Родословная

Сейчас стало модным искать в своих предках дворян или даже отпрысков царской фамилии. Есть любители величать себя академиками , хотя они не написали ни одной научной работы ни по какой из наук. Есть у меня знакомый, который купил мундир советского генерала и по всем советским праздникам разгуливает в нём по улицам Москвы. А злые языки утверждают, что его самое большое звание подлинное было – старшина. Словом придумывай о себе, что хочешь, было бы желание. Но вот мне придумывай , не придумывай, не отыскать в семействе моём и в пра-пра родичах ни генералов, ни академиков, а тем более нет дворян или царской родни. Мама моя начинала с педагогического техникума, потом пединститут. Отец сразу поступил в пединститут. Позже оба работали по специальности : мама прежде учителем начальной школы, а потом учителем географии, а отец сразу учителем истории. Потом отец был освобождённым парторгом школы,  перед самой войной его назначили директором Дома пионеров, откуда он ушёл на фронт. Бабушка тоже была педагогом, только учила она музыке. Дед был красильным мастером на фабрике, за укрывательство фабричных «бунтарей» в 1905 году, его выгнали с работы. Позже он устроился на каком-то заводе, но к тому времени они с бабушкой уже развелись и, что с ним было позже, уже никто в нашей семье не знал.

 Прабабушка и прадед приехали в Россию из Австрии. По национальности оба немцы. Они держали Реальное училище для мальчиков в  городе Новозыбков. ( В этом здании и сегодня колледж). Их Реальное училище считалось в городе лучшее. Именно то, что они немцы привлекало родителей, отдававших им своих сыновей. Считалось , что все немцы очень аккуратные, честные и грамотные. Обо всех немцах не могу сказать ничего, а мои прабабушка и прадед соответствовали такому представлению о немцах. Своих детей у них было пятеро, и все помогали родителям в содержании порядка в училище. Прадед был директором, а прабабушка кроме того , что вела занятия немецкого языка, вникала буквально во все дела училища, включая питание учеников и чистоту помещений.

Перед самой революцией прадед умер, а прабабушка ещё какое-то время пыталась продолжать дело, и это у неё получалось. В1918году  она передала Горсовету Новозыбкова своё училище безвозмездно и уехала в Москву к дочерям. Дочери уже были взрослыми, сыновья тоже. Сыновья все стали архитекторами и инженерами, но в России им не находилось работы и молодые инженеры отправились на свою Родину в Австрию, чтобы найти работу. Там их и застала революция. Пока было возможно, они писали матери и сёстрам, но во время Гражданской войны письма перестали доходить. Что с ними стало, так родные и не узнали. Мать поселилась у младшей дочери, у которой было трое родных детей, а потом стало ещё четверо приёмных. Старая немка учила девочек шить, вязать. Сама обшивала и обвязывала всю многочисленную семью до самой смерти. Умерла  прабабушка в 1940 году в 80 лет.

Моя бабушка в молодости мечтала о карьере пианистки , у неё был абсолютный слух и даже, когда её прослушивали перед приёмом в консерваторию, одной ей из всех поступающих предложили стать дирижёром. Однако бабушка побоялась идти в дирижёры, тогда не принято было , чтобы женщины стояли у пульта. Проучилась она три года, блестяще выступила на концерте в Москве вместе с другими студентами, но на четвёртый курс уже не пошла.

Жизнь испортил ей будущий муж, потребовавший оставить музыку, занявшись семьёй. От консерватории у бабушки сохранилась огромная любовь к музыке и рояль фирмы «Блютнер», подаренный ей влюблённым в неё Гольденвейзером, ведь они оба были с ней учениками знаменитого Нейгауза. Этот рояль бабуля хранила до самой смерти. Он помогал ей в трудные годы немного подрабатывать учителем музыки и пения.

Её сестра тоже стала педагогом. Сначала её назначили директором сельскохозяйственного техникума в городе Тамбове, а через 20 лет из-за преклонного возраста, она сама перешла только на преподавание немецкого языка. Так учителем  она и работала до самой смерти. Судьба Тамбовской учительницы немецкого языка была необычной. Тереза Адольфовна Витковская появилась в Москве у своей сестры в 1905 году. Рассказала, что не писала о себе близким потому, что жила в Пруссии, где вышла замуж. Муж её немецкий писатель и публицист революционер Максимилиан Гарден. Сейчас он в тюрьме за острые политические статьи против реакционных прусских кругов. Тереза рассказала  сестре , что Максимилиан Гарден ещё в 1892 году основал свой еженедельник «Будующее», где постоянно печатал статьи против правительства. Последнее время он тесно сотрудничал с русскими коммунистами. Тереза приехала в Россию по его просьбе, для связи с русскими товарищами. Сестра с мужем предложили Терезе свою помощь, но она сказала, что только переночует несколько раз у них, а всё остальное будет делать сама, чтобы их не подвергать опасности. Через полгода Терезу арестовали, у сестры тоже был обыск, но ничего не нашли, ведь Тереза умышленно ничего в её доме не хранила.

