Он брал рейхстаг

        «Он брал рейхстаг» – так назвал свой очерк историк, писатель и композитор Примечалов Николай Никанорович. Произведение напечатано в книге «Весна светлых надежд», изд. «Доля», Симферополь, 2010 г. 
        Примечалов жил в том же доме, где  жил Степан Андреевич Неустроев. Он рассказал мне об этом, узнав, что я собираю материал в книгу, выпуск которой  был посвящён  65-летию Победы. В очерк писатель включил сведения мемуарной литературы, страницы книги Неустроева и воспоминания жены Героя Советского Союза, Лидии Филипповны.
        Часть очерка Примечалова помещаю на сайте, так как имена Неустроева и Алексея Береста, Пети Пятницкого, который первым прорвался к рейхстагу, и многих других героев великих событий, надо с гордостью произносить в любой день, не только в прекрасный День Победы.
………………………………
        «В Берлине сооружалось три кольцевых оборонных обвода — внешний (в 24—40 километрах от центра города), внутренний и центральный.
«Лучше сдать Берлин американцам, чем впустить в него русских», — внушали фашисты солдатам.
        Об этом много всего написано, поэтому я не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что Берлин стал ключом к решению многих вопросов мирового масштаба.
Особенно волновал вопрос послевоенного устройства мира, о котором велся подробный разговор между  лидерами ведущих стран Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем на Ялтинской конференции в Крыму в феврале 1945 года.
Таким образом, волею судеб Степан Андреевич Неустроев оказался на самом острие мировой схватки, еще не зная того, что ему предстоит стать одним из главных действующих лиц завершающего этапа страшной войны.
Для обороны Берлина немцы сосредоточили около миллиона солдат и офицеров, включая фольксштурм, то есть народное ополчение, отряды гитлерюгенда,  состоящих из фанатично настроенных юнцов, подразделений вервольфа, а также формировавшихся резервов. Более 10,5 тысяч артиллерийских орудий и минометов, 1,5 танков и штурмовых орудий,  свыше трех тысяч самолетов.
Гитлер также приказал сняться с Западного фронта стотысячной
группировке 12-й немецкой армии генерала Венка и идти на помощь Берлину.
Берлинский оборонительный «узел» состоял из трех оборонительных колец, каждый дом, каждое промышленное или общественное здание было превращено в опорный пункт обороняющихся.
Городские парки, площади были покрыты минными полями. Велась усиленная пропагандистская обработка населения, призывавшая драться до последнего человека.
Советские войска имели численное превосходство во всем: в живой силе, технике, в боевом духе. В Берлинской операции участвовало до 2,5 миллионов солдат и офицеров, имевших большой опыт ведения современной войны, но, как известно из военной теории, что обороняющаяся сторона находится в более выгодных условиях, чем наступающая.
Таким образом, несмотря на численное превосходство,  предстояла не просто военная операция по взятию крупного города, а предстояла решающая схватка, где определялась судьба послевоенного устройства мира.
Стороны делали все возможное, чтобы добиться положительного результата для себя.
Вот что пишет по этому поводу Степан Андреевич:
        «По решению военного совета каждой дивизии 3-й ударной армии вручили Красное знамя, чтобы одно из них водрузить над рейхстагом как Знамя Победы. Решение военного совета было рассчитано на развертывание боевого соревнования в войсках, на еще больший морально-политический подъем.
          Какое из девяти знамен взовьется над рейхстагом? Этот вопрос решится в боях. Какая дивизия первой выйдет к рейхстагу, та и будет водружать над ним Знамя Победы.
Все девять знамен армии были пронумерованы.
Алый стяг под номером 5 вручили нашей дивизии. С таким известием поздно вечером прибыл в батальон заместитель командира полка по политической части подполковник И. Е. Ефимов, он коротко объяснил:
— Красное знамя, врученное дивизии для водружения над рейхстагом, будет из дивизии передаваться в передовой полк, из полка — в передовой батальон. Высшая честь добиться, чтобы знамя передали в ваш батальон».
        Советская Армия неотвратимо охватывала столицу Германии. Войска двух фронтов: 1-го Белорусского и 1-го Украинского — обходили город с севера и юга, чтобы соединиться западнее его, окружить всю берлинскую группировку, расчленить и уничтожить противника.
Советские войска, штурмовавшие Берлин, насчитывали до двух с половиной миллионов солдат и офицеров, около 45 тысяч орудий и минометов, более шести тысяч танков и самоходных артиллерийских установок, 7,5 тысяч самолетов. С запада германскую столицу атаковали английские и американские бомбардировщики, превращая город в груду развалин.
3-я ударная армия под командованием генерал-полковника   
В.И.Кузнецова  21 апреля ворвалась на северную окраину немецкой столицы.
Более трехсот тысяч человек войск противника, оборонявших этот большой город, попали в железные тиски, которые все больше сжимались... Гитлеровцы сопротивлялись с яростью обреченных, но история уже вынесла им свой приговор.
Таким образом, вопрос стоял о лишь том, кто и как поставит жирную точку в этой затянувшейся на шесть лет мировой схватке.
Дальше есть смысл более подробно цитировать главного героя этого очерка Степана Андреевича Неустроева, поскольку лучше него никто не знает историю взятия рейхстага».
      
