Братья наши меньшие

Мои маленькие друзья
Моё  босоногое детство, которое я провёл в сельской местности, ассоциируется с небольшой группой мелких животных, относящихся к насекомым, которые мне близки и симпатичны. Я имею в виду прежде всего божью коровку, которая вызывает умиление всей детворы, майского жука и шмеля, каких в деревне полным-полно хоть в палисаднике, хоть в чистом поле. В далёком  детстве я часто брал в руки божью коровку и майского жука, обитавших в кустарниках бузины, любовался ими  и наблюдал за их поведением в момент, когда они ползали по моей маленькой  тёплой, влажной ладони до самого их полёта в бескрайнюю неизвестность, оттолкнувшись  с кончиков моих пальцев. Держа их в руках таких маленьких безобидных живых существ, я понимал, что на этом свете я не один, и что у меня есть маленькие друзья, с которыми я могу иногда пообщаться. Это удивительное ощущение соприкосновения с обитателями природы, братьями нашими меньшими, неотъемлемой частью которой мы сами и являемся. С тех пор прошло много лет как я живу в городе и с  майскими жуками, и божьими коровками не встречался или не замечал. Их стихия и жизненное пространство - лесные насаждения и сады, а не загазованные города. Они вольны выбирать себе  места обитания. Но уже ближе к пенсии на своих шести сотках у веранды своего небольшого деревянного домика я посадил  для души деревцо красной рябины, поскольку вишней и яблоней можно наслаждаться только  в период цветения, а рябиной круглый год. С каждым летним сезоном оно быстро росло не только вверх, но и вширь. А уже через два года среди лета я заметил, что кроме густой кроны появились и сами ягоды рябины, которые контрастировали на зелёном фоне листвы. Это не могло меня не радовать. Наконец, осуществилась моя давняя мечта вырастить хоть одну рябину на своём дачном участке в дополнении к единственной берёзе, которой уже пятый год и о которой немало сложено народных песен. В любом случае никто теперь не упрекнёт меня в том, что я за свою жизнь не посадил ни одного дерева.  Однако моему удивлению и радости не было предела, когда среди листвы я случайно обнаружил единственного молодого майского жука. Конечно, я не сдержался и взял его в руки как когда -то в детстве. «Как  он здесь оказался? Из каких краёв прилетел?»-задавал я себе вопросы. Он ведь мог от испуга сразу улететь, оказавшись в полузамкнутом пространстве, но не сделал этого. Значит, жук был благодарен мне, как и я ему, за то что прижился на моём участке и напомнил мне моё далёкое детство. Но, несмотря на такую приятную неожиданную с ним встречу, я не стал ему надоедать своим присутствием и «телячьими» нежностями и быстро оставил его в покое, посадив его на прежнее место, понимая, как дорога свобода для любого живого существа.
Мохнатый шмель в детстве почему-то напоминал мне маленького летающего косолапого мишку, с шумом  кружащего над палисадником в поиске цветка богатого нектаром. Мне тогда  он казался безвредным, безобидным,  милым существом. Я не слышал, чтоб он кого-то ужалил и причинил боль в отличие от труженицы пчелы или навязчивой и жалящей всех подряд  осы. В полёте он своим жужжанием заранее предупреждает своих потенциальных соперников, чтоб держались его подальше, а то ненароком может и ужалить, если доведут до такого состояния. Майские жуки, хоть я до конца так и не знаю, какова их роль в этой жизни, вредна или полезна, но для меня они ассоциируются с далёким  деревенским детством, как и божьи коровки. Но то была сельская местность, где их полно и к ним привыкли. С тех пор с ними я навсегда распрощался, как и со своим беззаботным босоногим, но счастливым детством, поскольку в деревню больше не возвращался, а всю оставшуюся жизнь провёл в разных городах, и в очень крупных, и в провинциальных. Жизнь пролетела как мгновение. Уже несколько лет как я на пенсии, и многое, чего раньше не замечал, а если и замечал, то не придавал значения, теперь воспринимается несколько иначе, а то и вовсе  по- другому. И это естественно. Появилось больше времени, чтобы обдумать  смысл своего существования в этом мире и на этой Земле. Живу я в обычном провинциальном городке в самом его центре,  на главной улице в высотном доме на девятом этаже. Более высоких домов в городе пока не строят. Из моего балкона открывается великолепная панорама значительной части небольшого города на Оке. Как известно, любопытство не порок, если оно разумно сочетается в рамках любознательности и наблюдательности. Это же здорово! Эти качества- неотъемлемая составляющая  талантливого человека. Не следует путать с вульгарным «любопытством» в том смысле, когда говорят «любопытной Варваре нос оторвали». Я тоже люблю из своего окна на кухне, а то из открытого балкона, наблюдать за всем тем, что только двигается вокруг, тем более что из балкона  открывается великолепная панорама  утопающего в зелени небольшого города.  