История Моды или очки в роговой оправе

В то время я был молод и хорош собою. Носил небольшие бакенбарды, пиджак в некрупную клетку грязно-зеленого цвета с желтыми прожилками цветных нитей. Моя коллекция шейных платков ограничивалась лишь двумя вариантами и состояла из звонкого сиреневого экземпляра  - «для торжественных случаев» и горчичного, в мелкий геометрический рисунок - «на каждый день». Я целиком принадлежал к той породе молодых людей, которые имели в своем гардеробе всего одну пару туфель, но непременно самого высочайшего качества. Бабочку и смокинг я брал у Этьена, он был более плечистым, чем я, и его смокинг придавал мне легкую небрежность, которую я с лихвой компенсировал своим обаянием и харизмой.
Я был беден, полон идей и вместе с тем молод и счастлив. Жизнь казалось мне удивительной и многогранной, ночные вечеринки сменялись утренним опустошением, но к вечеру я уже был полон сил и энтузиазма.
Я часто приходил в небольшое кафе на Сен-Жермен, уверенное очарование  роскоши успокаивало мой пыл и опустошало кошелек. Но, несмотря на все мои попытки удачно вложить деньги и случайные заработки, здесь я мог себе позволить лишь бокал ординарного вина и ассорти из камамбера, бри и канталь.
Именно, там я впервые  и увидел её. Она не была похожа на других девушек. Я никогда не знал, какой она будет в следующей момент. Может быть, именно это - желание разгадать ее тайну и привлекло меня.
Она была соткана из людских предрассудков, щедро приправленных  очарованием новизны, сдобрена соусом из тщеславия. При более подробном рассмотрении можно было разглядеть, что красота и гармония ей не чужды. Эпатаж был её неотъемлемым спутником, о ее капризах ходили легенды, и самые известные светские красавицы шепотом передавали друг другу самые интимные подробности  ее взбалмошных проделок.
Когда она входила, мужчины оборачивались, женщины старались ей подражать, копировали ее манеры, но она всегда была вне конкуренции. Количество ее почитателей росло с каждым днем, поговаривали даже, что она была знакома с Великой Мадемуазель, водит дружбу с Лораном и что сам Пуаре шил для нее платья... Все эти слухи лишь добавляли ее образу таинственности и разжигали моё желание быть с нею. Она никогда не относилась ко мне слишком серьезно, как, впрочем, и к другим поклонникам всегда находящимся в ее окружении в большом количестве.
Если бы вы попросили меня описать ее лицо, то вряд ли бы я смог хорошо справиться с этой задачей. Более живого и изменчивого лица я не встречал. Иногда мне казалось, что ее туманно-синие глаза подернуты легкой дымкой, а тонкие губы смущенно поджаты и представляют собой лишь бледную галочку на ее жестко очерченном скуластом лице. В другой раз я мог поклясться, что цвет ее глаз варьируется от цвета молодой травы до глубоко - болотного, а губы такие пухлые, что могут сравниться разве что с упитанными губками ребенка трех лет отроду.
Утром я встречал ее с копной медово-пшеничных волос, ловко заплетенных в косу а-ля рус, вечером она представала пред нами знойной брюнеткой с волосами такими прямыми  как тропический дождь в окрестностях Хошимина.
Как ей это удавалось, спросите вы? Я сам задавал себе этот вопрос тысячу раз.
Я даже купил себе новые очки в роговой оправе, потратив на них приличную часть всех моих сбережений.
Вооружившись очками, как сыщик вооружается лупой, я пытался  разглядеть даже незначительные детали и разгадать историю таинственной незнакомки.  Отражаясь в стеклах очков, она была еще более очаровательной, а я понимал, что мне нечего предложить ей, кроме стопки моих статей, которые с неохотой печатала местная периодическая газета.
Мы долгое время не были представлены друг другу. Хотя я знал, что один из приятелей Этьена имеет какие-то общие дела с ней.
Долгое время я робел, и от  одной только мысли о ней  руки мои становились холодными и влажными, а сам я впадал в состояние ступора.
Все произошло случайно. Я возвращался из редакции, получив очередное задание, которое не сулило мне ничего, кроме еще одного скучного вечера, проведенного за печатной машинкой, гонорар  же был настолько скромным, что я даже не мог помыслить о каких-либо способах развлечь себя этой ночью. Предавшись этим невеселым размышлениям, я даже не сразу заметил, что меня кто-то окликнул. Это был Этьен в компании двух очаровательных хорошо одетых молодых девушек.
-Ты просто обязан составить нам компанию!- сказал он. - Познакомься с малышкой Сиси. Сиси оказалась высокой нескладной блондинкой, обладавшей вместе с тем удивительно миловидным личиком.
В другое время я бы, не раздумывая, согласился с предложением друга. Сейчас мысли теснились в моей голове. Я больше искал уединения, чем светского общества. Я замялся, не найдя что ответить и покачал головой.
Этьен расценил этот знак, как согласие, и тут я обратил внимание на другую даму.
Я узнал ее сразу, хотя на первый взгляд это было непросто. Короткая мальчишеская стрижка,  туманно-серые глаза с хитринкой. Она смеялась надо мной!
-Этьен, твой друг совсем не говорит по-французски. Ты, наверное, скрываешь у себя какого-то беглого русского  князя… Дело в том, что Этьен был сыном русской эмигрантки. Его мать, Ольга, была тайна вывезена в Париж вместе с гувернанткой. Бедняжка была слишком мала, чтобы понять весь ужас происходящего с ней. Деньги, выделенные на ее содержание, скоро закончились, и Марья Ивановна, ее наставница, бралась за любую работу, чтобы прокормить маленькую барыню, но вскоре простудилась и отдала Богу душу.
Девочку взял к себе хозяин квартиры, у которого они снимали комнату. Ольга росла послушным и достаточно живым ребенком. Она даже получила кое-какое образование, но вскоре любовь вскружила ей голову, и она всецело посвятила себя мужу и детям.
Шутки про русские корни Этьена давно стали нормой в нашей компании, а он, напуская на себя таинственный вид, рассказывал очередной даме сердца о фамильных сокровищах, гербовой печати, олицетворяющей древность его рода, и еще о многом другом, что только может прийти в голову молодому мужчине, пытающемуся быстро очаровать симпатичную девушку.
Она все еще стояла и смотрела мне прямо в глаза, а потом как-то, я бы сказал, по-мужски, протянула мне руку и представилась:
-Мода.
Я надолго запомнил это имя. Так и началась эта история.