         «Батальону предстояло форсировать реку, овладеть «домом Гиммлера» и в дальнейшем захватить Кенигсплац, чтобы занять исходное положение для штурма рейхстага.
28 апреля в 18 часов командир полка передал мне приказ: начать форсирование Шпрее.
Лишь глубокой ночью шум и грохот на первых этажах начал утихать и удаляться на верхние этажи. Напряжение боя постепенно ослабевало, сопротивление противника было сломлено. Наши подразделения овладели «домом Гиммлера».
        Бои за Берлин описаны во многих мемуарах,  поэтому нет особого смысла втягиваться в описательные подробности этой гигантской битвы. Я буду просто включать самые интересные подробности в редакции Степана Андреевича, который действительно описывает все максимально правдиво, поскольку сам был не просто очевидцем, но и в определенной мере творцом этих событий.
От приказов комбата Неустроева тоже многое зависело в тот момент, особенно жизнь вверенных ему бойцов. Ведь гибель людей – это всегда горе, а гибель в последние часы войны –  это трагедия, поэтому от командира зависело – вернутся ли его бойцы домой живыми или сложат головы в последний момент войны. Именно такую трудную задачу параллельно с выполнением приказа приходилось решать двадцатидвухлетнему комбату Неустроеву:
        «По внешнему виду рейхстаг неказист. Три этажа, четыре башни, в центре купол, а на куполе шпиль. Окна и двери замурованы красным кирпичом, это видно очень отчетливо. На месте окон и дверей оставлены амбразуры. Я приложил к глазам бинокль — в амбразурах стволы пулеметов. Насчитал их до двадцати. «Вот тебе и рейхстаг, — рассуждал я про себя, — настоящая крепость».
Противник из рейхстага и справа, из Кроль-оперы, хлестал свинцом. Вскоре фашисты открыли огонь из артиллерии и тяжелых минометов, но их снаряды с воем пролетали над нами и рвались где-то позади, в районе моста Мольтке, через который командование срочно перебрасывало к нам танки, артиллерию и гвардейские минометы «катюши».
 — Огонь! Огонь! Огонь! Огонь по рейхстагу! — слышу со всех сторон команды артиллерийских офицеров.
Один майор кричал в трубку «огонь» так, что на шее у него вздувались крупные синие жилы. Голос сильный, властный. Майор как бы выносил приговор фашистскому логову.
Вскоре команды потонули в грохоте. Было видно только, как командиры открывали и закрывали рты.
Налет получился короткий, но ошеломляющий. И вот рота Съянова рванулась к рейхстагу. Она перескочила через канал, но там ей пришлось сразу залечь.
Петя Пятницкий на бегу развернул алое полотнище, и оно неудержимо понеслось к рейхстагу.
 Вокруг Пятницкого быстро сгруппировались бойцы. Вот их уже десять... двадцать... В то же время мой заместитель по политчасти лейтенант Берест поднялся во весь свой богатырский рост, и вместе с Антоновым они увлекли за собой вторую роту, которая с утра лежала на площади, прижатая к земле плотным огнем. Рота стремительно ринулась к рейхстагу.
Капитан Ярунов — мой заместитель по строевой части — поднял в атаку 1-ю роту. Лейтенант Ищук выскочил из воронки, повернулся к атакующей цепи своей 3-й роты, и с криком: «За родину! Вперед!» — устремился к парадному подъезду.
Двенадцать станковых пулеметов роты старшего лейтенанта Жаркова с флангов поддерживали стрелковую роту огнем. Жарков сам лежал за пулеметом и вел огонь по домам квартала иностранных посольств, откуда фашисты вели автоматный и пулеметный огонь по атакующей цепи батальона. Но вскоре командира роты тяжело ранило. Роту возглавил лейтенант Герасимов. В цепи штурмующих находилась и группа капитана В. Н. Макова. Она пребывала в нашем батальоне уже двое суток. Владимир Николаевич Маков — высокий, стройный офицер — понравился мне сразу. И сейчас, когда он повел свою группу в атаку, проявились его замечательные морально-боевые качества — храбрость и решительность, мужество и самоотверженность, красота русского богатыря.
Первым прорвался к рейхстагу Петя Пятницкий. Перед ним гранитная лестница парадного подъезда. Задыхаясь от напряжения, Пятницкий сразу вскочил на третью ступеньку и тут же, сраженный пулеметной очередью, упал. В его руке осталась не брошенная им граната.
Сколько раз в боях смерть проходила мимо Пети! А здесь, у парадного входа в рейхстаг, на пороге Победы Петр Николаевич Пятницкий погиб. Алая кровь обагрила каменные плиты лестницы. Красный флаг подхватил сержант Щербина. Это была последняя атака батальона в суровой четырехлетней войне. Последняя!
Последняя атака.
         Противник слева почти не стрелял. Справа, из парка, слышались очереди. А из окон рейхстага фашисты поливали атакующих свинцом. Но
кому удалось достичь его стен, тот был уже вне зоны вражеского огня.
У парадного подъезда рейхстага взвилась серия зеленых ракет. Это был сигнал Ярунова о том, что батальон ворвался в рейхстаг».

