Заведующая учебной частью

Когда у меня был сын ещё маленьким, я чтобы иметь деньги для няни, работала сразу в двух учебных заведениях. У мужа тогда зарплата была небольшая. Работала я в школе и техникуме. Мы  жили на Ленинском проспекте, а школа рядом была «убывающая». Это значит, что детей в старших классах было мало. А отсюда и часов моих химии было мало. Я работала в школе всего два дня в неделю по четыре часа. Зато там же на Ленинском проспекте был Пищевой техникум, где химия считалась, чуть ли ни главным предметом. Поэтому у пищевиков я была занята три дня,  из которых два дня по 6 часов и один аж 8 часов в один день. В школе за четыре урока проходили у меня все классы: два восьмых, один девятый и один десятый. И так же во второй день. В техникуме  же три группы занимались химией два дня по два часа, а четвёртая и пятая группы за один день отрабатывали сразу по две пары химии, т.е. по четыре часа. Каждый, кто недавно учился или учил, понимает, что один урок и ученику и учителю провести не трудно. Если, конечно, ученик и учитель готовы к занятиям. Поэтому мои два школьных дня были для меня почти курортом по сравнению  с парами часов в техникуме. А когда надо было проводить у одних и тех же студентов за день 4 часа химии, это требовалось  почти стоять на голове, чтобы «детки» тебя слушали и работали себе на пользу, а не отдыхали часть учебного времени. Исправить что-то в своём расписании я не могла, так как была совместителем, и мне приходилось работать сразу в двух учебных заведениях. Школьный завуч знал меня много лет и  ко мне  в это время никогда не приходил на занятия, так как у него в те же часы, что и у меня были свои уроки. А вот почему завуч техникума за три года, что я там работала, ни разу меня не посетила, мне было очень интересно.  Когда мы с семьёй переехали с Ленинского проспекта в новый район «Медведково», мне пришлось уходить из техникума. Невозможно было так далеко ездить на работу. Вот тогда я решила узнать у завуча: почему же на занятия главным предметом пищевиков она так ни разу и не пришла к преподавателю, которого  раньше совсем не знала. Наш разговор с Хеллой Семёновной получился занятный.

-         Хелла Семёновна, откройте секрет, почему за три года Вы так ко мне ни разу  не пришли на занятия? Ведь Вы меня совсем не знали?

-         Нет, Вы напрасно думаете, что я о Вас ничего не знала. Во-первых, Вы принесли справку, что работаете в школе много лет. Во-вторых, сколько я не гуляла возле той аудитории, где Вы вели занятия, я ни разу не слышала, чтобы студенты шумели, а они у нас весёлые, как Вы знаете. В-третьих, чтобы самой быть спокойной, что я в Вас не ошибаюсь, я проделывала такие эксперименты с ребятами: веду свою математику с самой трудной группой и ни с того, ни с сего вдруг спрошу их: « Вот у нас завтра не будет занятий по физике и литературе, но отпустить я вас не имею права, какой предмет вы предпочли бы, чтобы вместо них был?» И даже эти слабые ребята мне отвечали  - химия. «А может лучше биологию или историю провести?» Нет, говорят – химию. «Почему?» - спрашиваю. А они в ответ – интересно.

-         Не представляю, кому там и что интересно, когда там поголовно все у меня имеют «тройки». И даже простенькие опыты делают кое-как, - сказала я удивлённо.

-         А им интересно. И ещё, чего Вы не знаете. Я каждую неделю смотрела в журнале Вашу страничку. Не было случая, чтобы после контрольной, не стояли в колонку оценки. Значит, работы проверены. Чего же мне ходить и нервировать Вас?

-         Да, с таким подходом завуча к проверке работы учителя я сталкиваюсь впервые.

Хелла Семёновна засмеялась и спросила:

-         Хотите послушать о том, как я работаю с другими.

-         Хочу!

-         Так вот, есть у нас учитель физики. Закончил он Физтех. По идее физику знает.  Но рассказать студентам не может. Студенты на его занятиях на голове ходят. Прихожу, сажусь, ребята молчат при мне. Но учитель настолько вяло и нудно рассказывает, что мне хочется спать, не то, что нашим орлам, которым палец в рот не клади. Оставляю его после урока, прошу показать план лекции. А у него его нет! Как говорю, Вы не готовились к занятиям? А он мне в ответ, что, мол, его хорошо подготовили в институте, а он пока склерозом не страдает, помнит, чему учили. Начинаю объяснять ему, что знать и преподнести не одно и тоже. Приглашаю на свой урок в слабую группу. Он удивляется, что они что-то решают, а у него ничего не могут. Открываю ему свой план урока. У него глаза становятся квадратные: зачем, мол , я всё это пишу. Целый год билась я с ним, пока он уразумел, что к занятиям надо готовиться. И как готовиться.