Однажды в июне месяце я заметил на полу у открытой балконной двери  среднего размера майского жука. Он с трудом передвигался по скользкому чистому блестящему линолеуму. Мне хотелось ему помочь. Я поднял его и поместил его на подоконник ближе к отрытой двери, с тем, чтобы он собрался с силами и улетел через открытый балкон к своим сородичам, а не плутался напрасно по всей квартире в поисках выхода из замкнутого пространства. Может он случайно залетел и не знал, как выбраться обратно. Но лететь жук, по-видимому, не собирался.  Он был настолько вял и ослаблен, как после теплового удара. Может, действительно перегрелся на солнце? Я даже обрызнул его прохладной  водой, надеясь, что это приведёт его в тонус и взбодрит. Так часто поступают среди больных людей. Однако это не помогло. Тогда я поместил его в горшок с цветком в  привычную для него среду, но и это его взбодрило. И тогда я понял, что он не просит помощи и не хочет никакого улучшения, а просил оставить его в покое и дать спокойно умереть. Действительно, это был уже немолодой и больной майский жук. Я  не стал больше его беспокоить и  опустил на пол, где и обнаружил. Через полчаса  я его уже не нашёл. Скорее всего, он забился под плинтус в темноту, где и ушёл в «мир» иной. Мне было очень жаль, что я ничем ему не помог. А ведь он может быть на что-то рассчитывал, когда из последних сил в последний раз взлетел так высоко, и именно через мой балкон залетел в мою квартиру, рассчитывая на медицинскую помощь, наверняка зная, что я медик. Проходит год, и я о нём совсем позабыл. Ничего нет вечного, всё в природе регулируется. Одни умирают, другие появляются на свет. Но в июне месяце следующего года, почти в то же самое время и на том же месте, я увидел такого же майского жука. Но этот отличался невероятно большим размером и поблекшими перламутровыми крыльями.  Он из последних сил еле- еле передвигался по полу. Скорее всего, он был очень старым и больным, и мечтал только о вечном покое. Я уже понимал, что он не случайно залетел ко мне только лишь для того чтобы умереть. Но я не мог понять, почему они залетают именно ко мне на девятый этаж. Ведь в это летнее время окна балконов открыты у многих этажами ниже. И почему я их обнаруживаю не на самом балконе, а в комнате у открытой двери на балкон. Этот огромный старый майский жук минут через пять был уже без признаков жизни. И что это могло означать? Может этим они хотели о чем –то меня предупредить, а может попросить о помощи, чувствуя, с какой  симпатией я относился к ним всю свою жизнь? Я с печалью «придал» его земле в горшке с цветком, и как бы похоронил, не переставая думать, чтобы всё это значило. Кто их знает, может оба жука состояли в близком родстве, и у них свои средства оповещения и поиска в виде специфических запахов или вибрации? Ведь те же бабочки чувствуют запахи своих партнёров за километры. Я думал, что история с этими майскими жуками на этом и закончится. Однако, на моё удивление, ровно через год на том же месте  я обнаруживаю совсем небольшого молодого бодрого и подвижного майского жучка. За ним уже было трудно угнаться и поймать. Я взял его в  руку и почувствовал живой организм с крепкими цепкими лапками, способными к сопротивлению. «Этот прилетел не для того чтобы умереть,- подумал я.- Слава богу, хоть этот здоров». Но если он здоров, то каким ветром его занесло в эти края, и зачем сюда наведался? Может, решил навестить своих дальних родственников? А что, если умершие жуки были его родителями? Я вышел с ним на  балкон, вытянул правую руку подальше за балкон и раскрыл ладонь полностью. Жук не очень торопился покинуть мою ладонь, оказавшись на свободе, пока я не подтолкнул его сзади кончиком пальца другой руки к движению по ладони. Только после этого он нехотя пополз  по моему безымянному пальцу до самого кончика, где на миг задержался, как бы что-то хотел сказать на прощание, раскрыл свои жёсткие крылышки и  взмыл ещё выше балкона, и на моих глазах всё удалялся и уменьшался, пока совсем не исчез с поля зрения. Этот майский жук меня порадовал своим визитом вежливости. У него ещё вся жизнь впереди. Может, вернётся ещё, когда время придёт. Интересно, чего мне ждать через год?