Драматизм и хронику того момента Степан Андреевич описывает так, словно этот бой всегда стоит перед его взором. Подтверждением тому является для меня беседа с Лидией Филипповной Неустроевой. Она подтвердила тот факт, что спустя даже несколько лет после войны Степан Андреевич часто среди ночи вскакивал, и, как она выразилась, «шел в атаку».
Действительно, вряд ли какая человеческая  психика могла выдержать то гигантское напряжение нервов, которое испытывали бойцы на передовой линии фронта. Страсти достигли критического накала, бойцы рвались в последний бой, им не терпелось покончить с войной. Противоположная же сторона защищалась с еще большей яростью, яростью обреченных. 
При штурме рейхстага каждый взвод имел свой красный флаг и даже не один для одной лишь цели: водрузить свой флаг над главным зданием Германии. Чтоб было понятней, почему главным, скажу.
 Рейхстаг, это здание, в котором традиционно заседал высший законодательный орган Германии, который назывался рейхстаг или парламент страны. Рейхстаг был символом могущества Германской империи и Третьего рейха. Именно в этом здании Адольф Гитлер в 1933 году получил от президента Германии фельдмаршала Гинденбурга право сформировать свое правительство,  именно в этом здании он был провозглашен фюрером, что значит вождем  германской нации с чрезвычайными полномочиями.
Вот по каким причинам взятие рейхстага стало таким значимым в политическом отношении эпизодом в битве за Берлин, и командир батальона Степан Андреевич Неустроев оказался одной из ключевых фигур этого исторического момента.
Поэтому я продолжу цитировать из его книги хронику боя за здание рейхстага:
        «Батальон в рейхстаге. Перемещаюсь! — доложил я командиру полка.
Штаб батальона разместился в маленькой, без окон, глухой комнате.
Часов в десять вечера в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Его сопровождали подполковник Ефимов, майор Соколовский и капитан Кондратов. Я обрадовался их приходу.
— Капитан Неустроев, доложите обстановку.
Я обстоятельно изложил суть дела, но полковника интересовало Знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг второй роты Ярунов приказал выставить в окне, выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я объяснил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
— Не то ты говоришь, товарищ комбат, — резко оборвал меня Зинченко. — Я спрашиваю, где Знамя военного совета армии под номером пять?
Знамя военного совета армии находилось на командном пункте полка, в «доме Гиммлера».
Зинченко вызвал к телефону начальника штаба полка майора Казакова и приказал ему:
— Знамя немедленно доставить в рейхстаг!
Через десять — пятнадцать минут майор Казаков позвонил в рейхстаг и доложил командиру полка, что Знамя отправил. Его понесли разведчики полка Михаил Егоров и Милитон Кантария. Мы ждали... На площади зачастила автоматная и пулеметная трескотня.
— Несут! — облегченно выдохнул полковник.
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика — сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище — Знамя военного совета 3-й ударной армии под номером 5. Ему суждено было стать Знаменем Победы! 
Полковник Зинченко с минуту молчал. Потом заговорил тихо, но торжественно:
— Верховное Главнокомандование Вооруженных Сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало нам водрузить Знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил...
Я с волнением смотрел на знамя. Так вот оно какое! Сейчас его понесут наверх, и оно заполощется на ветру над поверженным Берлином. Тут я перевел взгляд на воинов-разведчиков. Они также были взволнованы. Ведь это им, простым советским парням, солдатам доблестной армии-победительницы, армии Страны Советов выпала высокая честь — водрузить Знамя Победы!
Кто они, эти ребята?
Михаил Егоров родился и вырос на Смоленщине. В 1941 году, когда в его родное село ворвалась война, он семнадцатилетним пареньком ушел в партизанский отряд. Летом и зимой вместе со своими товарищами — народными мстителями он отважно сражался с оккупантами. Когда же Советская Армия освободила Смоленскую область, Михаил стал воином одной из частей.
Несложна биография и Милитона Кантария. Он родился и вырос в солнечной Абхазии. На фронте — с первых дней Великой Отечественной войны. Участвовал в освобождении Советской Латвии и Белоруссии, в составе разведовательного взвода пришел в Берлин.
Полковник Зинченко снова обратился ко мне:
— Товарищ комбат, обеспечьте водружение Знамени Победы над рейхстагом!
Я приказал лейтенанту Бересту:
— Вы пойдете вместе с разведчиками. Надо выбрать место повыше и там водрузить Знамя.
Сказал я эти слова, и мною овладели чувства гордости за свою Родину.
Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи. Им расчищали путь автоматчики роты Съянова. И почти сразу же откуда-то сверху послышалась стрельба и грохот разрывов гранат.
Прошло с полчаса. Берест и разведчики все не возвращались. Мы с нетерпением ожидали их внизу, в вестибюле.
Стрельба наверху стихла, но от Бранденбургских ворот и из парка Тиргартен фашисты вели перекрестный пулеметно-автоматный огонь по крыше рейхстага...
Минуты тянулись медленно. Но вот, наконец... На лестнице послышались шаги, ровные, спокойные и тяжелые. Так может ходить только Берест.
Алексей Прокопьевич доложил:
— Знамя Победы установили на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. Привязали ремнями. Не оторвется. Простоит сотни лет!
Полковник Зинченко, его заместитель по политической части подполковник Ефимов и начальник разведки полка капитан Кондратов ушли на КП полка в «дом Гиммлера». В рейхстаге за старшего командира остался я».

