Красивая жизнь

- Витюш, идите с Ниночкой погуляйте, а я пока уборку сделаю и обед приготовлю. Сегодня будет минтай, - говорит мне жена.

Сегодня воскресенье и я как всегда иду гулять с дочерью. Пятилетняя Ниночка уже выряжена в желтое платье, на голове заплетены две косички. Ей Богу, Марина делает из нашей дочери куклу.
 
Я накидываю пиджак, беру Нину за руку и мы выходим.

- Мариш, мы ушли, - кричу я, закрывая дверь.

Наша воскресная прогулка с Ниной всегда проходит одинаково. Сначала мы идем в магазин смотреть морских свинок. Дочь любуется этими крысами. Мы обещаем ей завести живность уже второй год. Но у Марины аллергия на шерсть, поэтому планы каждый раз откладываются.

После зоомагазина мы идем в наше любимое кафе-мороженное. Я беру Ниночке порцию клубничного и ситро, себе черный кофе. Дочь за обе щеки уплетает лакомство, а я глотаю черную горячую жижу, которая почему-то именуется кофе. Дерьмо, а не кофе.
Выйдя из кафе, мы с малышкой отправляемся бесцельно бродить по городу. Вернее, не совсем бесцельно. В конце каждой прогулки мы непременно оказываемся на скамеечке у дома на улице Свердлова. У дома моего детства. Нина болтает ножками, я одну за другой курю папиросы. И воспоминания уносят меня вдаль, в прошлое.

***

Помню, как отец с мамой радовались, когда мы из семейного общежития переехали в отдельную квартиру. Мне тогда было пять, как Ниночке сейчас. Помню наше веселое новоселье, на которое собрался почти весь дом. Сосед дядя Слава приволок свой баян. Тетя Нина из четвертой квартиры пришла знакомиться вместе со всем своим выводком - сыновьями Сашкой, Петькой и Игорьком. Были и люди с папиной работы - веселый дядя Гриша с женой Верой, степенный дядя Артем, пожилой Виктор Павлович.

- Привет, тезка, - сказал он мне, блестя роговыми очками.

Я поначалу смутился, а потом протянул ему руку.
 
***

Мой папа работал на заводе запчастей водителем. Он водил большой зеленый грузовик. Правда, цвета машины почти не было видно из-за грязи.

- Мы с ним товарищи по рабочему классу. А настоящему пролетарию не пристало быть чистюлей, - часто говаривал отец.

Мама работала в городской библиотеке. Каждый день она надевала свое старенькое наглаженное платье, брала хозяйственную сумку и отправлялась на работу. Дамских сумок мама не носила. Ведь после работы по магазинам надо, мужиков кормить.
Мама с отцом познакомились на вечере заводской самодеятельности. Папа плясал там чечетку, а мама, тогда еще работавшая в заводской библиотеке, читала стихи Гарсиа Лорки. После выступления папа пошел провожать маму к родителям. Через три месяца они поженились, а еще через год родился я - Виктор Александрович.

***

Папа все время считал маму белой косточкой и в шутку называл "антиллигенция". Сам он закончил девять классов и ушел в армию, где его обучили водительскому ремеслу. Правда, папины шутки были необоснованы. Мама книг почти не читала, хоть из в доме было и много. Не успевала. Все ее свободное время уходило на то, чтобы держать дом в чистоте и кормить мужиков, то есть нас.

Сколько я помню, мама все время что-то стряпала. То вареники, то шанежки, то блины. Я поедал это в огромных количествах. И при этом оставался тощим, как жердь. Отец шутил, что у меня глисты. А мама говорила, что это просто быстрый обмен веществ.

Мне казалось, что у нас самая лучшая семья. Папа каждый раз приезжал с работы и приносил мне гостинчик. Обнимал меня, потом шел на кухню и хватал в охапку маму. Та кричала, что он грязный и ему нужно помыться после работы, а то он весь провонял машинным маслом. Отец смеялся и шел в душ. Потом мы ужинали.

В пятницу отец мог выпить чекушку под картошку с селедкой. А так вообще не почти не пил. В общем, у нас была счастливая советская семья. По ночам я часто слышал из-за своей загородки скрип родительской кровати.

- Саш, а вдруг Витюша проснется? - мамин голос.

- Да нормально все, - отвечал папа.

Сейчас, когда я стал взрослым, я понимаю, что мама с отцом были счастливы во всех отношениях.

