Максимы Моти

.


На «Эхе Москвы» в приступе ежедневной вербальной диареи параноидный вброс произвел  дежурный золотарь… пардон, златоуст Ганапольский:

«Подсудимые у нас должны сидеть в тюрьме – во всяком случае, процент оправдательных переговоров это демонстрирует, он ничтожный. И это для нашего правосудия привычно».

Не будем придираться к малограмотному рамолику Моте, для которого «приговоры» и «переговоры! --- одно и то же. Посмотрим на вопрос sine ira et studio.

Во-первых, надо ли пинать за «обвинительный уклон» граждан и юридическое сообщество, которые только совсем недавно начали приходить в себя после криминальной революции, полыхавшей в стране в «лихие 90-е». То, что открытый огонь преступности в России удалось сбить,  --- заслуга кого угодно, но только не болотных квакеров типа Моти. Гуманизация нашей судебно-тюремной системы только началась и не терпит ни судорожной суеты, ни тем более истерических криков.

Во-вторых, дело сдвинулось с мертвой точки. Всего, согласно официальным данным Судебного департамента, в прошлом году заветное слово "невиновен" услышали 5 тысяч 624 человека.
Это мало или много? В реальных терминах это означает, что в целом по стране в 2014 году было вынесено на несколько сотен больше оправдательных приговоров, чем за год до того. «Есть надежда, --- замечает «Российская газета»,  ---  что оправдательные приговоры постепенно перестают быть юридической экзотикой».

Великий правовед и беспримерный знаток русского языка Мотя доподлинно знает: «У судьи может замылится (sic!) глаз». Более того, по наблюдениям Моти,  «ему могут позвонить по телефону и сказать, что написать в приговоре». Как говорил в подобных случаях с широчайшими обобщениями и громкими гиперболами ыеликий Есенин: «Промтитутка твердо знает, что весь мир бардак, а люди ****и».

Конечно, российский судья человек, но Моте наплевать на трудности в работе судьи и чисто технические неизбежности в судебной практике. Как рассказывают специалисты, в большинстве случаев судьи, если видят, что обвинение неубедительно, предпочитают закрыть дело под разными предлогами, чем выносить оправдательный приговор. Это своего рода техническая уловка. Если разобраться, по сути, в прошлом году в  таком техническом контексте был отпущен без наказания КАЖДЫЙ ПЯТЫЙ  подсудимый.

Но букашку Ганапольскую такие факты оставляют равнодушными. Букашка Мотя чувствует себя не просто равновеликой генпрокурору России, Фирменный фокус Моти --- приписать оппоненту какую-нибудь чушь несусветную, а потом сладострастно эту чушь топтать ногами и рвать на куски. 

«Государству правосудие не нужно, потому что любое государство – оно само институт насилия», --- ЗАЯВЛЯЕТ Мотя. И он безусловно прав. Иное дело суд Линча --- самый гуманный суд а мире. Или куклуксклановские виселицы и костры. Или гитлеровские НАРОДНЫЕ суды. Или столь любимая Мотей одесская Хатынь в Доме профсоюзов.

Загадочный, как Михаил Паниковский, Мотя Ганапольский так и сыплет, словно из дырявого мешка: «мы», «у нас», «наше».   «Я, --- надувшись до крайних размеров, говорит Мотя, --- понимаю, что в нашей стране всё должно быть зажато и заколочено, засушено и под контролем». Но тут возникает серьезная загогулина.

 Духовный двойник Моти Михаил Самуэльевич --- человек без паспорта. А у припасливого Моти не только майданская хлебная карточка, но и паспорт незалежной  Майдании. Вместе с супругой-грузинкой Мотя получил  то же гражданство, какое имеет  самый известный в мире пожиратель галстуков. Паспорт с шестиконечной звездой Мотя приобрел в пустыне Негев. 

И когда Мотя пинает ногами «наше правосудие», плюет на мантии «наших судей» или распинает «нашу страну», слушатели теряются в догадках, какую именно «свою страну» Мотя имеет в виду.

«У Чайки проблема с презумпцией невиновности, которую генпрокурору хотелось бы искоренить». Потрясающее открытие. Луи Фюнес, услышав подобную фразу, голосом Кенигсона восклицал восхищенно: «Какая максима! Ее нужно переписать золотыми чернилами. В рамочку. И повесить на стену на видном месте!».

Впрочем, у известного правоведа Моти все максимы такие.




.