         Для того чтобы яснее представлять накал страстей,  напряжение людей и цену победы хочу напомнить суровую статистику схватки за Берлин. Операция по взятию германской столицы началась 16 апреля 1945 года.  Уличные бои в Берлине продолжались  более двух недель. За время операции по взятию огромного города советские войска потеряли более 120 тысяч погибшими, до 250 тысяч получили ранения разной степени тяжести.
 Более одной трети единиц боевой техники, танков и самоходных артиллерийских установок было уничтожено в уличных боях, поскольку им не хватало пространства для маневра. К тому же фанатизм сопротивления достигал предела, и смертники жгли советские танки бутылками с зажигательной смесью, неожиданно выскакивая из подвалов домов и других засад.
Немцы потеряли убитыми почти 50 тысяч человек, а также большое количество мирного населения, поскольку при боевых действиях использовались все средства поражения, начиная от стрелкового оружия заканчивая массированными бомбежками и артобстрелами, сметавшими целые кварталы домов. Было также затоплено берлинское метро, служившее бомбоубежищем для большого количества людей.
Адольф Гитлер, понимая, что война проиграна, 29 апреля 1945 года в 15 часов 30 минут покончил с собой,  вместе со своей женой Евой Браун.
Наследником практически несуществующей власти он назначил командующего ВМФ Германии гроссадмирала Денница, который пытался сделать все, чтобы капитулировать на Западном фронте, то есть перед войсками союзников – Англии и США, сведя на нет усилия и жертвы советского народа.
 И даже 5 мая 1945 года английский командующий фельдмаршал Монтгомери по своей инициативе принял капитуляцию немцев в Северо-Западной Германии, Нидерландах и Дании.
Но этим планам не суждено было осуществиться: берлинский гарнизон капитулировал 2 мая 1945 года перед русскими войсками, а 8 мая 1945 года генерал-фельдмаршал Кейтель подписал Акт о безоговорочной капитуляции Германии перед всеми представителями стран победительниц.
От Советского Союза капитуляцию Германии принимал маршал Жуков,  заместитель Верховного Главнокомандующего маршала Сталина.
Из книги Степана Андреевича явствует, что Знамя Победы  было водружено над рейхстагом ночью 30 апреля 1945 года и прикреплено к конной скульптуре, хотя весь мир обошли фотографии, где Знамя Победы развевается над куполом рейхстага. В чем причина такого разночтения?
 Много позже, в одной из своих статей Степан Андреевич Неустроев пояснил, что утром 2 мая командир полка Ф.М. Зинченко приказал сержантам Егорову и Кантарии перенести Знамя Победы с бронзовой конной скульптуры на фронтоне главного подъезда рейхстага на купол, что те и исполнили.
Таким образом, эта классическая фотография Знамени Победы над куполом рейхстага стала  одним из известнейших художественных символов великой Победы.
На этом я хочу перенести свое повествование в другую плоскость и коснусь некоторых моментов послевоенной судьбы героя, которые услышал от его жены Лидии Филипповны Неустроевой.
Особенно трогательно звучит ее воспоминание о том, как проходил Парад Победы в Москве 24 июня 1945 года, где Степану Андреевичу предназначалась очень почетная роль, которую он, безусловно, заслужил.
Двадцатидвухлетний  капитан Неустроев со Знаменем Победы в руках вместе с сержантами Егоровым и Кантария должны были возглавить колонны победителей и чеканным шагом пройти по Красной площади.
Во время генеральной репетиции Парада Победы 23 июня произошел грустный факт. Привыкшие воевать, но не дефилировать парадным шагом  перед начальством, герои взятия рейхстага не понравились в качестве знаменосцев маршалу Жукову.
 К тому же раненая нога Степана Андреевича не позволяла четко отбивать такт. Поэтому герои, правда, в тактичной форме были лишены высокой чести пройти во главе колонн победителей по Красной площади, а Знамя Победы отправлено в музей.
 Вот что пишет об этом эпизоде Степан Андреевич в книге:
            
          «По боковой дорожке ко мне подъехал на машине какой-то полковник и передал: «Маршал Жуков приказал Знамя завтра на парад не выставлять. Вам, товарищ капитан, надлежит сейчас же на моей машине Знамя отвезти в Музей Вооруженных Сил и передать на вечное хранение, а вы в Ворошиловских казармах получите пропуск на Красную площадь. Будете смотреть парад в качестве гостя».
Я не обиделся, что не буду участником Парада Победы, но про себя подумал: «Как в атаку идти, так Неустроев первый, а вот на парад — не гожусь».
       
        И вот так, к сожалению, часто происходит в нашей суровой действительности – идеи рождают гении, их воплощают, рискуя многим, герои, а плоды пожинают те, кто ловко сумел примазаться к результату. Это очень, конечно, грустно и несправедливо. Оттого, наверно, мы и отстаем от передовых народов, потому что слово «мораль» там  не пустой звук.
В продолжение темы справедливости не могу не привести в качестве примера судьбу лейтенанта Алексея Береста, который был заместителем командира батальона Степана Неустроева по политической части, дрался на передовых позициях, поднял в бой роту и во главе этой роты в числе первых ворвался в рейхстаг.
Но на этом героическом эпизоде, хотя и его вполне было достаточно, чтобы получить звание Героя, подвиги Алексея Береста в тот исторические момент не закончились.
Как пишет Степан Андреевич в своих мемуарах и не только он, лейтенант Алексей Берест, возглавил группу бойцов, которая непосредственно с боем прорвалась на крышу рейхстага. Втроем – Берест, Кантария и Егоров, а не вдвоем, как принято считать, бойцы водрузили Знамя Победы под №5 на фронтоне рейхстага. Причем, старшим по званию и по должности, а, следовательно, и командиром группы, установившей Знамя Победы, был заместитель командира батальона, лейтенант Алексей Берест. Но почему-то этот факт старательно замалчивался долгие годы.
Хотя и на этом факте не закончились подвиги Алексея Береста при взятии рейхстага.
Из книги Степана Андреевича Неустроева, командира батальона явствует, что в подвальных помещениях рейхстага укрепилась еще большая хорошо вооруженная группировка немецких солдат и офицеров, примерно до двух тысяч человек.
 Чтобы эту группу нейтрализовать и не допустить новых бессмысленных жертв, Алексей Берест БЫЛ ПЕРЕОДЕТ ПОЛКОВНИКОМ, и ЕМУ ПОРУЧИЛИ ВЕСТИ ПЕРЕГОВОРЫ С НЕМЦАМИ.
Для чего нужен был этот маскарад? Немцы с более низкими чинами отказывались вести переговоры, а в рейхстаге самым высоким по званию был капитан Неустроев. Полковник Зинченко или кто-либо другой не могли на тот момент прорваться к рейхстагу, поэтому был придуман такой ход с переодеванием. К тому же огромный рост и способность вести дипломатично разговор давал замполиту Алексею Бересту все карты в руки.
Снова цитирую Степана Андреевича Неустроева:
       
