Дальше по коридору

Она жила, не веря песням. Он был слишком уставшим, чтобы пытаться что-то изменить. У них не было ничего общего, кроме потерянной надежды и постоянной пустоты внутри. Предаваясь собственным неосуществимо реальным мечтам, их сны витали над облаками пыли в воздухе над ними.
Она хотела сдаться и сбежать. Он знал, что бежать уже некуда. У них не оставалось шансов на счастье в пределах собственных жизней. Они могли лишь притворяться живыми, играя в воображаемые реальности.
Она жила там, где не хотят влюбляться, но каждый раз проигрывают. Он потерял самого себя бессонными ночами перед зеркалами виртуальных вселенных. В его словах все ещё скрывалась правда, а она так ненавидела ложь. Иногда ты засыпаешь, не успев закрыть глаза. Иногда ты умираешь, так и не вспомнив, о чем мечтал вчера.
Она была слепой избранницей искусства, которая потеряла способность слышать. Он был последним в списке на выбывание из ее мыслей, единственным наивным художником на этаже. Они могли не замечать друг друга, глядя в зелено-голубые глаза своих творений, но всегда встречались, покинув область чужих мышлений.
Их миры столкнулись совершенно бесшумно и почти незаметно. И едва ли они этого хотели. Но две пустоты слились воедино, образуя бесконечность и вечность, которая для них будет длиться мгновенье.
- Я так устала, - сказала она, сжимая до боли родные запястья.
В глазах – пустота, за окнами – мрак. Какой же дурак разрешил ей...
- Ты можешь остаться. Вся ночь впереди,- ответил он, замирая от счастья.
Неважно, чье сердце в итоге сгорит на ветру и чьими останками пообедает гордость. Их вечностью стало то утро в грозу, их вальсом – волнение и робость. Она засыпала у него на коленях, убаюканная прохладой летнего вечера в его комнате. Он научился говорить ее языком, составленным из книг на его полке. И им не нужно было всегда быть физически вместе.
Ее слезы высыхали от его улыбки. Его губы покрывали ее шрамы и обещали предотвратить появление новых. Он мог прогнать ее страхи, а она - заставить реальность стать желанней, чем все цифровые фантазии.
Ее мысли научились падать в открытые ладони его рук, становясь образами, которые она давно искала. Его слова нашли свое место на тетрадных полях ее записных книжек и никому уже не приходилось удивляться тому, как посредственность и безобразие могут быть вместе.
- Я так хочу домой,- прошептал он, глядя на предрассветное небо. Зима дышала им в лица, оставляя лето пылиться на чердаках памяти и злиться.
Она поцеловала кончики пальцев, что так искусно плели сети, в которых хранились спасенные им сны, и кивнула, не обращая внимания на холод внутри.
- Мы будем там. Только не нужно торопиться.
Вместе они придумали новый смысл прошедшим событиям и нарисовали будущее масляными красками заветных желаний. Не оставляя себе возможности повернуть назад, они рискнули собственной безответственностью в отчаянной схватке с повседневностью и режимом культивации безразличия...
Они были теми, кем нам с тобой никогда не стать. Лишь потому, что мы слишком боимся поверить в возможность хотя бы минутного счастья, обретенного на пару с другим человеком, мы будем существовать, каждый раз проходя мимо друг друга. Никому теперь не приходиться быть собой.
Мы так боимся теперь за свои сердца, боимся испортить себе настроение. Мы не хотим менять самих себя, списывая эту мигрень на сезонное обострение.
Стараемся лишний раз избежать попадания в грудь свинца от руки человека, за которого готовы были принять ту самую пулю в сердце.
Но это не значит, что ты мне не будешь сниться.