Зимние гости
После ухода на пенсию я всё-таки продолжал работать врачом в небольшой городской поликлинике, но уже  на полставки. В моём кабинете всегда было полно людей, но работать в таком кабинете мне всегда было некомфортно. Да мне и самому  уже как-то не хотелось летом ходить на работу, потому что жарко и в кабинете духотище, а в зиму не хотелось, потому что очень холодно и в кабинете настолько прохладно, что стынет паста в ручке и невозможно писать. В связи с этим я подумал, а можем ли мы взят на себя ответственность и позаботиться в достаточной мере о братьях наших меньших, если равнодушны к самим себе.   Однако к нашим меньшим братьям это  не имеет никакого отношения. У нас же с ними свои особые отношения. Как-то прихожу после работы в полдень, а дело было в самом конце декабря, я по обыкновению, поставив чайник на газовую плиту, выглянул в окно на кухне с высоты своего девятого этажа. Панорама города зимой уже не та, что весной, когда всё цветёт и благоухает. Зимой в  декабре вокруг всё белым- бело, в общем, не на что смотреть. Но то, что я увидел в этот раз, меня просто поразило. Я увидел тысячи ранее неизвестных мне птиц, заполонившие всё в округе и обосновавшихся на проводах, протянутых поперёк улицы к такому же высотному дому, что напротив моего, на деревьях, стоявших вдоль тротуара, и на крыше высотного здания. До этого лишенные всякой листвы, оголённые и скучные  деревья вдруг превратились в нарядные и заметные, сплошь  облепленными этими непонятными птицами, больше напоминали потемневшие виноградные грозди. Они были одного вида, очень тёмного цвета,  и больше напоминали скворцов, только чуть большего размера и мощные, а сверху они напоминали мне галок, но значительно меньшего размера.  Птицы были явно не зимние, и я никогда раньше их не видел, будто прилетели с другой планеты. Они не сидели на месте и не шумели как вороньё. Одна значительная масса огромной колонии вдруг снималась с мест и кружила косяками неподалёку, другая продолжала отсиживаться. Затем как по команде организованно сменялись. Отдельные птицы, как выпущенные снаряды, пролетали мимо моей форточки, что я даже не мог определить, кого они больше мне всё-таки напоминали. Я всё это время стоял у открытой форточки в надежде, а вдруг одна из них полюбопытствует и заглянет через форточку, как когда-то по весне залетел по любопытности молодой скворец. Я обратил внимание, что пролетая с невероятной скоростью, при разворотах они не делали  плавных поворотов как голуби и галки, а делали это почти под прямым углом как ласточки. Но это не были ласточки, которых легко узнать по развёрнутому хвосту. Я стоял минут десять, наблюдая за ними, и всё думал, что это за птицы такие, похожие как две капли воды друг на друга и одного окраса. Как они оказались в этих краях, и что их заставило сюда прилететь не в своё время? От чего они были вынуждены улететь и каков их дальнейший путь? А может они пытались спастись от какого-то стихийного бедствия и хотели нас людей предупредить о надвигающейся угрозе? Они, наверняка, предчувствуют грядущую беду раньше людей.  Как долго они находились в этом месте до моего появления, трудно сказать, но  через полтора часа их как ветром сдуло. Вроде как сплошь черная туча поднялась и исчезла в неизвестном направлении. Больше я их не видел, как и не видел раньше. На следующий день, когда десятки тысяч «незнакомых» мне птиц улетели  в неизвестном направлении подальше от зимы, жители Европы, и прежде всего России,  наблюдали невероятное зрелище в виде ледяного дождя. Такого природного явления никогда раньше не знали. Утром я вышел на улицу, чтоб отправиться на работу, и увидел вокруг себя невероятную сказочную красоту. Деревья вокруг выглядели хрустальными, словно наряженные ёлки под Новый год, а под ногами сплошной гололёд. И это было, между прочим, за пару дней до Нового года. Вот так сюрприз! Однако эта кажущиеся