Долгое эхо детства 4 ч

Продолжение

(Начало
1 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2086)

Предыдущая глава:
3 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2208




              Главный Оренбургский базар, безусловно, был значительным  местом в городе . Это был настоящий котел, водоворот жизни.  Что здесь только не продавалось, менялось и покупалось! В старой его части тянулись длинные продуктовые ряды, под навесами висели   бараньи тушки и другое мясо  всевозможных сортов. На прилавках громоздились горы сухофруктов, которые привозили из Средней Азии. К осени  базар наполнялся неповторимым запахом алма-атинских яблок,  таких ароматных и таких дорогих. Злата говорила, что именно этот аромат яблок ей больше всего напоминал родной белорусский городок , с его  чудесными яблоневыми садами у каждого дома.  А они, дети, за годы войны уже настолько подзабыли и вкус яблок, и всего другого , так что все это дорогое, недоступное великолепие их уже мало волновало.
      
              За продуктовыми рядами начинались   вещевые ряды, здесь бойко  торговали всякой утварью. Особенно хорошо шла торговля рваным бельем – его скупали работники госпиталей и больниц на списание, а взамен забирали новенькие комплекты, которые потом тоже отправлялись на базар.
 
              Многоголосый шум, разношёрстная публика, кого здесь только не было – местные жители и эвакуированные, торговцы из Средней Азии, выделяющиеся  своими характерными  одеяниями, фронтовики-инвалиды , просящие подаяния под  щемящие душу песни, забредавшие сюда раненые из находящегося рядом госпиталя, которые выясняли взаимоотношения с помощью палок и костылей. В толпе шныряли воришки, охотившиеся за карманами и сумками ротозеев, поэтому приходилось все время быть начеку.  Всей этой базарной и госпитальной публике  необходимо было есть и пить, поэтому популярно было продавать еду и питье вразнос.  Готовили «порции», как тогда говорили, котлет, горячей картошки, хлеба и прочей снеди и отправлялись на базар. Злата  тоже занялась «котлетным бизнесом».  Правда ее порядочность не позволяла разбавлять мясо хлебом или прибегать к другим обычным для торговцев уловкам и хитростям, поэтому ее торговля честными  котлетными «порциями» оказалась не прибыльной и ее пришлось прекратить. Ехидный Авром еще долго ее поддразнивал: «Порции, порции , кому порции?»
 
      Но базар выручал все равно. Зимой во дворе военного округа лежали горы мороженной рыбы, которую привозили с Каспия. Рыбу эту выдавали по карточкам, и дети продавали ее на базаре , чтобы выручить денег на другие продукты. Весной и летом собирали в поле щавель и несли на базар, чтобы выручить пару рублей. Иногда доставали сотню – другую булавок оптом и распродавали их поштучно, этот товар шел очень хорошо. В жаркие летние дни, когда   базарный народ изнывал от жажды, дети выстаивали с бидончиками длиннейшую очередь за водой на водозаборных колонках, находившихся довольно далеко от базара, тащили воду на базар , где ее охотно раскупали обливающиеся потом от жары торговцы и покупатели. Нужно было только быстро поворачиваться и громко орать :
- Ну , кому воды холодной! Свежей , холодной воды !  Рубль – досыта напиться ...Кто желает напиться?

             Но фронтовиков-инвалидов , продававших, менявших и просто просивших подаяния на базаре они всегда поили досыта и бесплатно. Кружка наполнялась, бидончик  опорожнялся, и нужно было  опять бежать в очередь на колонку - и так весь день.  За день беготни с водой можно было заработать на билет в кино или театр.


      Здесь , в Чкалове, они с Лёлькой впервые приобщились к театральному искусству , впервые в жизни увидели кинофильмы. Во время войны здесь играла труппа эвакуированного Ленинградского театра  оперетты и, заработав на билет, можно было посмотреть их прекрасные спектакли. Конечно «гардероб»  детей не отличался изысканностью, но в театр они всегда приходили , как на праздник, торжественно, чистенькими, аккуратно причесанными. На всю жизнь он запомнил, как поразила их сама яркая, радостная обстановка театра . Раздвинулся занавес, и  они увидели ярко освещенную сцену, голубое небо ...Это были первые яркие краски в той военной черно-белой жизни, это было возвращение хоть ненадолго к свету и теплу.   Столько лет прошло, навсегда  забылись детали и подробности, но восторг от этого яркого впечатления детства  запомнился навсегда.

          Кино и театр манили , надо было только крутиться , чтобы заработать деньги на билеты.  Летом выручала торговля водой, а зимой приходилось искать другие заработки. Они с Лёлькой выстаивали очереди в кассы, покупали несколько лишних билетов, а перед спектаклем  продавали их с наценкой, таким образом выручая и себе на билетик.  Таким образом  Гришка с Лёлькой  пересмотрели весь чкаловский репертуар театра и кино.