История Моды.

Она была француженкой. Вернее, ей хотелось, чтобы все так думали. О своем происхождении она говорила весьма уклончиво.  Не знаю, чем я привлек ее внимание в тот вечер - своей робостью или тем, что Этьен уже с трудом держался на ногах, а ей просто необходим был собеседник.
Я со свойственной журналисту настойчивостью задавал вопросы, но она отшучивалась. Позже я понял, что это была практически единственная наша встреча, когда мы были наедине. Этьен вплотную занялся  малышкой Сиси и они, обнявшись, растворились в обволакивающей темноте Парижской ночи. А мы с Модой присели на лавочку, где-то неподалеку от Елисейских полей.
Она говорила, что родилась, чтобы быть первой. И что всегда хотела, чтобы ей подражали. Что поначалу ее интересовало только искусство. И что красота должна быть гармонична. Она спросила, что я знаю о бизнесе. Я лишь промычал что-то невнятное в ответ. Но мой ответ и не интересовал ее. Она говорила и говорила. Про то, что раньше это не было бизнесом, но сейчас все так закрутилось…Тогда я впервые узнал про сестер и даже познакомился с ними позднее.
Этот проект придумали они с сестрами.
О сестрах хочется сказать особо.
Мы уже давно не виделись с Модой. С той нашей ночи прошло почти полгода. Я много узнавал о ней из газет, видел ее на страницах светской хроники. Она была очаровательна и неординарна. Ее все так же копировали, ей все так же подражали. Она по-прежнему задавала тон. Та ночь, проведенная с нею наедине, уже казалась мне чем-то нереальным. Я продолжал писать, начал даже подумывать о первом серьезном романе. И вместе с тем, я сделался угрюм и сторонился людей. Этьен сказал, что это русская хандра прочно пустила в меня корни. Быть может, так оно и было.
В тот вечер, я, как обычно, пытался работать, но в последнее время все получалось просто из рук вон плохо. Работа совсем перестала приносить хоть какое-то удовлетворение, а мой редактор, кажется, уже подыскивал мне замену.
Она буквально ворвалась ко мне в комнату, принеся с собой ворох маленьких снежинок и зимнюю свежесть. Я вздрогнул и сразу превратился в робкого русского князя, плохо говорящего по-французски.
Я на секунду залюбовался ею. Волосы уже успели отрасти и были уложены в белокурые локоны. Кашемировое полупальто нежно-фиалкового цвета было оторочено мехом по воротнику и манжетам  и лишь слегка прикрывало ее стройные ноги в молочных гетрах. В таком наряде она была похожа на прекрасную Герду, вырвавшуюся из плена Снежной Королевы.
Она сказала, что Этьен дал ей адрес, и что это ужасно далеко от центра. И еще что у меня есть пять минут на сборы, поскольку такси уже ждет внизу. Мы должны встретиться с сестрами, сказала она полушепотом и таинственно опустила глаза.
 
