У самого синего моря

Сказка для взрослых

Эпиграф
Сказка, что во многом – быль,
Не сотрётся, словно пыль, –
Полетит по белу свету
В память Первого поэта.
А.С.

Жили-были старик со старухой у самого синего моря.  Жили они в землянке тридцать лет и три года. Старик рыбачил, старуха пряла. И приключилась с ними история… Да вы её знаете – по сказке о Золотой рыбке. Старуха потом долго горевала над разбитым корытом. А старик – тот снова к морю пошёл, рыбачить.
Был старик терпелив, совестлив, да и умом крепок. А жил бедно потому, что, хоть людей любил, но не любил толчеи людской. И всё-то он думу свою думал. А думать на воле, у моря – оно просторнее. Думал он о своих двух сынах, что уж выросли, разлетелися. Старший, богатырь – кузнец, да хозяйственный. Младший сын – певец-песенник, всё на звёзды смотрел, да на гуслях бренчал. Жили они неженатые, не богато, но и не бедно; но вот счастья не могли найти. Да и что оно такое, это самое счастье? Вот об этом-то старик и думал свою думу.
Закинул он невод в море – пришёл невод с одною тиной. В другой раз закинул невод, пришёл невод с травою морскою. В третий раз закинул – пришел невод со старым, в ракушках, кувшином.
Открыл его старик – пустой кувшин. Хотел уж выбросить, да что-то в нём звякнуло. Потряс посильнее – выпало из кувшина колечко неприметное, а в нём – камешек малый, прозрачный. Одел его старик на палец и удивился: подошло – как по мерке сделано. Но какой от колечка толк? Сети-то пустые… Стал старик колечко снимать, чтобы сети прибрать. Вот, – думает, – кабы сети были рыбой полны, вот было бы счастье... Не снимается колечко – уж оборот камешек сделал, а оно – никак. Поднял старик глаза – и ахнул: невод его рыбой серебряной набит – больше некуда.
Что за невидаль? Неужто, Золотая рыбка решила ему привет послать? – Вот бы голос её нежный услышать, – думает старик. А сам в волнении кольцо хочет снять, крутит его на пальце. И тут вдруг слышит голос знакомый – самой Золотой рыбки.

– Чего тебе надобно, старче?
Ей с поклоном старик отвечает:
– Здравствуй, государыня рыбка.
Извини, что побеспокоил невольно.
Ничего мне от тебя не надо.
Но ответь мне, неразумному,
Откуда рыба взялась в пустом неводе?
Отвечает Золотая рыбка:
– Повернул ты, старче, кольцо заветное,
Да задумал при том ты желание.
И исполнилось то желание по воле твоей,
Да по воле Того, кто кольцо послал.
Так и будет впредь: что тебе надобно,
Всё получишь вмиг ты негаданно. 
Но условие есть непременное:
Что получено, лишь тебе предназначено. –
Удивился старик – не обрадовался.
Тяготит его дума тёмная.
Вот и спрашивает он Золотую рыбку:
– Как же жить мне с ним, с тем кольцом златым?
Как могу один я мёд-пиво пить,
Как мне людям всем во глаза глядеть,
Когда люд честной будет трудно жить?..
Есть мечта у меня с детства, сызмальства,
Чтобы людям всем жилось счастливо.
Старику в ответ рыбка молвила:
– Каждый сам своей судьбе господин,
И ко счастью путь торит сам-один.
Золотым руном  счастье правится.
К счастью ж общему – миром справится.