***

Детство у меня было типичным. Наскоро сделав уроки и стащив со стола что-нибудь пожевать, я бежал во двор, где ребятишки тети Нины уже гоняли в футбол. Я бегал довольно медленно, поэтому меня ставили вратарем. Впрочем, я не огорчался. Мне нравилось ловить коварно закрученные мячи. И пусть воротами служили два поставленных на попа ведра, я чувствовал себя великим вратарем.

На скамеечке возле дома вечно сидел поддатый дядя Слава со своим неизменным баяном. Мне иногда казалось, что он так и родился с этим инструментом на животе.

- Давай, лови мяч, - время от времени кричал мне дядя Слава и наяривал на баяне веселую польку.

Мать загоняла меня домой только вечером. Наскоро помывшись, я выпивал стакан молока и валился спать на свою раскладушку. И видел разноцветные сны. Теперь давно уже таких не вижу.

***

Лет в двенадцать я стал интересоваться девчонками. Интерес подогревал старший тети Нинин сын Сашка. Он с видом знатока рассказывал нам, где и что у девочек находится и что нужно с этим делать. Пятнадцатилетний Сашка рассказывал нам, малолетним оболтусам, о трех своих любовницах. Сейчас я понимаю, что он врал. Но как красиво врал, во всех подробностях.

Как-то Сашка спросил:

- Витюх, а ты дрочишь?

Я покраснел и не знал, что сказать. Бывало, что я просыпался ночами, и трусы у меня были в чем-то белом, горячем и липком. Но что такое дрочить, я не знал.

- Пойдем покажу, - сказал Сашка.
 
Мы зашли за гаражи, он достал свою письку и стал ее теребить туда-сюда. Глаза его при этом были закрыты.
 
- Когда дрочишь, надо себе представлять красивую девчонку, - учил меня Сашка.

Пройдя Сашкину школу жизни, я стал частенько запираться в туалете и теребонькать. Кого представлять, я не знал, поэтому представлял себе нашу англичанку Серафиму Александровну, сорокалетнюю толстозадую тетку. Хотя ноги у нее были стройные.
Что бы я делал без Сашкиных советов.

***

Когда мне было пятнадцать, к нашей соседке, вечно болеющей бабе Нюре, приехала из деревни внучка Катя. Катя была черноглазой веселой девчонкой семнадцати лет.

- Я бы ее натянул, - мечтательно говорил Сашка, провожая глазами Катину стройную фигуру. Но нашему герою-любовнику ничего не обломилось. Катерина гуляла с парнями постарше, веселыми бородатыми студентами. Бабка часто была в больнице, а из ее квартиры неслась веселая музыка и шум гулянки. Очередной бородатый студент выходил от Кати только под утро, мечтательно потягиваясь и закуривая сигарету.

- Вот прошмандовка-то, - говорила о Кате моя интеллигентная мама.

***

Футбол все меньше привлекал меня. Я все чаще вечерами смотрел на Катино окно. Слушал шум гулянок. И мне очень хотелось быть там, вместе с этими веселыми бородатыми парнями.

Как-то вечером Катя выглянула в окно и увидела меня.

- Эй, паренек, зайди на минутку, - сказала она.

Я смутился и на ватных ногах поплелся на второй этаж. Катя открыла мне дверь. Она была в легком халатике.

- Проходи. Тебя ведь Витя зовут. Курить будешь?

Я взял у нее папиросу и затянулся. Меня чуть не стошнило.

- Ну и малыш ты еще. У тебя поди и бабы не было.

Я не знал, что сказать.

Вдруг Катя сбросила халатик и осталась под ним совсем голой. Я увидел небольшие груди с острыми сосками, плоский живот. А еще ниже - курчавый треугольник.

- Ну хватит меня разглядывать, иди сюда, - сказала Катя.

Она легла на кровать и притянула меня к себе.

- Давай полезай сверху.

Я залез на Катю и стал покрывать поцелуями ее губы, лицо, грудь. Она уверенной рукой взяла меня прямо там и направила куда-то. Там было горячо, влажно и приятно. Я стал двигаться туда-сюда, как учил Сашка.

- Только в меня не кончай, - попросила Катя.

Меня хватило минуты на полторы. Словно ошпаренный, я вытащил свой член из Катиного горячего лона и кончил ей на живот.

- А ты скорострел, мальчишка, - сказала она, утираясь простыней. - Но это пройдет.

Потом мы лежали рядом и Катя гладила меня по голове.

- Хороший мой. Приходи еще.

***

Я стал ходить к Кате почти каждый вечер. Приносил ей то кулек карамелек, то оборванные с клумбы цветы.

- А ты кавалер, - смеялась она.

