Маки

МАКИ
   Комнату не пытались улучшать ремонтами. Она сохранила первозданный вид. Её впервые, много лет назад, увидел счастливый обладатель ордера именно такой. С простенькими обоями и побеленным потолком. И такой она оставалась долгое время, что странно для довольно обеспеченного человека. В ней было полно книг, статуэток, картин, всяческих предметов всех времен и народов, отовсюду.  Мне нравилось бывать там. Гостеприимный хозяин, Аркадий Борисович, замечал интерес к какому-либо предмету и готов был рассказать его историю. А рассказывать было что.
   Среди современных, никому не известных самодеятельных художников, вдруг оказывалось небольшое произведение Айвазовского, а там, в переходе из коридора в спальню- целый Дали! Стройные тома Монтеня сменялись брошюрованными  изданиями Джерома, а перед ними замысловатые раковины южных морей и неведомый засушенный моллюск. 
   Каждый раз, посещая эту квартиру, я выходил обогащенный еще одним рассказом, в котором были жизненные пере питии автора, знамения времен и еще много, много чего интересного.
    Вот фото, на котором летит в воротах Лев Яшин.  Да-да, тот самый, знаменитый голкипер. А этот, в скромном трико, отправивший мяч точно в девятку, никто иной,  как нынешний хозяин квартиры.  Рядом пейзаж неизвестной никому, но, без сомнения талантливой художницы.
 -Я  хотел отвезти в Германию,- заметил мой интерес Аркадий Борисович,- показать, они это очень любят,  но автор сказала, что скорее согласится умереть с голоду, чем позволит вывезти картину за рубеж.
   Мой взгляд скользит к следующему яркому пейзажу в манере Шишкина, но Аркадий Борисович, останавливает:
-Не  спешите. Посмотрите внимательно на ЭТО.
    Не понятно чем, на неведомом основании, блекло и невнятно, на сером фоне повисли в воздухе какие-то фиолетово-лиловые невыразительные веточки-цветочки  жиденьким букетиком, представляя отталкивающее зрелище из цикла - "ни кожи, ни рожи".
 -Не спешите, не спешите, определите какие это цветы- Аркадий Борисович, очевидно, таил какие-то знания на счет этой нелепицы.
-Бессмертник какой-то, на него кто-то налепил лепестки неведомого цветка совершенно не к месту.
 -А заметили коробочки, маковые коробочки?
-Да, но форма..., какие-то то ли высохшие, уже фрагменты отваливаются- да что может здесь быть интересного? Конечно, художник не фотограф, но Вы ведь знаете мой консерватизм в искусстве…
-А заметили шипы на стебле?
-Шипы? На маках? Помилуйте, да разве на маках бывают шипы?
-На ЭТИХ- бывают!
   Я видел много экзотического в этой квартире, готов услышать рассказ о маках из ... да хоть с Гималаев, сорванных монахом ламаистом на северном склоне в полнолуние после долгого поста...
    Бледные на сероватом фоне (сероватом?) вооруженные шипами, несвойственно изогнув ломанный-переломанный вдоль и поперек стебель, неся нереально раскрывшийся бутон, немыслимые коробочки с каплями белесого сока, парили в лиловом мареве маки...
   На свою беду я присмотрелся внимательнее…
  Картина как бы светилась. Но, тем светом, какой бывает от бактерицидных ламп в моргах или гнойных операционных, где есть потребность губить гангренозную заразу.
   Бледная мертвенность проступала, казалось, через рамку, наполняя комнату. Отталкивая и притягивая одновременно, как обезображенный труп, на который, хотя и не стоит смотреть, но невозможно отвести глаза.
   Все остальные предметы в комнате померкли, поглощенные лиловым маревом и потеряли привлекательность. Разум был поглощен размышлением и перевариванием увиденного.

                * * *

   Страшная беда смотрела с картины, вселенское горе глядело пустыми глазницами черепов-коробочек, плача белесым соком, маковая соломка, снова став стеблями, мерно раскачивала вперед-назад  чуму нашего времени, то приближая, норовя задеть шипами-шприцами, то удаляя, давая перевести дух, страшненький букетик…

   -А это я привез из Египта - как мог Аркадий Борисович, видя что переборщил, щадя мои чувства ,пытался перевести внимание на другое, но понимал, что я ни о чем другом думать уже не мог...

  С тяжелым сердцем я покидал гостеприимного хозяина.
-Ну, как-нибудь  заходите, покажу африканское чудо –Аркадий Борисович избегал  смотреть в глаза.
   Мы оба нуждались в одиночестве.
   Для осмысления чужих проблем.
   Мировых проблем.
   Своих проблем.
   Замалчивать это было нельзя.
   Одни развивают подпольные сети для распространения этого зла, другие крышуют, третьи привыкли к соседству с наркодиллерами. Четвертые…
Что-то надо делать. Может, громить торговцев, громить  точки сбыта, может …  а, хоть бы показывать ЭТИ маки. В школе, в рекламе, еще где-нибудь. И пояснять.
  Делать еще что-нибудь...
  Делать, делать, делать.
  Как никому не известный художник, написавший ЭТИ МАКИ.