Женщина не должна быть расчетливой!

   Архитекторы в геологической общаге – большая редкость, но в силу какого-то сложного обмена между организациями, а именно СМУ-6 и экспедицией, иногда попадаются и у нас.
   Наташа сначала поселилась на первом этаже у тетенек-маляров, где в первый же час ее вселения на отведенном ей койко-месте нагло развалился и уснул бичеватого вида дяденька, друг Зинки, выпивающей с ним. Согнать его с кровати не было никакой возможности, и потому грустная и, до своего приезда сюда, очень «домашняя» Наташа сидела под дверью неприглядного нового своего жилища, пригорюнившись и почти уже плача вслух.
Толстая вахтерша баба Римма злобно ухмылялась, что «так вам, проклятым инженершам, и надо». Вокзалов для ночевки в нашем городе, хоть и считающемся столичным, не предусмотрено, по причине отсутствия железных дорог как таковых. Аэропорт расположен в шестидесяти кэ мэ  от города. Знакомых и родных у молодого архитектора не было ни души, потому, как пишут наши любимые  сочинители образа Остапа Бендера, оставалось одно – пропадать.

Наступал вечер, и Наташа сделала еще одну попытку проникнуть в комнату и, если не отвоевать, то хотя бы попросить уступить ей законное койко-место. Однако к этому времени в комнату набилось еще несколько экземпляров, видимо, собутыльников Зинки и ее разбитных сокоешниц, которые лихо похмелялись после освежающего сна.

- Эт-та? Эт-та тебя обижает? – икая, вопросил друг, - я   ее щас в окошко…ик! – выкину!
- Да лано…эт новенькая! Эй, с нами не побрезгуешь? Наливай, Вась!

Наташка выскочила из бич-холла уже натурально в слезах. Баба Римма хохотала от души:

- Поживи, поживи, как наши девчата с детства живут, похлебай горюшка, похлебай! Зинку, небось, отец дрюком бил от забора, не то что тебя, беломясую, пальчиком не трогали! Университеты у вас! Дипломы! Зарплату гребете лопатами! Тьфу!   

И пока рыдающая Наташа была в состоянии слушать, злобная Римма изливала на нее всю горечь и грязь своей души и жизни.

За дверью тем временем закипала драка. Слышались вопли и взвизгивания,  грохот обваливающейся мебели и рев пьяного Васи.
Баба Римма привычно поднялась с места и оказалась здоровенной гром-бабой, просто офицером лейб-гвардейским, двинувшимся на штурм. Очень быстро наступила тишина и вышедшая в коридор Римма презрительно фыркнула:

- Иди! Располагайся, барыня, не тронут

Но Наташе было к этому времени все равно – жить или умереть. Потому она, повесив на плечо свою сумочку с буквами LG  на серебряном замочке, повернулась и пошла прочь, в наступающую камчатскую, беззвездную и глухую ночь.
За спиной хмыкнули и заперли дверь на длинный железный засов:

- Так пропадай, дура

   Было двенадцать, полночь, когда наша дружная стайка, пешком возвращавшаяся с киносеанса на Горизонте, весело взбежала на высотку, где вросла в землю облезлая пятиэтажка-общага с надписью на кирпичной стене: «басяга глазый».

И под надписью, как на расстреле, стояла тонкая, в светлом сарафанчике девчонка. Стояла уже совсем околевшая холодной летней ночью, а ночи даже летом на Камчатке ой как холодны…
   Я забыла сказать, что Наташа классически красива. Просто удивительно красива. Грета Гарбо какая-то. А нынешняя Джоли перед ней просто щенок-дворняга.

   И тогда мы сразу поразились: откуда такая? Глаза чайного цвета, как лепестки, вот правда! А веки, прямо как у итальянской мадонны, широкие. Ровный, римской лепки нос, будто выточенный мастером. Губы, как волна океанская. И фигурка стройная, высокая, такая складная. И все это очень гармонично сочетающееся. А если прибавить темно-каштановые вьющиеся волосы по плечам, то можно понять бабу Римму, которая такую – убила бы.

   Немного постучав для порядка в закрытую на засов тяжеленную дверь, мы отправились к своему потайному ходу, где отгибалась ржавая железка в туалете, и можно было просунуть руку и откинуть ржавую же задвижку на окошке. Проникнуть на «ИТРовский» второй этаж – это уже дело техники.
   Наташу отпоили горячим чаем с жимолостью, слегка расспросили и уложили до утра. На утро совет стаи нашел так называемого «воспитателя» по кличке Герой, и вопрос решился миром: Наташа осталась у нас.