        «Кузьма, зови сюда Береста.
Манера лейтенанта свободно, с достоинством держаться и соответствующий рост всегда придавали ему внушительный вид.
Оглядев еще раз с ног до головы нашего замполита, я подумал, что он вполне сойдет за полковника. Стоит лишь заменить лейтенантские погоны.
— Никогда не приходилось быть дипломатом? — спросил я его.
— На сцене? — задал он встречный вопрос, не понимая, о чем пойдет речь.
— На сей раз придется тебе быть дипломатом в жизни, да к тому же еще стать на время полковником: комплекция, так сказать, позволяет. Да и взгляд весьма основательный.
Алексей Прокопьевич очень удивился. Он с любопытством посмотрел на меня, ожидая объяснения.
Я открыл ему свой замысел.
— Раз надо, я готов идти, — ответил Берест.
— А вот шинель следует сменить сейчас, фуражку взять у капитана Матвеева, — подсказал я.
Шинель он сбросил, надел трофейную кожаную куртку и натянул на руки перчатки.
— Теперь, кажется, придраться не к чему, — похлопывая Береста по плечу, заключил я и напомнил, что задача состоит в том, чтобы заставить гитлеровцев безоговорочно сложить оружие.
— Ясно.
Пока мы уточняли последние подробности, Кузьма Гусев подошел к станковому пулемету, расположенному у лестничной площадки, и передал мои указания лейтенанту Герасимову: при появлении Береста доложить ему, как полковнику, и очень громко, чтобы услышали в подземелье фашисты.
Наша делегация для переговоров состояла из трех человек: Берест — в роли полковника, я — его адъютант и Прыгунов — переводчик».

          С колоссальным риском для жизни, поскольку каждую минуту обезумевшие и разъяренные немцы могли расстрелять группу, он провел с ними переговоры и убедил группировку капитулировать. Степан Андреевич Неустроев тоже находился рядом на переговорах и играл роль адъютанта мифического полковника Береста, поскольку  Неустроев был в своей форме капитана.

         Вновь процитирую Неустроева:
         «Встретивший нас офицер на ломаном русском языке заговорил:
— Немецкое командование не против капитуляции, но при условии, что вы отведете своих солдат с огневых позиций и на время обезоружите их. Они возбуждены боем и могут устроить над нами самосуд. Мы поднимемся наверх, проверим, выполнено ли предъявленное условие, и только после этого гарнизон рейхстага выйдет, чтобы сдаться в плен.
Согласиться на такие условия мы не могли: фашистов в подземелье около тысячи, а нас менее трехсот, обессиленных боями бойцов и командиров.
Наш «полковник» категорически отверг предложение фашистов. Он продолжал настаивать на своем.
— Господа, у вас нет другого выхода. Если не сложите оружие — все до единого будете уничтожены. Сдадитесь в плен — мы гарантируем вам жизнь.
Снова наступило молчание. Первым его нарушил гитлеровец:
— Ваши требования доложу коменданту. Ответ дадим через двадцать минут.
— Если в указанное время вы не вывесите белый флаг, начнем штурм, — заявил Берест.
И мы покинули подземелье. Легко сказать сейчас: покинули подземелье...
А тогда пулеметы и автоматы смотрели в наши спины. Услышишь за спиной какой-то стук, даже шорох, и кажется, что вот-вот прозвучит очередь.
Всему миру известно, что во время войны Советское командование, движимое чувством гуманности, не раз направляло своих парламентеров к фашистам на переговоры. Но не всегда они возвращались. Многие наши парламентеры были убиты.
Дорога из подземелья казалась очень длинной. А ее следовало пройти ровным, спокойным шагом. Мы понимали — по нашему поведению фашисты будут судить о тех, кто их блокировал.
Нужно отдать должное Алексею Прокопьевичу Бересту. Он шел неторопливо, высоко подняв голову.
Мы с Ваней Прыгуновым сопровождали своего «полковника».
Переговоры закончились в 4 часа утра. Берест, исполнивший роль, я и Прыгунов благополучно вернулись  к  своим.

          Но вся несправедливость и заключается в том, что, когда шло представление к званию Героя Советского Союза маршал Жуков, который недолюбливал политработников, вычеркнул имя лейтенанта Алексея Береста из наградного списка. Алексей Берест получил за свои многочисленные подвиги по взятию Берлина и  рейхстага  только орден Красного Знамени.
После войны, сколько он ни добивался восстановления справедливости, так и не добился, но прогневил начальство. Военную службу в чине старшего лейтенанта Алексей Берест закончил в 1948 году в Севастополе и уехал в город Ростов-на-Дону, откуда была родом его жена.
Находясь уже на гражданской работе в должности начальника киносети, Алексей Берест был оклеветан, и во время одного из допросов в милиции спровоцирован следователем на крайность, поскольку тот задел самую больную струну героя.
Следователь издевательски глумился над чувствами Алексея и сказал, мол, надо еще разобраться, откуда у тебя ордена, скорее всего, отсиживался в штабах, когда люди  кровь проливали.
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения героя, и он, обладая могучей силой, сгреб следователя и вместе с креслом вышвырнул в окно со второго этажа.
 Кроме страха, с милиционером ничего не произошло, а герой рейхстага получил срок – десять лет лагерей. По амнистии половину срока уменьшили, но  два года семь месяцев Алексей Берест был заключенным, провел в лагерях и был освобожден досрочно.
Но и на этом геройские дела Алексея Береста не закончились.
В возрасте сорока девяти лет он с пятилетним внуком возвращался  из детского сада домой. Их путь проходил вдоль  железнодорожного полотна. Неподалеку шла молодая женщина с маленькой дочкой. Девочка вырвалась от мамы и побежала по железнодорожной колее, а в это время мчался поезд. Женщина в ужасе закричала, Алексей бросился спасать девочку. Он успел оттолкнуть девочку, а сам попал под поезд. Алексей Берест скончался в больнице, не приходя в сознание.
Президент Украины Виктор Ющенко за подвиги во время взятия рейхстага и высокий гражданский поступок Алексея Прокопьевича Береста наградил его посмертно званием Герой Украины в мае 2005 года.

