Долгое эхо детства 2 ч

Продолжение

Начало
1 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2086





        Осенью 1942 года они и семья Аврома и Златы, с которой они держались вместе , осели в Благословенке, на Урале . Осенью они с Лёлькой, их старшей девчонкой, одетые в беженские лохмотья, пошли в первый класс .  Был он очень слаб, еле стоял на ногах, потому что летом переболел малярией. Маленький, худенький . первоклашка.  Школа находилась на краю села, а первая его учительница Антонина Алексеевна (коренная уральская казачка , как говорили взрослые), была строгая и требовательная к ученикам, без поблажек - будто не было войны. Ни книг , ни тетрадок у школьников не было, писали они между строк старых газет. Ни он , ни Лёлька никак не могли справиться с почерком, и придирчивая учительница беспощадно ставила им «плохо» и «плохо». Казалось буковки уже ровно становились  в ряд между чужими строками и выглядели совсем ничего, но учительница не ставила даже «посредственно», только «плохо». И вот, наконец, буквы стали послушными, ровными и красивыми, и за это , наконец, долгожданная , замечательная награда – первое «отлично», как они с Лёлькой этим гордились!

         Эвакуированных колхоз расселил по домам у сельчан и в другие имеющиеся помещения. Им достался холодный подвал под колхозной столярной мастерской. Местный столяр Кирюхин начинал работу рано , и тогда из щелей потолка в их подвал начинала сыпаться древесная пыль, опилки и прочий мусор. Позже папе удалось раздобыть пару листов фанеры  и подшить дырявый потолок. Столярная мастерская была во дворе колхозной конюшни  , где наряду с заезженными клячами содержалось несколько освобожденных от воинской повинности красавцев племенных жеребцов, на которых они с Лелькой ходили любоваться.

        Семье Аврома и Златы  с жильем повезло больше, их поселили на другом конце села в маленькой летней пристройке местной жительницы Петровой. Хозяйка жила с дочкой, красавицей Антониной, муж которой , военный летчик недавно погиб у нее  на глазах , выполняя учебный полет на находящемся неподалеку от села  военном аэродроме. Петровы – сердoбольные женщины -  душевно относились к эвакуированным , делились с ними, чем могли. В домике этом была печка, и, если доставали топливо, то можно было согреться. Xозяйка немного помогала с дровами  или   кизяком  , поэтому тут было лучше, чем у них , в вечно холодном подвале. Озябший Гришка забегал к ним погреться, залезал на печку и даже  нередко  засыпал. Петровы и Злата жалеючи подкармливали его. Вскоре Аврома призвали в трудармию на строительство военного завода , и Злата осталась одна с тремя девчонками мал мала меньше.

А какая ранняя и холодная была эта осень и зима!  Ни еды, ни одежды, ни тепла у них не было. Мама укутывала его в старую фуфайку, подвязывала какой-то веревкой и шарфом и он отправлялся в школу. Начались метели.   Холодные ветры выдували на сухом снегу причудливые узоры, наметали высокие сугробы возле домов и сараев. Пока дети добредали до школы , превращались в снеговиков. Антонина Алексеевна сметала с малышей  снег и усаживала за парты. В школе было теплее, чем дома, в холодном подвале, здесь, в тепле, начинало клонить в сон. Строгая учительница не прощала ничего – ни опозданий в темные зимние утра, когда  без часов трудно было сориентироваться во времени, ни мгновений, когда они проваливались в сон, согревшись в теплом классе.

       И , Господи, как же все время хотелось есть! Мама работала на переборке картошки в холодных овощехранилищах. Иногда маме удавалось принести пару картофелин, но вынести  оттуда картошку было очень тяжело. Женщины заматывали картошку в длинные волосы и выносили. А у мамы был деликатный характер, не приспособленный к тем жестоким условиям  жизни , и она очень страдала от необходимости делать такие вещи. Если удавалось принести пару картошек, то это был большой праздник. Можно было в окоченевших руках подержать теплую картофелинку, согреться , а потом съесть. Себе мама никогда ничего не оставляла и всегда уверяла , что ничего подобного, она не голодна. Так много ушло в забвение , но он сейчас помнит этот холод мрачного подвала, эти голодные дни, но была еще жива мама и все согревала теплом своих рук и жизнь не казалось такой безнадежной, потому что верилось, что когда-нибудь все плохое пройдет и опять будет хорошо.

         К концу 1942 года пришла первая весточка от Ильи, он служил в артиллерии, прислал даже фотографию. Разыскал он их через мамину сестру, оставшуюся в осажденном Ленинграде. Судьба Иосифа была неизвестна, и мама угасала от этих переживаний. Сердце у Гришки сжималось от тоски и страха  - неужели не увидит он больше никогда Иосифа?

