Глава 2. Это было под Ровно

               

«Обстановка в Ровно и прилегающих к нему районах чрезвычайно сложная, поскольку отличается наличием большого числа банд групп из местных националистов…»
               
                (из донесения в Москву полковника Д.Н.Медведева - 1943г.)


       - Вставай хлопче,  - послышалось сквозь сон, и Васыль  перевернулся набок.
       Рядом стоял дед Андрий,  и, поглаживая    седые вислые  усы, смотрел на внука выцветшими глазами.
       - Сниданок на столи, -  добавил старик. - Одягайся.
       Васыль Деркач  - студент исторического факультета  Львовского госуниверситета, приехал к деду в Ровно на летние каникулы, и они собирались   съездить в лес за грибами.
       Чуть позже со двора крытой  железом  добротной хаты  с яблоневым садом вокруг и обширным, в пятнадцать соток огородом, тихо поуркивая мотором, выкатился мощный «Днепр» и порулил вдоль улицы.
       За рулем, в  брезентовом плаще, увенчанный мотоциклетным шлемом, сидел дед, а в люльке  Васыль в  свитере, сонно  зевая.
       Старшему Деркачу  было далеко  за шестьдесят, но он был еще   крепок  и ворочал за двоих,   внуку в три раза меньше.
       Родители Васыля давно жили  в старом добром Львове, относя себя к местной интеллигенции (отец имел зубоврачебную практику, а мать  работала в торговле). Дед же, схоронив бабку, к детям переезжать отказывался и жил сам. Там, где родился.
       Через  год после присоединения Западной Украины к СССР,  тогда еще молодой парубок, он был призван в армию,  однако с началом Великой Отечественной войны дезертировал, вернулся в родные края и,  вступив в УПА*, предложил свои услуги немцам.
       До 44-го, в ее составе грабил и угонял  в Германию местное население, принимал участие в карательных операциях.    
       Когда же западных хозяев погнали до Берлина, ушел с недобитыми бандеровцами в лес, откуда делал налеты на  «комуняк», и при одном таком попал  в засаду  НКВД.
       Почти всю банду чекисты пошинковали на капусту, а оставшиеся в живых Андрий и еще несколько, получили по двадцать лет колымских лагерей, откуда вышли в 1953-м по амнистии. 
       Устроившись  грузчиком на  мукомольный завод,  Деркач  впрягся в хозяйство.
       Для начала чуть подправил  старую родительскую хату (та почти завалилась), а потом стал выращивать на продажу кабанов,  откармливая их жмыхом и высевками*, которые по ночам таскал с работы. 
       Вскоре Андрий женился  на  разбитной  вдове с села Грушки,  и  та стала «курить»  самогон, обзаведясь многочисленной клиентурой.
       Через два года на месте убогой мазанки  супруги возвели  каменный дом с мурованным подвалом, заложили сад и расширили огород, дающий для базара всяческий овощ.
       Когда же в колыске*  запищал  наследник, Андрий окрестил его в костеле и  дал  там слово вывести   в люди.
       Что с успехом и  проделал.
       Вслед за получением хлопцем аттестата, за «хабаря»* пристроил  его в  медицинский институт, окончив который, молодой Деркач стал  врачом - стоматологом.
       Гроши получал не абы какие, но  имел  солидный приработок, ставя нужным людям   коронки и мосты из драгоценного металла. Два золотых дуката*  для почину, подарил ему батько. Он же помог с деньгами на кооперативную квартиру в областном центре, где наследник  нашел достойную подругу жизни.
       Теперь вот  вырос внук, который  трепетно любил  дедуся.
       После его рождения, устраивая свою  городскую жизнь, сын с невесткой часто определяли  Васылька  до батькив у Ровно, где бабка  Мирослава  рассказывала  хлопчику сказки про ведьм та вурдалаков, а дед  о героях Украины  - Мазепе, Кармелюке  и Олексе Довбуше*.
       От него маленький  Васылько  впервые услышал, слово «москали»  с которыми и бились эти самые  герои.