(Простите,  дополню  мнение я, Плаксина Н.), что Ющенко тогда же «даровал» это звание ещё двум, называть их здесь не хочу. Думаю, если бы Алексей Прокопьевич жив был, отказался бы принимать звание от названного президента, да ещё и рядом …
Историческая справедливость будет, если звание Героя Советского Союза  Бересту присвоят сейчас, в честь 70-летия Великой Победы).

 
То есть, только  через 60 лет и уже другим государством была восстановлена историческая справедливость.
Чтобы  продолжить разговор о послевоенной судьбе Степана Андреевича Неустроева, я снова позвонил Лидии Филипповне, жене героя. Как и в прошлый раз, получил любезное приглашение. За чашкой кофе снова стал слушать рассказ этой доброй женщины о героическом муже.
Послевоенная судьба Степана Неустроева была переменчивой.
В мае 1946 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Степану Андреевичу Неустроеву звания Героя Советского Союза. Безусловно, радость!
В августе этого же года он был направлен на медицинскую комиссию на предмет поступления в Военную академию имени М.В. Фрунзе, но  комиссией забракован по состоянию здоровья. Осенью этого же года демобилизовался из армии.
 Поскольку, кроме военного ремесла, у него другого образования не было, то после демобилизации из армии ему пришлось работать начальником лагеря военнопленных немцев, лектором, начальником мебельного цеха, рабочим, пропагандистом, снова возвращаться на военную службу.
Но в отличие от военного периода с 1948 года теперь рядом со Степаном Андреевичем была верная подруга – Лидия Филипповна, с которой они познакомились еще в детские годы.
Полвека вместе, но отметить золотую свадьбу, к сожалению, не пришлось:  в тот год Степана Андреевича не стало.
Я спросил у Лидии Филипповны, чувствовалось ли в семейной жизни, то, что муж был герой.
 «Нет, –  сказала Лидия Филипповна, – я это замечала только в дни торжеств по поводу дат окончания войны, когда Степан Андреевич надевал мундир, ордена, и мы неизменно вместе отправлялись на праздничные мероприятия.
А приглашений было много, в том числе и самого высокого уровня. Начались они с самого неожиданного и, конечно, сверхпочетного для молодого капитана Неустроева кремлевского праздничного застолья в мае 1945 года, где он сидел за одним столом с Верховным Главнокомандующим Иосифом Сталиным и даже с ним беседовал».
Дальше Лидия Филипповна перечисляет правительственные приемы в Кремле, куда всегда приглашалась и она вместе с мужем.
        «В 1962 году Степан Андреевич по состоянию здоровья в чине полковника был комиссован с военной службы, получил вторую группу инвалидности, –   продолжила рассказ Лидия Филипповна. – Мы переехали жить в город Краснодар, где к нам очень хорошо отнеслись. В Краснодаре  в то время правил знаменитый секретарь обкома компартии Сергей Федорович Медунов, полновластный хозяин Кубани, впоследствии попавший в опалу и отрешенный от власти, но это было уже после нашего отъезда из Краснодара.
 В столице Кубани нам дали в центре города трехкомнатную квартиру, затем пятикомнатную, дачный участок двенадцать соток. В Краснодаре Степан Андреевич принимал самое деятельное участие в ветеранском движении по передаче жизненного опыта молодому поколению, тем самым он снискал к себе самое глубокое уважение не только как герой, бравший рейхстаг, но и как опытный наставник.
 – Лидия Филипповна, а как вы оказались в Севастополе, коль жизнь так успешно складывалась в Краснодаре? – снова спросил я.
 – Причина все та же – старые раны, состояние здоровья Степана Андреевича стало ухудшаться, и врачи посоветовали сменить климат и выехать в Крым, –   продолжила рассказ Лидия Филипповна. – Правда, Сергей Федорович Медунов предлагал нам прекрасное жилье на черноморском побережье, но врачи настаивали на более сухом климате Крыма.
Мы сдали квартиру, поскольку тогда это была государственная квартира, и перебрались в Севастополь.
Здесь нам предоставили четырехкомнатную квартиру в девятиэтажном новом доме на проспекте Октябрьской революции, и мы начали вписываться в жизнь Севастополя, где было в то время еще много ветеранов войны, в том числе и Героев Советского Союза.
Степан Андреевич продолжал вести свою общественную деятельность,
 насколько позволяло здоровье. Все было хорошо, но именно в Севастополе нас постигло страшное горе.
 – А что случилось, расскажите, если  это, конечно, не причинит Вам страдания? –  попросил я.
 – Это незаживающая рана, –  грустно сказала Лидия Филипповна, –  хотя
говорят, что время лечит, но я убедилась, что не настолько лечит и не все. Дело в том, что в 1988 году   в автомобильной катастрофе погиб наш любимый сын Юрий, вместе с женой, своим маленьким сыном Сашей и водителем.
 – Да, это действительно страшно, – сказал я, и у самого неприятный озноб прошел по спине, но понял, что женщине необходимо выговориться и поэтому спросил, – как это случилось?
 – Наверное, судьба, – грустно сказала женщина. – Накануне этой страшной трагедии сын, словно предчувствуя беду, позвонил мне и спросил: «Мама, можно я зайду после службы, ты меня покормишь?»
 – Конечно, сынок, приходи, – как обычно сказала я.
 – А чем он занимался, где служил Ваш сын?
– Он пошел по стопам отца, стал военным, уже был в звании майора, продолжала свое грустное повествование Лидия Филипповна. – Да и вообще по линии Степана Андреевича, начиная от его отца, дважды Георгиевского кавалера, все военные. Двоюродный брат Степана Андреевича генерал-лейтенант, Сысолятин Иван Матвеевич, тоже Герой Советского Союза, и внуки вот, тоже военные, так что целая династия защитников Отечества.
 –  Да, действительно, прослеживается героическая династия, не в каждой семье такое бывает, –  согласился я.