А был у меня здесь и анекдотический случай. Года два у нас не было биолога. Любые предметы вместо биологии проводили, но каждый год надо выпускать студентов и в графе биология ставить оценку. Так мы придумали сами принимать биологию в конце года. Разделили все группы на преподавателей, которые отвечали за биологию, кроме своего предмета. Я обязала их вызубрить биологию, чтобы они хоть понимали, о чём речь. Ну химику-то было не трудно, всё-таки есть какие-то смежные темы, но вот историк и литератор взмолились : мы старые, новый предмет в голову не лезет, не можем принимать экзамены. Составили мы комиссию, главный, например, историк, а рядом химик, физик и я. Сделали билеты, разделив все главы учебника по биологии на куски. Ребята выучили что-то, тянут билет. Читают вопрос, а мы сами не знаем, что они должны ответить. Наконец, кто-то сообразил, что можно на эти биологические экзамены пригласить учителя из школы. И тут выяснилось, что куски учебника – билеты мы сделали архи глупо , перемешав темы из разных параграфов без всякого смысла. Одну группу так и заставили чепуху сдавать, некогда уже им было переучиваться, а прочие уже сдавали по билетам, составленным биологом.

Чего только не было у меня за 20 лет работы завучем здесь! Вот, послушайте. Учился у нас один парень – выдумщик, озорник, лентяй. На каждом занятии он устраивал какую-нибудь новую каверзу: то мел весь спрячет, то журнал отнесёт к уборщице в подсобку, то портфель однокурсника бросит в туалетную комнату. Словом, все преподаватели на него жаловались и даже хотели отчислить из техникума. Думала я думала, как его воспитать и придумала. Вызвала я его к себе в кабинет и говорю: «Ты, милый мой, всем надоел. Сам не учишься и другим не даёшь. Мне уже почти все преподаватели заявили, что требуют твоего отчисления. Выгнать тебя можно, но ты же умнее от этого не станешь. И специальность у тебя на улице не появится. А у вас семья большая, кроме тебя у матери ещё четверо. Короче, ты теперь будешь заниматься в моём кабинете по всем предметам. Каждое утро ты будешь являться вовремя на занятия, но не в аудиторию, а в мой кабинет. Со всеми учебниками этого дня. Вот с сегодняшнего дня и начнём. Какой у вас по расписанию предмет?»

 Парень мне ответил, уже сейчас не помню, какой был у него предмет.  Я расчистила место за своим столом. Посадила  мальчишку на свой стул у стола, велела вытащить учебник и тетрадь. Проверила в тетради записи, поняла, что он уроки не делал, и заставила сделать домашнее задание. Ему ничего не оставалось, как сделать задание. Потом мы с ним нашли параграф , который надо было прочитать дома, он сразу же признался, что ничего не читал. Я заставила прочитать так, чтобы он потом мне рассказал прочитанное.

 И пошло : предмет за предметом. Даже на перемены его не выпускала. По окончании первого дня, я взяла его тетради, ему разрешила выйти из кабинета. Преподаватели проверили его труды, поставили баллы и вписали новое задание. Только после этого я отпустила моего ненаглядного юмориста домой. Таких занятий он вытерпел неделю, а через неделю клятвенно заверил меня, что будет ангел с крылышками, а не студент. Мы условились, что при первом же замечании ему от преподавателей, всё начнётся сначала и уже веры ему не будет. И знаете, этот Столяров Женя техникум закончил вполне сносно, в дипломе даже «троек» было мало.

Слушать Хеллу Семёновну можно было без конца, но я уже торопилась, и мы с ней тепло и дружески распрощались навсегда. Она осталась в Пищевом техникуме, а мне предстояло знакомство с новостройкой в «Отрадном», где для меня было новым всё – школа, дети, учителя, директор, завуч и даже химический кабинет, который в то время ещё доделывался строителями.

А было это вроде бы совсем недавно в 1977 году.