Женитьба Фапкина

               

    После того, как гора родила мышь, в мире все перепуталось. Мужчины стали жениться на мужчинах, женщины на женщинах, а один мой знакомый страус женился на ките.
    Самуил Львович Фапкин тоже хотел жениться, но традиционным способом. Самуил Львович Фапкин был консерватором.
     - Ты не консерватор, ты – лейборист, - часто говорил ему близкий друг Петя, любивший все английское и пивший по утрам чай с молоком.
    Вся беда состояла в том, что Самуил Львович не знал, с какой стороны подойти к женщине. Вообще то он всегда хотел подойти спереди, но в результате постоянно оказывался сзади, отчего женщины пугались и плакали, подозревая Фапкина в гнусных намерениях. Одна даже разбила ему лицо.
     - Бьет – значит, любит, - утешил себя незадачливый кавалер, вытер кровь и, по примеру Льва Толстого уехал в деревню.
    Когда синяки сошли, Самуил Львович по примеру Бунина и Карамзина вернулся в город, немедленно устроившись дворником в международный концерн.
    Благодаря тому, что у дверей генерального директора больше не валялись пустые бутылки, дела концерна резко пошли вверх. Дворника наградили новым веником и поцелуем советника по экономическим вопросам, от чего тот долго кашлял.
    Личная жизнь, между тем не налаживалась. Фапкин хотел влюбиться в поэтессу из отдела сбыта наркотиков, почти влюбился, но однажды поднял  выпавшие из ее сумки стихи и на неделю ушел в запой. Запой его вылечил, но не совсем.
     - А может, я чего-то не понимаю, - думал по временам Самуил Львович, и раз за разом прочитывал стихотворение обольстительницы…

                Долбанулось холодное лето
                с камнем в почках, бюстгальтер сожженный
                Я к тебе из навоза и пены
                Афродитой приду обнаженной…
                Поцелуем тебя осчастливлю
                И заплакают толстые тетки
                И корова замукает тоже
                Одевая на вымя колготки…

    И еще:
                Черный ветер летит из-за дыр
                Я хочу тебя, мой Мойдодыр.

     - Нет, я определенно ничего не понимаю, - думалось Фапкину утром. Может быть Дуся (так звали предмет обожания дворника), настолько опередила время, что время оказалось к нему не подготовленным? Может быть, Дуся бежит впереди паровоза?
    Друг Петя, заставая Самуила Львовича во время таких размышлений, делал серьезное лицо и угощал Самуила соленой таранью. От тарани у Фапкина начиналась изжога, он на время забывал о жгучей Дусе, зато вспоминал о своих обязанностях и в такие дни мел асфальт особенно усердно.
    Поздней осенью, когда птицы улетали на юг, Фапкин пролетел с ними до острова Крит, но тоска по Родине взяла свое, и он свил себе гнездо недалеко от места работы. Друг Петя частенько подходил к гнезду и разговаривал с Фадкиным по мобильному телефону.
    14 декабря Самуил Львович снес яйцо, хотел высидеть, но потом устыдился столь не мужским поведением и подарил яйцо другу Пете, который раскрасил его и на Пасху съел.
    Катя Овражная, девушка в возрасте и орнитолог часто наблюдала Самуила Львовича в гнезде и однажды не выдержала.
     - Слезай, милый друг, - проворковала она басом и Фадкин слез.
    Его поцеловали.
    Фапкин купил очки.
    Фапкин побрился безопасной бритвой.
    Фапкин одел чистые носки, и ОНА, нежно взяв его за талию поволокла к ЗАГС(у), бережно придерживая раскинувшиеся по асфальту крылья.
    В ЗАГС(е) их расписали.
    Друг Петя, будучи на свадьбе виртуальным шафером, по прошествии некоторого количества времени стал шофером, сбил по пьянке продажного депутата, и после смерти был заслуженно канонизирован.
    Похоронили его в Киево-Печерской Лавре вместе с Дусей, которую время догнало, обозначив это событие фактом.
    Фактом стало и то, что Самуил Львович эмигрировал в Израиль, и теперь учит местную детвору летать. Дети залетают слишком далеко, несут, как и Фапкин яйца и временами не возвращаются.
    Это не педагогично.
    Вот и все, что я хотел сказать по поводу женитьбы Фапкина, а остальное додумайте сами…
    Если хотите…