Пенсионерка безбилетница

   Это за границей женщины выходят на пенсию глубокими старухами, а у нас пенсионерка в 55  лет ещё хрустящий огурчик, если, конечно, сама не старается вогнать себя в пенсионный статус. И хотя пенсия с гулькин нос, это её не убивает; наоборот, только подстёгивает крутиться и носиться с утра до вечера.
Вот и пенсионерка Козлякина носилась-носилась: то по магазинам, выискивая, что где подешевле, а тут дочке надо было помочь с внуками понянчиться; в результате потеряла бесплатный проездной билет на автобус, выданный ей отделом социальной защиты. Вошла она в автобус, что курсировал от железнодорожной станции до посёлка, где жила Козлякина, тыр - пыр  – билета нет. То ли где-то из кармана вытряхнула, то ли впопыхах у дочки оставила, когда торопилась на автобус  – ну не помнит. А кондукторша пристаёт:
   – Раз билета нет  – платите деньги.
   – У меня нет лишних денег,– бодро отвечает Козлякина.
   – Так, билета нет, денег нет – выходите из автобуса.
   – Не имеете права,– говорит Козлякина.– Я пенсионерка – вот моё пенсионное удостоверение,– вынимает она из сумки маленькую книжечку удостоверения.
   – Мне билет ваш на проезд нужен, а не удостоверение,– не унимается кондукторша.– Так, выходите из автобуса; контроль пойдёт, я не хочу из-за вас неприятностей.
   – Да какой контроль в девять вечера?
   – Так, водитель, останови автобус,– закричала через весь салон кондукторша.
   Водитель, видимо, не услышал и продолжал движение.
   – Ну что вы к ней привязались,– вступилась за Козлякину пожилая женщина,– видно ведь, что пенсионерка. Удостоверение вам показала. Небось, к безбилетному пьяному не вяжетесь  – боитесь в глаз получить...
Пассажиры разделились на два лагеря: одни осуждали горластую кондукторшу, но их было человека три, не больше; остальные –  пенсионерку-безбилетницу; за то, что по её милости создаётся нервозная обстановка в автобусе.
   – Да есть у неё деньги, она у рынка вошла,– кричала толстая молодая баба.– Раз на рынке была, значит, есть деньги  – пусть платит.
   –Так, всё,– подвела итог кондукторша,– автобус останавливаем, женщину выкидываем.
   – Как это выкидываем? Я что – мешок, что ли какой?–  вздыбилась Козлякина.
Но в автобусе уже кричали, чтоб она не задерживала остальных пассажиров и лучше уж заплатила 16 рублей.
   – Да нету у меня денег. Пенсии только на молоко и хлеб хватает, да за квартиру заплатить  – чтоб ещё и из квартиры не выкинули. Везде так и норовят выкинуть.
Автобус остановился.
   – Так, женщина, выходите.
   – Довезите хоть до остановки, я пересяду на другой автобус.
   – Мы не обязаны довозить вас до остановки – вы без билета.
   – Ну, тогда уж до Ленинградки до тёмной довезите,–   разгорячилась пенсионерка,– там как раз лес начинается. Привяжите меня там к дереву  – раз такие жестокие.
   – Женщина, не остроумничайте и не задерживайте пассажиров  – выходите, – настаивала кондукторша.
Делать было нечего, пенсионерка вынула из сумки потрепанный маленький кошелёчек, достала оттуда 16 рублей.
   – Нате, грабьте последнее,– сунула она деньги кондукторше. Села, и обидно ей стало. Даже не из-за того, что незаконно с неё стребовали совсем не лишние 16 рублей, а из-за того, что основная масса пассажиров была на стороне кондукторши. У нас ведь как? Кто громче кричит  – тот и прав.