Директор школы

 Наде исполнилось 5лет, когда в реке утонула её мать. В их деревне это был уже второй случай. Река питалась  подземными ключами, поэтому даже летом местные жители в ней купались редко. У многих сводило ноги в ледяной воде. Вероятно, так было и с матерью Нади. Её тело выловили далеко от деревни, узнать молодую весёлую Ларису в её обезображенном трупе было почти невозможно. Муж опознал не  столько её, сколько купальник, который они вместе с женой покупали в Пскове, когда ездили с ней на экскурсию.

Отец Нади, Алексей Парамонович Громов, работал директором местной школы. Лариса в этой школе учила ребят математике. Жили они втроём с маленькой дочкой при школе.

 Хоронили учительницу всей деревней, приехало  районное начальство,  выразить соболезнование Алексею Парамоновичу и его дочери.

 На другой день после похорон  директор решил уехать  куда-нибудь на ближайшее время. Не мог он  видеть вещи покойной, испуганную Надюшку,  не мог больше слушать сочувственные слова односельчан.

Лето было в разгаре,  продолжались школьные каникулы. Отец повёз Надю к своей матери, чтобы хоть как-то  отвлечься от горя. Бабушка Надюши жила во Владимирской области, в Собинке. Там Алексей Парамонович надеялся, что горе не будет так болезненно держать его за сердце. Матери нужно помочь на огороде, заготовить сена для скотины, да и мало ли дела, если старая женщина живёт совсем одна. Работа, особенно физическая - старый, добрый лекарь от всех бед…

  Но не так-то просто уговорить своё сердце не болеть, когда прожил с женой 10 лет, дочери 5 лет, а теперь их Надюшка должна расти сиротой. От одной этой мысли душа разрывается. Как Лариса любила доченьку, как радовалась её первым словам, как гордилась её рисунками. Жена научила пятилетнюю девочку читать и просто сияла от счастья, когда Надя  прочитала гостям на своём дне рождения  сказку «Колобок» из книжки, подаренной кем-то из них.  Теперь Надя много плачет и молчит, смотреть больно.

Бабушка постаралась отвлечь внучку от горьких мыслей. Она то просила девочку нарвать моркови в огороде, то напоить телёнка, то сказала, что ей надо собрать лекарственной ромашки на поле, чтобы попарить больные ноги. Работа для девочки была нетрудная, баба Сима хвалила свою помощницу. Наденька с удовольствием выполняла любые поручения бабушки. Ведь ребёнок живёт сегодняшним днём, это не взрослый человек. Отец, видя, что дочь уже не плачет, немного успокоился.

В конце августа Громов стал собираться домой, мать предложила оставить внучку с ней, хотя бы ещё на сентябрь. Он согласился.

В первый год после гибели жены директору жилось непривычно одиноко. Школа – это место даже в деревне, где много людей. Казалось бы, нет одиночества. Алексею Парамоновичу же о смерти  жены напоминали не только предметы быта дома, но и школьные стены. Он  с горечью думал о том, что Лариса больше не пройдёт своей лёгкой походкой по школьному двору, что не услышит он её голос из-за двери класса, объясняющий ребятам теорему или задачу. Директор страдал по вечерам, засиживаясь в своём кабинете, мучаясь оттого, что больше не забежит за ним жена с весёлым возгласом: «Ты, чего это застрял, пойдём домой!»

 Дочь опекали все в деревне. Её жалели, приглашали к себе, кормили. За этот год она уже привыкла, что у неё нет мамы. Для неё мама стала, как сказочная фея, о которой ей  рассказывали деревенские бабушки, но увидеть фею нельзя. Правда, дома висела большая фотография: трое улыбающихся людей смотрели с неё. В центре была она, Надя, тогда ей было два года, а рядом мама и папа. Но и этот снимок казался чем-то выдуманным. Она уже была большая девочка, совсем не такая как на карточке, папа тоже теперь другой. Он на снимке улыбается, а сейчас увидеть отца смеющимся почти невозможно. Он то и дело грустный. Мама на снимке тоже не такая, как запомнилась Наде. Такое платье у неё Надя никогда не видела. Вот улыбка похожа на ту, что она запомнила.

 Так как мамы больше не было, у девочки прибавилось обязанностей по дому. Отец как-то сказал, что она теперь хозяйка, а значит, надо всё уметь делать. Надюша ходила в магазин, подметала квартиру, мыла посуду, училась у отца готовить обед. Прошёл ещё год. Наде исполнилось семь лет. Теперь вместе с отцом она выходила из дверей их квартиры, огибала школу и шла в  класс, отец шёл к себе в кабинет. Надежда стала первоклассницей. Читать она умела ещё до школы, а вот писать и считать, надо было научиться. Их учительница Елизавета Владимировна работала в школе ещё до революции. Ребята все её слушались и очень боялись сделать что-нибудь не так, как она велела. Ведь Елизавета Владимировна спокойно могла у того, кто плохо написал или не решил задачу, потребовать выполнить эту работу после уроков. Причём тут уже приходилось не один раз написать упражнение, а пять или десять, пока оно не будет написано красиво и правильно. Никакие просьбы, слёзы, обещания ребят учительницей в расчёт не принимались. Выполни работу на «отлично», тогда только можно идти обедать, гулять и так далее.

Наде тоже приходилось иной раз сидеть без обеда. Она на первых порах никак не могла научиться красиво и аккуратно писать, с её пера обязательно должна была скатиться на тетрадь клякса. Хорошо ещё, если клякса была одна, а то могло быть и больше. Иногда Надежда сидела по два, три часа после уроков вместе с Елизаветой Владимировной выводя какое-нибудь упражнение. Больше всего она в это время переживала, что дома нет обеда для отца. Вдруг он придёт, а её ещё нет, тогда надо будет ему признаться, что была наказана учительницей за грязную работу в тетради. Отец бы  очень огорчился, если бы такое услышал от дочери. Ведь он ей много раз говорил: «Я – директор школы,  требую от всех порядка, хороших отметок, ты меня очень подведёшь, если будешь плохо учиться, запомни это». И Надя старалась, но кляксы всё-таки падали, заставляя её переписывать работы. Алексей Парамонович ничего о  муках с кляксами не подозревал. Когда он возвращался домой, его ученица уже была дома, обед был готов. Плохих отметок Елизавета Владимировна никогда не ставила тем детям, которые переписывали всё, как она сказала. Надя от неё приносила лишь «отлично», а какими трудами эти «отлично» доставались, знала только ученица.

По окончании учебного года отец снова отвёз Надежду во Владимирскую область к своей матери, а сам вернулся обратно. В школе намечался ремонт, ему необходимо было видеть, как будут вестись работы. Отвёз Алексей Парамонович дочку в конце мая, а в конце июня началась война. Обком партии потребовал от всех директоров эвакуировать школы. У Громова  эвакуировать было практически некого. Все учителя и он сам подали заявление на фронт, дети вместе с жителями деревни уезжали тоже.

Матери Алексей Парамонович написал, чтобы они с дочерью продвигались на Урал, сообщил ей номер своей полевой почты. Однако писем от них очень долго не было вообще: ни из Собинки, ни с Урала.

                2.

Лишь зимой 1943 года получил, наконец, Громов сведения о своих родных. В коротком письме было известие, что мать погибла при бомбёжке, а Надю после больницы взяла какая-то многодетная семья из Ташкента.

Победу Алексей Парамонович  Громов встретил в госпитале под Прагой. Как только врачи разрешили ехать домой, он помчался в Ташкент искать Надю. К счастью дочь нашлась быстро. Одиннадцатилетняя Надюша совсем была не похожа на ту первоклассницу, что оставил он перед войной матери. Перед ним был уже совсем взрослый человек. Война сделала Надежду даже немного старушкой. До войны дочь была весёлой, любила шутку. Сейчас его встретила замкнутая девочка, которая горько заплакала, увидев отца. 

В родной деревне жить было негде. Немцы, отступая, сожгли все дома.

Вернувшиеся односельчане рыли землянки, надеясь потом отстроиться. Школу тоже сожгли. От неё осталось лишь две стены со стороны бывшей квартиры директора. Это был кусок их довоенной кухни. Здесь и поселились отец с дочерью, отгородив, чем попало под руку другие две стороны от школьного двора. Крыши над головой не было совсем. Вместо неё первое время висела  привезённая с фронта директором плащ-палатка.

Большинство мужчин с войны не вернулись, поэтому строительство домов двигалось очень медленно. Громов сразу же начал хлопотать о восстановлении школы. Сначала он выяснил, кто из старых работников школы возвратился домой, потом в районе оставил требование на недостающие кадры. Одновременно директор  обивал пороги всевозможных инстанций обязанных и не обязанных помогать ему в возрождении школы. Прошли полгода. Новая школа ещё достраивалась, а занятия с ребятами шли уже полным ходом. Классами служили сараи, амбар, иногда просто луг в зависимости от погодных условий. Директор же по-прежнему ходил, ездил, требовал в райкоме, обкоме, различных исполкомах деньги на мебель, пособия и прочее.

Среди педагогов школы была учительница географии, жительница этой же деревни с довоенных лет. Женщина эта имела  боевой характер. Таисия Николаевна служила во время войны разведчицей, получила награды. Носила учительница  гимнастёрку, на которой гордо блестели ордена и медали. Умела Таисия Николаевна заставить любое начальство раскошелиться.  Алексей Парамонович  обычно в город ездил с ней вместе – её геройский вид действовал на руководство безотказно. К тому же очень скоро школьный учительский коллектив избрал Таисию Николаевну своим парторгом. Парторг могла открыть любые двери и уговорить кого хочешь, что школе немедленно нужны деньги. Тесное деловое сотрудничество директора и парторга вскоре переросло в нечто большее, чем рабочие отношения. Так у Надюши появилась мачеха. За эти два года Надежда немного «оттаяла», но серьёзность и замкнутость остались.

