из письма режиссеру...

у нас в театре, как-то сама собой, собралась компания ребят. Мы каждую неделю читаем друг другу стихи  любимых поэтов.
мы собираемся в подвале нашего театра.
 
там обитают два наших грузчика Лёша и Денис.
Лёша - высокий, худой блондин, смотрящий на всех сверху вниз и в силу роста, и в силу своего невыносимого характера. Его окружают одни тупицы, бездари  и негодяи.Он мечтает стать актером и поступить в ГАТИ, но при этом люто ненавидит театр и все, что с ним связано.
Денис - маленький, лысый человечек, с остреньким носом и маленькими глазками.  Он всегда носит бежевый вельветовый пиджак. на его руках намотано много фенек (наверное каждая из них, что-то обозначает). Денис маленький снаружи и очень большой внутри.
Он родом из Воронежа, много бил и был битым, жил в Москве, служил в Чечне, бился за свою первую жену на дуэли, а теперь приехал в Петербург "по-голодать"... Денис пишет стихи. А еще всегда пытается найти глубокий смысл даже в самых простых вещах.
Большой, но маленький Лёша и маленький, но большой  Денис, они как два неразлучника. Они постоянно ворчат друг на друга, но всегда вместе. Денис втолковывает Леше, что так жить и мыслить, как мыслит он - нельзя, а Леша в ответ угрожает ему своим увольнением.
 
Еще в нашей компании есть Саша и Настя - муж и жена. Саша работает у нас системным администратором (компьютеры чинит), а Настя работает в какой-то специальной школе, учителем продленного дня у четвероклашек и разводит с ними огород.
Саша и Настя, похожи друг на друга, как брат и сестра. Оба маленькие, худенькие, в очках. Крайне скромные и молчаливые. Настя, носит одежду из льна и не красится, ее кожа будто прозрачная. Она всегда улыбчива и   приветлива. И лучше из всех нас читает стихи. Удивительно, как она правильно умеет подобрать интонации и ударения, и превратить любое стихотворение в полет. Она как будто слегка запевает.
 
Я еще не рассказала Вам про нашу комнату в подвале.
Конечно там нет окон, довольно душно, по потолку проходят огромные воздуховоды, и рыжие трубы канализации. На потолке горит одна скудная лампочка, но это не беда, когда мы собираемся, мы зажигаем настольные лампы и свечи. Все стены этой комнаты увешаны старыми афишами, фотографиями артистов БДТ, репродукциями картин, алым бархатом и белыми маркизами.  Она завалена предметами уже ненужного реквизита: от деревянных ружей и старого огромного сундука, до старинных телефонных аппаратов и посмертной маски Петра первого. В этой маленькой комнате даже есть небольшая сцена, в углу, под самым воздуховодом. Из угла, на нас взирает огромная фотография Товстоногова. Когда высокий Леша, выходит на сцену, он упирается  головой в воздуховод (цепляет небо), поэтому он вынужден читать стихи сидя.
Наш зрительный зал это два венских стула, на которых сидят Саша и Настя, и два мягких кресла у двух столов.
И что примечательно стол "маленького" Дениса огромен, он занимает четверть комнаты, в отличии от столика "большого" Леши, в котором, кстати, он всегда хранит фляжку с коньяком.
 
Когда мы все собираемся, мы включаем любимую музыку, зажигаем свечи, завариваем чай и начинаем читать стихи.
В то время, когда на большую сцену нашего театра выходят заслуженные, народные и великие, на нашу сцену первым выходит Денис. Он читает много и долго. И я, не желая его обидеть, боюсь сказать, что на пятом или шестом стихе, он становится утомителен. Поэтому я теряю внимание и начинаю думать о своем.
Потом наступает очередь Саши.
Надо сказать, что  Саша, первый и с огромным энтузиазмом откликнулся на мое предложение о поэтических вечерах. Я тогда удивилась, ведь он такой скромняга и молчун. Он читает мало, но ударно и громко. В нем  прорезается голос, появляется твердость. Он любит Высоцкого, Маяковского и Гумилева.
А потом выходит, а точнее взлетает Настя. Её чтение - это свежий воздух, легкость, улыбка. Она не стесняется смотреть всем нам в глаза. Я испытываю радость от того, как она читает.
Только благодаря Насте, наш Лёша снизошел до того, чтобы почитать для нас стихи. До этого, он не хотел вставать с нами в один ряд. Он читает наизусть Лермонтова и Пушкина. Аааа, еще он любит Баратынского и терпеть не может Бродского. Он читает хорошо, но плохо. Очень вязко и слишком переигрывая. А мы в силу своей вежливости и терпения аплодируем ему. Тогда он нехотя соглашается прочитать еще стихотворение, и еще, и еще... и вот уже неизвестно, когда все это кончится... Лёша очень тщеславен.
 
Перед своим выходом и прочтением стихов, я всегда нервничаю (стесняюсь немного)
Пока я мешкаю и перебираю листочки со стихами, Денис успевает выбежать на сцену и прочитать нам еще пару-тройку стихотворений.
 
когда я нервничаю, у меня начинают дрожать руки. Я забываю тексты выученных стихов и мне приходится читать по бумажке. Руки дрожат и бумажка дрожит. Я часто сбиваюсь. Поэтому, чтобы не утомлять своих слушателей, стараюсь читать не более пяти стихотворений разных авторов.
 
В последний раз, вчера,  невольно,  у меня оказалась подборка стихов поэтов-самоубийц: Есенин, Маяковский, Башлачев и Рыжий. И т.к. Есенина и Маяковского успел прочитать Саша ( и именно те стихи, которые выбрала я), мне осталось прочитать Александра Башлачева и Бориса Рыжего.
Честно признаться, только сейчас я в действительности осознала их талант. Читаешь их стихи, а внутри больно. И так хочется передать это при прочтении вслух, а не получается. Только руки дрожат и голос.
 
А еще так хочется, чтобы когда звучат их стихи, они не звучали одой самому чтецу. Ведь часто мы так нравимся себе, когда читаем стихи великих. Мы вдруг становимся частью их жизни и их времени, мы чувствуем себя избранными за то, что нам нравятся их стихи. Нет. Так не должно быть. В стихах должен быть поэт, а не чтец.
 
когда  ушли Башлачев и Рыжий, одному было 27, а второму 26...  Есенину 30.
Поэты должны умирать молодыми
Поэты должны беспробудно пить