать глотка пыталась изрыгнуть пол шеста обратно. Аймама не упустив случая, запулила туда и вторую половину от шеста, пасть схлопнулась и Голова исчезла под водой. А затем в Плот снизу так сильно шарахнуло, что всех Мореходов подбросило, наверное, на пол корпуса вверх! Но затем и подпрыгнул сам Плот, и всех шарахнуло о палубу, это был страстный танец!!! К тому же палубу ещё и круто накренило на одну сторону, и часть экипажа скатилась по палубе за борт! Аймама тут же сообразила вцепиться в мачту.
– «Дура!», - прокричал Митугай, но последовал, однако её мудрой методе, вцепившись в другую мачту и сам.
– «Это всё из-за тебя!», - прокричал он в сторону Аймамы.
– «Не виноватая я!», - прокричала в ответ Аймама, ибо стоял грохот палубы и вой команды.
– «Она сама от жадности шест заглотила!», - дополнила оправдание Аймама.
– «Она!!!???», - возмутительно прорычал, проревел в ответ Митугай. Под плотом происходило что-то невообразимое, словно Голова додумалась до оригинальной методы изрыгания шеста путём долбёжки головой же о днище Плота!? А затем, вдруг Плот понесло по Морю, с нарастающей скоростью, мотая по волнам и с крутыми поворотами. Часть команды была, вцепившись в пристройку для припасов, другая часть с воем болталась наполовину в воде, держась руками за колья ограждения борта.
– «Поймаю, вместо ног шесты вставлю!», - рычал Митугай в сердцах, - «Обложили меня дуры, одна на палубе, другая под палубой! Одни неприятности от малах!».
– «Дурак! Я жить без тебя не могу! Ты один тут пропадёшь без меня в этом дурном Море!», - вопила в ответ Аймама, нисколько не смущаясь угроз Митугая. Но затем Плот обо что-то грохнулся, и всё стихло! Они оказались капитально посаженными на подводные рифы. Митугай ещё какое-то время гонялся за Аймамой с шестом по палубе, но потом забросил это пустое дел, ибо в конце гонок, она умудрилась взобраться на верхушку мачты и кричала оттуда, что если бы не она, то он сидел бы сейчас под задницей у Мимаумы! «Причём тут Мимаума!? Я же к ней всего два раза заходил, когда похмелиться хотел. У неё матушка на рынке торговка и у Мимаумы всегда хорошая Мачаха была!», - подумал он, но тут его вдруг передёрнуло от воспоминаний как ему с тяжёлой головы на топчане удовлетворять сию подругу приходилось за порцию Мачахи! Она и так, что на физию, что на телеса – кошмар, а с похмелья и вообще… И он неистово перекрестился! На третий день тоска всех заела, ибо снять плот с такого прикола, никак не удавалось. Тут-то его Аймама и «развлекла» на складе с провиантом, аж палубу раскачало! Однако ж после секса извилина у Митугая вроде помягче стала? И Митугай буквально с шестом согнал всех на ту сторону палубы, которая от рифов больше свободно на воде болталась, а потом, под аккомпанемент - «Йээх-ху!», все хором прыгали вместе Плот раскачивая. Через полчаса, когда все от усталости, с ног свалились на палубу, Плот на свободном ходу уже по Морю шествовал! И Митугай, подумал, что Аймама прыгала азартнее всей команды!? С чего бы это вдруг? «Ох уж эта извилина, что та же дурная малаха!», - пришел, в конце концов, к неутешительному выводу Митугай, но уже ближе к вечеру Аймама его, ох, да ещё как – утешила…

  Никто празднично не наряжался по такому знаменательному случаю. Девы были в соблазнительно свободных тогах до пят, а Мужи в том, что вроде спецовок техников, один Аксён да Мах с ним, в свободных рубахах а-ля Привидение, были. В центре Залы Экспозанта был установлен пьедестал ростом повыше, чем с пол человека, на котором на специальных символических кронштейнах, покоилась в горизонтальном положении, здоровенная кряжистая Дубина, выполненная под бронзу. И все Архангелы  со Апостолами и Чертями пришли на презентацию установки и открытия сего монумента. На украшенной узорчатой рамкой табличке красовалась надпись, -
 
