Эксперимент в Урае. Отмена классруководства. 4

Отмена классного руководства. 4


Что такое «власть» педагога?
В чём выражается прямая зависимость ученика или ученицы от классного руководителя?
Если Ваня не понравился преподавателю немецкого языка, пятёрки по немецкому языку ему не видать как собственных ушей. Александр Николаевич Лапкин – мой одноклассник – сын директора института чёрных металлов в Свердловске – ныне доктор физико-математических наук, профессор, преподаватель высшей математики в университетах Канады и Новой Зеландии, однажды сдавал какой-то дивный экзамен по английскому языку. Кстати он – выпускник специальной английской школы и математику высшую преподавал не на русском, а как раз на английском языке. Он очень долго и безуспешно объяснял мне наименование этого удивительного экзамена и то, почему он так гордился то ли четвёркой с минусом, то ли тройкой с плюсом по этому экзамену. Таким образом тройка по немецкому для Ванечки – очень даже хороший результат при любых раскладах.
Понимая полную зависимость от ведущего предмет преподавателя родитель не смеет и слова пикнуть против педагога. Напротив. Всегда полезно вовремя улыбнуться и пожелать доброго дня.
Вообще-то доброго дня полезно желать каждому встречному и поперечному, но учителей – преподавателей ответственных предметов родители знают в лицо и узнают издали. Полезно!
Власть классного руководителя неизмеримо выше. Он – главный посредник между родителями и педагогом в случае любых ситуаций недопонимания.
Именно классный руководитель может настоять и улучшить оценку ученика на четверть балла, каковых порой не хватает до тройки или четвёрки. Классный руководитель – первый адвокат ребёнка в школе во всех нештатных ситуациях. По сути он – представитель и самого обучаемого и всей его семьи.
И в отношениях с ним одной улыбкой отношения как правило не исчерпываются. Требуются и умение выполнять требования и прислушиваться к просьбам и участие в тех или иных мероприятиях. А уж явка по вызову – это даже не вопрос а безоговорочная обязанность. Здесь я не собираюсь разбирать все вариации отношений, далеко выходящие за рамки исследуемого нами вопроса.
И вот мы объявили группе классных руководителей, что их власть отменяется!
Понятно, что разъяснили, что будет назначен воспитатель на всю параллель.
Так сказать специально назначенное ответственное лицо.
Таким образом налицо была угроза решительного перераспределения властных полномочий.
С этого момента началась полномасштабная непрерывная травля меня и всех моих идей в эксперименте, не прекращавшаяся более уже никогда. Я стал не просто персоной нон грата. Я стал персоной Нон Рата! Рата – это моя школьная основная кличка. Так вот в городе победил лозунг «Рата не пройдёт!». Ибо я покусился на святая святых. На власть классного руководителя.
На малюсенькую, скукоженную, почти засохшую корочку власти, но всё-таки это был истинный глоток истинной власти и за неё шли в бой, как на смерть. Это был свежий глоток воздуха у забитой, подневольной, всецело зависимой личности. Крепостной педагог как и крепостной крестьянин имел только крохотную полоску своей «землицы» - то бишь власти.
И вот отдавать это – добытое кровью и потом не собирался никто.
Никакие слова и доводы не имели здесь уже ровным счётом никакой силы.
В ход были пущены все сто процентов личных связей «желавших эксперимента» педагогов.
 
Родительский актив и так с большим недоверием относившийся к «понаехавшим тут всяким» не преминул отметиться «массовыми» наездами и походами.
И Ноздрин и Куркин понимали, что случай, ради которого меня тут держали, наступил.
И тогда народу было торжественно объявлено, что по просьбе трудящихся эксперимент в этой части откладывается, и все могут дышать легко и свободно.
Это было не первое и не последнее решительное отступление руководителей площадки.
Задушив эксперимент в четвёртой школе его мягко решили прикончить и в пятой.
Куркин уже вовсю нацелился на Долгопрудный, Москву и Систему экспериментальных площадок по державе. Днепров уже ощущал приближение преобразования своего высокого предназначения в высокое назначение. Куркин уже был в когорте его основного костяка – вскоре стал-таки заместителем первого Министра образования России. В этой обстановке ни сам эксперимент в Урае, ни судьба своих собственных разработчиков его уже не тревожили. Важно было покинуть Урай мягко и с успехом, с приятным плюсом в послужном списке. Отвечать за приручённых предстояло мне в гордом одиночестве, без ресурсов, без полномочий, оклеветанному и раздавленному.
Так и осталась отмена классного руководства практически подготовленной и даже начавшей было реализовываться идеей.
Теперь, по прошествии четверти века я спрашиваю себя:
-А если бы мы были похитрее? Если бы мы предложили им – классным руководителям – какое-то другое перераспределение властных полномочий?
И не знаю ответа.