  Наде  исполнилось 13 лет. Она перешла в седьмой класс. У учительницы были свои два сына. Старшему 12 лет, младшему 8 лет. Их отец погиб под Курском. В войну мальчики жили в эвакуации у старшей сестры Таисии. Боевая Таисия Николаевна не делала разницы между своими мальчишками и падчерицей.  Она считала, что воспитание детей  должно быть спартанским, мало ли что ещё ждёт страну, надо быть здоровыми и сильными, чтобы защитить Родину от врага. Детям для здоровья следует много бегать, лазать по деревьям, таскать тяжести, падать. Соответственно они должны быть просто одеты.  «Географичку», как её звали ученики, для себя самой устраивала  гимнастёрка, которую она не хотела ни на что менять, поэтому о том, что девочке нужна какая-то женская одежда ей и в голову не пришло. Единственным разнообразием в гардеробе Надюши было тёмное  платье, в котором девочка ходила в  школу. После уроков платье полагалось снять, надеть майку и шаровары. В этом наряде Надя работала на колхозном поле вместе со всеми школьниками, у себя в огороде, дома помогая мачехе по хозяйству. Отец целиком доверял жене вопросы такого рода. Надежда же молча страдала оттого, что у неё  даже нет ни одной юбки. Гордая девочка не позволяла себе что-нибудь просить ни у отца, ни тем более у мачехи. Когда все семиклассницы, принарядившись, поехали в город получать комсомольские билеты, она единственная из всех поехала в город в школьном платье. Сначала, обижаясь на мачеху, Надя всё-таки её понимала. Ведь всем живётся трудно. У них  в семье трое детей. Отец и Таисия получают не так уж много. Учителям никогда не платили большие деньги. Отец  покупает много книг, педагогических журналов, ещё и поэтому лишних денег нет. Но прошёл год, потом второй. Летними вечерами вся молодёжь деревни,   принарядившись, отправлялась на танцы в соседний «Дом отдыха». Только Надя была вынуждена оставаться дома. По-прежнему кроме шароваров и маек, да школьного платья ей надеть  было нечего. Объяснять девчатам, почему она не идёт на танцы, Наде не хотелось, но её самолюбие  страдало.  Близкие подруги прозвали Надежду  «сухариком» за то, что она усаживалась с книгой дома, а не шла с ними вместе. Одноклассницы много раз пытались утащить её с собой,  уговорить не сидеть в одиночестве дома, но никакие уговоры или даже обиды на неё не помогали. «Сухарик» не сдавался. Наверное, если бы девушка призналась хоть одной из подружек, в чём дело, девчата нашли бы ей и платье и кофточку, но не такой был характер у Нади. Знали бы они, что творилось в это время в её душе, когда все уходили, а она одна оставалась дома.

По воскресеньям в деревенский клуб привозили новые кинофильмы. Вся деревня устремлялась в клуб. Сыновья  Таисии всегда первыми узнавали, какую ленту привезли. Братья дружили с сыном киномеханика и поэтому даже иногда ездили с ним за новым фильмом в соседний город. Деньги от матери на кино мальчишки получали по первому требованию, чего нельзя было сказать о падчерице. Мачеха всегда сначала спрашивала её о том, всё ли сделано в огороде и по дому, а уж потом, вздыхая, лезла в ящик комода. Гордая Надя иной раз не просила денег совсем, чтобы не  унижаться перед Таисией.

Как-то дома, когда Надежда училась в девятом классе, Громов сказал жене, что должен будет уехать в Новгород на совещание. Оно продлится дней пять. Ему в связи с командировкой требовался новый костюм: старый френч уже не выдерживал никакой критики. Таисия вместе с мужем отправилась в соседний город  за покупками. Они вернулись вечером со множеством свёртков и обнов. Директору купили новый костюм и ботинки, его жена приобрела себе пиджак и юбку, сменив наконец-то  знаменитую гимнастёрку на гражданскую одежду, а детям купили новые футболки для уроков физкультуры. Надя очень надеялась, что ей привезут  что-нибудь женское, хоть сарафан или кофточку. На очередную майку она даже не взглянула.

Перед отъездом отца в Новгород, улучив момент, когда мачехи не было рядом, Надежда решилась попросить его  купить там  для неё два метра какого-нибудь  весёленького ситца  на платье. Директор обещал. Возвратившись домой после совещания, Громов вынул ситец из чемодана, Таисия сразу же вмешалась:

-         Я тебя не просила транжирить деньги, мне эта тряпка не нужна.

-         Это для Надюши, успокойся, - ответил он

-         А  ей-то зачем материя?

-         Как зачем, мне надоело носить только шаровары, я не парень! - Надя покраснела.

-         Скажите, какие мы модные! Нам платья нужны! А туфли на высоком каблуке тебе не нужны? В них ведь очень удобно работать в огороде.

-         Мне 16 лет и я хочу бывать не только у тебя на огороде! – В глазах девушки стояли слёзы.

Алексей Парамонович  постарался помирить своих женщин, но если он раньше не подозревал о том, что делается в душе дочери, то теперь решил присмотреться и к ней, и к жене. Ему вдруг открылось, что дочь совсем не счастлива в родном доме.

После этой ссоры отношения мачехи и падчерицы ухудшились. Они и раньше не были простыми, но Надя прежде всё держала в себе. Теперь же она для себя решила: «Хватит молчать, буду всё, что мне не нравится говорить ей в лицо, пусть отец знает».

Директор с этого времени тоже стал более внимательно следить за поведением  жены по отношению к дочери. Очень скоро Громов убедился, что обиды Надюши справедливы. Например, он увидел, что Таисия своим парням поручает разных работ по огороду и дому намного меньше, чем Наде, даже если работа тяжёлая физически. А вот деньги на кино мальчики получают по первому требованию, Надежда же каждый раз должна отчитаться, когда  в последний раз ходила в клуб и не слишком ли она туда зачастила.  Чтобы не накалять дома отношения отец  тайком от жены стал выдавать дочери карманные деньги. Эти деньги Надя  всячески экономила, собирая себе на то, что особенно хотелось купить, и на что у мачехи она  денег никогда не попросила бы. Например, на босоножки или нарядную кофточку. В год окончания школы Надежда за полгода вперёд стала собирать деньги на свой выпускной  наряд. Она видела в городе белое платье, которое ей очень понравилось. Там же рядом стояли белые туфли. Мачеха столько денег никогда не дала бы. Надя решила, что обязательно купит себе эти платье и туфли. К весне  половина нужной суммы у неё скопилась. Девушка рассказала о своей мечте отцу, тот дал недостающую половину. Впервые что-то из серьёзных приобретений она выбрала и  купила себе сама, без надоедливых вопросов мачехи.  Надежда была  довольна своей покупкой, тем более, что  платье  очень шло ей.

               

                3. 

 Получив «Аттестат зрелости»  Громова отправилась в Москву поступать в педагогический институт. Мыслей о каких-то иных профессиях у неё не было. Мама была учителем, отец – учитель, нелюбимая мачеха тоже учительница. Всё детство, юность и взросление прошли фактически в школе. Эта работа понятна и видна не только со стороны, но и изнутри профессии. Отец вёл уроки физики, мама преподавала математику, Надя решила поступать на физико-математический факультет. В её  «Аттестате»  стояли лишь «отлично» и «хорошо» по всем предметам, поэтому вступительные экзамены Надежда сдала легко.

На первых порах в столице было неуютно. Девушке казалось, что каждый прохожий видит, что она приехала из деревни. Надежда ощущала себя провинциалкой, не умеющей ни встать, ни сесть. Спасением было общежитие, там жили только иногородние студенты. Но и среди них были ребята из больших городов, не то, что она из маленькой деревни. Первокурснице очень хотелось поскорее стать такой же, как все эти москвичи. Надя перенимала походку столичных жителей вечно бегущих куда-то. Она посещала библиотеки, столовые, расположенные подальше от института, чтобы видеть действительно москвичей, а не таких же приезжих, как она сама. Наблюдательная и гордая Надежда подмечала особенности одежды и причёски москвичек, стараясь не отличаться от них. В дни стипендий Громова обязательно покупала билет в какой-нибудь театр. Надя достала привезённое из дома своё выпускное платье, оторочила рукава, пояс и воротник разноцветной тесьмой, чтобы  не напоминать в нём выпускницу- десятиклассницу и  с туфлями под мышкой  обегала в нём все театры Москвы. Спутницей Надежды по театрам и концертным залам стала её соседка по общежитию Лола. Узбечка не только имела редкое имя, но и необычный характер. Лола была молчунья, хотя её эмоции иногда выливались на других очень бурно.  Она как говорится: молчит, молчит и вдруг – выдаст! С Надей Лола никогда не спорила, а наоборот во всём ей подражала. Лола приехала из Узбекской ССР, по-русски говорила с акцентом. Она никогда не обижалась на подругу, если та поправляла её речь или критиковала  одежду. К сессии девушки готовились вместе, экзамены сдавали друг за другом, в Комитет комсомола факультета их тоже избрали вместе. Когда  не хватало стипендии,  подработку искали  на двоих. Однажды, подруги всю ночь стояли за билетами в Большой театр, когда к ним подошёл молодой человек:

-         Девушки, вы не замёрзли? Не хотите сходить в метро погреться?

-         Хотим!

 По пути к метро новый знакомый старался рассмешить попутчиц, потом   предложил познакомиться.  Подруги не возражали. Оказалось, что молодой человек тоже студент,  живёт в общежитии, зовут его Анатолий.

-Давайте послезавтра пойдём в цирк! Туда привезли каких-то необыкновенных  зверей.

 Девушки согласились.

- А Вы где учитесь? – спросила  Лола.

-         В этом году заканчиваю МАИ, а родился я  в Новгороде, в замечательном, старинном городе, - сказал он с гордостью.

-         Правда! Вот так совпадение я  тоже из Новгородской области, значит, мы с Вами земляки, - засмеялась Надя.

 С этого дня студентки МГПИ стали приглашать Анатолия к себе в институт на вечера отдыха, а он  их к себе в МАИ. Окончание Анатолием института отпраздновали вместе. По распределению вновь «испечённого» инженера направили в одно из конструкторских бюро в городе Жуковском, под Москвой. Их встречи из-за этого  стали реже. Как-то вернувшись из театра, куда они опять ходили втроём, Лола спросила Надю:

-         Ты скучаешь, если долго нет Анатолия?

-         Нет! А ты?

-         Я очень скучаю. Знаешь Надюша, я его люблю.

Лола замолчала, а та не знала, что и сказать. Ей тоже нравился Анатолий, правда, только нравился, но он-то явно был влюблён в неё, в Надежду, а совсем не в Лолу. Надя это ясно видела. Как сказать  об этом подруге? Девушка разделась, легла в постель и долго ещё думала об их неожиданно возникшем  «треугольнике». Как всё разрешится?

Близился Новый год. Студенты готовились к зачёту по математике, как вдруг  в общежитии  появился Анатолий:

-         Зубрилки, мне  родители прислали из дома посылку с антоновкой. Посмотрите, какие яблоки  огромные и  ароматные! - Толя  развернул посылку.

-         Налетай! Я притащил её к вам, чтобы вы питались витаминами.

-         Зачем нам столько? Забери половину обратно, - запротестовали подруги. Но  Анатолий ничего не хотел слышать. Антоновка очень приятно пахла. Каждая по размеру еле помещалось в две ладони сразу.

 На известие о посылке с  яблоками моментально собрались студенты, чуть ли не всего этажа. Каждый хотел попробовать их.  Подруги весело угощали всех желающих. Анатолий даже испугался, что его девчонкам ничего не останется. Уж очень активно гости уносили его подарки.

На Новый год Надя с Лолой пригласили Толю в Дом Культуры своего института на бал. Там на разных этажах проходили всяческие увеселения. Все трое то танцевали, то слушали и смотрели  весёлые выступления настоящих и самодеятельных артистов, то сидели в буфете, потом снова танцевали и снова бежали на концерт. Всю ночь «троица»  развлекалась. Лишь под утро проводил Анатолий своих подружек в общежитие. У дверей их комнаты молодой человек взял руку Надежды, попросил её задержаться немного. Надя осталась с ним в коридоре. Парня переполняли чувства, он не мог и не хотел их больше скрывать:

-         Наденька, милая моя, я тебя очень люблю. Давай мы с тобой с этой Новогодней ночи будем всегда вместе! Ты не представляешь, что ты для меня значишь!