             Они многому научились у местных жителей и приспособились к уральскому климату с его жарким летом и суровыми морозными зимами. Зимой главным видом транспорта для детей были коньки. Коньки прикручивались к валенкам веревками, натяжение регулировалось палочками. Все мальчишки, в том числе и Гришка, имели длинные крючки, с помощью которых прицеплялись к проезжающим автомобилям, которые их тащили за собой. Нужно было только ловко в нужном месте прицепиться , а потом - отцепиться  от  машины и не попасть под колеса следующих за ней. Дело это было довольно рискованным, требовало сноровки, но Гришка освоил это «искусство». Основные маршруты поездок были к папе на работу, в военторг за продуктами по карточкам, на базар продать рыбу и мало ли куда еще было надо.

              Наступил победный 1945-й , кончилась война, стали возвращаться с фронта родные и знакомые. Пришло письмо от  Ильи и фото – бравый красавец артиллерист в капитанских погонах, на груди – ордена, медали. 8-го , 9-го  мая и последующие майские дни 1945 года их батарея вела тяжелейшие бои под Прагой, было много погибших – и это в то время, когда уже была подписана капитуляция. Илья писал, что решил связать  свою жизнь с армией, что поедет в Москву поступать в военную академию. В Ленинградский университет возвращаться он раздумал. Только об   Иосифе  не было никаких  вестей,  не   вернулся с войны Иосиф, и так они не узнали, что с ним случилось.

              Приходили вести и из Белоруссии.  Дома их были уничтожены, имущество разграблено. Здесь , на Урале они уже как-то были устроены, какая-никакая крыша над головой и работа была,  большой город сулил перспективы и детям – здесь было где получить образование, а потом - работать.  И опять взрослые пребывали  в сомнениях , не зная , что делать. Шли бесконечные споры – возвращаться  в Белоруссию или оставаться.  Старших безудержно тянуло назад, на родные пепелища.  Но вернуться  было непросто – нужен был вызов из Белоруссии и  целый ряд других документов . Некоторые папины родственники решили остаться в Свердловске и Челябинске навсегда. Но и их пример  не вдохновил взрослых  -  купили топоры, пилы, и после майских праздников 1946 года , не дождавшись даже окончания учебного года, двинулись домой , на далекую родину, по которой так тосковала душа.

             9 мая 1946 года, в годовщину Победы , Гришка уже лежал на полу Белорусского вокзала в Москве с тяжёлым приступом малярии , которая периодически трепала его, выматывая душу. Москва встретила их дождем.  Поезд Ташкент-Москва , которым они ехали, прибыл на Казанский вокзал, а неосведомленные  взрослые , посчитавшие,  что в Белоруссию добираться следует исключительно с Белорусского вокзала , со всем скарбом перетащились туда. Только после нескольких  дней проживания на  вокзале  стало ясно, что поезда в Гомельскую область следуют с Киевского вокзала,  и пришлось перебираться на этот вокзал.

            Побывать в Москве и не увидеть Москвы, Мавзолея и Красной площади – это казалось обидным.  И тогда Гришка уговорил папу отпустить его поехать посмотреть Красную площадь. Взрослые как раз переезжали с вокзала на вокзал, до поезда Москва – Гомель оставалось несколько времени, и Гришку с рублем дореформенных денег  в кармане отпустили самостоятельно прогуляться по Москве. Тогда он впервые прокатился на метро, увидел этот величественный прекрасный город, его широкие улицы,  Красную площадь, Мавзолей, собор Василия Блаженного. Он еще не умел переходить широкие московские улицы с их бесконечным транспортным потоком, поэтому, пристроившись к переходящим улицу взрослым , повторял их маневры.   Он прогулялся по Красной площади,  спустился к Москва-реке, вернулся к музею Ленина, а поскольку вход туда был бесплатный, посетил его. Это было его первое в жизни посещение музея, поэтому он все хорошо запомнил и потом, уже в вагоне поезда, бойко рассказывал взрослым  об увиденном и гордился  всеобщим вниманием.

            На рассвете поезд прибыл в Гомель. Майское утро осветило разрушенный вокзал, вокруг громоздились одни руины.  Люди выползали из землянок. Весь город был практически разрушен. Они перегрузились в пригородный поезд , следовавший в их городок. и  поздно вечером были уже на месте . Деваться было некуда. Пришлось ночевать  на затоптанном полу на вокзале, располагавшемся в помещении чудом уцелевшего магазинчика   на привокзальной площади. На этом вокзале  толпилось много народу, в воздухе стойко висел табачный дым, было душно и грязно . Здание же  настоящего довоенного  вокзала было полностью разрушено. Когда они утром вышли на привокзальную площадь, то увидели, что здесь уцелело только пара зданий, в том числе и аптека, в которой работала его мама и в которую она никогда  больше не вернется...

          Надо было начинать все сначала.


Продолжение
http://www.proza.ru/2018/01/07/212