Старый лес

         После скудного ужина Айто удалось улизнуть из дома, не дожидаясь, пока отец распустит руки, и пробраться к броху, стоявшему в миле от деревни. Брох высился на берегу реки, на зеленом холме, полуразрушенный временем и людьми.  Люди сюда не ходили – ни взрослые, ни дети; брох осыпался, и какой-нибудь камешек мог легко зашибить неосторожного. А еще говорили, что здесь обитают призраки. Только Айто и его брат-погодок Хико приходили сюда, потому что знали: брох их не обидит.

         Сверху можно было увидеть всю округу: деревню и замок, поля и огороды, и Старый лес за рекою. Лес был огромным – он тянулся на запад, север и юг насколько глаз хватало, и Ая, ведунья, говорила, что по нему можно ехать неделю, не встретив человеческого жилья, и Айто охотно верил ей. Может, на земле и нет ничего, кроме Леса и Страны людей. Ая в ответ на эти слова улыбалась и говорила, что есть еще и Море. Но последнее время, заговаривая о Лесе, Ая озабоченно хмурилась и качала головой.

         - Лес наступает, - сказала она вчера Айто. – Деревня обречена, если не вернут Лесу то, что ему принадлежит.

         - Почему ты не скажешь об этом старейшине? – спросил Айто.

         Вообще-то ему не было дела до судьбы односельчан, что травили его с детства за то, что он рыжий, когда они темноволосы, за то, что он высокий, а они коренастые и крепко сбитые, за то, что у него один глаз зеленый, а другой – серый, за то, что он любил лес и луну и не боялся броха. Но Хико, который делил с ним все беды, который любил деревья и выпускал лис из капканов, Хико должен жить долго и счастливо. Если бы все люди были похожи на Хико!

         - Я говорила, - ответила Ая с кривой усмешкой, указывая пальцем на расплывшийся синяк под левым глазом. – Он не стал слушать.

          Айто пожал плечами. Дикие свиньи потравили общинные поля, волки ре-зали скот на пастбищах, лисы забирались в птичники, который месяц стояла сушь – к кому обращаться за советом, как не к ведунья?

         Вот и сейчас на небе не было ни облачка; солнце садилось за Лесом в дрожащем мареве, река заметно обмелела, а трава на ее берегах пожухла, со-жженная равнодушным солнцем. Неразумно было со стороны Дуббана ставить фингал ведьме, знающей желания леса.

        Усевшись в тени броха, Айто оперся о его серые камни и посмотрел в сторону Леса, темной стеной стоявшего на другом берегу. Он, казалось, совсем не пострадал от засухи; листья налились густой зеленью и манили свежей прохладой. Ая говорила, что видела, как неделю назад над Лесом пролился дождь, не дойдя до измученных жаждой полей. Айто вдруг стало грустно: если так пойдет дальше, люди уйдут на восток, и он никогда больше не увидит леса. Разве что старейшина прислушается к Ае.

          Позади послышались шаги: кто-то поднимался к броху, ступая босыми ногами. Айто не стал оборачиваться: кто это мог быть, как не Хико?
Хико подошел ближе и сел рядом, лицом к лесу.

          - Отец сказал, что прибьет тебя, когда ты вернешься, - сказал он, помолчав.

          - Не прибьет, --  отозвался Айто без особой уверенности в голосе. – Завтра будем крышу перестилать, ты один не справишься. А отец и Йохти будут заняты в кузне.

          - Я тебе еды принес, - сказал Хико паузы и сунул брату в руки теплый сверток.

          Айто удивился. Вроде бы мать жаловалась на трудные времена и кормила семью только пустым супом, в котором плавала одна малюсенькая луковица и чахлая морковка.

          Хико хмыкнул.

          - Это тебе пустой суп, а мы получили и рагу, и сыр, и масло. Я принес тебе хлеб с мясом.

          Развернув тряпицу, Айто разломил хлеб на две части и протянул одну брату. Тот поколебался, но в конце концов взял угощение и стал есть.

          - Йохти сказал, что Дуббан был в замке. Князь будет совершать моление о дожде.

          - Не поможет, - отозвался Айто с набитым ртом. – Ая сказала, Лес хочет вернуть что-то свое.

          Хико не ответил. Люди ничего не забирали у Леса, кроме законной охотничьей добычи, так он считал, но спорить со словами Аи не стал – ведьма многое знает, мало ли…

          Они в молчании доели хлеб и мясо, и Айто, встав, сказал:

         - Ну, идем домой?

          Хико со вздохом поднялся на ноги, и братья пошли в деревню.