На улице было холодно и промозгло. Февральский ветер так и норовил забраться под полы моего потрёпанного пальто. У подъезда стояло такси, призывно мигая фарами, и мы, не теряя ни минуты, поспешили им воспользоваться. Минутная близость и неуловимое притяжение, возникающее между нами всякий раз, когда границы личного пространства бесцеремонно нарушались, появились вновь. Мы сидели на заднем сиденье новенького «ситроена», я попытался взять ее руку, она ловко отняла ее, вывернулась, засмеялась и начала диалог с таксистом.
- Скверная погода нынче, месье!
- Да, мадемуазель, наисквернейшая!
Изволю заметить, таксист, грузный мужчина лет пятидесяти, посматривал на нас с явной осторожностью.
- Говорят, зима встречается с весной ровно в 12.15, а мы, кажется, опаздываем на встречу.
 -Всякое болтают. -  Он остановил машину. - Выходите! - пробурчал он не совсем внятно.
 Мы зашли в небольшое кафе неподалеку от Монмартра. В кафе было людно и оживленно. Она помахала рукой и стала пробиваться вглубь, ловко  маневрируя вдоль столиков, придвинутых друг к другу настолько плотно, что казалось, между ними нельзя просунуть и мелкую монетку в один франк. Я последовал за ней с грацией молодого медведя только что вышедшего из спячки, и, опрокинув по дороге бокал вина, наконец, достиг своей цели.
Она остановилась у самого дальнего столика и приветственно расцеловалась с высокой брюнеткой. Я, честно признаться, чувствовал себя немного лишним, поскольку девушки не обращали на меня ни малейшего внимания.
Пока они увлеченно беседовали, я бесцеремонно разглядывал обеих сестер.
Зима, так звали девушку, была довольно высокого роста с гладкими прямыми волосами, цвета воронового крыла. Она обладала какой-то холодной, немного отстраненной красотой, серые глаза с поволокой были красивы, но, вместе с тем, не нашлось бы, пожалуй, ни одного человека, который бы выдержал этот взгляд больше пяти минут.
Одета она была в изумрудный свитер с  мелкими «косами» и маленькую плиссированную юбочку цвета слоновой кости.  На ногах у нее были коротенькие меховые сапожки. Девушки оживленно обсуждали цветовую гамму нового сезона.
Зима утверждала, что изумрудный должен продержаться еще один сезон. Мода была целиком за горчичный. Когда вопрос зашел о шотландке и "гусиной лапке", Мода сказала, что пора бы и подкрепиться. Я подозвал официанта, и мы сделали заказ.
Мы взяли бутылку Шабли и виноградных улиток в винном соусе.