       Затем внук подрос, стал ходить в школу и приезжать к старикам на летние каникулы,  на которых  дед  Андрий  продолжил свое  воспитание.
       Как следствие, ко времени поступления в университет, Васыль  хронически ненавидел  «москалей»,  знал, что  те упекли деда в Сибирь как когда-то Кармелюка и считал  для себя примером.
       В  стенах же родной «альма-матер»*, посеянное в душе внука старым бандеровцем, получило благодатную почву.
       Носящий имя  Ивана Франко, старейший университет Украины, к тому времени имел ряд достойных выпускников.
       В их числе были  Андрей Бандера -  ярый националист и отец  идеолога украинского фашизма,  Евген Коновалец  - создатель ОУН-УПА*  а также много других, не столь известных, ставших  впоследствии антисоветчиками,  диссидентами или сбежавшие на Запад.
Профессура  университета  всегда страдала  «украинизмом»,  что при секретаре ЦК Компартии Украины Щербицком, даже являлось предметом  рассмотрения данного вопроса на одном из закрытых  совещаний в Киеве.
Одних за это выгнали, других пожурили, но дух  национализма никуда не исчез. Остался.
       Так что дедовские «лекции»  подкрепились у Васыля  научными, а еще участием  в организации «Рух», официально  созданной к этому времени в республике.
       Она явилась одним из следствий   горбачевской  перестройки, не скрывала  национализма и  ставила конечной целью    выход Украины  из состава СССР, с учреждением  «нэзалэжного» государства.
       Когда внук рассказал деду о своем членстве в организации и этой самой цели, Деркач перекрестился  на икону   и, сказав «настав наш час!», пожелал  научить его  практике. 
Ибо  за словом всегда следует дело.
       А для того  поведал свое  героическое прошлое. От которого у будущего журналиста захватило дух. Так было интересно.
       Васыль узнал о  боевых группах УПА, формах и методах их деятельности,  способах тайной связи и работы с населением,  а также  некоторых   операциях.
       Две из них потрясли еще нестойкого  гуманитария.
       В одной, славный  дидусь  носивший тогда псевдо «Сыч»  та  его сподвижники,     захватили в   прикрпатском селе председателя  сильрады*. И в назидание селянам которым он предлагал вступить в колхоз, принародно распилили напополам,  двуручной пилою.
       В другой,  напав на  группу фронтовиков, следующих домой по лесной дороге, они  троих убили, а  четвертого - офицера, захватили в плен и живым сварили в котле.  Во время  победного застолья на  хуторе.
       -  Стойкий попався комуняка, - завершив рассказ,   скривил рот дед Андрий.  - Так и  нэ запросыв пощады.
       А увидев  расширенные   глаза внука,  наклонился  к нему,   прошипев. - Наша влада повынна буты страшною!*  Запамъятай. Так вчив батько   Стэпан Бандэра.
       И вот теперь, на очередных каникулах,  внук вместе с дедом  ехал учиться владеть оружием, которое у «Сыча» было припрятано в старом схроне.
       Оставив позади  Ровно,   мотоцикл   выехал на дорогу к  Дубровице и прибавил скорость.
       На полпути он свернул   в обширный,  теряющийся за горизонтом лесной массив, перемежающийся поросшими кустарниками  холмами, на отдельных из которых  виднелись руины старых, времен  княжества Литовского* замков, съехал в зеленую долину,  по дну которой  прыгала по камням неширокая речка,  и покатил вдоль   берега.
       - Ось тут и станэмо, -  подрулили старый Деркач  к  группе раскидистых берез  у  глинистой  осыпи, после чего заглушил двигатель.
В  ушах возник  шум воды  и  стук  дятла в глубине леса.
       - Красивые тут места! -  сойдя на траву и разминая затекшие ноги,  оглядел ландшафт внук. - Былинные.
       - Эгэ ж, - ответил дед, извлекая из багажника вещмешок. - Колысь усэ цэ (обвел  пространство рукою)  налэжало пану Потоцькому.
       -  Великий был князь, - с чувством изрек Васыль. - Не раз дрался с московитами.
