Прощание

Старик стоял у того домика, в котором давным-давно появился на свет. Было начало августа. Солнце стояло высоко над головой. Также, как и в далёком детстве, вдалеке зеленел лес, ниже по оврагу струилась, словно узенькая ленточка, река. На этом сходство кончалось, село стало неузнаваемым. Оно разрослось по другую сторону оврага, куда-то вверх по косогору к лесу.Заросли бурьяном былые дороги, а над узенькой в летнее время речкой навис новый железобетонный мост. От дома к дому тянулись газопроводы и электролинии, изредка проезжали машины, откуда-то слышна была музыка.
И только, как тогда, в далёком детстве,ветер, как хозяин, пригибал травы и настойчиво нашёптывал что-то непонятное и таинственное. И этот маленький покосившийся домик, оказавшийся почему-то на самой окраине села, выглядел заброшенным и сиротливым. К нему не было тропы, он стоял весь в бурьяне, тремя заколоченными окнами всё также смотревший на юг и был пуст. Сменивший не одного хозяина, сейчас он выглядел ничейным. С палочкой, но ещё с военной выправкой, старик подошёл поближе к дому, и воспоминания нахлынули, окутали его и унесли в те далёкие годы. Где-то там на пригорке стояла дочь, в мащине сидел внук, но всё это было далеко и как бы нереально. А реальность была одна - новый построенный из сосновых брёвен руками отца и матери дом, и он появившийся на свет в этом доме в день Михаила Архангела и названный Михаилом. Босоногое детство: овраги, леса, речка, каждая тропка и расщелина - это был его мир. Мир, в котором он с жадностью постигал суть бытия. И среди этого многообразия главным прибежещем и защитником был этот маленький ладный домик. Ласковые руки матери, рассказы отца в сумерках, запах хвои в чисто вымытом доме - это было его далёкое беззаботное, так рано закончившиеся, скомканное революцией детство.
Оно оборвалось внезапно со смертью отца, ушедшего в голодный год в город за хлебом и не вернувшегося домой. По дороге из города в село отец заболел и умер. Следом от голода умерли младшие братишка и сестрёнка. Он, девятилетний мальчишка, уцелел и выжил тогда чудом.А может быть сохранил его Михаил Архангел, как впрочем, хранил на всех коварных перекрестках его трудной и долгой жизни.Крепкий, ладно скроенный, горячий до любой работы, он прошел путь от босоногого мальчишки до военного высокого чина. И начало пути было здесь.Тогда в его маленькой семье - мать и сын - он стал главным кормильцем. У матери после голодного года опухли ноги, и она с трудом передвигалась, потому с десяти лет он ушел на заработки. С тех пор он так и шел по жизни: уходя, и снова возвращаясь к матери в их маленький домик то радостным, то опечаленным, то здоровым, то больным, прпадая к родному истоку и восстанавливаясь как Феникс из пепла.
Страну лихорадило и кидало от голода к НЭПу, от НЭПа к коллективизации. И они с матерью, так же как все, кружились в этом круговороте событий. Вот он, подросток, заработал на корову и лошадь. Заулыбалась мать - все ладно складывается, но - коллективизация. Новый виток в их жизни, и снова он - опора и работник. Жизнь кружила и учила, но и сейчас, вспоминая все пройденное, он не мог пожаловаться на судьбу. Она была к нему благостна. Пройдя через стройки, армию, комсомол, учебу по ночам, он - молодой лейтенант. Город принял его. Он в нем свой, и мать уже забрал из родного гнезда в город. И на время как бы забылось и детство, и отцовский дом. Даже в снах его не было. Да и сны то вовсе не снились. Война. И после войны - работа по двенадцать часов, семья, житейские заботы, а по ночам опять учеба и учеба. Звезды на погоны не сыпались сами по себе, но все таки методично и уверенно прибавлялись. Нет, он не был обойден ни чинами, ни должностями. Правда, и работал всю жизнь не за страх, а за совесть. Много воды утекло с тех пор. Давно уже нет матери, и жена отошла в мир иной. Ночи почему то стали длинными и бессонными. И все чаще и чаще вспоминается по ночам в городской одинокой квартире стоящий на склоне окнами на юг ладненький домик -родное гнездо.
И теперь старик стоял перед ним, скособочившимся, но еще целым и приветливым в лучах полуденного солнца. Домик как будто улыбался старику и говорил: "Ну вот, наконец то ты и пришел, я так тебя ждал". Старик опустился перед домом на родную землю на колени, потом лег лицом вниз и три раза поцеловал ее. Он благодарил и эту землю, и этот дом за то, что вырастили, выпестовали его и дали силы на такую долгую и непростую жизнь, и просил прощения за долгое отсутствие и за тот обветшалый вид родного гнезда, который теперь уже он не в силах изменить. А внизу под косогором все так же журчала ленточка-речка, вдали зеленел лес, улыбалось Солнце, и старик будто на миг попал в иное измерение. Ему показалось, что где-то там, в глубине домика копошится, занимаясь своими делами, мать - статная, русоволосая, голубоглазая. Но это был всего лишь миг. Он поднялся с земли, еще какое-то время постоял неподвижно, всматриваясь в окружающее пространство, и стараясь запомнить все увиденное, потом взял свою палку и медленно стал подниматься по косогору к машине.