Тётя Надя

Детство моё прошло в пристройке для сотрудников Дома пионеров. Мой отец до войны был директором этого Дома. Ему в1936 году здесь дали комнату на втором этаже. Они тогда с мамой были ещё молодожёнами.

Этот наш домик был двухэтажный. Прилепился он сзади  здания Дома пионеров, чтобы своим видом не портить красоту его с улицы. Дом представлял собой красивый старинный особняк, который после революции отдали детям. У хозяина его отдельного дома для прислуги не было,  работники жили на третьем этаже особняка, вход со двора, потом подъём по крутой лестнице, где располагались три крошечные комнатки. Вот со стороны двора и пристроили наш домишко. Три крошечные комнатки бывшей прислуги тоже отдали под жильё работников Дома. Всего нас в обоих зданиях проживало здесь до войны вместе с детьми 22 человека. После войны  все  8 человек детей уцелели, а вот взрослых осталось 10 человек на оба здания.

В здании Дома пионеров на третьем этаже жила семья, в которой было трое детей, все девочки. Так как родители их работали мать завхозом Дома, а отец бухгалтером, а надо сказать, что та и другая работа требовала длительного пребывания вне домашнего очага, то родители часто просили побыть с маленькими тогда дочками тётю Надю. Тётя Надя была какая-то их дальняя родня, жила она отдельно, но ежедневно, как на работу приходила, чтобы погулять, покормить, поиграть и просто присмотреть за малышами. Было ей лет 50, может быть больше. Одевалась она очень скромно, будто всегда хотела быть незаметной. Лицо её не было морщинистым, но и не было моложавым. Зато на лице тёти Нади были  огромные голубые глаза, изливавшие такой яркий свет на детей, что сразу было понятно, что она их очень любит. Своих детей у неё не было, а к этим трём сестрёнкам она привязалась, как к родным. Она  готовила им  обед, если требовалось, стирала детские вещи. Была эта деревенская женщина просто безотказная. А надо сказать, что тётя Надя с детства хромала. Ещё ребёнком она попала под телегу, которая переехала ей ногу. Нога осталась, но была короче и повёрнута вовнутрь. Как со своей больной ногой она ухитрялась переделать 1000 дел, можно только удивляться. А ещё тётя Надя любила вязать крючком и спицами, чему с удовольствием учила нас всех дворовых ребятишек 4-6 лет, причём и девочек и мальчиков. Для нас она всегда во двор выносила лишние спицы и крючок, прихватив какие-нибудь нитки для нас же. Тётя Надя  не боялась, что и спицы и крючок мы потеряем, а нитки будут испорчены нашим неумением. Мы же старались изо всех сил научиться. Первой научилась вязать Тома, старшая из подопечных сестёр, ей тогда было 7 лет, она осенью собиралась в школу. Мы все ей завидовали и очень хотели, скорее подрасти, чтобы тоже пойти в школу. Но Томка была человеком нетерпеливым, если у неё что-нибудь сразу не получалось, она злилась и бросала работу. Так было и с вязаньем. Стоило ниткам запутаться, или она пропустила в рисунке петлю, а значит, надо считать снова и кое-что распустить, Томка бросала вязанье и убегала в другой конец двора, чтобы тётя Надя не стала её стыдить. Тётя Надя не умела  никого ругать, она всегда уговаривала ребят, но Томка и это не желала выслушивать. Уже позже , учась в школе, она приносила часто домой «двойки» и «тройки» именно из-за своего такого характера. Лена – средняя сестра была, наоборот, очень внимательной и аккуратной.  Она и школу закончила с серебряной медалью, так как училась практически на «5» все 10 лет. Томка же окончила всего 7 классов и пошла работать на завод, так как учиться она не любила. Младшая сестра Римма, которой тогда было 3 года, тоже училась вязать у тёти Нади, малышка роняла всё время то клубок с нитками, то спицы или крючок. Все, кроме тёти Надечки, посмеивались над ней, но Римма не обижалась.

Моя мама иногда работала в ночную смену. Шла война, и поэтому многие предприятия работали круглосуточно. В такие дни мама просила тётю Надю остаться со мной на ночь. Та никогда не отказывалась. Я же очень любила оставаться с тётей Надечкой. Дело в том, что она знала очень много сказок и очень занятно их рассказывала, даже не рассказывала, а напевала. Такой манеры рассказа я больше ни у кого не слышала. Её сказки были страшные, интересные, но обязательно с хорошим концом. Я и сейчас слышу, как она говорит нараспев: «Вот и сказки конец, а кто слушал, молодец!»  Я засыпала, уверенная в том, что я –молодец!