       -  А тэпэр  наш черед, - передал   внуку  рюкзак  дед. - Ходимо зи мною.
       Спустя  час, идя по известным лишь старшему Деркачу приметам, оба оказались на поросшей соснами возвышенности,  с остатками крепостной стены и полуразрушенной башней.
       Чуть пригнувшись, старик вошел в ее темный, затянутый диким хмелем  пролом и включил прихваченный с собой  фонарик.
       Луч света  выхватил из мрака груду битых камней, а за ней мрачный ход каземата.
       Осторожно ступая, оба спустились по  остаткам ступеней вниз, и Андрий ткнул пальцем в один из его углов, - копай Васыльку.
       - Понял, - бормотнул   внук, извлек из рюкзака  складную лопатку, прошел туда, присел и  отгреб из-под ног  слой песка, под которым  оказалась потемневшая от времени дубовая ляда.
       Схватившись за ржавое кольцо, он потянул  вверх - открылся темный зев, откуда потянуло затхлостью. Оба поочередно исчезли в нем, а потом дед, пошарив у лестницы, зажег спичкой стоящую рядом  плошку.
       Потрескивающий огонек  выхватил из тьмы  что-то подобное складу.
У одной из боковых, с осыпавшейся штукатуркой стен, зеленели несколько плоских с готическими надписями ящиков,  у другой  стояли две железных бочки  проштампованных  имперскими орлами,  рядом  - почти сгнившие мешки с  россыпью толовых шашек.
В торце высился деревянный стеллаж, с многочисленными жестяными коробками.
       -  Цэ у нас був  пунк боепитания, -  глухо сказал дед, распахивая  крышку одного из ящиков.
       Там, в ячейках, матово отсвечивал  ряд винтовок.
       -  Останний раз я тут був прошлою  вэсною, -  взял одну в руки  дед,  ловко передернув затвором.  - Змазав (спустил курок - тот звонко щелкнул). -  Уси готови до бою.
       - И сколько тут? -  опасливо принял от него  оружие внук.
       -  Сорок, -  последовал ответ. -  А на стэлажи  цинки з патронами.
       - А в мешках что? Мыло? - поинтересовался  Васыль, возвращая винтовку на место.
       -   Кхе-кхе-кхе, - хрипло рассмеялся  ветеран ОУН. - То выбухивка*, хлопчэ.  А у бочках  - газолин, то-есть горючее.
Усэ цэ, - обвел взглядом  схрон*, - я  бэриг  до  свитлого часу. И тэпэр, чую, вин нэ за горами.  Розпадаеться  клятый   эсэсэсэр. З комунякамы та жидамы.
       - Ты прав, диду, кивнул -   Васыль. -  У нас в организации  все так считают.
       Затем старый Деркач  прошел  к неприметной нише в одной из стен и достал оттуда  промасленный сверток.  Развернул -  в нем лежал   пистолет  с двумя запасными обоймами.
       -Парабел,-  продемонстрировал его Васылю. - Гэрманськый. Спочатку навчу тэбэ стрилять з нього, а потим з гвынтивкы.
       - А тут есть где?  - завертел головой внук.
       - Нэ тут,- запихав в карман пистолет и обоймы дед. - Для цього у мэнэ е мисцэ.
       После этого,   закрыв ящик с винтовками и погасив плошку, они поднялись наверх, опустили  и   замаскировали ляду,  после чего  вышли на дневной свет.
       - А зараз пидэмо он туды, указал дед рукою в сторону едва доносившегося шума.
       Пройдя меж красноватых стволов сосен, пара  направилась через кусты терновника в сторону реки.
       Там,  за ближайшим поворотом, с высокого отрога, в нее низвергала бурный поток, нарушая лесную тишину и искрясь радугой.
       - Ось тут! - прокричал на ухо внуку дед. - Давай отойдэмо чуть у сторону!
       «Стороной» оказался заросший ельником буерак,  упирающийся  в  рыжую стену  из глея*.
       Старый Деркач молча снял плащ (серху изрядно пригревало), вынул из его кармана пистолет и попросил Васыля установить под стеной  куски раскрошившегося пласта, вместо целей.
       - Готово! - рысцой вернулся через несколько минут студент. - До них метров двадцать.
       - А тэпэр дывысь, - подобрался Андрий,    вскинув руку.
       С короткими перерывами грохнули три выстрела, и три  куска разлетелись в пыль. Словно их и не было.