          Отец встретил их в дверях, держа в руке тяжелый ремень с железной пряжкой.

         - Опять к броху таскался, ведьмино отродье? – хмуро спросил он. – И Хико с собой поволок?

         Рядом с отцом встал старший брат, Йохти, кряжистый, с мощными руками и тяжелым взглядом.

         - Выпороть змееныша и запереть в сарае, не то завтра опять бездельничать удерет.

          Он сделал стремительное движение вперед и схватил Айто за плечо. Тот рванулся, но вывернуться из рук Йохти было не так-то просто.

          - Не трогайте его! – крикнул Хико, бросаясь к брату. – Он ничего не сделал!

          Отец одной рукой отшвырнул его в сторону, а второй, той, в которой держал широкий ремень, замахнулся на Айто. Пряжка со свистом рассекла воздух и врезалась в голую спину мальчишки. Тот взвыл от боли. Йохти ударил его кулаком под дых, повалил на землю и отошел в сторону, предоставив действовать отцу. Град ударов обрушился на спину, руки, живот Айто; ремень рассек кожу под глазом, пряжка выбила зуб. Не удовольствовавшись поркой, отец принялся пинать сына  - в спину, в живот… Мать, стоявшая в дверях дома, крикнула ему озабоченно:

          - Перестань уже, Юбэй! Не сломай ему что-нибудь!

          - Ладно, хватит с него, - проговорил отец, тяжело дыша. – Запомнит выродок урок на всю жизнь. Йохти, бросим его в сарай.

          Они подняли Айто за руки и за ноги, отнесли в сарай и навесили на дверь тяжелый замок.

          Только когда они ушли, Айто пошевелился, застонав от боли. Рубцы горели и кровоточили, кровь заливала глаза. Айто, превозмогая боль, подвигал руками и ногами; вроде бы все цело, только два ребра сломаны. Он повернулся на бок, чтобы улечься поудобнее, и его вырвало желчью и ужином, что ему приносил Хико. Помянув бесов, Айто отполз в угол, улегся на солому и закрыл глаза.

       Проснулся он глубокой ночью, от смутного грохота: будто великан швырял камни в реку. Айто открыл глаза и в тревоге прислушался: до его слуха донесся далекий гул, земля вздрогнула, и все стихло. Айто приник к щели в стене, но, разумеется, ничего не увидел. В доме хлопнула дверь, ночная тьма осветилась слабым блеском масляной лампы.

       - Что это? – послышался голос матери.

       - Не знаю, - раздраженно ответил отец. – Видать, лесная нечисть пакостить вздумала.

       - Это брох рухнул! – раздался звонкий голос Хико, прервавшийся оплеухой.

       - Не твоего ума дело! Это только старейшины касается и взрослых муж-чин. А ну, все в дом! Йохти, ты со мной.

       - Брох рухнул, - прошептал Айто. По его лицу текли слезы, но их некому было увидеть.

       Брох обрушился в реку, перегородив и без того обмелевший поток. Теперь в деревне не просачивалось ни капли воды. Поразмыслив, старейшина Дуббан все же решил обратиться за советом к Ае, которая бормотала что-то о мести Старого леса. Вместе с ним к ведьме отправился кузнец Юбэй и мельник Коркан.

       Ведьма встретила их во дворе своей хибарки на окраине леса. Вытянув полупустое ведро из колодца, она поставила его на землю и хмуро взглянула на пришельцев.

       - Решили все-таки послушать ведьму? – криво улыбнулась она. Синяк у нее под глазом позеленел и выглядел довольно устрашающе.

       - Брох запрудил реку, -  сказал Дуббан. – Что ты там плела о лесе?

       - Лес хочет вернуть  свое, - она взглянула на Юбэя. – Если бы пятнадцать лет назад ты оставил Айто у меня, я бы нашла способ вернуть его туда, откуда он родом. Нам всем тогда жилось бы легче.

       - Так это все из-за Айто? – с угрозой в голосе спросил кузнец. – Жаль я не разбил ему голову о камень, когда нашел на опушке.

       Ая пожала плечами.

       - Вот и хорошо, что не разбил. В кои-то веки поступил мудро. Верните его в лес, и все закончится. Лес успокоится, получив свое дитя.

       Наступило молчание, которое наконец нарушил Дуббан.

       - Нет. Мы предадим его огню.

       Все в удивлении воззрились на него. Старейшина усмехнулся:

       - А вы как думали? Все знают, что нечисть может обрести второе рождение, только люди умирают как положено – раз и навсегда. Князь сожжет его, и мы избавимся от этой твари.