Ответить она не успела потому, что дверь комнаты отворилась и Лола, которая, вероятно, слышала каждое слово, появилась на пороге. Глаза её были полны слёз, губы дрожали, она что-то хотела сказать, но не могла, узбечка задыхалась. Впечатление было такое, что ещё мгновенье - и  Лола потеряет сознание. Девушка и правда упала бы, если бы Анатолий не подхватил Лолу. Он поднял её на руки и понёс на диван. Она, судорожно обхватив парня за шею руками, продолжала рыдать, и  вдруг неистово начала целовать его лицо. Молодой человек хотел освободиться от этих объятий и не мог, так крепко держала его Лола. Тогда, чтобы освободиться из этих цепких объятий, Анатолий с силой рванулся, но Лола желая удержать любимого, ухватила его за пальто. Раздался треск, пуговицы посыпались на пол. Этого девушка не ожидала, почувствовав свою вину, она разрыдалась ещё больше.

Красный от смущения и нелепости положения Толя  собрал свои пуговицы, снял пальто и тут увидел, что рукав тоже надорван:

-         Надюша, сделай, пожалуйста, что-нибудь чтобы я мог доехать до дома, - произнёс парень, стараясь не смотреть в сторону Лолы.

Надя взяла пальто, чтобы пришить пуговицы. Лола всё плакала. Пока Надежда работала, все молчали. Потом Анатолий и Надя вышли в коридор:

-         Завтра вечером в семь часов у Дома Культуры буду ждать тебя, надеюсь без подружки, - глаза его грустно улыбнулись. Надя кивнула.

 Когда Надежда вернулась в комнату, Лола продолжала плакать. Надя, не говоря  ни слова, разделась и легла в постель. Ей вдруг ужасно захотелось спать. Сквозь дрёму она ещё слышала всхлипывание подруги, но вскоре заснула и уже не слышала ничего.

Утром следующего дня Надежда нашла записку. Лола сообщала, что  уезжает домой в Узбекистан.               

                4.

По окончании института  Громова получила распределение в Сельскохозяйственный техникум под Псковом. В институтской комиссии  говорили, что она будет в техникуме преподавать физику, но  на месте выяснилось, что учитель физики уже есть. Вакансии  учителя математики тоже не было. Зато директор техникума предложил  молодой Надежде Алексеевне в два месяца освоить вождение трактора и научиться его чинить.  Новому специалисту полагалась комната недалеко от техникума. Это фактически решило для Нади вопрос с работой. Конечно, можно было ехать снова в Москву, требовать направить её ещё куда-нибудь, отзывать  документы. Но куда она будет направлена? Будет ли новое место лучше, чем это? Ей же деревенской жительнице, знать трактор совсем не мешает. К тому же  предоставляется комната. А многие учителя,  приехав на место распределения, на первых порах, да и не только в первый год работы, жили у кого-нибудь в гостях или снимали квартиру. Надя решила осваивать трактор.

Прежде надо было всё в тракторе понять самой. Оказалось «не боги горшки обжигают». К концу лета она стала «настоящим трактористом», как шутил её наставник. С 1сентября 1957 года  Надежда Алексеевна приступила к преподавательской работе. Отныне в её обязанности входило обучение студентов вождению трактора.

В свои 23 года учительница выглядела как девушка 18 лет. Её стройная фигурка, огромные карие глаза, кудрявые стриженые волосы делали Надю на вид  очень моложавой. Рядом с ней парни по 16-17 лет, пришедшие  учиться в техникум, выглядели «великовозрастными дядями». Неудивительно, что сначала некоторые «дяди» попытались на  уроках «девчонки» порезвиться. Один молодой «умник» прикрепил как-то другому «умнику» колокольчик, с которым  в деревнях ходят коровы. Тот, кому привязали колокольчик,  ничего не подозревал, а когда понял, как с ним пошутили, решил поддержать игру. Он умышленно начал двигаться, создавая этим, характерный звук на радость всей аудитории. Студенты, естественно, уже следили за ним, а не изучали трактор по схеме, вывешенной на доске. Урок был бы сорван, если бы хрупкая Надежда, не говоря лишних слов, ни схватила хулигана за шиворот и как паршивого котёнка не выбросила его из класса, на глазах потрясённой публики. Ярость девушки была так сильна, что парень пролетел по всей лестнице кубарем, не успев даже сообразить, что с ним случилось. (Кабинет Нади был рядом с лестницей). После этого «педагогического» приёма уже ни один «дядя» не желал «шалить» у Надежды. Надя же приобрела даже симпатию к себе у других студентов, а о дисциплине на её занятиях  говорить было не нужно. Вот с такого необычного происшествия начала Громова осваивать педагогику. Забегая вперёд, надо сказать, что и позже  в техникуме, и потом в  школах, где приходилось работать Надежде Алексеевне, никогда не стоял вопрос о дисциплине на её уроках. Учащиеся сразу чувствовали, что у неё  надо заниматься только делом.

Анатолий  из Жуковского писал регулярно, сообщал, что в августе у него будет отпуск. Он  хотел поскорее приехать к любимой Надюше и очень надеялся, что она согласится стать его женой. Надя тоже скучала без Анатолия, поэтому довольно быстро ответила, что согласна выйти за него замуж. Их свадьба состоялась в конце августа, хотя и не без приключений. Недалеко от техникума, где работала Надя, был совхоз. Там находился единственный на всю округу сельсовет. Когда в субботу будущие супруги приехали, чтобы расписаться, сельсовет оказался закрыт. У соседей жених с невестой узнали, что председатель уехал в город по делам и будет обратно только к вечеру. Село окружал лес. Оба будущих супруга  любили собирать грибы, поэтому, не долго думая, они отправились по грибы. К вечеру довольные «уловом» пришли они в сельсовет, где их, наконец, расписали. Домой возвращались затемно. Руки были заняты пакетами из газеты. В них были и  собранные в лесу грибы, и хлеб и бутылка вина, чтобы отпраздновать свадьбу. Надя зажарила грибы, начистила картошки, они поставили на стол бутылку вина и  так отметили вдвоём своё бракосочетание. Гостей никаких не звали ни колец, ни свадебных нарядов не было. Не потому, что не могли себе это позволить, а потому что считали, что это событие никого кроме них не касается.    

Спустя неделю Надежде Алексеевне всё-таки пришлось признаться в  том, что она вышла замуж. Кто-то из работников техникума рассказал директору об «аморальном» поведении молодой учительницы, принимающей у себя ночью молодого человека. Директор вызвал Надю  к себе, тогда она показала ему паспорт. Это произошло в последних числах августа 1958 года. А  1 сентября директор  вместе с председателем месткома техникума устроили Надежде и Анатолию настоящий праздник, подарив молодой семье радиоприёмник «Балтика», один из лучших в те годы приёмников.  Молодых очень тронуло вниманием коллег.

В конце сентября Анатолий снова уехал. Он хотел найти себе и Наде новое место работы и обязательно жильё, чтобы  жить вместе, как положено мужу и жене. Но до нормальной жизни супругам пришлось подождать почти два года. Только когда Анатолий устроился в Москве в один из закрытых институтов ( как говорили  тогда в почтовый ящик) и ему предоставили  небольшую комнату в коммунальной квартире, он смог перевезти к себе жену.

 В  огромной Москве Надежда очень скоро нашла  работу в школе и даже на выбор. Ей предложили и уроки физики, и уроки математики. Надя выбрала физику. В 1961 году в семье появилась маленькая девочка, которая сразу стала диктовать свои законы. Наташа родилась немного раньше времени, не досидев до положенного срока полмесяца. Это сказалось на здоровье малышки. Она требовала большего к себе внимания, чем обычные дети. Надежде пришлось временно перестать работать.

Прошёл год. Из родной деревни пришло письмо от сводного брата, что у отца был инфаркт, сейчас он поправляется, но врачи ему запретили работать. Надя  с дочерью отправилась в родные пенаты. Анатолий тоже должен был приехать туда, но чуть позже.

Почти десять лет не была Надя дома. Она регулярно писала отцу о своей жизни, он сообщал обо всех переменах у них и  в семьях братьев. Оба брата давно были женаты, имели детей. Они тоже иногда писали Наде, а она им.   Мужа  дочери и внучку отец ещё не видел.

Первое, что бросилось в глаза – это то, что отец ужасно постарел, сдал, а  раздобревшая мачеха, совсем не напоминала ту неугомонную фронтовичку, что запомнилась Надежде с детства.

Надя с дочкой приехали как раз в то время, когда мачеху назначили директором школы вместо отца. К Алексею Парамоновичу приехали районные начальники с подарками, с пожеланиями здоровья и долгих лет жизни на заслуженном отдыхе.

Когда дочь и отец остались  вдвоём, он рассказал ей, что проболел почти весь последний год, а Таисия всё это время фактически   работала директором в их школе. Он же ей много раз говорил, что на работу  не вернётся ни в каком качестве, даже если разрешат врачи.

- Понимаешь, Надюшка, я уже преподавать не могу, начинаю нервничать, если меня ребята не сразу поняли. А как только запсихую, ощущаю приступ  сердечной боли. Всё! Больше работать не буду. Стану  внуков нянчить.

 Надя видела, что отец не преувеличивает, если он – «трудоголик» говорит, что не может больше учить, значит, это так и есть. Дочь знала, как он любит своё дело. Если бы он мог остаться на работе, то обязательно остался бы.

Надежда чувствовала, как отцу трудно самому себе сказать, что настало время перестать работать, и поэтому она старалась всеми силами помочь больному смириться с этой мыслью. Маленькая внучка тоже отвлекала дедушку от тяжёлых раздумий. Он же с удовольствием занимался с малышкой.

К концу месяца приехал в отпуск Анатолий. Наконец, состоялось его знакомство с тестем. Мужчины понравились друг другу. Анатолий с радостью взялся помогать родственникам по хозяйству: искал себе возможность что-то сделать, вскопать, каждое утро вместо зарядки колол дрова. По вечерам зять с тестем долго беседовали обо всём на свете. У них нашлось много общих интересов. Алексей Парамонович всегда любил читать о различных видах самолётов, он знал всю мировую историю самолётостроения, всех известных конструкторов. Анатолий рассказывал  о тех самолётах, которые сейчас находятся на вооружении страны, и какие самолёты будут создаваться. Он несколько хвастал тем, что работал в закрытом ящике. Поэтому, беседуя о своей работе, то и дело повторял, что уже привык всё время следить в своих разговорах за тем, чтобы не сболтнуть чего-нибудь такого, за что потом придётся отвечать:

- Наш «первый отдел» никогда и нигде не дремлет, - важно напоминал он слушателям.

  Через две недели пребывания Анатолия в деревне пришла телеграмма, которая его срочно отзывала в Москву. Надя с дочкой решили поехать вместе с ним. В Москве выяснилось, что Анатолию Николаевичу предлагают место начальника КБ и почти вдвое больший оклад. На семейном совете решили, что надо соглашаться.