Во время бомбёжек Москвы, тётя Надя уводила нас всех в подвал нашего дома, который был оборудован под бомбоубежище. И вот однажды, когда дали «отбой» выяснилось, что у маленькой Надюшки нет ни мамы, ни дома. Дом, который стоял очень близко от нас, на улице Полянка, был разрушен бомбой. А в нашем дворе из этого дома часто гуляла маленькая Надюшка, было ей годика два не больше. Обычно её приводила в песочницу её мама, и, оставив на попечение всё той же тёти Нади, шла в магазины. В этот день она сказала тёте Наде, что ей надо помыть свою комнату и сделать уборку в коммунальной квартире, так как было её дежурство по уборке. Мать малышки собиралась через час, полтора забрать дочку. Тётя Надя, как всегда согласилась посмотреть за девочкой. Ей было всё равно гулять с тремя или с четырьмя ребятишками, тем более, что все малыши со двора всегда играли возле неё и её трёх подопечных сестрёнок. Мы все дворовые ребята очень любили нашу тётю Надечку.

 Из рассказов соседей мы узнали, что недавно пришло извещение о гибели отца девочки. Тётя Надечка забрала себе маленькую тёзку. Мы настолько привыкли, что она добрая, любит детей, что никто даже не удивился такому поступку. Уже, став старше, я узнала, что тётя Надя никогда не была замужем. Но всегда очень любила детей. Надюшка стала её дочкой. Первое время девочка плакала, звала мать, но добрая тётя Надечка быстро отвлекла её, стала отзываться на её поиски матери. И девочка забыла , что у неё была другая мама. Она очень привязалась к своей названной матери, очень её любила всю жизнь, как и тётя Надя свою Наденьку.

А ещё мы, дети -  жители двора Дома пионеров очень любили Константина Павловича, руководителя кружка «Друзья природы». Все ребята знали, что он ещё до войны посадил со своими кружковцами фруктовый сад в нашем дворе. Тогда Константин Павлович был красивый, крепкий с большими крестьянскими руками человек, который, казалось, знал всё на свете о деревьях, кустах и просто растениях. За ним табуном ходили кружковцы, надоедали вопросами, а он вроде даже радовался их любопытству. Потом он ушёл на фронт. Многие деревья за войну пострадали, но к 1944 году, когда он израненный вернулся домой, ещё встречались деревья, с табличками из фанеры с выжженной на ней надписью: «Слива посажена Владимиром Сахаровым. Октябрь 1935 года». « Вишня посажена Степановой Варварой. Апрель 1937 года». Из-за контузии Константин Павлович много болел, но стоило ему чуть-чуть себя почувствовать лучше, как он сразу шёл в наш двор, собирал ребят и учил нас ухаживать за садом.

Тётя Надя, как и все взрослые, знала, что у него семья  погибла, что живёт солдат один. Все знали, что он часто болеет. Но только тётя Надя с маленькой Надюшкой  вспоминали о нём во время болезней. Иногда его болезнь тянулась месяцы, но и тогда тётя Надя находила время, чтобы помочь одинокому фронтовику. Она  и нас, тех, кто был постарше, приводила к нему в комнату, чтобы  мы убирали её, сходили в магазин для Константина Павловича. Тётя Надя стирала его  бельё, готовила еду, а иногда и кормила солдата, если он не вставал с постели. Добрая женщина просила нас сбегать в аптеку для него, вызывать врача, если надо, делать по дому всё, что требовалось.  Заботилась же она о солдате просто от широты своего доброго сердца и учила своим примером нас, детей быть добрыми и благодарными солдатам за их ратный подвиг. А ещё она любила повторять, что каждому солдату мы должны постараться сделать что-нибудь хорошее, он это заслужил на всю оставшуюся жизнь.