       - Стойте! – крикнула Ая в глубоком смятении. – Вы рехнулись? Если вы убьете Айто, лес уничтожит нас!

       - Не шуми, ведьма, - огрызнулся мельник. – Если надо будет, мы и лес подожжем, как пятнадцать лет назад. Или второй фингал захотела?

       Ая стояла перед мужчинами, сжимая кулаки, глаза ее блестели лихорадочным огнем.

       - Отпустите его в лес! – страстно, в отчаянии крикнула она. – Зачем вам его кровь?

       Старейшина легонько толкнул ее в плечо, и чтобы не упасть, женщина отступила на один шаг. Дуббан, глядя на нее, неприятно усмехнулся.

       - Вмешаешься в наши дела – сама на костер отправишься.

       Когда они ушли, Ая, даже не накинув платок на волосы, помчалась в де-ревню.

       Айто два дня просидел в сарае под замком. Он слышал голоса, какую-то суету, но в какое-то мгновение все стихло, словно в доме никого не было. Тогда к нему пришел Хико.

       - Айто, - позвал он негромко, - ты здесь?

       - Здесь, - отозвался он. – Где же еще?
      
       - Все ушли в замок, - продолжал Хико. – И отец с матерью, и Йохти… Я тебе еды принес.

       В ямке под дверью появился хлеб с сыром и деревянная фляга. На еду Айто не мог смотреть без тошноты, но травяной настой был кстати.

        Откупорив флягу, Айто принялся пить жадными глотками. Все-таки ни-кто не готовит настои из трав лучше Гины, жены кузнеца Юбэя.

       - Старейшина ходил к Ае, - продолжал тем временем Хико. – Это все из-за броха. Может, теперь они ее послушают?

       - Послушали на нашу беду, - раздался голос Аи. Хико тихой ойкнул. – Айто, ты цел?

       - Вроде бы, - ответил Айто, чувствуя, как нарастает в нем тревога. – Что случилось, Ая?

       Заскрежетал ржавый замок, и дверь распахнулась. Айто на мгновение зажмурился от яркого света.

       - Ох, Айто, да на тебе места живого нет! – вскричала в испуге Ая. – Ну-ка, Хико, помоги мне…

       - Что случилось? – повторил Айто. – Почему все отправились в замок?

       - Они пошли за князем и дружиной, - ответила ведьма. Она закинула руку мальчишки себе на плечо и с помощью Хико помогла ему выбраться из сарая. Хико ловко приладил замок на место и отдал ключ ведьме. – Тебе надо уйти в лес.

       - В лес? – переспросил в изумлении Айто.

       - Почему в лес? – испуганно повторил Хико. – Он там не выживет!

       - Здесь он погибнет быстрее, - отозвалась Ая. Айто, ты должен вернуться в лес. Лес – твоя защита.

       - Думаю, да, - медленно произнес Айто. Он как будто начал понимать. - Так будет лучше.

       Хико тяжело засопел. Брат повернулся к нему и улыбнулся разбитыми губами.

       - Не плачь, брат…

       - Я не плачу, - проворчал Хико, вытирая глаза кулаком.

       Айто положил руку ему на плечо и продолжал:

       - Не плачь. Лес рядом, мы еще увидимся.

       Ая протянула ему ключ от сарая и сказала:

       - Возьми его себе… Со мной ты точно еще не раз встретишься, я же ведьма. И будь милостив к людям, хотя бы в память о нашей дружбе.

       Айто моргнул, но промолчал. Он поцеловал ведьму в щеку, обнял брата и заковылял в сторону леса. Они смотрели ему вслед, пока он не перешел высохшую реку и не скрылся в тени древних деревьев. Ая больше его никогда не видела, по крайней мере, в этой жизни.

       Князь с дружиной прибыл в деревню к ночи. Демон не на шутку обеспо-коил его. Шутка ли, пятнадцать лет у него под боком просуществовал лесной бес! Неудивительно, что земля высохла, а звери и птицы уничтожали скот и посевы – светлый бог, несомненно, гневался. Князь Лавада посмотрел на старейшину, что шагал рядом с его конем. Странно, что он не распознал беса раньше. Разве в деревне нету ведьмы, что должна разбираться в таких вещах?

       - Где вы держите беса? – спросил князь, не повышая голоса.

       - Он в том сарае, - Дуббан махнул рукой в сторону крайнего в селе дома, ближайшего к реке и лесу.

       - Не сбежит?

       Кузнец, шагавший по левую руку, коротко хохотнул.

       - Не сбежит, ваша милость. Сидит под крепким замком, да и досталось ему от меня.