                5.

 Пролетели  пять лет. Наташа собиралась осенью идти в первый класс. Надежда работала завучем в школе, Анатолий  стал заместителем директора по научной части своего почтового ящика. Семья переехала в новый район Москвы, в отдельную двухкомнатную квартиру, предоставленную им в институте Анатолия. Каждое лето они отправлялись в родную деревню, проведать отца, который всё болел. Это лето ничем не отличалось от прошлых лет. Семья собиралась в деревню. Чемоданы, подарки, кое-какие продукты уже лежали в сумках, ожидая отъезда в отпуск. И вдруг пришла телеграмма от мачехи, что умер Алексей Парамонович.

В деревне Надежду поразило, как много неизвестных ей людей собралось, чтобы попрощаться с  отцом.

Здесь она встретила его фронтовых друзей, о которых много слышала от отца, много раз видела их на фотографиях, но не была с ними знакома. Сюда приехали десятки учеников Громова, какие-то незнакомые люди, благодарные Алексею Парамоновичу ещё с довоенных лет. Один из них рассказал Наде, что её отец, оказывается, спас его в 38 году от тюрьмы. Надежда никогда не слышала от отца об этом. Много было людей из района и области.

Когда началась  панихида, Надежда с горечью подумала, что её скромный отец никогда при жизни не слышал о себе столько хороших слов. Зато без конца слушал ворчание мачехи, её упрёки, что он слишком добрый  и покладистый. По мнению Таисии такие люди,  настоящими директорами быть не могут. Сейчас  выяснялось, как были и будут благодарны    Алексею Парамоновичу  сотни совсем незнакомых Наде людей за его благородство и самоотверженность, за его добросовестное служение делу, которому он отдал всю свою жизнь и большое сердце настоящего коммуниста.

После похорон Надежде  тяжело было оставаться в деревне. Они вместе с мужем и дочерью вернулись в Москву. Наташу удалось  устроить в пионерский лагерь, а они с Анатолием попали в дом отдыха по «горящим» путёвкам, полученным в профкоме.

К концу сентября из деревни пришло письмо от мачехи с просьбой срочно сообщить, что из наследства отца Надежда хотела бы оставить за собой. Надя написала, что ей ничего не надо. Она только желала бы иногда пользоваться своей комнатой летом, чтобы иметь возможность в отпуск побывать с семьёй на родине. Ещё Таисия  жаловалась Наде, как ей трудно быть директором школы. Надежда, работая завучем в московской школе с числом детей почти в тысячу человек, удивлялась её «охам и вздохам»: кому она жалуется, имея 50 учеников всех из родной деревни? У нас же 1000 ребят, приехавших со всех концов Москвы, треть из которых так называемые «трудные». Что бы сказала Таисия в наших условиях?

 Надежде Алексеевне приходилось и впрямь не легко. Случилось так, что педагогического коллектива в школе, где она работала почти 10 лет, не существовало. Здесь были несколько опытных педагогов, много молодых учителей, но каждый существовал как бы сам по себе. Директора школы то и дело отправляли на какие-то курсы. Вот и в этом году она  ушла сначала на три месяца на курсы переподготовки, потом на месяц в отпуск, а исполняющей обязанности директора назначила  завуча.  Следовательно, Надежде Алексеевне надо было работать в это время за двоих. Домой Надя попадала ближе к ночи, где ждала  ещё масса работы и чисто женской и профессиональной, заставляя  тратить ночные часы на тетради и составление разных бумаг вместо отдыха. Хорошо ещё, что Анатолий понимал, в какое положение попала жена, и не  только не ворчал, а даже часть обязанностей по дому взял на себя. За годы совместной жизни Анатолий не растерял своё трепетное отношение к жене. Он был ей мужем, другом, человеком, который по любому поводу готов был всегда подставить плечо в нужную минуту. Надя очень ценила это в своём Толике и прощала ему неумение забить гвоздь, вспыльчивый характер и даже появление  иной раз дома навеселе.

Шли годы, заполненные радостями и печалями. Росла дочь.  Надежда и Анатолий, измученные на неделе каждый своими проблемами по работе, любили  в воскресенье, забыв все дела,  вместе  «окунуться» в семью. Иногда, взяв Наташку,  они уезжали куда-нибудь в лес, отдохнуть от городского шума или собирали дома друзей, знакомых, чтобы отпраздновать чей-нибудь день рождения. В праздники они с удовольствием приглашали хороших людей, с трудом размещая их вокруг большого стола, который буквально ломился от яств и напитков. Накануне такого сбора  хозяева все трое что-то покупали, потом парили, жарили, варили, резали, тушили, чтобы  каждый пришедший запомнил их хлебосольный дом.   Они очень любили накормить и напоить каждого, как говорится «на убой». Гости любили ходить к ним, потому что кроме угощений здесь всегда царила шутка, душевная песня, симпатичные хозяева.

 В конце 70-х годов недалеко от  школы, где работала Надежда Алексеевна, началось строительство ещё одной школы. В РОНО предложили Наде подумать,  согласна ли она, стать директором новостройки. Отдел народного образования подал её документы в Райком партии, там кандидатуру нашли подходящей. Надежда не знала, что и ответить: ведь только немного наладила дела в своей школе, а ей предлагают всё бросить и взяться за совсем новую… Отказываться же вроде не годится?

 «Как же быть соглашаться на должность директора или нет? Отец, наверное, благословил бы меня, даже, возможно гордился бы, что я пошла по его пути.» Надя всегда была общественным и активным человеком из тех, кто «отвечает за всё». Ещё в институте она много времени отдавала  комсомольской работе факультета. Позже, работая в техникуме и вступив там в партию, Надежда видела, что у тех людей, которых она уважала, общественное в жизни  выше личного. Для них забота о  стране всегда стояла на первом месте. Как в песне: «Жила бы страна родная и нету других забот!» Отец всегда жил по тому же закону. Да и для неё самой  это правило стало как бы само собой разумеющимся. Дома Надя рассказала о предложении РОНО мужу. Анатолий понимал, что жене очень трудно решить: соглашаться или нет, но вмешиваться не хотел. Ведь все трудности потом свалятся на её плечи, а если сама не согласится, то и ругать она будет  тоже только себя. Пусть подумает, как ей быть.

Надежда решилась. К сентябрю следующего года школа-новостройка должна была вступить в строй. Директор же приступала к своим обязанностям уже в самом начале лета. Не успели закончиться переводные и выпускные экзамены в одной школе, как надо было думать о тысяче дел для новой школы. Ни о каком отпуске не могло быть и речи. Надежда Алексеевна знала, что лето будет чрезвычайно трудным для неё, поэтому она уговорила мужа уехать с дочкой на море, чтобы никто её не отвлекал  от школьных проблем.

 Часть кадров для новостройки давал Районный отдел народного образования, остальных же работников Наде следовало находить самой.

 Кое-кто из коллег старой школы перешли вместе с Надеждой Алексеевной в новую школу. Это были её главные помощники. Но основной  кадровый состав надо было подбирать и подбирать. К тому же время неслось просто-таки стремительно.

Всё лето нового администратора состояло из борьбы со строителями, которые могли не успеть к сентябрю «сдать объект в соответствующем виде», в беготне по разным предприятиям, поставляющим оборудование для школ, по всевозможным магазинам-коллекторам, где нужно было приобретать наглядные пособия и из тысяч звонков туда же и оттуда же.  Не имея пока своего кабинета, директор вынуждена была  принимать  дома тех, кто  приходил  к ней  устраиваться на работу.

 Так пролетели три месяца. К середине августа  здание школы представляло собой  помещение, полное строительного мусора, большого числа сваленного на первом этаже школьного оборудования для всех кабинетов сразу, возле которого бродили десятка два  сотрудников мало знакомых между собой.

 Ежедневно прибывали новые машины, привозившие то станки для слесарной и столярной мастерской, то микроскопы для уроков биологии, то ящики с реактивами для уроков химии или оборудование для школьной столовой. Сотрудники школы сгружали всё это сначала на землю, потом заносили   на первый этаж. Разобравшись с тем, что прибыло, искали «хозяев» полученного «богатства». Станки, например, вталкивали через окна, а не через двери, так как они были очень тяжёлые. Волочить их к дверям просто было не под силу женскому коллективу учителей вместе с одним мужчиной-трудовиком, а толкать станки по наклонной плоскости, сделанной из досок, прямо в окна будущих мастерских сил и смекалки хватило. Это придумала и помогла осуществить сама Надежда Алексеевна.

Каждый «хозяин» любого из школьных кабинетов искал в груде имущества «своё», стараясь своими силами перенести найденное на место. Хорошо если данный кабинет уже был доделан строителями, но таких кабинетов имелось не так  много. Большинство из них докрашивались, в каких-то классах ещё проводили электричество, в кабинете химии, например, никак не могли закончить наладку вытяжного шкафа, без которого приёмная комиссия не разрешила бы открыть школу.  Тем не менее, коллеги, помогая, друг другу старались  приводить свои классные комнаты в рабочее состояние. Ведь через неделю, другую наступит 1 сентября, надо всё успеть!

29 и 30 августа все учителя и директор школы дружно мыли на всех этажах полы в коридорах, вверенного им учебного учреждения.

31 августа большой группой они прошагали по всем этажам обоих зданий нового «самолётика», как тогда называли школы, построенные из двух зданий, соединённых переходом. В первом здании придирчиво осмотрели  учебные кабинеты по всем предметам, холлы и туалеты, коридоры, «Пионерскую» комнату и «Учительскую». Везде что-нибудь нашли, что требовало немедленного исправления. Коллеги просчитали столы и стулья в каждом классе, донесли их туда, где оказалось меньше, чем требовалось. Во втором здании осмотрели столовую, мастерские, физкультурный зал и раздевалки возле него, проверили состояние Актового зала. Из школы ушли вечером, тревожась, что всё-таки что-то просмотрели, что завтра может испортить праздник.

Так 1 сентября 1977 года открылась ещё одна школа в новом районе Москвы.

                6.

Работа директором школы не была для Надежды Алексеевны чем-то совсем новым. Отец всю жизнь директорствовал.  Мачеха уже не один год продолжала его работу, о чём регулярно писала. Да и сама она сколько раз была в роли и.о. директора (исполняющей обязанности). Однако лишь сейчас Надежда поняла всю величину ответственности, которую взвалила  себе на плечи.

Любой администратор имеет множество помощников  разного рода. Взять хотя бы директора магазина. У него есть заведующие отделами, заведующий складом. Вместе с ними ответственность за всё разделяют в свою очередь  продавцы, грузчики, различные технические служащие.

Или, например, в вузе во время практики студентов, которая проходит в разных городах страны, не дай бог погибнет студент, директор института вряд ли попадёт под уголовную ответственность. Следственные органы будут выяснять причины гибели, условия работы  людей в том городе, где это случилось. Если же что-то произойдёт с учеником школы, который поехал  с учителем на экскурсию, под суд отправят только директора. Что же касается помощников, то  чтобы они были у школьного администратора, их  сначала надо вырастить  из учителей,  завучей и школьников.  Надежда Алексеевна занялась этим многотрудным длительным выращиванием помощников.