 – Так вот, Юра пришел, я его покормила, и долго им любовалась. Военная форма ему очень шла, в тот вечер он был какой-то особенный, – продолжала Лидия Филипповна. – Когда он уходил, как всегда, меня поцеловал, наверно, не представляя, что это в последний раз. Я долго смотрела ему вслед с балкона.
На следующий день нам позвонили и сказали, что машина, в которой ехал майор Неустроев Юрий Степанович со своей семьей – женой и шестилетним сыном Сашей, врезалась в прицеп, который отцепился от двигавшегося впереди грузовика. Сначала, наверно, чтоб подготовить нас сказали, что вроде бы люди ранены, но живы, а потом сообщили  страшную правду.
 – Да, это действительно страшно, – насколько мог сочувственно сказал я. – Это, наверно, сильно подорвало и без того слабое здоровье Степана Андреевича?
 –  Безусловно, он не просто переживал, он страдал от этой тяжелейшей утраты, и, конечно, все отразилось на здоровье мужа.
Осталась одна надежда на дочь Татьяну. Она живет в соседнем доме со своей семьей.
Чтобы отвлечь Лидию Филипповну от грустных воспоминаний, я попросил ее рассказать о писательском труде Степана Андреевича. Женщина с удовольствием переключилась на новую тему, поскольку я понял, что в период написания книги «Русский солдат: на пути к Берлину», она была первым ценителем и слушателем глав из этой замечательной книги.
 По собственному опыту знаю, что именно жены, особенно любящие,
являются первыми читательницами и вдохновительницами авторов и творцов
в любых жанрах искусства и литературы.
 – Да, Степан Андреевич с удовольствием погружался в работу над книгой, его это отвлекало от грустных мыслей, – радостно вспоминала женщина, сразу переключивших на приятную волну,– это были очень светлые моменты в нашей жизни.
 Его прекрасная память держала события тех лет все до мельчайших подробностей, поскольку он их пережил в труднейших условиях, где каждую секунду поджидала смерть. Практически помнил фамилии, имена всех сослуживцев с которыми пришлось прошагать по дорогам войны.
 Но главное, что муж старался написать книгу не о себе, а  о простых тружениках войны: солдатах и боевых командирах  пехоты-матушки, которая пока не проходила, поливая землю солдатским потом и кровью по какой-либо территории, то та не считалась освобожденной или завоеванной.
Читая послесловие к книге,  я еще сильнее прочувствовал, что  героя угнетал факт распада великой страны, и он душой рвался в Россию, поскольку Севастополь, хоть и оставался русским по духу городом, но территориально и политически принадлежал государству Украина.
 Справедливости ради надо сказать, что и Россия уже была не та, которую полковник Неустроев оставил в 1980 году, перебравшись жить в Украину. Там тоже прошли процессы, которые не мог спокойно принять человек с коммунистическими убеждениями. Тем не менее, последние два года жизни полковник Неустроев провел в России, в городе Краснодаре.
Чувствуя, что жизненные силы на исходе, умирать Степан Андреевич решил в Севастополе. Здесь у него жила дочь Татьяна, внуки, внучки. В начале февраля 1998 года Степан Андреевич прощается с боевыми друзьями и выезжает в Севастополь.
«С боевыми друзьями, остающимися на Кубани, наверно, больше не увижусь,  не поминайте лихом, будьте счастливы», –  примерно такими были слова отбывающего в Севастополь героя.
Забота о будущем жены стала последним героическим поступком Степана Андреевича. Он понимал, что в Краснодаре жена останется одна, хоть и в прекрасной четырехкомнатной квартире, которую городские власти выделили герою к его семидесятипятилетию, хоть там и много друзей, но в Севастополе родные  люди: дочь, внуки.  И он не ошибся в своих предчувствиях и последних мужественных решениях.
Меньше, чем через месяц после  отъезда с  Кубани,    26 февраля 1998 года Степана Андреевича не стало. Он умер в Севастополе и похоронен на Аллее Героев Советского Союза со всеми воинскими почестями.
Краснодарцы прислали проводить в последний путь Степана Андреевича делегацию от Кубани самого высокого уровня.
Севастопольцы с огромным пиететом почтили память Героя, штурмом взявшего рейхстаг, символ  могущества германского государства. Гроб с телом Героя Советского Союза Неустроева Степана Андреевича был выставлен для прощания в Доме офицеров, куда шли нескончаемые потоки
людей, чтобы проститься с ним.
Воинские части Севастополя, два военно-морских флота отдали все полагающиеся воинские почести Степану Андреевичу, хотя он был по службе пехотинцем, что еще больше подчеркивало уровень и значение этого прекрасного человека.
К месту захоронения, к Аллее Героев Советского Союза, шла масса людей, провожая траурный кортеж с телом  полковника Степана Андреевича Неустроева. Грустные правдивые слова над могилой героя, прощальный оружейный салют и рота на марше, то есть все высшие почести были отданы человеку, который  отдавал себя без остатка своему народу. Одна из площадей Гагаринского района города-героя Севастополя носит имя Степана Андреевича Неустроева.
Он стал всемирно известным человеком-легендой в двадцать два года, честно прошагав по дорогам войны от Москвы до Берлина и поставив самую жирную точку в этой гигантской мировой схватке, где жизнь человека была, как бы, не в счет.
А он сумел выжить и победить, именно в этом и заключается высшее мужество и предназначение настоящего человека.
В заключение разговора я спросил у Лидии Филипповны: «Пришлось ли все-таки Степану Андреевичу пройти парадным маршем по самой главной площади страны или нет?»
 – Да, пришлось, вот давайте я Вам зачитаю из книги, как это событие описывает сам Степан Андреевич, –  с удовольствием сказала женщина и открыла книгу:
       
