Лекция 5. Справедливость

В чём мы можем и должны пойти дальше и превзойти учение Платона? Думаем, прежде всего,  в обосновании фундаментальной субстанциональности и программности Знания. Современная физика, подошедшая вплотную к Теории Всего, после успехов квантовой теории не может пройти мимо проблемы субстанциональности Знания и Сознания. Недостатки попыток объединения Всего и объяснения происхождения  Всего, включая даже такую экзотику, близкую к модели в «Тимее» Платона, как причинную динамическую триангуляцию (ведь, действительно, при некоторых математических построениях можно получить ткань пространства-времени из элементарных треугольников, а внешнее время - из микроскопической причинности, а нашу трёхмерную реализацию можно получить как голограмму, но здесь мы на конкретике этого останавливаться не будем), заключаются в невключённости Знания. Гипотетические конструкции естественного включения Знания как изначальной программной субстанции могут возникнуть уже на уровне пересмотра классической теории.   Легко представить как «квантовое» обобщение теоремы Нётер появление из абстрактных математических объектов изначального многомерного пространства с последующими нарушениями симметрии типа свёртывания некоторых размерностей, среди которых были ответственные за «нравственные» и «информационные» оси координат и соответственно приводящие к законам сохранения или компенсации в смысле нравственных законов и законов знания и сознания. Тогда всё становится на свои места и в прямом, и в переносном смысле. Платоновские «мифы» в «Тимее», «Политике» приобретают исторический и программный смысл Откровений. Знание, сознание, душа, нравственный закон, справедливость имеют изначальный субстанциональный смысл, являются частью законов природы. Конечно, это не лишает подобные понятия их самостоятельной определённости и структурной сложности. Например, как мы показали в предыдущих работах, душа представляет многослойную композицию: на «холодном» молекулярном уровне это генетическая программа, записанная на ДНК и других молекулах, фотонах и т.п., на уровне организма это просто функция, исчезающая при прекращении функционирования этого организма, на коллективном уровне это память, сохраняющаяся в результате преобразований в течение жизни после жизни, а на высшем уровне это может стать  гранью Единого, войти или вернуться в программу-логос. Во всяком случае отказать знанию, сознанию, душе в субстанциональности было бы неразумно. Это всё равно, что отказать вселенной и её происхождению и устройству в Разуме. Мы же видим и разумность, и красоту, и усложнение, и направленность (хотя бы в качестве Времени) развития вселенной. Справедливость  как важнейшая неотъемлемая часть души в таком случае также обладает субстанциональностью и программностью. Нарушения справедливости сродни росту энтропии при разрушении порядка. Порядок, закон, симметрия, нравственная компенсация, ответственность, справедливость являются в этом смысле однопорядковыми. Естественно, ещё выше мы ставим Знание (вселенское, а не человеческое), Истину, ещё выше запрограммированное содержание Знания, Истины в виде цели – Блага.
Остаётся только обратиться к цитатам из трудов Платона: «…заниматься каждому своим делом — это, пожалуй, и будет справедливостью (Resp. 433а), «справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое» (Resp. 433е) (тут справедливость как часть души-функции, как функция естественной реализации личности).
«Справедливый человек нисколько не будет отличаться от справедливого государства по самой идее своей справедливости, но, напротив, будет с ним схож» (Resp. 435b). В душе отдельного человека «имеются те же виды, что и в государстве, и вследствие такого же их состояния будет правильным применить к ним те же обозначения» (Resp. 435с). Справедливый человек «прилаживает друг к другу три начала своей души», «связует вместе и так из множественности достигает собственного единства, рассудительности и слаженности». «Мудростью в таком случае будет умение руководить такой справедливой деятельностью, способствующей сохранению гармонии» (Resp. 443с;е).
Несправедливость ослабляет и разрушает любое общество (Resp. 351е–352а). Несправедливость ослабляет и отдельного человека. «Даже возникая в одном человеке, она производит все то, что ей свойственно совершать. Прежде всего, она делает его бездейственным, так как он в раздоре и разладе с самим собой, он враг и самому себе, и людям справедливым» (Resp. 352а). Несправедливость есть болезненное начало в душе: «Внести справедливость в душу означает установить там естественные отношения владычества и подвластности ее начал, а внести несправедливость значит установить там господство одного начала над другим или подчинение одного другому вопреки природе» (Resp. 444d).