А ещё её волновал вопрос, как сделать так, чтобы каждый педагог новостройки стал творческим человеком. Ведь молодые учителя после института ещё только размышляют о творчестве, а работают, главным образом по системе «проб и ошибок». Хорошо если человек талантливый, а если нет? А что если его метод будет состоять из одних ошибок? Ведь школа – не завод, ошибка педагога  дороже брака заводского. Она может аукнуться ребёнку через годы. Как быть директору? Запретить «дерзать» молодым? Тогда ты – перестраховщик, зажимщик нового, а может быть передового чего-нибудь…

А если разрешить рискованные эксперименты на детях, то можно полететь с работы и опять-таки угодить под суд.

Однако она уже знала из своего опыта, что пока молодые захотят экспериментировать директору станет ясно, во что это выльется и здесь беду можно предусмотреть. Хуже если опытный учитель потерял вкус к новому, работает по шаблону. «Учителю учителей» надо вернуть его в творческое состояние, а это не всегда и не со всеми получается. Бывает и другая ситуация:  человек давно работает в школе, а учителем, в настоящем смысле слова, так и не стал. С такими людьми следует как можно быстрее расстаться, чтобы не вредить ни  детям, ни школе в целом. Но и здесь существует опасность,  что ошибаешься ты, директор или завуч, так как  не поняли человека.  Как быть?  Надежда с первых дней  старалась с незнакомыми пока ей коллегами быть крайне осторожной, чтобы «не наломать дров». Зато, если учитель понравился, то директор хотела поскорее показать его приёмы другим товарищам: « Вы только посмотрите, какая у нас звёздочка работает, » - говорила Надежда Алексеевна, приглашая учителей в класс к такому коллеге.

В  любой школе города или деревни приятно работать учителям и нравится учиться детям, если  подобран по-настоящему  хороший дружный коллектив педагогов-единомышленников, а такой коллектив строится  годами. Ведь только единомышленники могут создать ту неповторимую духовно-нравственную атмосферу, которая так нужна для настоящей и успешной работы с воспитанниками.

Надежда Алексеевна поставила себе задачу вырастить такой коллектив в  новостройке.

 Ей же достались не ангелы и не гении от педагогики. Обычные люди со своими трудностями  и личными недостатками. Среди множества препятствий на этом пути, была и ещё одна трудность: мужчин в коллективе педагогов почти не было. «Мужское население» представляли два учителя по физическому воспитанию, один преподаватель военного дела и один  «трудовик», который учил мальчишек в мастерских. Четверо мужчин рядом почти с сотней женщин.

Среди  учительниц более половины оказались  не замужем. А нервная работа в школе и неустроенность в личном плане плохие помощники друг другу. Это тоже приходилось учитывать директору.

Потекли будни. Они состояли у главного администратора из уроков физики, часть которых она оставила за собой. (Директор не имеет право брать себе  уроков более 10 часов в неделю). Приходилось самой дежурить, чтобы стать примером того, каким должен быть порядок в новой школе. Хозяйка сама  налаживала  дежурство педагогов и детей на этажах и в раздевалках ребят. Кроме того,  она же занималась  обеспечением классов мебелью и школьными пособиями. Конечно, существовал завхоз, но без  подписи главного администратора  он не мог ничего купить. Деньги же следовало экономить особенно  потому, что уже сделано было много приобретений для вновь открывшейся  школы.

 Сразу же  необходимыми стали еженедельные  совещания  с учителями в связи с низкой  успеваемостью школьников.(Директора-соседи отдали в новостройку главным образом слабых ребят. )

Собирать педагогов приходилось также, чтобы лучше их узнать в профессиональном и человеческом качестве, а также для подготовки и проведению различных общественных мероприятий, по итогам работы школы за месяц, четверть, полугодие, год. Кое с кем из коллег  Надежда Алексеевна поговорила лично буквально в первые же дни работы, чтобы понять человека, с которым предстояло вместе работать.

На родительских собраниях уже в сентябре, октябре  главный администратор  выслушивала  жалобы от родителей на учителей по разным поводам. При этом нельзя было ошибаться при выявлении виновных. Родители всегда  считают, что они правы. Ей приходилось спокойно и доходчиво объяснить родителям их заблуждения или принимать меры, если жалобы  были справедливы.

Директор столкнулась с тем, как трудно всё успевать. А ещё её мучил страх превратиться в  человека, которого боятся, не уважая. Как найти «золотую середину» в общении с коллегами? Она с детства всегда  болезненно ощущала любую  несправедливость по отношению к себе и другим и поэтому теперь очень не хотела быть  несправедливой к кому-нибудь.

В обязанности  директора входили  систематические  посещения десятков совещаний в РОНО и Райкоме. Она вынуждена была выслушивать неприятные выговоры там же по всяким анонимкам, докатившимся до «начальников». Надежда Алексеевна не единожды  терпеливо и достойно реагировала на разного рода советы   людей из «вышестоящих инстанций». Эти люди всегда поражали её. Не проработав в школе ни одного дня, они были твёрдо уверены, в своём праве поучать директора с более чем  20-летним педагогическим стажем,  как следует работать в детском учреждении. Возражать таким людям было бессмысленно. Приходилось молчать и  учиться  вести себя с ними осторожно, чтобы не навредить любимому делу.

  Но самое  трудное из всех новых обязанностей  оказалось – учить учителей.

 Надежда понимала, что она – главный учитель в школе, но хорошо, если учить надо молодого учителя  профессии или  просто в чём-то поправить знающего педагога. Это не трудно. В школе же масса работы, которую профессиональной-то не назовёшь. Коллектив же лишь тогда можно назвать дружным, когда он отзывается на любое дело. Например, в конце каждого учебного  года школу ждала «приёмка на готовность к новому учебному году». Эту «приёмку» осуществляли районные организации: РОНО, Райком профсоюзов, медицинская служба, пожарный надзор и прочие.  «Проверяющие» редко являлись в один день и час, предупредив о своём приезде. Чаще бывало, что они шли и день и два, а то и несколько дней друг за другом, не давая покоя ни школьным учителям, ни техничкам, ни директору до позднего вечера.

Для учителей, «няничек» и администраторов эти дни были физической и нервной нагрузкой значительно большей, чем ежедневные школьные занятия. В «приёмке» участвовало человек 10-15 «проверяющих», к ним присоединялись 2-3 директора соседних школ. Вся приехавшая в «гости» группа двигалась по этажам, заходя в каждый класс. Комиссия дотошно подсчитывала число ламп, стульев и столов, проверяла фрамуги и окна: насколько они хорошо открываются и закрываются. Пришедшие  смотрели: есть ли план эвакуации детей при пожаре, соответствует ли размер парт и стульев росту детей данного возраста, есть ли в каждом кабинете табличка «о пожаре звонить 01».

В каждом классе  учителя обязаны были показать этим людям всё оснащение кабинета. «Начальники» проверяли дидактический материал, раздаточный материал, форму хранения оборудования. В журнале «По технике безопасности»  смотрели,  записаны ли фамилии всех ребят, приходящих в  кабинет на занятия и есть ли их росписи в том, что они прослушали инструктаж о безопасной работе в данном кабинете или мастерской. В столярной, слесарной мастерских, в  кабинетах химии, физики и биологии «проверяющие» заглядывали буквально в каждый шкаф: правильно ли хранятся опасные реактивы, приборы, инструменты? Для всего этого хранения существовало море инструкций, которое  учитель должен был исполнять неукоснительно. Также архи внимательно осматривались столовая, коридоры, туалеты, «Пионерская комната» и даже «Учительская». У директора и завуча «проверяющие» требовали множество документов и бумаг.

 После всей этой суматохи  комиссия составляла акт о посещении данного  учебного учреждения, выставляла школе за её готовность к новому учебному году оценку и собирала всех педагогов на разговор. «Руководство» или хвалило школу или ругало. Если всё  хорошо, то учителям можно было  забыть о  «набеге» до следующей весны. Если же выявлялись какие-то недочёты, то виновники должны были до отпуска (или вместо него) всё устранить  и заполучить новый акт о том, что  порядок наведён.

Чтобы каждый раз «комар носу не подточил» перед «приёмкой школы на готовность» объявлялся полный аврал и уборщиц и учителей.

 Директор всему этому переполоху задавала тон. Учителя с учениками и без детей красили столы, полы, стулья, стены, классные доски. Надежда Алексеевна красила с ними тоже. Те учительницы, у которых были мужья, приводили их, чтобы прибить множество стендов по разной учебной тематике.

Директора в это время можно было видеть в синем рабочем халате с молотком в руках на любом этаже, где  эти стенды вешали, будь то школьные кабинеты или  коридоры. Она работала молотком не хуже мужчин. Надежда Алексеевна помогала со шторами в классах и занавесками в столовой, расставляла стулья,  выносила на помойку увядшие  цветы на окнах в рекреациях, проверяла: целы ли раковины, унитазы в туалетах, не текут ли краны. Она помогала отскребать надписи на стенах внутри школы и на школьном здании.

Директор появлялась везде, всё видела, с кем-то шутила, кого-то могла отругать. Но на хозяйку никто не обижался, потому что она вела себя как равная,  работая вместе со всеми, а не  командовала коллегами. Учителя уважали её за это и старались во время «проверки» не подвести ни школу, ни своего руководителя. Иногда перед «сдачей школы на готовность» педагоги работали, выгребая мусор и наводя «красоту» целые сутки, не уходя домой даже ночью. Вместе с ними до поздней ночи  трудилась Надежда Алексеевна. Эта общая для всех работа соединяла людей, создавала товарищеские отношения между ними. Своим поведением в эти дни «главный учитель школы»  наглядно демонстрировала коллегам, что значит  быть настоящим товарищем и болеть за общее дело.

                7.

Школьная учительская жизнь «предметника» средней и старшей школы заставляет педагога львиную долю времени после окончания всех уроков проводить в одиночестве в своём рабочем кабинете. Ему  приходится убирать оборудование «на сегодня», продумывая, что потребуется на завтра. Груды  детских тетрадей ждут  учителя. Подготовка к урокам на следующий день тоже требует сосредоточенности. А если «предметник» ещё и классный руководитель, то он очень часто занят с ребятами своего класса  опять-таки после уроков. Тем самым получается, что общаться с товарищами по работе приходится мимолётно: иногда на перемене, изредка в столовой, если совпали свободные от уроков часы или на «оперативках», но там совсем не до общения. На еженедельных совещаниях все получают «ценные указания» или обсуждают какие-то профессиональные рабочие моменты.

Чтобы поскорее соединить людей в коллективе, Надежда Алексеевна придумала проводить совместные праздники по случаю дней рождения  сотрудников и разнообразные поездки за грибами в лес или в  старинный городок на экскурсию. По её просьбе члены профкома выписали из личных дел все даты дней рождения. Они обязательно поздравляли каждого именинника в его день. «Новорожденные» в ответ приглашали всех собраться  после уроков у них в классе за праздничным столом.

Сколько уютных «междусобойчиков» прошло в новостройке в первые годы её существования!