       Князь удовлетворенно кивнул. Тем лучше; если кузнец избил беса, у него не будет силы колдовать.

       - Дрова готовы? – спросил он все так же бесстрастно.

       - У праздничного столба, - отозвался старейшина. – И масло там, и молот из кузни.

       - Тогда приведите туда беса.

       Князь повернул коня к трактиру, где высился столб, выкрашенный белой краской. Десяток дружинников молча следовали за ним. Они оцепили праздничную площадь, оттеснив любопытных крестьян от приготовленного костра. Князь, остановившись, вгляделся в сгущающийся мрак и ждал, когда появится огненноволосый демон, сломленный, покорившийся, страшащийся приготовленного костра. И вот, впереди замелькали факелы, послышались крики. Князь, приподнявшись в седле, посмотрел в ту сторону. К нему со всех ног бежала простоволосая женщина в сбившемся переднике, за нею, тяжело дыша, поспевал мельник.

       - Он бежал, - прокричала женщина, задыхаясь. – Айто сбежал!

       - Ведьма его выпустила, - пропыхтел тучный мельник, со свистом вдыхая и выдыхая воздух.

       Князь, неприятно удивленный, резко повернулся к нему и спросил:
       - Ведьма? Ее схватили?

       - Ее ведут сюда, ваша милость. Отправим вместо беса на костер!

       Через несколько минут к князю подволокли худую женщину с черными растрепанными волосами, посеребренными сединой. Ноги ее не держали, и ко-ренастый парень, сын кузнеца, грубо волочил ее по земле.

       - Колдовством вынула беса из-под замка, - сказал он злобно и, бросив женщину на землю, сплюнул в ее сторону. – Еще и бежать хотела!

       Женщина неподвижно лежала перед копытами княжеского коня, и Лавада понял, что у нее перебит хребет. Бесполезно было расспрашивать ее, но все же Лавада, следуя обычаю, спросил:

       - Ты признаешь свою вину, женщина?

       - Признает, - ответил за нее сын кузнеца и пнул ведьму ногой. Та даже не пошевелилась.

       Князь спешился и протянул руку.
       - Дайте мне молот.

       Оруженосец принял от Юбэя тяжелый кузнечный молот и с церемонным поклоном передал его своему князю. Тот взял его так же церемонно и повернулся к ведьме, распростертой у его ног.

      - Именем железного меча, - нараспев произнес он, - именем черной воды  и рукотворного солнца, я лишаю тебя твоей злой силы! Ты не обретешь второго рождения и умрешь, как подобает человеку.

       Осенив женщину молотом, он вернул его оруженосцу.
       - Привяжите к столбу, - приказал он.

       Пока крестьяне возились с поникшей, как тряпичная кукла, ведьмой, оруженосец зажег факел и подал его князю. Выждав положенное время, Лавада пошел вокруг костра, совершая изгоняющие знаки и читая молитвы. Замкнув круг, он подпалил политые маслом дрова в четырех местах и бросил факел в самую середину сложенного костра.

       Пламя в мгновение взвилось до небес и поникшая фигурка Аи, привязанная к столбу, скрылась в клубах жирного дыма.

       После казни Аи, как казалось, лес успокоился. Вернулись дожди, звери перестали тревожить людей, река снова покатила свои воды между Лесом и деревней. В благоденствии и покое прошло три года, на четвертый же все изменилось. Саранча  сожрала посевы, волки резали скот и нападали на людей, травы в огородах стали ядовиты, детей жалили неизвестные насекомые, отчего те болели и умирали. Охотники возвращались из леса без добычи, а чаще их находили с глотками, разорванными огромными когтями. Деревья подступали к самой околице, грозно шумя листьями.

       И вот, старейшина Дуббан собрал в своем доме всех уважаемых людей деревни – кузнеца Юбэя с сыном Йохти, три года прослужившим в княжеской дружине, мельника Коркана и трактирщика с ведуном, что жил теперь в деревне вместо сожженной Аи.

       - Вчера был убит князь Лавада, -- хмуро произнес он, положив руки на стол. – Некому теперь жечь нечисть.

       Все молча воззрились на него.

       - Как убит? Кто убил? – вскричал Йохти, вскакивая со своего места.

       - Сядь, - глухо приказал ему Дуббан. – Никто не знает. Получил стрелу в горло, да такую, какую в нашим местах и не видывали. Это дела замка, а у нас свои дела. Ну, знахарь, что ты скажешь? Что на этот раз стряслось?

       Знахарь угрюмо молчал.

       - Лес сердит на нас, - сказал он наконец. – Гнев переполняет его.