Даже самый успешный, умный, гениальный человек остаётся животным, если не борется за Справедливость. Справедливость – это переход, восхождение от животного мира, от материального примитивного  «холодно-молекулярного» мира, где одно поедает и использует другое, к нематериальному, высшему, идеальному, абстрактному, интеллектуальному миру сосуществования, признания, коммуникации, сопричастности, открытости, кооперации, объединения, дружбы, гармонии. Справедливость – это бумеранг, это возврат к вселенской программе-логосу. Поэтому справедливость начинает отношения подчинения, субординации, уничтожения и воспроизводства заменять на отношения равенства, свободы, братства, сопереживания, сотрудничества. Справедливость, равенство в условиях, нравственный закон, совесть, сознательность становятся синонимами. Этим определяется переход человечества из грудного возраста в «детско-познавательный и немного сознательный».  Вернёмся к цитатам из трудов Платона: «…небо и землю, богов и людей объединяют общение, дружба, порядочность, воздержность и высшая справедливость; по этой причине они и зовут нашу Вселенную “космосом”, а не “беспорядком”… Ты не замечаешь, как много значит и меж богов и меж людей равенство — я имею в виду геометрическое равенство» (Gorg. 508а).
В диалоге «Государство» Платон пишет: «Всякому человеку лучше быть под властью божественного и разумного начала, особенно если имеешь его в себе как нечто своё; если же этого нет, тогда пусть оно воздействует извне, чтобы по мере сил между всеми нами было сходство и дружба и мы все управлялись бы одним и тем же началом… Да и закон, поскольку он союзник всех граждан государства, показывает, что он ставит себе такую же цель» (Resp. 590сd).
Очень точно суть подхода Платона выразил Гегель: «Главная мысль, лежащая в основе платоновского “Государства”, есть как раз та самая мысль, которую мы должны рассматривать как принцип греческой нравственности; это именно та мысль, что нравственное носит вообще характер субстанциональности и, следовательно, фиксируется как божественное. Это, несомненно, основное определение, “принцип субъективной свободы представляет собою нечто позднейшее”»[1].
      “Так вот то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага - причиной знания и познаваемости истины. Как ни прекрасно и то, и другое - познание и истина, но, если идею блага ты будешь считать чем-то еще более прекрасным, ты будешь прав. Как правильно было бы считать зрение и свет солнцеобразными, но признать их Солнцем было бы неправильно, так и здесь: правильно считать познание и истину имеющими образ блага, но признать что-либо из них самим благом было бы неправильно: благо по его свойствам надо ценить еще больше. Считай, что и познаваемые вещи не только могут познаваться лишь благодаря благу, но оно дает им и бытие, и существование, хотя само благо не есть существование, оно - за пределами существования, превышая его достоинством и силой”.
Завершим наш экскурс закономерным платоновским финалом:
«Стало быть, то же самое надо признать и для справедливого человека, все равно, постигнет ли его нищета, болезни или что иное из того, что считается злом, все это в конце концов будет ему во благо при жизни и после смерти».
Поскольку мы живём в эпоху кали-юги, не обойдёмся и без «ложки дёгтя»: часто вырывая высказывания Платона из контекста, некоторые горе-правоведы, начиная с римской эпохи, «обосновывают»  диктат глупых человеческих, искусственно созданных законов, конституций их якобы «высшей ценностью», приоритетом над необходимыми трансформациями, преобразованиями, движениями (даже придумали и выделили «справедливость в процессуальном смысле») - так вот, ничего подобного ни у Платона, ни у других великих мыслителей нет и в помине! Мы должны признать единственный диктат – диктат Разума-Осознания-Справедливости-Свободы, а глупые, надуманные и навязанные, неестественные, ограничительные законы, правила, нормы, традиции мы должны критиковать, отвергать, отменять.

1. Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии. Кн. 2. СПб., 1994. С. 194.