Весело и дружно также отмечались 7 ноября,  23 февраля, 8 марта, 1и 9 мая.

А  в «день приёмки школы» после ухода  «проверяющих» все сотрудники радостно праздновали освобождение от всех забот и  начало летних отпусков.

Из всех «посиделок» самым задушевным праздником в школе был канун Нового года. Перед началом зимних каникул учащимся выдавали дневники с оценками за вторую четверть. После этого устраивались «детские ёлки». Каждый педагог со своими ребятами придумывал  новогоднюю программу, покупал всем подарки или просил их купить родительский комитет класса. Много времени тратилось на репетиции праздника. В старших классах подбирали Деда Мороза со Снегурочкой. Словом, много суматохи,  разных забот. Еще надо вспомнить, что приходилось  в эти же дни  учителям «доспрашивать» тех, кто ленился в течение четверти. Например,  если кто-то из  детей-лодырей к Новому году  срочно надумал исправить свои грехи, педагогам полагалось дать им шанс сдать задолженность. В конце декабря  всем учителям  предстояло посетить педсовет по итогам четверти, провести родительские собрания по классам и прочее и прочее …

Понятно, что учителя к началу каникул выматывались физически и духовно. Возможность совместно отпраздновать Новый год встречалась всеми радостным согласием. На учительские ёлки приходили Дед Мороз и Снегурочка с мешком шутливых подарков от Профкома. Кстати, однажды Дедом была высокого роста учительница, а Снегуркой небольшого роста учитель по черчению, появившийся в школе. Выглядели в этом наряде они очень смешно. Украшением новогоднего праздника неизменно был «капустник» на школьные темы с пением, танцами, весёлым юмором. Потом все желающие могли показать своё мастерство в любом виде самодеятельного искусства. В этом случае гвоздём программы становилась «Цыганочка», которую  грациозно и одновременно залихватски отплясывала Надежда Алексеевна. Учителя искренне требовали пляску повторить  на «бис» - так великолепно её исполняла директор школы, которая на праздниках сотрудников школы опять переставала быть начальницей, становясь равной всем в шутке, танце и кулинарном искусстве.

Она не считала зазорным иной раз в праздничной атмосфере поступать совсем не по-директорски. Например, однажды под утро Нового года школьный сторож ушёл куда-то, закрыв дверь на ключ. Учителя ещё танцевали в Актовом зале вместе с Надеждой Алексеевной. За праздничную ночь  все уже устали, поэтому, когда кто-то предложил расходиться по домам, народ дружно начал собираться на выход. Весёлой толпой подошли к дверям и тут обнаружили, что школа заперта. Сначала решили, что сторож где-то спит, стали его искать, звать, бегать по этажам. Быстро поняли, что всё это – напрасный труд, сторожа внутри нет. Посмеявшись над ситуацией, надумали выходить через окно. «Только давайте, найдём такое окно, чтобы не всполошилась милиция,» - предложила директор. Так и сделали. Нашли окно на первом этаже подальше от всех окрестных домов и со смехом выпрыгивали из него на снег. Хохотали так, что, если бы не новогодняя ночь, разбудили бы всю округу. Так же с шутками и смехом прикрывали палкой окно, чтобы оно не бросилось в глаза всё той же милиции или бдительным жителям домов рядом. Довольные своим озорством все вместе громко запели какую-то песню, и так с песнями пошли провожать друг друга до дома. На громкое пение в пять утра под окнами своего дома из подъезда вышел Анатолий. Он поздравил провожатых с Новым годом и увёл Надежду. Но как только они оказались в своей квартире муж начал стыдить Надю:

           -Какой пример ты подаёшь коллегам? А ваш ор, который у вас «песней зовётся!» наверное, слышали ученики всех улиц района. Как ты теперь будешь выглядеть в их глазах?

-         Что ты понимаешь, моралист несчастный! Я просто – человек, и все это видели, – ответила Надя.

Также вела себя Надежда Алексеевна на общих «культпоходах». Она с удовольствием отправлялась со своими сотрудниками за грибами, весело распевая в автобусе по дороге в лес и обратно советские или русские народные песни. А позже от всей души угощала собственной грибной икрой всех желающих. Вместе с ними на весенних или на зимних каникулах директор принимала участие в экскурсиях в города Суздаль, Владимир или Рязань, превращаясь в простую общительную женщину, ничем не показывающую, что она главный администратор в школе.

                8.

Совсем не просто складывались в новостройке отношения учителей и детей. Ребята пришли сюда из многих окрестных школ. Каждая старая школа обязана была передать в новостройку тех учеников, которые проживали рядом с новой школой. Но какая же школа захочет расставаться с отличниками? Ясно, что удержать хороших ребят проще простого. Зато от плохо успевающих или «трудных» школьников все директора поспешили избавиться. Среди «трудных» были учащиеся, которые сами выбрали новое учебное заведение, чтобы пока их не знают, насладиться «вольницей».

Всё это привело к тому, что из 1500 школьников в новостройке примерно половина оказалась «двоечниками», ребятами, стоящими «на учёте в милиции», разного рода разгильдяями. Надежда Алексеевна любила повторять, что школа без дисциплины - это мельница без воды. Поэтому педагогам предстояла, прежде всего,  борьба с «вольницей». Во главе этой борьбы, конечно, встала сама хозяйка. Директор ежедневно приходила на работу к 8 утра, независимо от того дежурная она по школе или нет. К 8 приходил дежурный класс и его классный руководитель. Их обязанности начинались с  помощи малышам раздеться и повесить аккуратно одежду в раздевалках, проследить, чтобы все школьники переодели сменную обувь, чтобы никто не опаздывал на уроки, прекращать, а по возможности и предотвращать различные драки, курение учащихся и утром, и потом в течение учебного дня. На переменах дежурные помогали в столовой, не разрешали младшим «носиться» по школе, сбивая всех на своём пути. И ещё множество мелочей входило в их обязанности. После недели дежурства передавались красные повязки следующему классу на специальной линейке, где обязательно присутствовала директор, давая оценку работе ребят за прошедшую неделю. За время дежурства нарушителей дисциплины, «курилок»,  всяких опоздавших на уроки, хулиганящих на переменах, не убравших за собой посуду в столовой и т.д. дежурный класс «разрисовывал» в специальном ежедневном плакате. Рисунки сопровождались  смешными стихами, указывались фамилии ребят- нарушителей и класс. Никто из «вольных стрелков» не хотел красоваться в газете, из-за чего иногда рисунки дежурных уничтожали «фигуранты по делу».  Пользу эти дежурства  приносили большую, помогая налаживать порядок в новом доме.

В первые месяцы в школе не удавалось отделаться от драк и краж. Драки  доходили порой до таких размеров, что приходилось обращаться в соседнее отделение милиции. Интересно, что директор  сразу же  поняла характер  многих драчунов. Она разобралась в них  настолько, что даже при одной из «разборок» с участием милиции, категорически не разрешила забирать с собой в милицию одного из старшеклассников, казалось бы, тогда виновного  в драке. В  отделении милиции выяснилось, что Надежда Алексеевна совершенно права. Её педагогическая интуиция была иной раз просто удивительной. Например, в одном из 8-х классов пропали деньги. Только что классная руководительница раздала ребятам дотацию на питание за месяц, как трое мальчишек не нашли своих денег в портфелях. Кто взял деньги? Как угадать? Оставить такой факт без внимания нельзя. Учительница поговорила с классом, но никто не признался. Пришлось позвать директора.

Надежда Алексеевна пришла к восьмиклассникам на перемене. Она очень внимательно посмотрела на каждого ученика. Один паренёк  попросился выйти в туалет. Его отпустили. Через несколько минут он вернулся. Пока мальчик выходил, директор спрашивала ребят, куда каждый убрал деньги, выяснила, у кого деньги исчезли. К вернувшемуся из туалета, она обратилась с тем же вопросом. Тот  рассказал, где  хранит деньги. Надежда Алексеевна попросила его показать свои деньги, ведь у него их не украли. Ученик стал искать по карманам, но денег не было. «Пойдём со мной, » - сказала директор. Она не раздумывая, вошла с ним в туалетную комнату мальчиков и потребовала  достать  свои и чужие деньги там, где он их спрятал. Парень тут же показал директору, где деньги.

 В другой раз  воришкой был парень из 9-ого класса очень большого роста,  успевший уже прославиться на всю школу своей наглостью.  На обращение к нему директора, отдать чужое, естественно сразу же попытался  обмануть:  твердил, что, мол, денег не брал. Тогда Надежда Алексеевна привела его к себе в кабинет и предложила, показать содержимое  портфеля. В портфеле денег не было,  наглец продолжал врать, что это не он обокрал товарищей. Директор потребовала вывернуть карманы пиджака и брюк. Ученик, изображая «честность»,  решил даже снять перед ней пиджак и рубашку. Вытряхивая их перед Надеждой Алексеевной, он заявил, ехидно улыбаясь, что может «ради её спокойствия» снять ещё и брюки, и даже трусы. Он думал, что этим смутит Надежду Алексеевну, и директор откажется от поисков запрятанных денег. Рассмеявшись, она ответила:  «Снимай». Парню ничего не оставалось, как или раздеваться дальше, или вернуть украденное.  Оказалось, что деньги  были запрятаны в кеды.

В армии школьных прогульщиков встречались особенные, не появлявшиеся в школе месяцами. Классные руководители таких ребят  обрывали телефоны их родителей, без конца приходили к ним домой. Но ученики, привыкшие «гонять лодыря», с трудом подчинялись порядкам новой школы. Например, учился один «выпускник», классный руководитель которого, работала учителем  много лет и очень гордилась своим умением воспитывать школьников. Она не хотела признавать, что «нарвалась» на такую ситуацию, когда её лентяю наплевать на  большой педагогический стаж своего классного руководителя. Позвонив несколько раз, домой своему прогульщику и, не добившись результата, учительница избрала иную тактику в работе, чем прочие учителя. Она совсем забросила своего подопечного. Зачем себя мучить?  Однако учителя-предметники постоянно беспокоили, напоминая, что у парня нет отметок и выставлять четвертные и годовые оценки невозможно. Времени  на исправление оставалось всё меньше. Была середина весны. Парень числился в выпускном классе. Надо решать: закончит он 10 классов или  его предстоит отчислять. Классная руководительница, не желая опозориться из-за лодыря, стала выпрашивать у всех коллег «тройки» для подопечного. Кто-то из уважения к пожилой учительнице подарил три балла прогульщику, но были и такие,  которые категорически не соглашались это сделать. Всё закончилось специальным педсоветом. Так как кроме «любимого» выпускника  школьных разгильдяев набралось по всем классам достаточно, вопрос решался и обо всех сразу и персонально с каждым. Педсовет прошёл очень бурно. По итогам года получалось, что  очень многих ребят  надо либо оставить на второй год либо вручить  им справку о том, что они прослушали 10 классов. Формально это было в компетенции учебного заведения, а фактически директора за такие решения педсовета по головке не погладили бы ни в РОНО, ни в Райкоме партии. Конечно, Надежде Алексеевне «отдуваться» за плохой контингент детей не хотелось. Чем она виновата, если собрали к ней в новостройку одних прогульщиков и лодырей? Педагоги тоже понимали, что второгодники посещают школу гораздо  хуже, чем те, что ходят со своим классом, а злостных прогульщиков в новостройке уже и так набралось слишком много. Учителя  позаседали и договорились «вытягивать» до конца года всех, кого только получится. Классных руководителей обязали водить «за ручку»  своих «гениев» от учителя к учителю, пока те всё не сдадут. Водить «за ручку» стали все «классные», кроме пожилой дамы.