красота причинила немало хлопот коммунальным службам города, так как при даже небольшом ветре «хрустальные» ветки и стволы крупных деревьев ломались как спички и представляли опасность для невнимательных, но любознательных  прохожих, увидевших такую красоту впервые в жизни. Что уж там говорить о травмах и переломах конечностей в эти дни. Врачи- травматологи точно без дела не сидели. Да, красота, пожалуй,  великая сила, жаль только, что  не обходится без жертв. Удивительно то, что через год, и приблизительно в такие же зимние дни и на том же самом месте, то есть под моим окном и на тех же висячих проводах и деревьях, появились снова такие же необычные для этой местности птицы, только их было в этот раз значительно меньше, и улетели они не все сразу в один момент как прошлогодние, а в течение трёх дней. Их место, на  вытянутых через всю улицу проводах, и деревьях на тротуаре, заняли привычные галки и, что совсем непривычно, цветастые щеглы, на которых тоже следовало обратить внимание.  Но на другой день, когда основная стая птиц покинула эти края, в некоторых европейских странах, как Польша и Венгрия, прошёл ледяной дождь со всеми коммунальными проблемами. Не правда ли удивительное совпадение? Однако мне показалось странным, что на «залётную» колонию удивительных птиц в  зимний период, что совсем нехарактерно для здешних мест,  мало кто обратил внимания, зато о ледяном дожде говорили целый год. Вот вам и любознательность.
Первый полёт
Удивительное всегда где-то рядом. Нужно только не проходить мимо, и подумать иногда не только о себе, но и о том, что и кто тебя окружает. Однажды в начале лета я  не торопясь переходил дорогу неподалёку от своего дома, и обратил внимание на ползучего черного «навозного» жука. Он как-то необычно, рискуя жизнью, передвигался в сторону дороги, по которой иногда ездил автотранспорт и ходили пешеходы. Его движения были импульсивны и неуверенны, вроде как прихрамывал, или постоянно преодолевал какие-то препятствия на своём тернистом пути, как бы подпрыгивая. Он двигался со стороны деревьев и клочка  зеленой травы. Если он надумал пересечь дорогу, то наверняка с большим риском быть придавленным. Тогда я подошёл к нему ближе и присел, чтоб лучше рассмотреть и понять, в чем там у него проблемы, и быть может, чем помочь. Какое же было моё удивление,  когда в черном жуке, которого вначале принял за «навозного», я распознал совсем молодого и очень маленького шмеля, который не то что  летать, а ползать толком не мог, и делал только первые шаги в своей жизни. Не обращая на меня никакого внимания, он таким же странным манером продолжал двигаться в сторону асфальтированной дороги, подвергая себя смертельной опасности. По ту сторону дороги находился зелёный газон с первыми желтыми цветочками.  Может, он, таким образом, набирал скорость, чтоб потом, наконец, оттолкнуться и взлететь. Откуда же ему такому маленькому «несмышлёнышу» знать, как всё это делается. Но одно он знал наверняка; то, что говорят, «рождённый ползать, летать не может», не для него. «Я должен преодолеть страх и взлететь,- подумал он.-В этом моё предназначение. Но как это сделать?».  Из сочувствия к нему, я хотел лишь  дотронуться и подтолкнуть его вперёд, чтоб он набрал скорость.  И тут он, похоже,  от страха  попытался из последних сил ещё больше оттолкнуться от земли и убежать от меня прочь. Через мгновение,  неуверенно даже для самого себя,  он вдруг взмахнул своими нежными крыльями и полетел прямо передо мной  по  горизонтали чуть  выше  моего колена, постепенно набирая высоту  с усиливающим характерным жужжанием, которое  стихало  по угасающей по мере удаления от меня. Лиха беда начало. Теперь я был уверен, что с ним будет всё хорошо. Мне только и оставалось поздравить его с первым в его нелёгкой жизни полётом. «Счастливого тебе полёта и удачи в этой жизни, Шмелёк. Прощай»,- только  и успел сказать я на прощание.
-