Девушки продолжали беседу, и из разговора я понял, что скоро придет еще одна сестра.
Зима посмотрела на часы - циферблат часов был выполнен из слоновой кости и инкрустирован некрупными изумрудами. Стрелка часов уверенно ползла к половине первого.
 - Сестра опять опаздывает, вечно она задерживается! - отметила она.
 - Ты же знаешь Весну - сказала Мода, - Никогда не угадаешь, когда она придет! Ты все-таки подумай по поводу горчичного, мы можем сделать из этого новый тренд. - И убрала прядь волос с лица.
Вдруг двери кафе распахнулись и свежий, совсем уже не холодный ветер проник внутрь, попутно сдувая салфетки, путаясь в женских прическах и цветастых шторах в стиле прованс. Внутрь вошла девушка, хотя я бы предпочел назвать ее феей, настолько светящимся было ее лицо. Ее было сложно назвать красавицей, но ее бесспорная притягательность не вызывала никаких сомнений. Белокурые волосы были аккуратно уложены  и перехвачены цветной косынкой мятного цвета. Она была одета в легкий плащ  с жаккардовым рисунком и ботильоны. "Странный выбор для такой погоды" - подумал я. 
Весна принесла с собой ворох свежих идей и стопку эскизов. Они с девушками обменялись приветственными поцелуями. Весна хитро подмигнула Моде и спросила, какие у них отношения со Стилем. Мода замялась, покосилась на меня, щеки ее стали пунцово-красными.
Стиль, единственный наследник крупного состояния и потомок известной фамилии, был тогда очень выгодной партией. И многие девушки шли на всевозможные ухищрения, чтобы познакомиться с ним. Одна предприимчивая особа даже устроилась к ним в дом в качестве сиделки для его престарелого отца. По утрам, пытаясь его соблазнить, она приносила ему кофе абсолютно обнаженной.  В волосы она вплетала свежесрезанные лилии, тело растирала мускатным маслом и была, между прочим, очень недурна собой. Но Стиль, казалось, даже и не замечал ее присутствия.
Другая же особа, хорошо известная в определенных кругах, забралась к нему в комнату через окно, по стене такой гладкости, что ей понадобилось альпинистское снаряжение и значительная подготовка. Проникнув, наконец-то, в  комнату, она нашла ее пустой. Девушка чувствовала себя такой усталой, что решила прилечь на небольшой софе, возле камина. Утром, проснувшись, она обнаружила на туалетном столике белую розу и флакон элитного парфюма. А Стиль? Он уехал в Лондон на  полтора месяца. Но поговаривали о его возвращении.
Между тем нам принесли заказ. Виноградные улитки, маринованные в белом вине, приправленные мускатным орехом и зеленью, были восхитительны. Охлажденное шабли искрилась в бокалах, и я почувствовал расслабленность и даже некоторую развязность, Зима посмотрела на часы и сказала, что ее время вышло. Мода с сожалением посмотрела на сестру, так ей не хотелось ее отпускать. Но ничего не поделаешь, время бежит, и с приходом Весны Зима неизменно уступает ей место.
Девушки поцеловались и обнялись на прощание. Зима облачилась в коротенький полушубок цвета слоновой кости и помахала на прощание рукой.
Мы вновь остались втроем: я, Мода и Spring. В кафе стало заметно теплее. Мода погрустнела и склонилась над эскизами. Ей явно не хватало рассудительной Зимы.
Весна болтала без умолку и, мне казалось, даже кокетничала со мной. В какой-то момент она даже вогнала меня в краску, я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, снял очки и заказал еще шабли.
Мода наконец-то отвлеклась от своих эскизов и сказала, что считает, Лето не сможет прийти так рано и что, пожалуй, пора бы и отправляться по домам. Ей явно не нравилось такое внимание сестры к моей скромной особе.
Но она ошиблась. Русоволосая красавица, с пышными формами и легким румянцем на загорелом лице была больше похожа на сдобную булочку из кондитерской месье Бланка, чем на сестру моих новых знакомых.
Одета она была в цветастую блузу с набивным принтом, представляющим собой не что иное как рисунок из тропических пальмовых листьев и орхидей.
Узкие брюки цвета какао хорошо подчеркивали ее соблазнительные формы.
Девушки были рады встрече, они мило щебетали и совсем отвлекались от эскизов.

Я много выпил тогда, и, как сказал Этьен, девушки скорее были плодом моего воображения. И ни подснежники, начавшие упорно пробиваться после той ночи, ни мои красноречивые описания холодной, немного отстраненной Зимы, кокетки и хохотушки Весны, сочной и спелой красавицы Лето, не смогли убедить его в обратном. Я так и не познакомился с последней сестрой. Хотя кое-что узнал о ней.