Год закончился. Многие учащиеся всё-таки «выкрутились, несмотря ни на что». Её же «чадо» имело по трём предметам пустые клетки, вернее они были заполнены буквами «н», ведь человек отсутствовал. Самовлюблённая учительница решила свалить вину на тех коллег, которые не захотели поставить фиктивные «тройки». Директор ничего не знала о ситуации с этим десятиклассником. На очередной «оперативке», раскрыв журнал с итоговыми отметками ребят 10 класса, она задала вопрос классной руководительнице, почему у парня нет оценок. Та, не моргнув глазом, солгала, что «предметники» не желают спрашивать прогульщика. Возмущённая Надежда Алексеевна, не дав открыть рта ни одному из трёх «виновников», объявила, что она лично сегодня же сама спросит лодыря по этим предметам, раз было такое решение педсовета. Тогда три учительницы со словами:

« Пожалуйста!» ушли из её кабинета в знак протеста, не желая объяснять директору непорядочность поведения «классной». Надежда Алексеевна в свою очередь, рассердившись на демарш педагогов, потребовала от пожилой учительницы немедленно привести к ней прогульщика. Той пришлось признаться во всём.  Каким был разговор между ними после совещания можно лишь догадываться.

С помощью директора парня всё-таки извлекли из дома и  заставили сдать все до единого предмета. А Надежда Алексеевна лично извинилась перед каждым из учителей, которых она невольно обидела, не зная всех обстоятельств дела.  Извиниться, если она не права, Надежда могла и при любых других ситуациях. Своей вины она не забывала даже в случаях, которые можно было бы расценить по-всякому. Например, Надежда Алексеевна  долгие годы считала себя виноватой перед хорошим учителем, которого не взяла с собой на новое место работы, поскольку уже раньше договорилась с другим лицом. Женщина  тогда обиделась на директора, а Надежда Алексеевна  много лет чувствовала себя виноватой перед ней, хотела её увидеть, чтобы объясниться. Успокоилась  Надежда Алексеевна лишь, когда спустя 10 лет разговор между ними всё-таки состоялся. Надя всю жизнь обладала повышенным чувством справедливости. Насколько несправедливо в разное время люди поступали с ней, настолько она старалась быть справедливой с другими. Это проявлялось и в общении со школьниками и с коллегами по работе. Сама она была гордым человеком, всегда имела собственный взгляд на любую жизненную ситуацию, но при этом умела ценить независимость суждений и у детей, и у подчинённых. Иногда в пылу полемики, не разобравшись сразу в сути вопроса, Надежда могла высказаться далеко не лучшим образом, даже обидеть человека. Но хозяйка новостройки была умна, любила школьное дело и всегда была  готова ответить за свои поступки. Это понимали все, работающие с ней, а потому прощали ей такое, что другому человеку никогда бы не простили.

                9.

    Однако конфликты директора и педагога, могли закончиться  и настоящим выговором учителю, если Надежда Алексеевна видела, что коллега  работает «спустя рукава».

Как-то в конце второй четверти родители ребят 6 класса пожаловались, что   математик собирает тетради с домашними заданиями, держит их дня два-три, а потом возвращает без проверки. Итоговые оценки же она выставляет по личной симпатии или антипатии к ребёнку.

Надежда Алексеевна пошла на урок математики в 6 класс. Когда урок закончился, директор попросила ребят сдать тетради с домашними работами. Выяснилось, что учительница не проверяла тетради детей ни разу с 1сентября. (Проверка  тетрадей школьников учителям русского языка и математики специально оплачивалась.) Ещё и поэтому учительница обязана была проверять тетради своих учеников.

Математик получила выговор в приказе, о чём узнали все педагоги школы на первой же «оперативке». Одновременно главный администратор имела право удержать из её зарплаты  все суммы за месяцы непроверенных тетрадей. Но Надежда Алексеевна  зная, что та воспитывает двоих детей, а  муж учительницы получает маленькую зарплату, делать этого не стала.

Бывали в  отношениях директора и педагога забавные случаи. В 80-ые годы в педвузах из-за хронического недобора студентов придумали лазейку: готовить для школ специалистов «широкого профиля». Учитель «широкого профиля» мог преподавать в школе всё на свете.  Например: биологию, химию, экологию, астрономию, физику, технологию, географию. Короче, он выпускался этаким мастером «от скуки на все руки». Знаний у этих специалистов, как правило, было мало, а вот апломба – море, он же всё может!

Вот одна такая «птичка» залетела к Надежде Алексеевне в школу. Ей поручили уроки природоведения и экологии в 5-х классах. Проработала она в школе год. В это время начали вводить  в учебных заведениях оплату работы преподавателей по разрядам. По  её умениям «птичке» следовало присвоить 8 разряд, но директор, чтобы материально поддержать молодого специалиста, оформила девушке сразу 10 разряд. Прежде, чем это сделать Надежда Алексеевна несколько раз беседовала с  молодой учительницей у себя в кабинете, приходила к ней на уроки, помогала в составлении планов. Директор надеялась, что та будет стремиться поскорее освоить свою профессию, тем более, что ей присвоили завышенный разряд. Вместе с завучем Надежда Алексеевна  прикрепила «птичке» куратора из педагогов с большим стажем, объяснив, что войти в профессию легче, если видишь, как работает хороший учитель. Но девушку волновало совсем иное. «Специалист  широкого профиля» сравнив свою зарплату с зарплатой тех, кому оформили одиннадцатый и двенадцатый  разряды, возмутилась. Ей хотелось иметь много денег. О том, что она пока этих денег не заслужила, ей в голову не пришло.

Порядок повышения разрядов зависел от школы. Внутри неё можно было получить любой разряд до 12, а следующие разряды присваивались в РОНО или городе, но представить к новому разряду всё равно должна была школа. «Птичка» немедленно написала директору заявление, что желает иметь 11 разряд. Надежда Алексеевна  попыталась объяснить девушке, что она пока, говоря по совести, не добралась и до10. Ей надо многому научиться. Директор назвала педагогов, к которым «птичке» следует походить на уроки, чтобы понять, что такое настоящий учитель. Но не на «такую напали», большой «специалист» ничего не желала понимать, продолжая настаивать на своём требовании. Администратору пришлось   принять заявление.

 По существовавшим правилам после подачи требования, повысить разряд, учитель обязан был показать коллегам «открытый урок». И только потом, после решения педсовета, он мог это повышение получить. Куратор «молодого специалиста»,  предложила помочь девушке в подготовке плана «открытого урока». Но наша «умница» отвергла помощь. Ей хотелось доказать директору, что  её недооценивают. На «открытом уроке» «птичка» решила разобрать с ребятами пятого класса тему: «Нефть».  Ей хотелось  перед коллегами блеснуть своей эрудицией. Она спланировала рассказать пятиклассникам о происхождении нефти, о её переработке, о её залежах и нефтепродуктах, о вопросах экологии в связи с нефтью. О том, что 45 минут урока всё это вместить не смогут ей в голову не пришло. Рассказывая о месторождениях нефти, проще всего было воспользоваться географической картой, но и  об этом она  не подумала. Зато учительница по памяти переврала все географические названия, удивив своими познаниями коллег. Сделала «широкий специалист» на своём уроке множество «открытий» и по химии, и по биологии и по знакомой, казалось бы, экологии. Её неграмотность была такая чудовищная, что даже дети  стали задавать  вопросы: «А почему в учебнике написано не так?»,  приводя ей  цитаты из книг. Урок закончился полным провалом.  Надежда Алексеевна с трудом  уговорила педсовет от вердикта: понизить разряд, пожалев глупую девчонку.

А как заботилась директор о своих товарищах по работе. Например, у  химика весь учебный год болел сын. В детской поликлинике  посоветовали отправить ребёнка на юг, а ещё лучше поехать вместе с ним в санаторий «Мать и дитя» в Анапе. Мать начала хлопоты по сбору документов, написала заявление в профком с просьбой о путёвке в Анапу, но в Райкоме профсоюзов ответили, что таких путёвок сейчас нет, надо ждать. Ждать? А сколько? Близилось лето, потом начался очередной отпуск. У учительницы кроме маленького сына была ещё дочь. Она решила пока, взяв детей, ехать с ними на дачу. Лето прошло, потом закончился сентябрь. Путёвок не было. И вдруг мамаше сообщают, что в октябре такая путёвка ей может быть предоставлена. Отпуск она свой уже отгуляла. Октябрь – это середина первой четверти, второго химика в школе нет. Как быть? Учительница пошла к директору. Она собиралась долго упрашивать Надежду Алексеевну, рассказывать ей, как её ребёнку нужен такой санаторий, но ничего этого не понадобилось. Директор уже знала о предложении профкома и сразу согласилась отпустить учительницу на юг в санаторий «Мать и дитя». «Советую взять с собой и второго ребёнка, устроишься как-нибудь!»- только и сказала Надежда Алексеевна.  Благодарная директору мать  срочно  договорилась со своей приятельницей из НИИ о замене её уроков, чтобы школа не пострадала из-за  отсутствия учителя.

Однажды Надежда Алексеевна узнала, что муж одной из сотрудниц  школы перенёс инфаркт. Он уже поправлялся, но врачи оформили человеку инвалидность. Другими словами: запретили работать. Женщина поделилась с директором, что её супруг не так страдает от болей в сердце, как от вынужденного безделья. Он привык кормить семью, а работать теперь нельзя. Муж хандрит, очень угнетён этой ситуацией. Надежда Алексеевна спросила коллегу, может ли её муж быть школьным электриком, а, узнав, что может, взяла его на работу. Правда, оформили электриком жену, как бы по совместительству. Работу же выполнял муж. Супруги были очень благодарны директору за доброту и участие в их проблемах.

Если мнение учителей новостройки и районного или городского начальства не совпадало по какому-нибудь поводу, а Надежда Алексеевна понимала, что её коллеги  правы, она стойко защищала своих товарищей перед любым руководством. Так было, когда на втором году существования школы проходили выпускные экзамены в 10-х классах. В одном из трёх десятых классов подобралась весёлая компания школьников, любителей игры в карты. Всё то время, что было отведено учащимся на подготовку к экзаменам, эта группа тратила на карты.

«Картёжники» приходили на школьный двор часов в 10 утра, расстилали одеяло на траве, усаживались, и начиналась игра. Книги не открывались ни днём, ни вечером. Это  видели все работники школы перед сочинением, перед устным экзаменом по литературе, перед письменной математикой и прочими экзаменами. Педагоги вместе и по одному подходили к ребятам, требуя, идти домой заниматься. Кое-кто из учителей отбирал карты, но стоило взрослому уйти, как игра возобновлялась. У парней на этот случай всегда находилась запасная колода. Естественно, что на всех экзаменах «картёжники» «сыпались».