        «9 Мая 1985 года. Красная площадь. Исторический Парад Победы! Войска в четком строю. У меня учащенно билось сердце, готовое вот-вот выскочить из груди. Слышу команду: «К торжественному марш-у-у…» Впереди парадного шествия гордо плывет по Красной площади Знамя Победы. Маршал авиации Николай Михайлович Скоморохов несет величайшую реликвию нашего государства. Мы, ассистенты – Фоменко, Кузнецов, Литвинов и я, держим равнение, делаем полный взмах саблей – «вперед на уровне подбородка, назад до отказа». Идем мимо Мавзолея Ленина. В тот момент я беспокоился только об одном: как бы сабля не вылетела из моих рук, когда делал полный взмах рукой «вперед на уровне подбородка». Вот, думал, махну рукой, и сабля полетит к собору Василия Блаженного! Но сабля не вылетела, мы прошли хорошо. После Парада маршал Советского Союза Василий Иванович Петров похвалил нас, знаменосцев: «Молодцы!» Этой оценкой было все сказано!
Завершились торжества, посвященные сорокалетию Победы, правительственным приемом в Кремле». 
Дочитав до конца эту цитату, Лидия Филипповна на какое-то мгновение замолчала, погруженная в воспоминания того времени и, как бы  вновь переживая те трепетные минуты, участницей которых была сама.
Через некоторое время я нарушил эту благоговейную паузу и спросил: «А Вы тоже были на приеме в Кремле?»
 –  Да, безусловно, была, Степан Андреевич не зря называл меня своим
адъютантом, поэтому мы практически были неразлучны, – улыбнувшись, сказала Лидия Филипповна.
 – Лидия Филипповна, как я понял из книги и бесед с Вами, этот парад 1985 года был, как бы, кульминационной точкой в судьбе Степана Андреевича. Он все-таки через сорок лет, но зафиксировал свое законное право прошагать по главной площади страны в качестве Героя под сенью Знамени Победы, которое под его командованием водрузили над рейхстагом? – уточнил я.
 – Думаю, что Вы правы, – согласилась жена героя.
 – Лидия Филипповна, я вижу по последней редакции книги, что Степан
Андреевич практически до конца своих дней работал над мемуарами. И заканчивается книга «Русский солдат: на пути к рейхстагу» просто философским обобщением и своеобразным завещанием Героя грядущим поколениям. Откуда у него такая глубина и мудрость? – спросил снова я женщину.
 – Я уже Вам говорила, что Степан Андреевич хоть и не получил системного университетского образования, но очень много повидал, многое пережил не на штабной работе, а четыре года находясь под пулями. Он  много  работал над собой, много читал, много размышлял о жизни, о войне, о ее результатах и, естественно, приходил к своим обобщениям, к своим выводам и своему пониманию событий.
 Я с Вами совершенно согласна, что Степан Андреевич в своих мемуарах от простой описательности событий, участником которых был сам, доходит до философских обобщений и думаю, что имеет на это полное моральное право,  – убежденно сказала жена героя, не выпуская из рук заветную книгу.
 –  Лидия Филипповна, видя вашу убежденность и преданность идеям своего героического мужа, я хочу Вас попросить, зачитайте, пожалуйста, очень трогательный финал, которым заканчивается эта замечательная книга: «Русский солдат: на пути к рейхстагу».
  – Хорошо, с удовольствием, и я рада,  что Вы с таким уважением, вниманием и пониманием относитесь к личности моего мужа, большое Вам за это спасибо, –  сразу согласилась Лидия Филипповна и безошибочно открыла нужную страницу.
 – Прошли годы…  И вот уже позади пятьдесят вторая годовщина Победы над гитлеровской Германией. Мы, те, кто восемнадцатилетними пареньками защищали Родину, успели постареть, ушли на пенсию. На смену пришло новое поколение, наши дети и внуки. Теперь на них лежит огромная ответственность – решать судьбу Родины! А мы, ветераны войны, на склоне лет своих, окидывая пройденный путь, еще раз убеждаемся, что свой долг перед Отечеством мы выполнили.
После войны прошли десятилетия, а ветераны ждут, когда родное Отечество будет выполнять перед ними свой долг и создаст жизненные условия, достойные подвигов ветеранов. До боли обидно и стыдно, что современные политики умудрились довести до нищеты Великую страну с трудовым и талантливым народом.
История учит: могущество и процветание государства заложено в дружбе и согласии народов. Мы – славяне, и этим гордимся. Русские, украинцы, белорусы – люди одного КОРНЯ, и сам БОГ велел нам жить ВМЕСТЕ!   Я надеюсь,  что переживем мы вместе и «смутные» времена, победит РАЗУМ! 
 – Лидия Филипповна, – сказал я на прощанье, –  от всей души благодарю Вас за интересные беседы со мной и Ваши глубокие и трогательные воспоминания, которыми Вы так щедро поделились со мной о Вашем героическом муже. А Вы будьте здоровы и счастливы! Да хранит Вас Бог!
Я думаю, что в этом юбилейном году 65-летия Великой Победы,  людям будет интересно еще раз вспомнить, а кому-то и узнать вновь о настоящем Герое, полковнике Степане Андреевиче Неустроеве, человеке-легенде, который с честью прошел путем солдата и боевого командира тяжелую ратную дорогу от Москвы до Берлина. Штурмом взял рейхстаг – символ могущества Германии и после войны еще пятьдесят три года плодотворно служил и трудился во благо своей Родины.
Убежден, что воин, писатель, Герой и просто Человек с большой буквы Степан Андреевич Неустроев оставил после себя прекрасный след на земле в лице последователей, детей, внуков и правнуков, завещая им великие идеалы любви к своему Отечеству, к своим родовым корням».
               
Февраль 2010 года, город-герой Севастополь

Фото: Памятник Неустроеву С. А. в Севастополе