   Мы с ней как-то особенно подружились. Мне нравилась ее искренность и полное отсутствие манерности или кокетства при такой сногсшибательной красоте. Даже когда она говорила:

- Как это вы все любили прямо без памяти…будто нарочно такие тут собрались. А я не могу ни в кого влюбиться! И как это у вас так получается?
- Так что – и не нравился вообще никто?
- Нет…За мной ходили, говорили, что любят и почему-то обижались, что я, такая, видишь ли, птица – в ответ не люблю. Я и сюда приехала, чтобы от навязчивого одного избавиться…

   Мы покровительственно улыбались, ну да, мы-то знаем, что такое любовь, уж настрадались, прямо и не спрашивайте! И снисходительно поглядывали на несмышленую, которая взмахивала своими ресничками, густыми и без рекламных средств, и прямо глядела глазами-лепестками, в которых не было кокетства и лжи. Не умеющая полюбить. Несмеяна.

   И вот он случился, Слет молодых геологов, на котором среди «гидриков» оказался Илья. На второй день, как, известно, давался спектакль «Жизнь геолога», в котором Наташа играла одну из центральных ролей.

Потом были его приезды, ее поездки в гидрогеологичекую экспедицию. Расцветающее лицо. И весна, когда «гидрики» на полгода отправлялись в поля. Целую неделю Илья появлялся в нашей комнате ежевечерне, а в последний предполевой день – получилось, приехал дважды…

   Они, было, с Наташей попрощались, и вдруг через час он вернулся с дороги. Даже у меня, каменной, уже давно переставшей верить в благородство чувств этих…не будем их оскорбительно обозначать, дрогнуло сердце, когда я увидела вздрагивающие Наташкины плечи в его обнимающих руках. И тогда уже он уехал совсем.  Вертолет этот час ждал, не улетать же без «командора».

   Когда я вошла в нашу комнату, Наташа стояла у окна, спиной ко мне, словно памятник верности и любви. Обернулась…по ее смущенному лицу ручьем катились круглые детские слезы.

   Осенью отпраздновали свадьбу, некоторое время Наташа еще жила в нашей комнате, а потом я проводила ее на остановку Петропавловск-Камчатский – база «Геологи». Чувство у меня было, будто выдала замуж на Северный полюс свою сестру.

   Наташка с Ильей приезжали меня навестить, чтобы мне было не так грустно. Рассказывали, смеялись, шутили.

- Понимаешь, Мария, женщина не должна быть расчетливой, согласна?
- Ага, конечно. Хорошо, когда к тебе в женихах приезжают на такси за «пятерку»! А если теперь нам целую неделю на такую «пятерку» жить?

- Наташа, ну вот, как ты будешь выглядеть с кредиткой, зажатой в потном кулачке? Некрасиво! Если бы я знал, что ты такая расчетливая, век на тебе не женился

- Илюшенька, родной, а зачем нужно было покупать целый ящик шампанского?
- Наталь, ты не знаешь, что такое деревня! Завтра могут уже и не привезти! А вдруг к нам зайдут гости???
- Обойдутся гости. У меня вот, например, новых колготок не на что купить!

Илья нагибает свою кудрявую голову, обнимает ее обеими руками и минуту сидит в позе статуи скорби.

- Наташа…я все понял. Я все понял! Наташа, верь мне: мы все продадим, все! Но мы КУПИМ ТЕБЕ КОЛГОТКИ!

Я любуюсь на их дурачества. Наташа продолжает горько жаловаться:

- Маш, ну ты подумай! Заходим в их деревенскую лавку…
- Нашу лавку, дорогая…
- Да пусть. Илья присматривает себе «треники» в поле. Стоят копейки. Уговариваю – давай купим, это ведь необходимость. Ой, нет, дорого. И пока хлопаю ушами, он успевает в соседнем закутке купить авторучку-наливайку за семь рублей! Ну, это как, а?
- Наташа, но ведь я теперь начальник партии, не забывай, а ручка мне нужна для писания приказов и авторитета
- Вот так, Мариша, мы и живем!

Я улыбаюсь. Счастливая парочка!

Через год, как и положено, у парочки родился сын Саша.
Илья над ребенком – что орлица над орленком. Качает, купает, забавляет.
Едет с работы на папином драндулете, опаздывая на купание. Останавливает его ГАИ:

- Ваши документы!
- Парни, так – быстро штраф, опаздываю на купание сына, еду получать по морде!
- Ладно, проезжай!

Ряженых 14 января погнал с лестницы, нечего шастать, ребенок спит. Никто Илью узнать не может. В садик детский ребенка не пустил:

- Наташ, ну почему какая-то чужая тетка будет воспитывать моего ребенка? Ты от него устала, хочешь на работу? Ну, давай я буду дома сидеть!

И вот – на тебе. Прибегает домой, Наташа в слезах.

- Что случилось?
- Илюша…у нас снова будет ребенок…
- И ты рыдаешь?

Бегает по комнате, взявшись за голову:
- У нас что, получаются плохие дети? Мы еще одного ребенка на наших четырех руках не выносим? Наташ?
- (сквозь слезы) Выносим!
- Не выкормим?
- (улыбаясь) Выкормим!
- Главное в жизни что?
- Любо-о-о-о-овь…
- И еще что?
- И чтобы женщина не была расчетливой!
- Вот! И умной, и доброй, и красивой, как ты!