       - Это Айто, - проговорил Йохти, стукнув кулаком по столу. – Сука-ведьма отпустила его, а теперь эта тварь мстит нам. Он хочет прогнать нас с нашей земли!

       - Ты предлагаешь найти его? – медленно спросил Юбэй.

       - Найти и убить.

       Мельник недоверчиво хмыкнул.

       - Мы искали его с собаками почти сразу после побега и не нашли. Ты думаешь, сейчас он сам выйдет к тебе?

       Йохти оскалился:

       - Хико найдет его. Они были лучшими друзьями, так неужели мой бра-тец не знает, где прячется это отродье? Он боится холодного железа, и я убью его тем мечом, что мне пожаловал князь.

       - Ты сможешь уговорить Хико идти в лес? Недоверчиво спросил Дуббан.

       - А кто его спрашивает? Если надо, я его и на аркане потащу!

       Юбэй хлопнул сына по плечу.

       - Ты поступишь как кузнец, коли зарубишь эту тварь.

       - Отправляешься завтра, -- добавил Дуббан, поднимаясь из-за стола. – И принеси нам голову демона.

       На рассвете Йохти пересек реку и углубился под темные своды Старого леса. На поясе он нес меч в воловьих ножнах, а на веревке тащил за собой связанного по рукам Хико. Лес встретил их молчанием; даже птицы не пели над их головами.

       - Ты не найдешь Айто, -- заговорил вдруг Хико. – Он ушел далеко.

       - Я не найду, - отозвался Йохти. – А ты на что? Не поверю, что ты не знаешь, где прячется это исчадие!

       Хико промолчал. Бесполезно было объяснять, что уже три года он ничего не слышал об Айто. Поначалу он сильно огорчался из-за того, что брат забыл о нем. Неужели ему не дорого то, что было с ними? Неужели ему не хотелось увидеться с младшим братом? Но время все лечит; другие заботы заслонили в сознании Хико образ брата. Он пас овец в горах, ходил с отцом на ярмарку в замок, помогал в кузне, и редко ему удавалось смотреть на лес с Брохова холма. А теперь лес сам напомнил о себе. Отец и Йохти, вернувшись от старейшины, сказали, что решено найти Айто и убить его. «Ты пойдешь со мной», - сказал тогда Йохти тоном, не терпящим возражений. «Я не пойду», - ответил Хико, но с ним никто и разговаривать  не стал. Его ударили разок, связали, а теперь волокли в Лес на веревке, как пленника. А лес сегодня был грозен, как воин, снарядившийся для битвы.

       По мере того, как братья углублялись в чащу, деревья становились все угрюмее, враждебно обступая полузаросшую тропку. Йохти беспокойно оглядывался, а Хико и без того знал, что за ними следует опасное и могучее существо, от которого не было и не могло быть спасения.

       - Ты слышишь? – спросил Йохти, еле сдерживая дрожь в голосе. – Этот твой Айто здесь, рядом!

       Хико уже чувствовал горячее дыхание на своей шее, чуял, как дрожит  земля от тяжелой поступи чудовища, и сказал дрожащим голосом:

       - Он за твоей спиной.

       Йохти в одно мгновение крутанулся вокруг себя, выхватив меч. Но вся его сноровка, все его умение были бесполезны. С диким ревом бросился вперед огромный черный медведь. Когтистая лапа взметнулась над охотником и снесла ему голову с плеч. Кровь Йохти заливала Хико, он рванулся прочь, пытаясь ос-вободить руки, зная, что ему не спастись, и в это мгновение раздался негромкий властный голос:

       - Остановись, Мише-Моква. Оставь человека.

       Медведь издал недовольное рычание, но подчинился и, не спеша переваливаясь с ноги на ногу, скрылся в чаще.

       Хико связанными руками протер глаза от крови и огляделся в поисках своего спасителя.

       Перед ним стоял высокий воин в шлеме в виде головы ворона. Одежду его украшали птичьи перья, на бедре висел колчан со стрелами и большой нож.  Забавно, но на шее воина, на кожаном шнурке, висел ключ с витой бороздкой – такими ключами крестьяне обычно запирают свои амбары. Левой рукой незнакомец опирался на огромный лук, украшенный серебром, а на правой сияли острые когти в несколько вершков длиной. Воин снял шлем, огненные волосы буйной волной упали вдоль спины, и Хико узнал Айто – повзрослевшего, возмужавшего, но все того же Айто, с которым он три года назад бегал к броху.

       - Наконец-то ты явился в мой лес, - произнес с улыбкой Айто.