Таких «выпускников» было  8 человек. Свои «хилые» «трояки» на экзаменах они едва получали после двух-трёх попыток, имея полный набор шпаргалок, переданных им другими ребятами. Сдав оба письменных экзамена и один устный (поскольку «сердобольные» учителя всё же «тройки» им натянули), парни обнаглели совсем, уверовав, что и на остальных экзаменах им всё подарят. Поэтому на  физике «восьмёрка», уже не прячась,  надумала открыто  пользоваться  учебниками. (На составление шпаргалки ведь тоже требуется время. Чужие же  шпаргалки, как они выяснили для себя, не всегда  понятны.) Экзаменаторы, естественно, книги у них отобрали и отправили учить физику. Но к радости лодырей  пересдать экзамен им разрешили в тот же день после всех экзаменующихся десятиклассников. В результате двух попыток что-то сдать из восьми человек не смогли «выкрутиться» лишь двое.

Следующим в расписании шёл экзамен по химии.  «Картёжники» явились на него с полными карманами чужих шпаргалок. Ни на каких консультациях перед экзаменом они конечно не были.  Каждый билет содержал 2 вопроса по теории и  один по практической части. На консультации учительница предупреждала  всех экзаменующихся, что сначала им предстоит выполнить за ученическим столом практическое задание, результат которого надо показать комиссии, а потом готовить теоретические вопросы у доски. «Игроки», разумеется,  ничего не сумели сделать по практической части, не удалось им также извлечь шпаргалки, стоя у доски рядом со столом экзаменаторов. Все 8 человек «завалили» экзамен. Это было ЧП. Ни в одной школе 8 «двоек» на одном экзамене не ставили. Конечно, можно было бы опять предоставить этим ребятам возможность пересдать через некоторое время теперь уже химию, не ставя об этом РОНО в известность. Но Надежда Алексеевна, понимая возмущение педагогов нахальством лодырей,  пошла официальным путём. Она решила добиться  разрешения задержать этим ученикам выдачу «Аттестатов зрелости», пока они вместо карт не возьмут в руки учебники. Вместе с директором к заведующей  РОНО поехала учительница химии.

Заведующая разговаривать с учительницей не пожелала, а впустила к себе в кабинет лишь директора школы.   Сидя за дверью «начальницы» химик слышала, как кричала и оскорбляла та Надежду Алексеевну, требуя выдать послезавтра на «Выпускном» вечере всем «Аттестаты зрелости». О чём говорила директор школы, в коридоре слышно не было, но Надежда Алексеевна настояла-таки на своём – «картёжники» вместе со всеми «Аттестаты» не получили. На «Выпускном» вечере все бывшие школьники радостно передавали свои «Аттестаты» родителям, а «восьмёрка» в это время чувствовала себя неуютно,  у них ещё  были не сданы экзамены по физике и химии.

Только через три дня после «Выпускного» им пришлось сдавать физику, а через неделю химию.

В карты ребята больше не играли.  Свои «тройки» на сей раз, отработали.

               

                10.

Первые два-три года в новостройке были главными в становлении школьных порядков.  Очень скоро в округе пошла молва среди учащихся, что в новой школе учителя заставляют ребят учиться, прилично себя вести, носить школьную форму, ходить в сменной обуви. Здесь нельзя прогуливать.

Казалось бы, этого требует любая школа, но когда порядки новостройки обсуждали ребята окрестных дворов, в их устах всё это звучало похвалой.

За эти же первые годы школу покинули некоторые педагоги, которым показалось, что добросовестность директора по отношению к работе чрезмерна. Задерживать таких учителей Надежда Алексеевна не стала,  каждый выбирает себе место работы по своему характеру. Те же, кто остался, вскоре превратились в один спаянный, монолитный коллектив с общими целями. Коллеги дружно прокладывали путь в такой общий дом, куда учителям и детям  хотелось  бы ходить каждый день.

 По инициативе директора и завуча начались циклы  семинаров на разнообразные педагогические темы. Первые  шаги жизни новостройки совпали с годами, когда педагоги всего СССР искали пути эмоциональных, глубинных воздействий на чувства детей. Все тогда  по крупинкам собирали и опробовали новые интересные методы преподавания. И этот коллектив новой школы не хотел отставать от передовой педагогической мысли. Их новаторы мечтали уйти от надоевших стандартов. Коллеги спорили друг с другом о возможности применять конспекты для запоминания материала по всем предметам, а не только на уроках математики, как это предложил Шаталов. Одна из учительниц по заданию Надежды Алексеевны отправилась к Шаталову, чтобы на месте, в классе посмотреть его уроки, а потом подробно рассказать товарищам об этом методе. По настоянию директора  учителя средней и старшей школы посещали уроки у преподавателей начальной школы. Дело в том, что «началка»  стремилась взять для своей работы  что-то из приёмов учителей Павлышской  сельской школы.  Сухомлинский свою маленькую школу назвал «школой радости». Москвичи же искали, что можно было бы использовать из их опыта в условиях огромной  городской новостройки.  Обсуждение работ Ушинского, Крупской, Макаренко, приёмы педагогики, которые можно было увидеть по телевидению на уроках учителей-новаторов – всё  рождало стремление коллег Надежды Алексеевны работать лучше, интереснее. Директор создавала  для этого в школе экспериментальные площадки,  поощряла стремления своих учителей работать по-новому. Завуч школы и все остальные с удовольствием участвовали в таких начинаниях. Например, учительница начальной школы Ольга Сергеевна, проверив на своих уроках некоторые находки Сухомлинского, устроила для всех учителей школы серию семинаров. Она спрашивала своих коллег: как добиться, чтобы маленький человек делал что-то хорошее не в расчете на похвалу и награду, а из чувства потребности в добре?  Как создать в ребёнке эту потребность: делать добро, с чего она начинается? Почему мальчишки хотят быть сильными, смелыми, но никогда не скажут, что хотят стать добрыми? А ведь все наши дети должны пройти школу эмоций, школу воспитания добрых чувств. Что такое детский эгоизм, каковы его истоки?

Продолжая поиски более действенных подходов к воспитанию ребят, учителя новостройки вслед за Макаренко обсуждали вопрос, как воспитать совесть в человеке? На семинарах звучало изречение Антона Семёновича: «Я понял, что легко научить человека поступать правильно в моём присутствии, в присутствии коллектива, а вот научить его поступать правильно, когда никто не слышит, не видит и ничего не узнает, - это очень трудно…»

  Надежда Алексеевна  прекрасно понимала значение таких поисков и их огромную пользу для учителей и детей. Она всегда поддерживала творчество учителей. Интересными  педагогическими находками обменивались  буквально все «предметники».  Школа становилась для ребят и педагогов родным домом, а они между собой  друзьями и единомышленниками.

                11.

День рождения Надежды Алексеевны приходился на июль, месяц поголовных отпусков в школе. Но не было случая, чтобы в день её рождения  коллеги не собрались за праздничным столом, где-нибудь в кабинете «домоводства» или «пения» хоть и не всем коллективом. Сначала директора поздравляли сотрудники и коллеги  школы. Потом очень скоро  её день рождения узнали ребята. Она же, отпраздновав со всеми свой день в родной новостройке, требовала, чтобы вечером буквально все, кто ещё не в отпуске, непременно явились теперь к ней домой. Там день рождения продолжался с хлебосольством,  которым её семейство  отличалось всегда. Здесь, у себя дома, Надежда Алексеевна разрешала себе и всем пришедшим расслабиться, потому что к этому времени «приёмка» на готовность к следующему году уже прошла, экзамены и «Выпускной» вечер миновали, впереди маячили отпуска и отдых от всех забот до следующего сентября. Она со своими гостями пела, плясала, шутила  и даже не видела греха в том, что кто-то, потеряв чувство меры, мог перебрать «лишку» в такой день. В этих застольях на дне её рождения не было ничего от подхалимства со стороны подчинённых, а наоборот, это было  проявлением с их стороны искреннего уважения и симпатии к своему директору и, прежде всего, просто к симпатичному человеку.

В первый после открытия школы день рождения Надежды Алексеевны, ровно через год совместной с коллегами работы, на стене в канцелярии перед её кабинетом  появились стихи:

Минул год в потоке бурном

И корабль наш плывёт.

В буднях серых, многотрудных,

Потрясений и забот.

             Вам на мостике стоящей

             Позавидовать нельзя.

             Шторм промчался настоящий,

             Но узнали, кто друзья.

Их немало с Вами рядом.

Судно наше на плаву.

Даже если ливень с градом

Не пойдём уже ко дну!

               Вам желаем счастья, смеха

               И терпения семьи.

               Солнца, бодрости, успехов,

               Сладких радостей Земли!

В этой школе Надежда Алексеевна проработала до 1988 года, когда ей вновь предложили  стать директором  ещё одной новостройки.

В следующей новостройке она была директором опять-таки 11 лет, потом 2 года там же, уже тяжело больная  учила ребят физике. На пенсии Надежда Алексеевна не провела ни одного дня.

Во времена так называемой «перестройки», чтобы получить новую мебель или оборудование для спортзала, следовало учиться приносить «нужным людям» цветочки или коробки конфет. Кое-кто из директоров соседних школ поучал  Надежду Алексеевну «дарить» начальникам что-нибудь  солидное и даже ценное. Она же этого делать никогда не умела, а главное не хотела. Чем больше увязало наше общество в «подношениях», тем реже старалась обращаться к кому бы то ни было по любому поводу Надежда Алексеевна. Поэтому, когда она умерла, выяснилось, что РОНО за 13 лет её работы в последней новостройке ни разу ничем директора не отметил. Надежда Алексеевна была очень скромным и порядочным человеком. На память дочери и внучке остались только советские ордена и медали, да грамоты, полученные ею за добросовестный труд от Райкома, Горкома и ЦК партии. Человек, отработавший в народном образовании всю свою жизнь, из которой 22 года директором московских школ не имел даже звания «Народный учитель».

         Пробежало более 30 лет с того 1 сентября 1977 года. Недавно я случайно заглянула в школу, которую создавала Надежда Алексеевна вместе с коллективом поначалу незнакомых друг другу людей. Тех самых «старичков» осталось не более 10 человек. Кто-то уже умер, кто-то ушёл на пенсию, кое-кто ушёл ещё в 1988 году в следующую новостройку вместе с директором. Но добрый дух товарищества, желание хранить достойно честь школы, заложенные Надеждой Алексеевной, живы. Конечно, это теперь другая школа. Порядки в ней новые, да и на дворе 2009 год, а не 1977! Однако память о Надежде Алексеевне в этой школе, ЕЁ школе жива. Об этом говорят и сотни выпускников, навещающие школу. Не забыта она ни детьми, ни родителями, ни коллегами и в последней своей школе, откуда она ушла навсегда в ДОБРУЮ ПАМЯТЬ ЖИВЫХ.