Ничего больше не сказала Золотая рыбка, вильнула хвостом и пропала в синем море. Посидел старик, подумал.  И решил про всё то волшебство помалкивать.
Продал он рыбу, отдал старухе деньги и засобирался к сыновьям, в город. Как старуха ни ругала его, как ни кричала... Оставил ей старик чугунок новый, чудесный. Только поставь его в печь, да скажи: – Кашу вари, – начинает варить вкуснейшую кашу; так из чугунка она и лезет. А чтобы остановить его, надо сказать: «Хватит, не вари!» Пока старуха сидела, разинув рот, и на чугунок глядела, старик и ушёл.
Приходит он к городу, где сыны его были в работниках. А стража его не пускает: мол, нечего такому оборванцу в стольном граде делать, нечего вид портить. Пришлось старику идти к другим воротам. За углом он колечко-то и обернул вокруг пальца. У других ворот стражник старику кланяется-удивляется: такой богатый купец, в сапогах да в кафтане, а пешком идёт!
Нашёл старик дом, где сыновья жили, обнял сынов. А в доме том – печаль-забота: у хозяина жена заболела. Уж все доктора у неё побывали – а она всё хуже. Вздохнул наш старик, посмотрел на своё колечко и попросил разрешения на больную взглянуть. Посмотрел и сказал хозяину взять траву морскую особую, да коренья лесные – такие-то, а приготовить их так-то. Через пару деньков стала хозяйская жена поправляться, а там и выздоровела.
И пошла про старика молва добрая. Стал он людям помогать – лечить-целительствовать; всё травами-кореньями да водорослями, да словом душевным, ласковым. А кто бедой своей поделится, тому старик и совет давал, коли слушали. Прослыл вскоре он думцем-знахарем.
Вот прослышал о нём того государства царь. И царей, знать, не минуют болести. Старик помог и царю, и семейству его. И стал у царя в знакомцах-приятелях. Спросил как-то царь думца-знахаря: – Что ты, старче, всё в том же кафтане ходишь? Проси, что захочешь. Отблагодарю тебя по-царски.
Отвечал царю старик, низко кланяясь:

– Благодарствую, твоё величество, за щедрость-ласку,
Да не надобно мне никаких богатств.
Но вот есть у меня мечта заветная,
С детства, сызмальства неизменная:
Чтобы людям всем жилось счастливо.
И явил мне Бог весть чудесную:
– Золотым руном счастье правится,
К счастью ж общему – миром справится. –
Ты – великий царь, и добро творишь.
Кликни людям клич, мол, найти велишь
То руно золотое, заветное,
Что всем счастье даёт самоцветное.
Отвечал ему сам великий царь:
– Может люд собрать и простой звонарь.
Ты ответь-открой: златы руны те,
Где схоронены, на какой версте?
И когда найдут руно-золото,
Как принесть его нерасколото?
Ведь искатели, помня подвиг свой,
Разнесут его всяк к себе домой.
Отвечал старик: – Где богатство то,
По сей день в миру не слыхал никто.
Но для поиска ключ мне даден был,
Что в душе храню крепко, не забыл:
«Каждый сам своей судьбе господин,
И ко счастью путь торит сам-один».
Ты найди, о царь, средь людей таких,
Кого радость есть счастие других.
Коль пойдёт такой за своей судьбой,
Счастье-радость всех принесёт с собой.

Понравились царю стариковы речи. Повелел он написать указ о походе за Золотым руном и объявить его на всех площадях, во всех селениях. Вызвалось молодцов дюжин несколько, да и стариковы сыны тоже. Долго думал царь, кого же поставить старшим. А потом и решил: будут два отряда; во главе одного – кузнец, сын думца-знахаря, во главе другого – гусляр, его же сын. Двое тех старшин, хоть по характеру и разные, но оба праведны одинаково. Мол, по разности своей и путь изберут разный, и тогда к рунам дорогу найдут скорее. А молодцам другим велел царь примкнуть к тому старшине, кто кому ближе по сердцу. Разделились. Тридцать три молодца с кузнецом пошли, а с гусляром – двое.
Велел царь дать им коней добрых, снаряжение и всё нужное для дальней дороги.  Собралась дружина да троица и отправились они в путь: отряд старшины-кузнеца – в южную сторону, а старшины-гусляра – в сторону северную.
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Прошло время долгое. Не дождался старик детей своих, помер, как уснул. А на другой день, негаданно и сын его вернулся старший, кузнец, да со всем отрядом своим. С богатой поклажей приехал, а что-про-что – не говорит никому. И пришли они ко дворцу царскому. Принимает их сам великий царь. Поклонились ему витязи, и старшина-кузнец свою речь повёл.
 