Бородатые студенты куда-то исчезли. Катя сказала, что теперь она моя девушка и встречается только со мной.

Так прошло полгода.

***

Однажды я пришел к Кате и застал ее необычно печальной.

- Витюш, а у меня задержка. Похоже, я залетела.
 
Такой расстроенной я не видел ее никогда. Я крепко обнял ее и сказал, что мы обязательно поженимся, вот только мне восемнадцать стукнет.

Я пришел домой, собрался с духом и сказал родителям, что Катя беременна и что мы собираемся пожениться. Мои обычно тихие родители вышли из себя.

- Сын, а про гондоны ты что-нибудь слышал?, - кричал отец.

- Вот связался с ****ищей, она тебя и охомутала, - причитала мама.
 
После семейного совета родители решили, что завтра утром я еду к бабушке в Киев. Отец разбудил меня на рассвете и на грузовике отвез на вокзал. Сидя в поезде, я сначала очень скучал по Кате. А потом испытал облегчение. Ну куда мне еще жениться. Молодой еще. Тем более родители говорили, что в жены надо брать перспективную девушку из приличной семьи.

Я пробыл у бабы Насти три месяца, а когда вернулся, Кати уже не было. Ее бабушка сказала, что она вернулась в деревню. С тех пор я Катю больше не видел.

***

После школы я поступил на филологический факультет. Как я уже говорил, мама была библиотекарем и дома у нас было много книг. А помимо визитов к Кате чтение было одним из моих любимых занятий. Я любил читать в сортире. Там и подрочить можно было в случае чего.

Как золотой медалист, я поступил на филфак без экзаменов. Тем более что парней там было дефицит - всего трое на весь курс. Я, Лешка Смирнов и Ваня Головин.
Именно умный Ваня как-то сказал мне:

- С нами на курсе учится Маринка. Так вот, она дочь декана факультета. Если трахнешь ее - красный диплом тебе обеспечен. И не только.

Ванька был циник, но я всерьез задумался над его словами. Тесть-декан - это же большие перспективы. Да и живут они в трехкомнатной квартире и катаются как сыр в масле.

Осложняло дело то, что Маринка мне вообще не нравилась. А если честно, была просто отвратительна. Купленные папой дорогие платье сидели на ней как на корове седло. Чулки все время спадывали. Грудь была небольшая, а задница - широкая. Но ради светлого будущего я решил стиснуть зубы и идти напролом.

Сначала я как будто бы случайно стал сталкиваться с Мариной в библиотеке. Потом начал провожать ее домой. В подъезде дома ее родителей я прижал ее к стенке и поцеловал. Губы у Марины были вялые, как дохлая рыба. Запустил руку к ней под юбку и почувствовал, что она вся влажная.

Пару недель спустя, когда Марининых родителей не было дома, она привела меня к себе. Мы зашли в ее комнату. Как же красиво все там было. Немыслимая по тем временам роскошь. Не то что хрущоба моих родителей.

От Маринки было крови, как от резаной свиньи. Она плакала, обнимала меня и говорила что любит. Я лежал рядом с ней, смотрел в потолок и курил.
Через два месяца мы поженились. Свадьбу сделали в столовой института. Папа-декан был очень доволен, что выдал свою дочь замуж, поэтому не поскупился на угощение.

Мы с тестем вышли на крыльцо покурить.

- Витюш, не обижай мою девочку, и я все для тебя сделаю. Договорились?, - сказал он тоном, не предполагающим ответа.
 
- Конечно, я же люблю вашу дочь, - сказал я, и мне стало противно от своих слов.

***

Папа-декан сдержал свои обещания. Сначала он дал нам денег на кооператив, и мы с Мариной въехали в отдельную двухкомнатную квартиру. Потом помог купить новую "копейку". С его помощью я защитил кандидатскую. Вскоре родилась Нина, и нас поглотили заботы о ребенке.

Марина оказалась хорошей женой. Не скажу, что я полюбил ее, но по крайней мере перестал испытывать к ней отвращение. Привык, наверное. Тем более что с годами Марина научилась скрадывать свои недостатки хорошей косметикой и стала более раскованной в постели. 

Дочь я полюбил сразу. Эта маленькая смешливая девчушка внесла жизнь в наше сонное царство. За то, что Марина родила мне дочь, я проникся к ней теплом и уважением. А любовь что? Для семейной жизни не самое важное.

***

Шли годы. Дочь подросла, окончила школу. Мои родители умерли. Отец - от инфаркта, мать - от онкологии. В последнее время я частенько навещал их в старом доме, доме моего детства. Приносил сумки с продуктами, и старики смотрели на меня с гордостью. Мол, добился сын в жизни успеха. Я разговаривал с ними с наигранной улыбкой на лице.

