Экзотика

                "Твой дом родной хоть мал, да твой,
                Дворец велик, но он чужой" (узб. пог.)

           Карачи, огромный мегаполис в Пакистане (но не столица), стоит на берегу Аравийского моря. Его воды настолько солоны, что человек не тонет. Однако, хотя это - город приморский, далеко не каждый его житель купался или просто видел море. Весь берег сплошь застроен виллами богачей, к морю буквально ни пройти, ни проехать, и как далеко ни едешь вдоль кромки моря - к нему не подступиться. Как говорится, видит око, да зуб неймёт... Почти все виллы пустуют, охраняемые сторожами. Хозяева приезжают сюда изредка, чтобы отдохнуть, искупаться. Местные купаются здесь одетыми, и мужчины, и женщины. К морю пройти можно, только хорошо заплатив какому-нибудь сторожу. Проходишь сквозь усадьбу виллы - здесь на берегу туристов ждут развлечения.
          Вот заклинатель змей раскрыл мешок с коброй, вынул дудочку и
стал наигрывать какой-то мотив. Животное, лежавшее в мешке неподвижно,  развернуло кольца, подняло голову, раздуло капюшон, и покачивается в такт мелодии! Семья молодых индусов с маленьким сыном наслаждается представлением. Я также подошла, присела, посмотрела и послушала, минуты три. Улыбнулась, поблагодарила и отошла. Мной остались недовольны - не заплатила!
         Вдоль кромки моря юные арабы ведут на поводах величаво шествующих   верблюдов. Они очень красочны, покрыты  коврами, и от них сильно несёт навозом. Проколотые носы животных, в перегородку которых воткнуты палочки,  гноятся и кровоточат, тела кое-где покрыты язвами, яркие попоны засалены и несвежи. Величественная походка верблюдов никого не обманывает: перед каждым, кто готов заплатить одну рупию, они упадут на колени! А юный погонщик лет
пятнадцати не преминет, как будто ненароком, погладить твою ногу выше ко-
лена. Им и невдомёк, что ты уже прожила половину века, и годишься ему в бабушки - здесь ты опять сексуально привлекательна!
        - Ты сколько говоришь, тебе лет? - спрашивает меня соседка по номеру.
        - Сорок восемь! - честно отвечаю я.
        - Дура, говори двадцать восемь, они всё равно не понимают!..
        От наших женщин местные мужчины дуреют. Не знаю, почему, но женщин
там очень мало. Их рано, в двенадцать лет, выдают замуж. К двадцати она
имеет кучу детей, зато не имеет зубов, истощена и страшна, как наша - в семьдесят! Комплекция у большинства из них - как у подростков. Да ещё чадра: лица не видно, глаза за сеткой. И тут понаехали мы - титьками толпу раздвигаем, и корма, как у корабля! Идём в шортах и миниюбках, с раскрытой грудью, смотрим на мужиков любопытными, призывными глазами! Они безумеют:
        - Мадам! Мадам! - слышим вокруг восхищённый призыв, и наслаждаемся самим фактом мужского внимания. На родине-то этим не избалованы!
        Жарко! Вы можете себе представить - пятьдесят шесть градусов! Ничего есть неохота, о косметике и речи нет, за неделю худеем на семь килограммов -  есть, с чего худеть! Но даже и незаметно со стороны, что телеса опали. А на местных женщинах - ни мясца, ни жиринки.
        Прошу одну поднять "забрало". Она опасливо убеждается, что близко мужчин нет, и открывает для меня лицо - могла бы и не бояться, на что там смотреть? Сухие скулы обтянуты смуглой кожей, щёки провалились, улыбается подобострастно беззубым ртом!
        - Сколько вам лет? - спрашиваю, уверенная, что ей далеко за пятьдесят.
        - Двадцать! - отвечает она...
        Кормят нас в ресторане при гостинице два раза в день - шведский стол. Хоть до отвала ешь, но мы не можем - жарко! Набираем с собой на всякий случай пакеты, может, ночью поедим, и выходим из гостиницы перед сном на крыльцо подышать, но воздуха нет. Лучше подняться в номер, там - кондиционер, собираемся уходить. Подходит нищая с ребёнком, эта - без чадры, христианка. Тощая, жалкая, с проваленным ртом, показывает, что в рот нечего положить. Жалко и её, и тощего ребёнка, мы с готовностью протягиваем ей пакеты с вкусной едой, и что слышим? Категоричное:
      - Ноу, мадам, доллары!..
      Ну, милая, у нас самих их немного - долларов! Возмущённые наглостью
нищенки, поднимаемся к себе. Молоденькие мальчики-коридорные, предла-
гают наперебой:
      - Мадам, массаж? - и смотрят призывно. Они не специалисты, но за один
доллар готовы на всё! Наши женщины, обделённые мужским вниманием на родине, бывает,соглашаются. Парни рады, стараются вовсю, и за своё усердие
иногда получают даже не один доллар, а... два!
       Но вот, я у себя в номере. Я живу, как часто получается, одна, меня это не тяготит. Другие в двухместные номера набиваются по три-пять человек - стадный инстинкт... Жарко, включаю кондиционер, скидываю платье, и мчусь в душевую комнату! А там... по  полу, ходит таракан величиной с мышь! Стра-а-шно! На такого зверя ни рука, ни нога не поднимается, настоящий зверь! Отступаю,  прикрывая дверь, минут через десять заглядываю - таракан освободил помещение, уполз через решётку в полу. Я с наслаждением включаю воду...

      Ну вот, ещё один день, наполненный экзотическими впечатлениями, прошёл. Скорее бы домой!

               "Ноги чёрные сложив
               Как горелый крендель,
               На земле сидит факир -
               Заклинатель змей.
               Встала кобра как цветок,
               И на пёстрой флейте
               Песню скорби и любви
               Он играет ей.
               Точно бусы в три ряда,
               У него на шее
               Спит гремучая змея;
               Зло приглохло в ней.
               Властью песни
               Быть людьми
               Могут даже змеи,
               Властью песни из людей
               Можно делать змей."   Новелла Матвеева