       Прислонив лук к необъятному дубу, он приблизился к Хико и взмахнул рукой, вооруженной огромными когтями. Хико зажмурился, ожидая пронзи-тельной боли, и тут же почувствовал, как веревки, стягивавшие его руки, ос-лабли и спали. Он открыл глаза и, потерев затекшие запястья, сказал слабым голосом:

       - Не то чтобы решился…

       Айто кивнул.

       - Я видел, как вы шли по лесу.

       Хико взглянул на брата, потом посмотрел на то, что осталось от Йохти. К горлу подступила тошнота, он сглотнул и спросил:

       - А… ты не мог спасти и его?

       Айто равнодушно пожал плечами.

       - Мне не хотелось.

       Хико вырвало. Отдышавшись и отерев губы, он снова взглянул на Айто.

       - Тебе не было жаль брата?

       Айто холодно улыбнулся.

       - Если бы Мише-Моква не убил Йохти, я бы сделал это сам, как  убил Лаваду и многих охотников. Лес вступил в войну, и пощады людям не будет.

       - Разве война неизбежна? – печально спросил Хико. – Разве мы не можем жить в мире?

       - А разве люди этого хотят? – Айто сел рядом  и, повернувшись, указал рукой на старую просеку, заросшую уже молодыми березками. Только теперь Хико разглядел, что у брата не когти, а железный кастет с длинными изогнуты-ми лезвиями. «А в деревне говорят, что духи боятся железа», - подумал он с усмешкой.

          - Там была шахта, где добывали руду, - продолжал тем временем Айто. – Восемнадцать лет назад люди погубили множество деревьев, многих из лесного народа, разорили мой дом и убили мою семью – и все ради того, чтобы выковать новые мечи, кольчуги, шлемы… И так бывало не раз. Бессчетные века назад люди жили в огромных городах, в которых не было ни земли, ни трав. Они вспарывали землю и пили ее кровь, кормили ею своих железных слуг. Они отравили воздух, воду и землю, и тогда Госпожа Жизни-Смерти  поразила их. И все же, она добра и дала людям еще одну возможность жить. Как видишь, этого не произошло. На этот раз люди будут истреблены до последнего… Разве что госпожа опять пожалеет их.

       Хико стало страшно: вдруг Айто начнет с него? Они когда-то играли вместе, защищали друг друга, рассказывали друг другу сказки, но теперь все изменилось. Новый облик брата был устрашающ.

       - Ты мой брат, - продолжал Айто, - и я бы хотел, чтобы ты жил. Я могу просить госпожу Жизни-Смерти дать тебе второе рождение. Ты можешь родиться одним из нас; в тебе есть что-то от лесного народа.

       Хико молча выслушал его. И покачал головой.

       - Я не могу, - проговорил он. – Ты же знаешь, я человек. Я буду  с людьми до конца, - он остановился и, покраснев, добавил: - И, кроме того, есть Юна…

       - Юна? – Айто, подняв бровь, посмотрел на брата. – Такая противная девчонка с жидкими косичками?

       - Она красавица! – сердито крикнул Хико.

       Лес недовольно встрепенулся, зашумев листьями. До слуха Хико донесся отдаленный рык какого-то зверя.

       - Тише, - произнес Айто, подняв ладонь и улыбаясь. – Лес не любит  шума. Охотно верю, что она красавица.

       - Если бы ты мог… - прошептал Хико с надеждой.

       Айто покачал головой.

       - Нет, не мог. Все уже решено, и не мне решать… Тебе придется выбирать между жизнью и Юной.

       - Но Юна…

       - Юна человек, - разноцветные глаза Айто горели холодным огнем.

       - Тогда ты знаешь, что я выберу, - ответил Хико, замирая от страха.

       - Знаю… - печально отозвался Айто. – Ты не боишься возвращаться к своим?

       - Почему я должен бояться? – удивился Хико.

        Айто пожал плечами.

      - Не знаю. Мне жаль, что ты не хочешь остаться. В следующий раз, когда мы увидимся, все будет иначе. Я могу и не узнать тебя.

       Раздалось хлопанье крыльев, и на окровавленный труп вы стороне от них опустился огромный ворон. Скосив на братьев круглый глаз, он хрипло каркнул и принялся за трапезу. Хико старался не смотреть в его сторону.

       - Ты помнишь, что Ая сказала тебе на прощанье?

       - Я помню все, что произошло в тот день. И слова Аи, и костер ночью.

       Ворон хрипло каркнул, а Хико продолжал:

       -  Она погибла. И в память о ней не остановишь ли ты войну? Ты же можешь, я знаю.

       Айто покачал головой, но Хико не понял его: то ли не может, то ли не хочет.