После войны  к обеим Надеждам приехал военный, который рассказал им, как погиб Надюшкин отец. Узнав, что мать ребёнка погибла под развалинами дома, он взял сироту под свою опеку. Помог оформить все документы на девочку и на удочерение её тётей Надей. Позже помог им получить новую квартиру в доме напротив Дома пионеров. Он же оформил девочке пенсию за погибших родителей. А потом многие годы появлялся у тёти Нади, чтобы что-то сделать для девочки. Этот Николай Степанович был почти ровесник Надежды и вдовец. Понятно, что в один прекрасный день он заговорил с ней о совместной жизни. Но тётя Надя посчитала, что они слишком старые, чтобы создавать семью. «Жить надо ради дочки, ради неё одной», - сказала женщина. Когда же появилась новая квартира, как-то так выходило, что надо то одно в ней сделать, то другое, мужская помощь очень нужна.  Николай Степанович приходил к Надеждам что-то сделать, а, заработавшись, оставался у них до утра, а потом и вообще они всё-таки стали жить вместе. В ЗАГС же тётя Надя ни за что не хотела идти, ей почему-то было совестно. На все его предложения она отвечала: «Ну, что мы будем людей смешить, скажут: гляди, подержанные жених с невестой припёрлись».

Так эти двое и прожили до самой смерти, как сейчас сказали бы в «гражданском браке».

Николай Степанович, как и Константин Павлович,  с войны пришёл весь израненный. Родные его погибли в Ленинграде от голода. Если бы ни старшая Надежда некому было бы солдату и воды подать, когда становилось ему от ранений плохо.

Наденька росла доброй, ласковой девочкой. Любила своих приёмных родителей, а они - её. Перед тем, как Надя должна была идти в первый класс, Николай Степанович научил её читать. Мама Надя очень этому радовалась, сама она ещё до войны окончила 4 класса, потом многое забыла. Для неё прочитать газету или книгу было трудно. Она могла , конечно, но ей было жаль терять на чтение времени, ведь читала Надежда очень медленно, зато вязала и шила быстро. Надюшка же любила читать родителям вслух. Всё семейство собравшись  вечерами слушало её, занимаясь каждый своим делом: мама вязанием , а отец что-нибудь мастерил для дома. Когда Надя стала учиться, в школе её только хвалили. Это стало постоянным предметом гордости  нашей тёти Нади. Во дворе, когда по обыкновению вокруг неё собирались все дворовые ребятишки, тётя Надя любила учинять допрос, кто, какие отметки  принёс из школы. И все мальчишки и девчонки докладывали ей о своих «успехах», даже если это были «неуды». «Ай, ай, ай,» - качала головой добрая женщина: «А вот моя умница опять получила «отлично». Вот вы гуляете, а она пока все уроки не сделает, во двор не пойдёт. Шли бы, милые, и вы исправлять свои «неуды». Забавно, но иной раз даже мальчишки слушались  тётю Надю и шли делать уроки.

Когда Николай Степанович чувствовал себя хорошо, он любил собирать у себя на квартире всю дворовую ребятню, чтобы позаниматься с ними арифметикой или «мужицкой работой», как он говорил. Дядя Коля смастерил на кухне верстачок, где припас массу разных инструментов и с наслаждением учил мальчишек основам столярного и слесарного дела. Ребята без конца несли ему задачки или свои разные поделки, которые  без него не получались. Дядя Коля никогда не прогонял и не ругал никого из них, а всем терпеливо разъяснял, как надо решить задачу или что-то сделать по «мужицкой части». Тётя Надя мужем гордилась тоже  и эту домашнюю «школу» не запрещала, хоть  ребята изрядно пачкали её чистейшие половики, особенно в дождливую погоду.

Эти два пожилых человека очень похожи были друг на друга. К тому же оба были очень добрые, оба любили детей. И тот и другая прожили трудную жизнь. При этом они не только не озлобились, а наоборот, готовы были всегда и во всем помогать людям, чем только возможно, даже себе в ущерб. За что их в нашем дворе любили и взрослые, и дети.

В 1946 году умер Константин Павлович. Родни у него не было. Хоронили его сотрудники Дома пионеров и соседи. Николай Степанович купил гроб, тётя Надя сделала всё, что требовалось с телом умершего. А потом до самой смерти оба они ухаживали за могилой солдата.