****************

Лишь позже я узнал о романе Стиля и Моды. Неплохая пара, не правда ли?
Свадьба была пышной. Множество гостей, шампанское со вкусом поцелуев, солнечные лучи, вплетенные в косы, юные скрипачки в платьях из  тропических бабочек и лазурных гортензий, устрицы, исполняющие Моцарта, томные официантки с кошачьей грацией, разносящие экзотические закуски и светская публика в большом количестве....Это был настоящий праздник Моды и Стиля! Первое время они не расставались ни на минуту и объехали всю Европу: Париж, Милан, Лондон, и это совсем не полный список городов, которые они посетили. И даже добрались до Нью-Йорка! Эти, своего рода, недели Моды и Стиля собирали вокруг себя очень много интересующейся Модой, следящей за Стилем, да и просто любопытной публики.
Я тоже был приглашен на торжество, за две недели до церемонии проворная маленькая обезьянка с золотым колокольчиком и в пенсне принесла мне золотой конверт. Обезьянка была довольно напыщенной и протягивала мне конверт с такой важностью, как будто вручает мне пакт о независимости какого-то очень маленького, но очень гордого государства. Но это, впрочем, совсем не помешало ей на обратном пути разбросать мои бумаги и скрыться через окно. "Ну и манеры!"- подумал я, собирая бумаги и поднимая разбитый цветочный горшок с моим любимым фикусом. 
Конверт был из дорогой золоченой бумаги с тиснением, справа значились мои инициалы. Я присел на уголок кровати и распечатал конверт:
Уважаемый месье Жиль!
Пусть больше не будет ужасной погоды!
Пускай будет праздник у Стиля и Моды!
Пускай будет солнце, вплетенное в косу
И вкус поцелуев, гортензии, Моцарт!
Пусть будут улыбки, друзья, впечатления,
Брак Стиля и Моды-искусства рождение!
Все было закономерно, подобное притягивается к подобному, Мода и Стиль - они словно созданы друг для друга, но я почувствовал горечь. Я вспоминал нашу встречу и те секунды, когда она была такой моей. Она была из тех женщин, которые принадлежат всем и никому.
Я так и не решился пойти на церемонию. "У меня нет подходящего костюма,"- сказал я Этьену. Он промолчал, хотя мы оба понимали, что дело явно не в костюме.
На следующий день я собрал свои пожитки и уехал в небольшой городок неподалеку от Лакоста.  Стоит отметить, что дела мои пошли в гору. Мирное течение сельской жизни и физический труд пошли мне на пользу и постепенно я сделался спокоен и в какой-то мере даже доволен своей жизнью. Удача наконец-то обратила на меня свое внимание и сменила свой гнев на милость. Таким образом, через три года я уже был владельцем роскошного сада из оливковых деревьев, а через пять лет уже продавал свое масло в крупных супермаркетах.
Я пытался писать, начал с небольших рассказов, вы, должно быть, видели их на прилавках книжных магазинов. " Солнечная долина" и "Территория моей души" были моим первым настоящим успехом. Я даже получил открытку с поздравлением от моего редактора. Никогда бы не подумал, что этот напыщенный индюк Жером способен на такие поступки. Хотя с другой стороны, быть может, он просто не хочет упустить талантливого автора. Я по крутил открытку в руках, убедился, что фамилия указана верно и решительным жестом отправил ее в мусорный ящик.
Воспоминания о былом все так же тревожили мою душу. Я надеялся, что боль скоро утихнет. Но как же я ошибался тогда! Мода стала моим наваждением, я все так же жадно искал хоть какие-то подробности о ее жизни, ловил обрывки фраз, ежедневно просматривал светскую хронику и даже не брезговал сплетнями! Уф, до чего же я докатился тогда!!! Я искал ее повсюду, везде я чувствовал ее незримое присутствие. И в том, как дама за соседним столиком при разговоре склоняет голову набок, и в моем утреннем кофе с корицей, сваренном именно по ее любимому рецепту, и даже в рисунке галстука нашего нового аптекаря... Она была повсюду и нигде. Душа моя томилась ожиданием встречи с ней.
Время от времени я бывал в Париже. В один из приездов, я решил повидаться с Этьеном. Я отправил ему письмо по почте и, дождавшись ответа, отправился в путь.
Мы договорились поужинать в том самом кафе на Сен-Жермен.
Я прибыл почти вовремя, а Этьен, напротив, задерживался.
Этьен… Сколько времени мы прожили вместе? Год? Скорее, полтора. Он - порывистый с копной курчавых волос, всегда готовый к приключениям  и раз влечениям. И я - сдержанный, с характерной для жителей северных регионов бледностью. Пожалуй, трудно было найти двух более непохожих людей. И все же, первое время мы были интересны друг другу именно своей непохожестью. Этьен опоздал на четверть часа. Я смотрел на него с теплотой, так старики зачастую смотрят на места и людей, хорошо известных им со времен их молодости, как будто заново переживая события, с ними связанные. Так и Этьен ассоциировался в моем сознании с каким-то очень важным кусочком моей жизни.  Этьен что-то рассказывал о своей новой пассии, о ее фигуре, ногах и волосах. Но я слышал только звук его голоса, знакомый тембр успокаивал мое сознание и будил воспоминания.
Я спросил его о Моде. Где она? Какие у них отношения со Стилем?
Этьен засмеялся: "Что ты! Она ведь спуталась с Эпатажем". 
Эпатаж, дебошир и кутила, банкрот, промотавший свое состояние в рекордные сроки, был из совсем из другого теста, нежели Стиль. Мне стало жаль Моду...
"Она долгое время пыталась наладить отношения со Стилем, но все время срывалась и сбегала к Эпатажу…" - сказал Этьен.

