Что было, не было

Время, воспоминания, память…, как правило, даже и сомнений не возникает, что все это связано…, или даже не просто связано, а теснейшим образом переплетено. Это ведь правда: нет времени, значит, ничего не происходит, а значит, нечего хранить в памяти, а если память пуста, то и вспоминать нечего. Все крепко-накрепко и между собой…

Что ж, значит, было такое время, когда…
Когда удавалось почувствовать глоток настоящей осени. Один единственный, но не первый…, потому что это как с вином, недодержал или передержал и вот уже букет неполон, а во вкусе чего-то не хватает…, уже не важно, прежде всего, потому, что это не запомниться, не будет иметь значения, сотрется, уйдет. А вот тот самый, пусть даже и всего один, он на годы…, да что там, на десятилетия и будет сопровождать каждый день, каждый час каждой осени. Всего один короткий глоток, в котором бездонная, болезненная синева неба, горький аромат, который заполняет не только легкие, а всего изнутри, от каждого внутреннего органа наружу, до кожных покровов. Его так много в этом глотке, что невозможно удержать внутри себя…, и это ощущение невозможно забыть, потому что каждый следующий шаг приближает тебя к небу.

Когда глаза воспринимали свет звезд…, не точки, где-то там, на небе, которые едва различимы сквозь городской смог. Настоящий свет, огромных, которые так близко, практически над самой головой, и хочется подняться на соседний холм, потому что с него надо будет просто протянуть руку, ну и встать на цыпочки, и тогда точно можно будет дотянуться. Буквально почувствовать кончиками пальцем эти космические, пульсирующие цвета, голубой, желтый, красный…, а еще розоватый, изумрудно-зеленый, а самое главное, что именно тогда можно смотреть прямо в глубину неба, понимать, что рисунок звезд многомерен, а темноты нет вообще. Возможно, и это было всего один раз, но это было, и только благодаря такому мгновению всю оставшуюся жизнь звездное небо воспринимается как звездное небо, а не как серый потолок с какими-то невнятными точками желто-серо-грязного цвета.

Настоящая гроза, когда небо действительно раскалывалось, а молнии ветвились и даже шипели…
Летний дождь, теплый, настоящий ноевский ливень под которым хотелось бежать прямо по лужам, по мокрой траве, вперед, потому что там впереди сияла огромная на все семь цветов радуга…
Голубой снег…
Снежинки летящие вверх…

Вкус поцелуя, сочный, яркий, зажигающий от которого мир словно замирает на своей оси, а потом…, а потом мир становиться уже совершенно другим, навсегда.

И еще музыка…, достаточно всего несколько нот и вот уже…
Сердце сжимает прощание, а картинки становятся такими четкими, такими значимыми, что невозможно не понять, что это навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Именно это наполняет смыслом и вещевой мешок, и трехлинейную винтовку, и кирзовые сапоги на размер больше.

Другие несколько нот…, и рука чувствует руку, тело чувствует тело сквозь расстояние. Тогда двое, все равно, что один, потому что это танго. Это движение страсти, движение огня, движение желания огромного, бесконечного, которое не описать, если не чувствовал, не вел, не держал кончиками пальцев.

Соло бас гитары…, почему-то хочется, чтобы это был Gibson, точнее…, точно известно, что это он. И тогда правая нога топит педаль акселератора, правая рука не выпускает рычаг коробки передач, а левая управляется с рулевым колесом…, и еще как управляется! Черт возьми, скорость просто не имеет значения, потому что возможно все…

Как убедить себя, что всего этого не было, никогда?

Не было той весны в Париже, не было того полудня в уличном кафе, куда ты непременно заходила после занятий. А потому что по дороге, потому что самый вкусный горячий шоколад и самые нежные круассаны…. И наша маленькая квартирка над книжным магазином, из окон которой мы любили смотреть. Квартирка, до которой мы всегда ходили пешком, потому что…, потому что это Париж, потому что ты была рядом, потому что весна, небо, потому что хотелось, чтобы так было всегда…