Точка

Он откинулся на спинку кресла с чувством гладиатора, только что голыми руками сразившего целый легион. Мерлин будет рада, будет гордиться им. И вечности не прошло, а роман уже закончен. Эта женщина, первый и пока единственный его читатель, сегодня вечером напишет ему на электронку, как всегда, и спросит о его делах, как и в другие дни. И он торжественно кликнет на кнопку "отправить", и тогда все 500 страниц, вымученные им в течение года, полетят через пространство, мимо других городов, в частный домик на берегу Ладожского озера, где слишком просторно для Него и слишком тесно для Нее. Он отдернул простынь, служащую шторой, и его взору открылся город. Неоновый, электрический, холодный бетонный город. Место, где он вырос. И где, вероятно, умрет. Мысль о смерти его не радовала, но он надеялся до того времени обессмертить свое имя. Мысль о бессмертии грела его. Он перевел взгляд на отражение лампочки на плоскости стекла. Чуть подрагивающий свет, сосредоточенный в грушевидной оболочке на веточке-проводе, кое-как освещает комнату, горшки с полузасохшими цветами (мама их по фен-шую каждую неделю перетаскивала с места на место); жестяные банки с краской, к запаху которой он уже давно привык; неработающий холодильник - в его пожелтевшем нутре теперь хранится одежда; груды каких-то незнакомых ему книг. Разве не в таких местах рождаются гении? Где же еще, как не... и он поймал на себе взгляд собственного отражения. Неприятное ощущение. Потер виски. Все великие работали ночью, наверняка... Это лучшее время... Нет, "работали" здесь неупотребимо, ни в коем разе! Они создавали шедевры. Вот так же, как он теперь, они смотрели на мир, на себя, и осознавали весомость их жизней, значение их деяний в человеческих судьбах... Небо тускнеет, отцветает, становится из закатно-пурпурного серо-синим, а затем вообще угасает. И город торжествует. Он, видимо, тоже почувствовал себя гладиатором. Хотя был больше похож на озлобленную толпу легионеров, поднимающих на копьях отважного, но мертвого раба. Мерлин единственная, кто видит его настоящим, таким, каким он сам себя видит, и восхищается, и верит. На фоне раззвезшегося огнями мегаполиса его скупо освещенная фигура выглядит совсем негероически. Кожа щек какая-то синяя под недельной щетиной. Засаленная серая футболка с жирными пятнами, под которой нет и намека на суперменовский торс. Он вздрогнул. Что-то влажное коснулось его голени. Он отвлекся от изучения себя и уставился на существо, остервенело трущееся о его ногу. Мама называла его Рыжик.
- Маньяк. - Выдохнул мужчина, рассеянно скребя кота за ушами. Ему уже почти удалось забыть, что кроме него в этой квартире обитают другие жильцы: моль, клопы, мухи дроздофилла, кот... Последний с энтузиазмом заурчал, затарахтел, недвусмысленно намекая на кормежку. Мужчина выпрямился, ногой отодвинул животное на безопасное расстояние. Тот мстительно зарапнул его по голой ноге.
- Рыжый проглот, я же вчера тебя кормил... - Вернулся к компьютеру, тупо уставился в черный экран. Какое-то время ушло на то, чтобы сообразить, что это просто спящий режим. Мужчина потянулся к кнопке, потому что приятнее смотреть на шеренги букв и слов, чем на свое лицо. Но что-то его остановило. Он чуть наклонил голову, взъерошил волосы, отодвинулся на расстояние вытянутой руки. Снял очки, протер их краем растянутой футболки. Сщурился своему отражению.
- Бомж.
Водрузил очки на место. Приосанился.
- Писатель.
Снова снял.
- Бомж.
Надел. Улыбнулся.
- Писа-атель.
Осунулся.
- Бомж.
Раздался стук. Дребезжащий отчетливый стук. Он подскочил, завертел головой. Уловил боковым зрением какое-то движение. За окном неподвижно застыло расплывчатое бледное пятно. Так... Очки... Вот они. Руки трясутся. Нехорошо... Нервишки. Гении не спят... Мир возвращается привычным и четким в металлической оправе. Но что-то не так... Пятно за окном становится человеческим лицом. Кто-то стучался к нему в окно. В окно шестнадцатого этажа.

Он откинулся в кресле, чувствуя, как волна удовлетворения перекрывает многодневную усталость. Он еще раз перечитал последние строки. Не как до этого, бегло, цепляясь лишь за выступы несовершенств. Теперь он смаковал каждое слово.
Можно начинать сначала.
Точка.

18 апреля, 2015г. Екатеринбург.