Однажды на улице дядя Коля встретил однополчанина из Полтавы, приехавшего в Москву на три дня по делам. Он тут же затащил товарища домой, познакомил с женой, показал дочку. Уговорил приятеля остановиться у них на эти  три дня, а когда тот уезжал домой заставил его взять свой новый костюм, который дядя Коля только недавно купил себе по случаю. А тётя Надя напекла гостю в дорогу гору оладьев и подарила, специально связанные за это время варежки и носки для всех троих его ребятишек. А чтобы хватило ниток на все варежки и носки, ей пришлось распустить для этого свою единственную шерстяную кофту.

Зимой дядя Коля попал в госпиталь, открылась старая рана. Обе Нади каждый день приходили к нему. Тётя Надя старалась приготовить ему что-нибудь домашнее, зная его плохой аппетит при приступах болей. Надюшка сообщала о всех школьных и дворовых новостях. Он же ежедневно не ел, а собирал для своих дорогих Надюшек сахар, печенье, конфеты, которыми не были избалованы ещё люди после войны.

Позже Николай Степанович попадал в больницы часто, и хоть жизнь изменилась ( уже давно отменили карточки) каждый раз он собирал для своих Надюшек что-то вкусное, что по его мнению должно было их порадовать. А тётя Надя ежедневно носила ему домашнее питание, хотя в военных госпиталях больных кормили неплохо.

В дни его выписки из госпиталя или в дни рождения дочки тётя Надечка устраивала семейный праздник. На него она приглашала практически весь наш двор или, по крайней мере, всех жителей пристройки. Для гостей она пекла удивительно вкусные оладьи. К ним хозяйка приносила варенье, гости тоже что-нибудь приносили. И до тех пор, пока все не «умирали от обжорства» тётя Надя домой гостей не отпускала. У Николая Степановича много лет был диабет, поэтому он в такие праздники ел специальные  лепёшки, которые жена пекла персонально для него.

В конце 50-х годов нашу коммуналку стали расселять по новым квартирам. Новые адреса были далеко от улицы Полянка. Но подруги Надюшки и взрослые их родители приглашали к себе на новоселье это добрейшее семейство. Тётя Надя и дядя Коля с удовольствием отправлялись посмотреть, как устроились на новом месте старые соседи. Николай Степанович приносил новосёлам столярный или слесарный инструмент, считая, что это и есть лучший подарок в новой квартире. И действительно, его деловые подарки оказывались очень кстати. Я помню, как мой отчим, беря для каких-либо хозяй ственных дел в руки молоток – подарок дяди Коли нам на новоселье, всегда с благодарностью вспоминал его, даже когда его уже не было в живых.

Умер Николай Степанович неожиданно – во сне. Сердце солдата устало и остановилось. Тётя Надя не была набожной, и о боге мы от неё никогда не слыхали. Но, когда умер её муж, то всем соседям женщина говорила одно и тоже: «Бог подарил ему лёгкую смерть потому, что мой Коля был хороший человек, помогал людям, чем мог, не обижал сироту».

Наша семья уехала с Полянки в 1959 году в район «Черёмушек». Многие годы мы не появлялись ни на Полянке, ни в Доме пионеров, ни рядом. Телефонов у нас тогда не было, и о жизни двух Надежд мы ничего не знали.

А в 1967 году у меня родилась дочь. Я находилась ещё в роддоме, когда к нам в палату пришли студенты-медики. Среди них была Надюшка. Это я так назвала её по детской привычке. Сейчас она была красивой светловолосой девушкой, с карими глазами и тёмными бровями.  Вздёрнутый носик создавал своеобразие её красивому лицу и  придавал очарование.  Она рассказала мне о том, что заканчивает медицинский институт, что тётя Надя ещё жива, но стала много болеть, ведь ей исполнилось недавно 84 года. Глаза её уже плохо видят, но она и сейчас не расстаётся с крючком, всё что-нибудь вяжет то носки, то варежки и всегда находит, кому их подарить. Надя замуж ещё не вышла, но  у неё есть на примете парень. Маме Наде жених понравился. Как всегда она думает только о дочери, а не о себе и гонит Надюшку скорее решать с замужеством: «Не тяни, доченька, а то я помру, и не буду знать, что ты устроена. Он парень хороший, на него я могу тебя оставить. Да, и со свадьбой хочется помочь тебе».

 Вот такая была  наша милая соседка тётя Надечка! Всю жизнь она прожила для других, ничего для себя. Но я думаю, она была счастлива, эта простая добрая деревенская  женщина.