       - Вот это да! -  восхитился Васыль. - Метко стреляешь! 
       - Практика була богата, - разгладил усы  старик. - А зараз ты (передал внуку парабеллум).
       Тот, дрожа стволом, выпалил по оставшимся мишеням  пять раз - в результате промазал.
       -  Ну а тэпэр будэмо вчиться,-  поморщился старик и, кряхтя, уселся   на сложенный плащ. - Дай сюды зброю.
       Для начала он поведал  ученику боевые характеристики пистолета, показал, как он заряжается  и продемонстрировал особенности прицеливания.
       После снова перешли к практике  и, расстреляв вторую обойму, молодой Деркач  наконец-то попал в мишень, что вызвало его бурную радость.
       - Лыха бида начало, - одобрил старик, отбирая у стрелка пистолет. - Зараз покажу тоби як його разбырать та чистыть.
       Далее он извлек из кармана кусок ветоши с ружейной масленкой,     продемонстрировав все внуку.
       - Ость так, - сказал, передернув затвор и, произведя контрольный спуск, вщелкнул в рукоятку оставшуюся обойму.
       -  У нэдилю прыидымо сюды знову, -  скзал дед,  - навчу тэбэ стриляты с гвынтивкы. А тэпэр збэри уси гильзы та покыдай у воду, а я покы  заховаю   парабел. Он у тому дэрэви.
       Пока внук  исполнял, что было приказано,  Андрий проследовал  к старой груше-дичке, росшей неподалеку и  спрятал обернутый ветошью пистолет в  дупле ее ствола, толстом и покрученном.
       - Ну а зараз собэрэмо  грыбив на юшку, а то сусиды спытають дэ булы (хитро прищурился дед), поснидаемо шо Иисус послав, то поидымо  до дому - до хаты.
       По дороге обратно  дед с внуком набрали   рюкзак  во множестве росших в этих местах пэчэрыць, масленков и опят, а когда солнце  повисло в зените, вышли к мотоциклу.
       На извлеченный из багажника   брезент поместилась корзинка с провизией,  где   были паляница,  брус копченного сала, молодые огирки с пучком цыбули  и  фляжка сливянки.
       - Ну, будьмо! -  подождав пока Васыль  нарежет паляныцю с салом, поднял  фляжку дед Андрий и забулькал горлом.
       -  Файна*, градусив за пъятдэсят - крякнув, передал  ее внуку.
       Тот проделал то же самое,  после чего  Деркачи принялись закусывать.
       - А тэпэр Васылько, розкажи мэни про вашу организацию.  Хто  там кэруе и чим вы зараз займаетесь? -  утолив голод,  набил люльку  тютюном  дед, поднеся к ней спичку.
       Внук прожевал сало с хрустким луком, икнул от сытости и  начал.
       -  «Рух», как тебе известно, дедусь, это движение  в переводе на москальский.  Само название чего стоит. Учреждено же оно было  год назад  как «Народное движение Украины за перестройку»  Союзом украинских писателей, а теперь стало партией.
       Одним из основателей  является  Вячеслав Черновол, известный антисоветчик и диссидент, его комуняки трижды сажали в лагеря. За идею.
       - Идея,  цэ головнэ,  -  кивнул старый Драч. - Я тэж за  нэи сидив. Продовжуй.
       - Ну, так вот, - продолжил внук. - Главное - отделение от России. Сейчас парламентским  путем, Горбачев нам дал демократию. А если не пройдет - народным восстанием.
       - Я думаю пройдеть, - значительно  пыхнул  люлькой дед. -  У цього  пятныстого усэ розвалюеться.
       -  Мы это видим, дидусь, но не исключаем  и второго. Для чего у нас в молодежной части  организации создаются  специальные  отряды. В случае чего, они возьмутся за оружие.
       - Так було и раниш, - глядя  вдаль, сказал  Андрий.  - При Стэпани Бандэре. Ну, а хто  вамы - молодятамы  кэруе* тут,  у Львови, та Киеви?
       -  Андрий Парубий с  Олегом Тягнибоком.  Оба львовские студенты, а прадед Тягнибока  - Лонгин Цегельский  в Первую мировую боролся за нэзалэжну Украину. Так что, достойные люди.
       -  Про Цегельского чув.  То був вэлыкый дияч *, царство йому нэбэснэ.