В1927 году был убит в Германии Максимилиан Витковский (Гарден), муж Терезы. Тереза вернулась в Россию. Там в Германии она закончила университет, освоила в совершенстве кроме родного немецкого, английский, шведский, русский языки. Знала французский, владела испанским. В партию она вступила ещё до революции, была знакома с семьёй Ульяновых, поэтому в полном собрании сочинении Ленина в справочном томе есть строчки о ней и её Витковском (Гардене). Партия направила Терезу на работу в Тамбовскую область. Ей надо было возглавить строительство сельскохозяйственного техникума, а потом быть в нём директором.

Этот техникум был построен в посёлке Чакино вблизи Тамбова. Где Тереза Адольфовна проработала и прожила всю оставшуюся жизнь.

Каждое лето Тереза приезжала в гости к сестре, её обожала моя мама, которая тогда была ещё пионеркой. Пионерка, затаив дыхание, слушала рассказы героической тётки о годах революции, о трудной жизни в изгнании, о тюрьмах, через которые она прошла.

В отличие от сестры моя бабушка была далека от политики, но когда моя мама решила вступить в пионеры, бабушка не только не возражала, а была даже рада. Одно её огорчало, что мама, вместо того чтобы сидеть у рояля, как того хотелось бабушке, после уроков убегала по пионерским делам. А дел было много, один ликбез отнимал целые вечера, даже уроки приходилось делать ближе к ночи, а всякие стенгазеты, самодеятельность – всего и не перечислить, какая уж тут музыка!

У моего отца детство было другим. Его родители погибли , когда ему было около 5 лет, потом он беспризорничал ещё лет пять, когда он , наконец,  добрался к морю в Одессу. Здесь его подобрала бездетная семья. Они отмыли мальчика, узнали, что его зовут Миша, а что фамилии своей он не помнит. Как звали мать и отца, парень тоже не знал. Так он стал их приёмным сыном. Отец был рабочим в порту, поляком по национальности. Мать домохозяйка, по национальности еврейка. Говорят, что поляки ненавидят евреев, но мой отец жил и воспитывался в доброй, уважительной друг к другу семье. Никогда он не рассказывал о ссорах в их доме. Когда отец закончил школу, то пошёл работать в порт и на рабфак одновременно. К этому времени умер приёмный отец, надо было работать, чтобы помогать матери сводить концы с концами. После рабфака он довольно скоро женился. Беременную жену оставил с приёмной матерью в Одессе, а сам уехал в Москву учиться дальше. Я уже говорила, что закончил он пединститут, но потом его потянуло в Плехановский экономический. Перед самой войной, работая директором Дома пионеров, отец успел закончить «Плехановку» вечернее отделение. К этому времени он уже был женат на моей матери. С первой он развёлся ещё в 1935 году.

Вернулся с фронта мой отец не к нам, а к уже третьей жене, но преподавателем остался. Он преподавал экономику в Ленинградском политехническом институте, там же защитил сначала кандидатскую, потом докторскую диссертацию, получил звание профессора. Так и умер профессором, доктором наук.

Моя мать с детства была пионеркой, в комсомоле почему-то не была, но в партию вступила во время войны, хотя на фронте не была, а работала на трудовом фронте, за работу во время войны имеет медаль «За доблестный труд». Отец был и комсомольцем, и коммунистом, прошёл фронт, имел многие ранения, награды, даже под Ленинградом в одном из боёв его посчитали убитым, и сначала была могила, куда отец ездил каждое 9 мая, чтобы прочитать, как он погиб смертью храбрых. Позже, конечно, имя его убрали.

Мне было 2 года, когда отец ушёл на фронт, потом он жил от нас отдельно, но он, как и моя мать были настоящими коммунистами, а если учесть, что меня воспитывал с 11 лет отчим тоже настоящий коммунист, то я могу сказать, что я коммунистка по наследству. По наследству я и учительница, начиная с прабабушки и прадеда по материнской линии.

 Вот такая совсем не барская у меня родословная…