Все идет своим чередом, и я уже начал забывать о Моде, перестал просматривать светскую хронику и даже на время потерял ее из виду.
Жизнь вошла в свое привычное русло, но кокетка-судьба иногда подбрасывает нам сюрпризы. Впрочем, зачастую мы оказываемся к ним совсем не готовы. Вот если бы кто-то там, наверху предварительно подавал нам хоть какой-нибудь маломальский сигнал! Уж я бы тогда подготовился, не жалея сил и времени. Ведь если бы я в то утро, проснувшись, обнаружил на тумбочке записку следующего содержания: "Сегодня ты встретишься с Модой, оденься поприличнее!" - все бы сложилось совсем иначе, я бы сам забрал из химчистки мой самый приличный костюм и не стал доверять Аннет, которая, несмотря на свою молодость, стала совсем рассеяна и, мне кажется, закрутила роман с парнем из соседнего поместья. Если так пойдет и дальше, мне нужно будет подумать о новой кухарке. И, в конце концов, я бы сделал главное - набрался решимости и подошел к ней.

Это было недалеко от Ниццы. Погода была чудесная, стоял самый разгар бархатного сезона. Солнце, уже не такое яркое, как в летние месяцы, приветливо припекало, ветер обдувал мои волосы. В такие моменты кажется, что ничто и никто не вправе нарушать эту идиллию. У меня была назначена деловая встреча, я привез свои лучшие образцы, я был горд и решителен и был готов убедить всякого, что именно мое масло обладает неповторимым вкусом и ароматом, а его стопроцентная натуральность не вызывает никаких сомнений.  Я был в своем старом поношенном костюме, туфли запылились от долгой дороги, впрочем, когда долго живешь в деревне, поневоле перестаешь обращать внимание на подобные вещи.
Я заметил ее на соседней улице. Сказать, что она была ослепительна, значит не сказать ничего. Я невольно зажмурился, так хороша она была тогда. Шелковое платье, цвета чайной розы развевалось на ветру, светло-русые волосы были ловко заплетены в прическу, напоминающую декоративную ракушку. На ее бледных щеках светился какой-то, я бы сказал, немного лихорадочный румянец.  Она обращалась к своему спутнику, я с трудом узнал в нем Эпатажа.
Я так и не решился подойти к ней. Хотя, стоит признаться, я чуть было не свернул себе шею, смотря ей вслед.

С тех пор прошло немало лет.
Я сделался стар и немного рассеян. У меня есть отдельный шкаф, где я храню шейные платки. Их такое количество, что я могу менять их каждые пару часов в течение недели, ни разу не повторившись. Но я предпочитаю горчичный в мелкий геометрический рисунок. Я уже больше не гонюсь за Модой, хотя и не перестаю ею интересоваться. Я слегка поправляю свои уже видавшие виды очки в роговой оправе, как будто пытаясь рассмотреть, какие перемены происходят в жизни Моды сегодня, чтобы понять, что  ждет нас завтра. Быть может, она вернется к Стилю? Или все-таки страсть к Эпатажу победит былую любовь? У меня пока нет ответа...

 А быть может,  Вы знаете что-то о ней? Вдруг Вы  видели ее на гламурных вечеринках или, может, она улыбнулась Вам на какой-нибудь кинопремьере, подмигнула на открытии шикарного ресторана, помахала рукой из окна новенького лимузина? Напишите мне, всего лишь пару строк: "Мода еще жива. Она все так же вдохновляет нас, и мы все так же думаем о ней, покупая новое платье с цветочным принтом цвета моды..."

Жиль Миро