И это была правда. Указанный «дияч» являлся одним из основателей  Западноукраинской республики с отрядами Сичевых стрельцов, которые с территории Австро-Венгрии  вели диверсионную борьбу против России  на деньги австрийской и германской разведок.  А еще   прославился участием в громких процессах  в отношении прикарпатских  русинов*, отправляя их на смерть в первые концентрационные лагеря.
       После октябрьской революции, в 1919 - м, он   сбежал в США, откуда   вел подрывную деятельность против СССР, упокоившись потом с миром  на одном из кладбищ   Филадельфии.
       - А чи е  ще хто, з такых  нащадкив?  - поинтересовался   ветеран.  - У вашому кэривныцтви.
       - Ну как же, -  хлебнул еще сливянки Васыль. - Юрий Романович Шухевич*.
       - Сын Романа?! Нэвжэ живый?! -  вылупил глаза дед Андрий. - А я думав його замордувалы  сталинисты!
       -  Больше чем, -  закусил салом внук. - Он создал  УНА-УНСО*   с боевыми отрядами, как было при   Бандере и Коновальце*.
       После этих слов  старый Деркач  тоже приложился к фляжке и  пожелал вступить в ряды «осободителей», сославшись на  свое боевое прошлое.
       - Для нас это будет честь,  - приобнял его  Высыль.  -  Такие как вы, наше боевое знамя!
       Между тем, лучи яркого солнца   и крепкая сливянка сделали свое дело: вскоре  Деркачей   потянуло в сон.  Которому они  предались. Вокруг буйно цвели травы  да скрипели цвиркуны, где - то в бору отсчитывала года зозуля*.
Ближе к вечеру, когда багряный шар клонился к западу, «Днепр», взрыкнув,  тронулся в обратный путь. До хаты.
       Вопрос о вступлении  дида Андрия  в «ряды»  был решен с выездом во Львов в течение недели,  и   в Ровно  появилась очередная боевая ячейка УНА-УНСО, которую он возглавил.
       Теперь  в лес «за грибами»  по субботам, прихватывая воскресенье,  наведывалась  целая группа.
       Помимо друзей Васыля, практически все из которых являлись отпрысками  львовской интеллигенции (был даже сын  секретаря горкома одного из районов), в ней  имелись и местные хлопцы.
       К месту  добирались  на  микроавтобусе «Газель»,  оставляя его в долине,  а затем  на своих двоих к   «стрелковому тиру». Схрон старый Деркач  молодым «гэроям» не показывал, переправив туда несколько винтовок  и цинков с патронами.
       Учеба велась в режиме строгой  секретности. В укромном месте, на подходе к «тиру», выставлялась бдительная охрана с биноклем, которая постоянно менялась.
       Кроме стрельбы  «провиднык»*  учил молодят  изготавливать из подручных средств «коктейль Молотова» и  основам взрывного дела. А еще  способам конспирации и тайной связи.
       По вечерам же, когда на леса опускался вечер,  компания   «грибников»  разжигала  костер у машины,  варила  в казане галушки с салом  и слушала рассказы  Деркача  про славные  бандеровские походы.
       Юные глаза светились отвагой, в них отражались  будущие, которые были не за горами.
       А  во время ужина с чаркой непременной перцовки, в «Газели» включали магнитолу, из которой несся гимн УПА «Чэрвона калына»

 Ой, у лузі червона калина похилилася.
 Чогось наша славна Україна зажурилася.
 А ми тую червону калину підіймемо,
 А ми нашу славну Україну, гей! гей! розвеселимо!

бодро пел многоголосый хор  под запорожскую музыку.

 Не хилися, червона калина - маєш білий цвіт.
 Не журися, славна Україна - маєш добрий рід.
 А ми тую червону калину підіймемо,
 А ми нашу славну Україну, гей! гей! розвеселимо!

пафосно  выводил он, призывая  к кровавому веселью

 Виступали стрільці січовії у кривавий тан,
 Визволяти братів-українців з московських кайдан.
 А ми тії московські кайдани розіб'ємо,
 А ми нашу славну Україну, гей! гей! Розвеселимо..!

       При последних аккордах кто - нибудь обязательно вскакивал и кричал: «Слава Украыни!»
       «Гэроям слава!»  - орали в ответ молодые голоса, которым отвечало эхо.
У  старого Деркача от умиления наворачивались на глазах  слезы...