Рассказал, как ходили за семь морей,
Через сорок гор, через ширь степей;
Как вела их сила незримая,
Каждым витязем в сердце хранимая;
И как помощь давали людям они,
И как добрый люд помогал и им;
Как отпор давали злым да лихим,
Ведь недаром рус – друг с мечом своим;
И был каждый витязь Небом храним,
Когда бились они у крутых берегов;
Как в далёкой стране у седых волхвов
Разузнали они про Злато руно;
И за подвиг им в дар дано оно;
А Злато руно – книга светлая,
Не простая книга, заветная.
Кто прочтёт-поймёт, станет с нею жить,
Счастлив будет век, с миром всем дружить.
Языком простым книга писана,
Любым русским чтецом будет читана,
И поймёт каждый то, что он смог понять,
Кто премудрость ту в жизнь готов принять.
– Мы – народ простой, слова те прочли,
Будто мёд с молоком по усам текли.
В той молочной реке масло-мудрость есть,
Но добыть его – не про нас та честь;
Ты найди, о царь, маслоделов, других,
Кои суть поймут, – мудрецов седых.

Выслушал тот рассказ царь со вниманием. Поблагодарил-наградил витязей. И одно лишь слово молвил печальное. Жаль, говорит, что мудрецы седые уходят; вот и мой думец-знахарь, отец твой, не дождался тебя. Застонал старшой-кузнец от горя-печали, покатилась по щеке его слеза горючая. И, словно эхо, застонал другой человек, что лишь вошёл в хоромы царские. Оборотились к нему люди и узнали второго сына старика – гусляра, а с ним и двоих его со-товарищей. Обнялись братья после долгой разлуки, поддержали один другого.
Поклонился старшина-гусляр царю, попросил слово молвить, и начал свой сказ.

Как ходили втроём через пять морей,
Через много гор, через ширь степей;
Помогали им гусли звончатые –
Пели песни, былины узорчатые;
Как вела их сила незримая,
Каждым витязем в сердце хранимая;
И как помощь давали людям они,
И как добрый люд помогал и им –
Уводил да мешал злым да лихим –
И был каждый витязь Небом храним;
Как в далёкой стране у волхвов седых
Как детей родных приняли троих;
И узнали они, что Злато руно
Не овечья шерсть – знанье Небом дано;
И премудрость ту свет-волхвы рекут,
Кто поймёт всю суть – высшим нарекут;
Стали странники со волхвами жить,
Им в трудах святых помогать-служить,
В души свет вливать, не года считать,
В книги мудрость их верно записать. 
Срок прошёл большой. Трое стали мудрей,
И волхвы вдруг велят: – Вам – домой скорей.
– Из далёких краёв мы пришли сей час,
Чтобы брата рассказ услыхать как раз.
Золотых свят-рун уж готов алтарь,
Нас троих прими, о великий царь.
Сказ правдивый был птицы Гамаюн:
Нам для счастья всех жизнь прожить свою.

Так закончил свой рассказ брат-гусляр.
Вскоре похоронили братья отца своего – по слову его последнему у самого синего моря. Выполнили они и его просьбу: бросили в море кувшин старый, весь в ракушках. Было в нём колечко неприметное c камешком прозрачным, да записка. А в записке той таковы слова: – Благодарствую за улов большой, за чугунок чудный, да за кафтан-сапоги.
Пошли братья к старой землянке, где жила их старуха-мать, но её не нашли. А землянка вся была заполнена кашей окаменевшей. Знать, так и не смогла она сказать «Хватит!»
А потом гусляр с двумя своими товарищами стал жить при Золотой книге рун – как волхвы, хоть и молоды. Жили они по ней, да и другим помогали премудрость её понять. И с тех пор стали люди в той стране жить по Золотой книге рун, да по совести.  Кто не хотел так жить, из той страны уходил навсегда, а кто жил –  жили в счастье и в радости.