  [  ДУБИНА  ОЛИМПИЙСКАЯ
  от благодарных потомков]

У всех были торжественные лица присуще сему великому и знаменательному моменту! Разве что не играл их старый заезженных и давно забытый гимн. В остальном, всё как полагалось, но конечно, не в плане «похоронной» памяти. И все рделись сим творением искусства! Ибо лучшего монумента со всей превратной историей явления их Поколения было изобразить невозможно! В этом был не столько сатирический смысл сколь символический, ибо Дубина явилась не только их спасителем, но и радетелем за право быть – Человеком! Ещё начиная с эры нашествий Буков с дубинками. И не отметить такое дело, было бы более чем - грех! Вторым изобретением века стала Домбра, в подобии струнного инструмента на нитях пассов. Это было непередаваемое чувство от звучания сего шедевра мастерства Нонсов, ибо нити пассов сплетённые в струны разной толщины и с разной натяжкой колков, выдавали гамму звука от самых низких частот подобно Бонстронгу, до самых высоких вплоть до ультразвука! Притом звучание было натурально «живое» под сказочность Райских Кущ и Духа Олимпа. Колки были исполнены из специальных Кристаллов, что могли придавать струнам особое звучание, энергетическую подпитку струн пассов и даже памятью настройки и записи. Это была просто коробка без грифа с отверстием под струнами для акустического эффекта. И теперь некоторые Нонсы навострились под аккомпанемент Домбры исполнять «Балладу о старом Дее» и Миф «Чёртовой дюжины Ангелов». Что звучало так эпически-сказочно, солидно и живо навевая дух веков, что воображение буквально носило душу в облаках! Рождалась к Домбре и новая поэзия.

    Сплеталися Розы узоры
    Под алые краски стыда
    Мы Чада чужого позора
    Не знавшие с детства Крыла…..…

С момента Легализации – наступала Эра Эстори Фридде, как нового «отца» Нонсов. С доброй памятью теперь отзывались про «дубинку» от Аристона, как Отца зачинателя Эры Олимпа и Мира Диотранц. Аристон посещал их очень редко, и было много дел и по «Центру» из-за нового состояния Реститоров по Нонсам. Ибо Паратепи как всегда не очень-то и чесались, хоть и набивали себе цену. На днях состоялся нелицеприятный диалог. Аксён узнав, что Верро-данн находится на Одеоне Эльф, прибыл туда и подойдя к Спарсаги без предисловий спросил, -
– «Ты Матрица!?».
Верро-данн стал пристально всматриваться в лицо Аксёна, но тот являл собой холодное, как лёд спокойствие и по лицу ничего не выражал. Затянулась некая дуэль взглядов, из которой становилось больше ясно, что Верро-данн не то что стремится выиграть эту дуэль, а что-то скрывает и не хочет отвечать на вопрос Аксёна. Но Аксён и не стал ждать, пока тот что-то надумает, что бы как в суде, не поставить себя под удар своего же слова, которое может быть обращено против него.
– «Учти, на тебя имеется прямое подозрение в злодеянии на Одеоне Цитада! И если ты не владеешь своими мозгами, а тобой, скажем, правит Сопратор, то это не освобождает тебя лично от ответственности! Если ты и какой там конь для седока, то ходи с Реститором, который будет твоей опекой тут! Ишь взял моду, нас уличаешь, что мы абы неполноценная Раса, а сам кто!? Если Человек будь способен ответить за себя, если – нет, то и подавно вали отсюда вон! Чтобы я одного тебя в наших весях не видел! Всё!», - и Аксён не сводя холодных глаз с Верро-данна, прошёл дальше в холл.