       - Ая живет, -- тихо сказал Айто.

       Хико в изумлении уставился на него:

       - Но ведь ее сожгли! Все знают, что после костра не возвращаются.

       Айто с улыбкой покачал головой.

       - Сожгли ее тело, а умерла она раньше, когда Йохти сломал ей шею. Два месяца назад она вернулась. Мою дочь зовут Аей.

       Хико улыбнулся. Айто женат! У него есть дочь, а у Хико – племянница, да еще какая!

       - Я могу увидеть ее? – спросил он.

       Айто внимательно посмотрел на брата и спросил с легкой улыбкой:

       - Ты не боишься войти в жилище одного из лесного народа?

       - Боюсь, - ответил Хико, подумав. – Но увидеть Аю хочу больше.

       - Тогда идем, - Айто поднялся, и ворон, взмахнув крыльями, опустился ему на плечо.

       Вокруг плотной дымкой вился  туман, до слуха Хико доносился слабый голос флейт и перезвон колокольчиков. Веки отяжелели, глаза слипались, Хико с трудом боролся со сном. Айто крепко держал его за руку и вел куда-то через этот туман, легкий, как тополиный пух, и густой, как ягодный кисель. На мгновение Хико закрыл глаза, и все вокруг сразу изменилось.

       Краски вдруг стали такими яркими, что юноша сразу понял, что это сон. Он стоял на деревянной галерее, внизу шумела пенистая река. Все вокруг было таким зыбким, что Хико боялся моргнуть и прогнать чудесный сон. Терраса неожиданно исчезла, преобразившись в скалистые холмы, а потом в зеленую поляну в окружении невиданных деревьев. Хико присел на старый пень и тут заметил в тенях, залегшими под липами какую-то смутную фигуру, а в следующее мгновение к нему приблизилась молодая женщина с белыми лентами в волосах, отливавших речной зеленью. На руках она держала младенца. Хико попытался  сосредоточиться на личике ребенка, но запомнил только беззубую улыбку  и маленькие кулачки, похожие на бутоны роз.

       - Какая же она маленькая! – прошептали губы Хико, и он проснулся.

       Хико обнаружил себя на опушке Старого леса, недалеко от моста. За лесом полыхал тревожный закат, окрашивая небо и реку  в кровавые цвета. Хико лежал на  холодной траве, его рубашка и штаны промокли от росы. Дрожа, он поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел в деревню.

       Несмотря на поздний час, на площади, где когда-то сожгли Аю, собрались почти все жители деревни. Хико узнал мельника Коркана, одноглазого Экле, ведуна, Толстого Дана – самого удачливого рыбака деревни – до недавнего времени удачливого, ныне рыба не заходила в сети и обрывала лески. Здесь была и Юна, и ее мать. Все в молчании смотрели на него; когда Хико оказался на самой середине площади, отец вытянул руку вперед и, взяв Хико за плечо, спросил:

       - Где Йохти? Где голова Айто?

       - Йохти убил медведь, - сипло ответил Хико.

       Гина тихо охнула, прижав руки к обветренным щекам.

       - Йохти убит, а ты нет? – с усмешкой спросил мельник. – Как это могло выйти? Йохти – лучший воин в дружине князя.

       - Я… - начал Хико, запнулся и замолчал. – Меня спас Айто. Он велел медведю остановиться.

       Его ответ  слышали все, Толстый Дан крикнул:

       - Так ты говорил с демоном и остался жив? Может, ты подменыш лесной, а?

       - Замолчи, старый бурдюк! – крикнула Гина.

       Люди на площади заволновались, а Хико лишь растерянно моргнул и посмотрел на отца. Тот сильнее сжал плечо сына своими каменными пальцами и хмуро взглянул, но не на Дана, а на Коркана и Дуббана.

       - Это мой сын, - сказал он тяжело. – Я узнал бы подменыша.

       - Демон у тебя под боком пятнадцать лет прожил, - хмыкнул Дуббан.

       - Я не демон, - тихо возразил Хико.

       - Не верьте ему! – крикнули одновременно Дан и Мэй, мамаша Юны. - В костер подменыша!

       - Пожалели уже разок лесное отродье, - решительно добавил Экле. – Он учит наших детей злу!

       - Это мой сын! – рявкнул кузнец. – Вы совсем разум потеряли, люди?

       - В том-то и дело, что нет, - криво усмехнулся Дуббан. Глаза его горели безумным огнем, и Хико стало страшно – не столько за себя, сколько за отца. Вот так же стояла Ая возле своего дома и ждала убийц. Вот так же Айто ожидал расправы в сарае у отца. А Буйде, которого лет десять назад обвинили в оборотничестве? Хико в отчаянии посмотрел в толпу и встретился взглядом с Юной, стоявшей рядом с матерью.