А потом выходил на улицу, и мне не хотелось идти домой. Я частенько задерживался в пивных и приходил домой под утро. Благо, лекции у меня начинались в обед. Я же теперь преподавал на филфаке по протекции своего тестя. Он уже ушел на пенсию, но все еще имел вес в вузовской среде. Когда я приходил пьяный под утро, Марина смотрела на меня с укоризной, но раздевала и укладывала спать. Я валился на кровать и засыпал тяжелым, черным, вязким сном. Около двенадцати дня я просыпался, опохмелялся и шел на лекции.

***

После школы Нина уехала в Москву к тетке, учиться на филфаке МГУ. Марина сидела дома, развела кучу растений и все время бегала по магазинам в поисках новых предметов утвари. Благо, тесть не жалел на дочь денег, да и меня копейкой никогда не попрекал.

Я смотрел на эту чужую женщину, волей судьбы бывшею моей супругой, слушал ее трескотню про сервизы и шторы. И мне хотелось запустить в нее чашкой и бежать прочь из этого дома. Пока Нина жила с нами, я еще терпел. Но теперь, когда дочь была далеко, выживать в этом террариуме стало все сложнее.
 
Чтобы совсем не выйти из себя, я уходил на балкон, курил и думал о Лиле.
 
***

Лиля была моя студентка. В прошлом году она поступила на первый курс. Я вел у них лекции по античной литературе. Рассказывая про Геродота и Архилоха, я увидел среди бараньих глаз студенток одни живые глаза. Они смотрели на меня не отрываясь.

Обладательницу глаз звали Лиля. Стройная длинноволосая семнадцатилетняя девочка приехала учиться из деревни Контошино и жила здесь у тетки.
 
Лиля частенько оставалась после лекций и засыпала меня вопросами, на которые я не знал ответа. Я пригласил ее на индивидуальную консультацию, одолжив у друга ключи от его квартиры. Там у нас все и случилось в первый раз.

С Лилей мы встречались раз в неделю все на той же квартире. В институте я запретил ей подходить ко мне. Боялся, что злые языки разболтают все тестю и моей карьере придет конец.

Для меня встречи с Лилей были не просто голым сексом. Эта юная девочка будила в моем сердце те забытые искренние чувства, которых я не испытывал с молодых лет. С ней я как будто и сам помолодел.

Я часто мечтал что вот-вот наконец решусь, расскажу все жене и тестю, плюну на всю, соберу сумку и уйду к Лиле. Мы поженимся, снимем квартиру и будем жить счастливо. Эти мечты очень скрашивали мою тошнотворную жизнь с Мариной.

***

Я никогда не любил презервативы, а Лиля понятия не имела о том, как предохраняться. Поэтому неудивительно, что она забеременела. Когда я узнал об этом, меня охватил страх. Ведь если я буду с ней, то разрушится моя так долго выстраиваемая благополучная жизнь. Впрочем, я скоро подавил в себе этот подлый порыв и твердо решил рассказать обо всем жене. Успокоив Лилю, я уверенным шагом направился домой. Вот сейчас все ей скажу, думал я.

Я долго не решался зайти в подъезд, нервно курил на лавочке. Наше окно светилось. Значит, Марина была дома. Замерзнув, я поднялся в квартиру. Открыла мне теща.
 
- Здравствуй, Витюша. А мы с папой пришли к вам в гости. Иди ужинать и торт есть.

От моей решимости поговорить с женой не осталось и следа. Я покорно надел домашние тапочки, вымыл руки и сел за стол. Мы с тестем шутили, пили коньяк. Курили на балконе.

- А ты меня не обманул, Витя. Хорошим парнем оказался, - откровенничал тесть. - Еще чуть-чуть, и докторскую тебе сделаем. А там, глядишь, в кресло декана сядешь. И жизнь еще лучше пойдет.
 
На следующий день я встретился с Лилей, заставил ее забрать документы из вуза по семейным обстоятельствам, дал денег на аборт и посадил на электричку в Контошино.
После этого я напился в вокзальном буфете и приехал домой на такси только под утро. Марина как всегда молча встретила меня, раздела и уложила спать.

Я лег на шелковые простыни и заснул сном младенца. Приснились мне детские годы, мама с отцом, ребята во дворе. Я вновь стоял на воротах, и в меня летел кожаный мяч.

Я делал прыжок и ловил его. Я ведь такой - в жизни своего не упущу.