        Залескеры появились в Благословенке позже  и вскоре подружились с семьей Златы и его родителями. Были они со Смоленщины, насколько он помнит, сверстники его отца. Тетя Соня – высокая, статная, просто красавица.   Дядя Соломон, ее  муж, гораздо ниже ее ростом , ничем не примечательный, тихий, незаметный. У нее чистый мелодичный голос, ни у кого такого не слышал. Оба владели хорошими профессиями – она была отличной портнихой, а Соломон – сапожником. Война войной, а людям все равно нужно было одется и обуться. Деревенские хорошо вязали из козьего пуха носки и платки (здесь многие держали пуховых коз ), но шить здесь  никто не умел. А  Соне удалось привезти с собой швейную машинку «Зингер» .  Не было в селе и сапожников, а Соломон не только умел починить прохудившуюся обувь, но и даже сшить новую из любого материала, который имели заказчики. И постоянно тянулись люди  к Залескерам –  что-то перешить или пошить из солдатского перекрашенного белья, которое сестры-хозяйки из госпиталя новенькое подменяли на всякую рвань , перекрашивали и продавали на базаре. Хватало и сапожничьей работы . За труды приносили продукты, топливо. У Залескеров всегда  было тепло. Гришка  с Лёлькой частенько наведывался к ним в маленькую комнатку в низеньком домике. Можно было погреться, посмотреть, как орудует своими инструментами Соломон, как строчит на машинке или хлопочет у печи Соня.  Им всегда перепадало что-нибудь – кружечка молочка, ломтик хлеба, горячая картофелинка.  (- А это вы, детки, заходите  , милости просим, - неизменно восклицала Соня, завидев их черные головки и любопытные  мордашки, за низкими окошками своего жилища.) Согревшись и подкрепившись , они присматривались к сапожно-портняжному ремеслу гостеприимных хозяев , а иногда Соня откладывала в сторону работу и показывала им фотографии высокого парнишки в военной форме – их сына Гирша, и читала им вслух его письма- треугольнички ,  полученные  с фронта.  Рассматривая фото, Гришка мысленно одевал в военную форму своего Иосифа, и  каждый раз представлял , что развернув маленький треугольничек , увидит его, Иосифа, так хорошо знакомый почерк. Но чуда не случалось...

          У Залескеров было много интересных вещей – прежде всего замечательная швейная машинка , иголочки, ножнички, сапожная лапа, молоточки, шило...И еще  им доставались такие чудесные и необходимые для игры вещи , как тряпочки (маленькие обрезки ткани или кожи), кусочки ниток. Из тряпочек и ниток дети мастерили кукол -  скручивали головку и  туловище, поперек прикручивали   свернутую в трубочку тряпочку –  ручки,  Химическим карандашом рисовалась рожица, полученную конструкцию одевали в одежки, состряпанные из тех же тряпочек, среди которых, к великой радости детей,  попадались и разноцветные.   С куколками и кусочками кожи можно было поиграть в разные игры, в том числе в магазин , где  весами служила выпрошенная у столяра Кирюхина гладенькая дощечка, положенная на камень, разновесами – камушки, а товаром – песок, стебли подорожника, другие листья  и травы, опилки из столярной мастерской  и прочие подручные средства. Игрушек уже давно не было. Правда, Лелька   таскалась  (еще с до войны, как помнил Гришка)  со складным деревянным метром Аврома, который умудрилась притащить с собой в эвакуацию. Он же ничего не захватил  с собой из той жизни.  Тогда, до войны, он втихаря забавлялся с папиными большими деревянными счетами, которые ему нравились больше любой игрушки, но счеты остались там , дома, со всеми игрушками, остальными вещами и домашней утварью .

        Залескеры помогали  не только им, детям, но и взрослым. Соломон перечинил  прохудившуюся обувь его , Гришки, и  Златиных девчонок, залатал папины совсем было развалившиеся сапоги. Соня из перекрашенного солдатского белья , которое Злата на что-то выменяла в городе на базаре, сшила вконец оборвавшейся Лёльке платьице.  - Вот что значит  а гутэ префессие, - вздыхала Злата , рассматривая Лелькину обновку. (хорошая профессия, идиш.). Увы , ни его родители, ни Златино семейство таким умением похвастаться не могли. Да и инструмента, чтобы обучиться этому не было .

      После бесконечной холодной зимы сорок третьего, наконец, наступила весна. Сколько лет прошло, но и по сей день он помнит запах этой весны. В конце апреля-начале мая бескрайняя степь вокруг села начинает благоухать, зеленеет степной ковыль, зацветает море тюльпанов. Под палящими лучами солнца подсох чернозем на пашнях.  Деревенские на пахоту стали выгонять за зиму изрядно отощавших быков и с трудом управлялись с ними. Стало тепло и детишки  бегали босиком, забыв про зимние невзгоды .

       Папа устроился на работу в колхозную контору счетоводом. В конторе было тепло и светло, на стене висела большая карта СССР, и на ней после каждой сводки передвигали флажки с отметками освобожденных городов. Бои шли ожесточенные. Об Иосифе вестей так и не было с начала войны.  Опять надолго замолчал Илья, как потом оказалось, тяжело раненным попав в госпиталь.   Тревогам родителей и Гришки не было конца.

      Весной мама начала  работать воспитательницей на детской площадке , которую организовал колхоз , так как взрослые были заняты в поле на посевной , а присмотреть за малышами было некому. Стало немного сытнее и легче.  Казалось бы, жизнь понемногу налаживалась.


Продолжение
http://www.proza.ru/2015/04/30/2208