       - Юна, скажи им, - попросил он. – Ты же знаешь…

       Юна сверкнула на него глазами и вдруг со злобой завизжала:

       - В костер его! В костер!

       Хико захотелось оглохнуть и ослепнуть.

       - Юна… - пролепетал он и пожалел, что у него не отнялся язык.

       - При луне гулять меня звал! – вопила его нежная фея с волосами, как ночь. – К брохову холму водил, все о лесе толковал!

       Юбэй бросил злой взгляд на сына, но не отступил от него.

       - Я кузнец! – взревел он. – И это мой сын, а не лесной демон. Вам мало, что мой старший погиб, пытаясь защитить вас? Он-то не побоялся леса, а вы смелы только здесь, при свете дня!

       Зря он это сказал. Дуббан повернулся к Юбэю, Гине и Хико  и произнес, скалясь:

       - Ты кузнец. Наш князь погиб в схватке с лесным духом и потому теперь некому жечь нечисть. Кроме тебя.

       Собравшиеся на площади заулюлюкали, засвистели, завыли.

       - В костер оборотня! – орали они. – В огонь! Кузнец, разведи огонь!

       - Дуббан! – Гина крикнула гортанно, по-звериному низко. – Если ты тронешь моего сына…

       Юбэй молчал, наливаясь кровью, по-бычьи наклонив голову.

       - Дуббан-трактирщик, - гулко, мощно проговорил он. – Я не сожгу сына. Своего единственного сына.

       Некоторое время трактирщик молча смотрел на кузнеца; за его спиной стояли друзья Йохти, взявшись за рукояти мечей. Толпа бесновалась.

       - Ну, значит, и без тебя справимся. Заприте их в сарае. Завтра на рассвете сожжем всех троих.

       Воины шагнули вперед, но кузнец  легко отшвырнул их. Гина бросилась вперед, ее грубо скрутили, и она безвольно повисла на руках мельника. Хико огрели по голове рукоятью меча, он потерял сознание и не видел, как какой-то дружинник, зайдя Юбэю за спину, вонзил в него широкий тусклый клинок.

       Ночью на деревню напали. Гина и Хико, запертые в сарае, не могли ви-деть страшных свирепых воинов, ворвавшихся на улицы, огня, занявшегося от непотушенных очагов; не могли видеть, как обезумевшие от страха и неизбеж-ной смерти люди метались среди своих домов. Не видели они изуродованных трупов княжеских дружинников, попавших под первый удар. Но они слышали и крики и рев пламени, и звон металла. Гина сидела в углу на соломе и вздрагивала то ли от страха, то ли от холода.

       - Я прокляла их, прокляла, - шептала она, - и смерть пришла за ними.

       Кто-то с такой силой грохнулся о дверь сарая, что она не выдержала и рухнула вовнутрь с треском, смешанным со стоном умирающего человека. Перед Гиной и Хико лежал Коркан; живот его был распорот чьими-то огромными когтями, непристойно обнажая внутренности.

       - Мама! – Хико вскочил на ноги. – Давай выбираться.

       Гина взглянула на него сухими глазами и ответила:

       - Нет. Я никуда не пойду. И ты останешься со мной. Там всюду смерть, а я и так уже потеряла одного сына.

       - Я должен найти Айто, - ответил Хико. – Он поможет нам, он спасет нас!

       - Этого демона! – вскричала Гина. – Он погубил нас – твоего брата, твоего отца. Стой, Хико!

       Хико, не слушая ее, выбежал на улицу, полную криков огня и запаха крови. Оглядевшись, он увидел что на крыше трактира, в свете зарева, стоит Айто, а за его спиной развернулись огромные вороновы крылья. Шлема на нем не было, и его длинные огненные волосы развевались по ветру, как языки пламени, а на губах – как ни странно, Хико видел это даже на расстоянии – играла холодная усмешка.

       - Айто! – закричал Хико, срывая голос, и побежал к трактиру. Их глаза встретились, и в руках Айто появился огромный лук чуть ли не в человеческий рост, откуда-то из-за спины он достал белоснежную стрелу и плавным движением оттянул тетиву назад.

       На мгновение серебряная струна соединила пальцы Айто и сердце его брата. Бешеным ударом Хико отбросило назад, пригвоздив к стене дома.

       За один вздох сердце его погасло, как задутая свеча, пропали разочарование и обида и отчаяние, и наступила долгая тьма.