Глава 31. Рассвет

Яркий свет, бьющий из окна. Блестящие осколки, посыпавшиеся под ноги. Жесткий пол. Воспоминания сменялись, обрываясь подле распахнутой двери, за которой зияла темнота. Что произошло? Натали не помнила. Пустота. Боль. Тишина.
Она очнулась спустя долгие часы беспамятства. В бреду ее согревали туманные, словно покрывшиеся дымкой, отрывки из прошлого, непременно счастливого и беззаботного. Вот Натали, еще совсем маленькая, с визгом бежит по лужайке, а за ней гонится Гастон, ловит, роняет на душистую траву, и девушка видит небо, невероятно красивое, бездонное. Или недовольный крик матери, пытающейся урезонить дочь, размахивающую соломенной шпагой. Но стоило появиться Марку, и дыхание сбивалось, а сердце замирало… почему его прикосновения вынуждали ее вздрагивать? Что за шутки играло с ней подсознание?
Этьен был вознагражден за бессонную ночь у постели подруги: ему первому улыбнулись ее зеленые глаза. Хоть от прежнего огня в них осталось лишь робкое пламя.
- Натали, - он аккуратно убрал ее волосы за ухо. – Как вы себя чувствуете? – лекари сомневались в ее выздоровлении. Но мушкетер не поддался отчаянию. Верить, главное верить. Пока жива надежда – ничего не потеряно.
- Марк, - прошептала она. Этьен нахмурился: Гастон выдвигал предположение, что это граф повинен в случившемся… что произошло? Падение с лестницы? Скорее солнце движется вокруг земли. Пусть в голове у девушки играл ветер, но ноги держали ее крепко.
- Я скучал, - пробормотал мушкетер. И Натали потянулась к нему… ее правая рука все так же лежала на постели, неестественно холодная, как у куклы.
- Натали… - Этьен запнулся. Врачи беспомощно пожимали плечами: может, сломаны кости, может, повреждены нервные окончания. - Все будет хорошо, - мушкетер поцеловал каждый ее пальчик - она ничего не почувствовала.
- Что это? Этьен… что? – прохрипела девушка, рывком садясь и хватаясь за предплечье.
- Я обещаю… я верну тебе руку, - он притянул Натали к себе, но она отстранилась, судорожно растирая бледную кожу.
- Это же пройдет? Пройдет? – какая-то упорная надежда звучала в ее голосе. Безумная надежда. Так ребенок продолжает твердить, что феи существуют, когда ему уж ясно, что их нет.
- Да, - Этьену доводилось видеть смелость, храбрость и силу женщин, которых поддерживала любовь. И Натали обладала этим даром: Марк не позволит ей сдаться, отступить, смириться.
Но уже к вечеру Натали пришлось столкнуться с фантомными болями. В вены словно налили расплавленное олово, кости крошились, а мышцы разрывались. Девушка извивалась, билась в судорогах и умоляла о морфии. Гастон, пришедший навестить подругу, не выдержал, когда она, задыхающаяся, дрожащая, срывающаяся на крики, просила хоть капли наркотика. Этьен стоял на своем: никаких лекарств. Пока есть боль – надежда жива. Ведь онемение привело бы к ампутации…
Натали злилась, проклинала мушкетера, но ничто не поколебало его глухой решимости.
- Прекрати мои страдания! Прекрати! Я не хочу! Не хочу!
- Я помогу тебе. Я заставлю тебя бороться, если потребуется.
Однажды Гастон получил пулю в ногу. Они участвовали в битве при Рокруа, в которой французы лишний раз подчеркнули свое превосходство над испанцами. Гастон упал на поле сражения, зажимая сквозное ранение и чувствуя, как кровь хлещет сквозь пальцы. Казалось, смерть будет ему избавлением, да и отдавать солдат в плен врагам запрещалось, но Этьен не позволил пристрелить друга, как бешеную лошадь, поднял его и отнес до ближайшего укрытия под свист картечи, взрывы ядер, шатаясь, когда земля сотрясалась под ногами. «Спасайся, спасайся сам, прошу», - в полубреду повторял Гастон, но Этьен тащил его, даже когда друг потерял сознание. Сам Господь защищал храброго мушкетера: он добрался до лазарета без единой царапины. И после Этьен запретил и говорить об отрезании ноги. А ведь Гастон бился в агонии, так что лекари едва ли не ежедневно приходили к суровому мушкетеру и предлагали облегчить страдания несчастного. Нет. Никаких поблажек. Никаких уступок. И что же? Гастон бегает по Парижу от одной красавицы к другой, и только шрам остался ему напоминанием о битве.
Наутро боль утихла. Этьен расчесал волосы Натали, принес ей завтрак и раскрыл окно, чтобы птицы прилетели и разбудили ее пением. Он не отходил от подруги, массажируя ей предплечье, и кровообращение улучшилось. Когда удалось поднять указательный палец и мизинец, девушка засмеялась, как ребенок, питаясь успехами. Вера – вот главное, что есть у человека. И Этьен считал важнейшим достижением именно поселение веры в душе Натали.
…
- Это не падение, - Гастон стоял на лестничной площадке, облокотившись о перила и глядя вниз. – Марк пытался ее убить.
- Что это меняет? – Этьен предпочитал не копаться в прошлом. Людям свойственно допускать ошибки. Как и быстро судить. Он прогнал Катрин дважды, считая, что поступает правильно, по чести: выставить убийцу на улицу, бросить в нее камень, как и толпа, оттолкнуть, чтобы не запачкаться грязью… и что же? Протяни он ей руку, спрячь в своих объятиях, и сейчас, как знать, на юге Франции в домике у океана жила бы тихая семья, вдали от бед и невзгод, и два сердца обрели бы покой… - Граф единственный, кто поможет Натали.
- Предавший однажды предаст вновь, - ему не найти поддержки в друге, потому что и его советник одурманил красивыми словами о Любви. Но поступки указывали на обратное: какое чудовище так поступит с тем, кем дорожит? Отдать ему Натали? И мучиться виной, когда после очередного отравления, похищения или падения она не очнется? – Нас отправляют в деревню на бойню и под приказом его подпись. Дивизии стоят на фронтах под обстрелом, не отступают и не нападают, как мясо для пушек. И снова его подпись. Я не позволю Марку составить документ о моей смерти, - не простившись, Гастон ушел и направился к своему единственному союзнику: королеве.
…
- Вы неразговорчивы, граф, - проговорил Людовик, отпивая вина.  Он, обычно безучастный к личной жизни придворных, не удержался и попросил Джейн, как главную осведомительницу, выяснить, какая черная кошечка перебежала дорогу советнику. Однако фрейлина, после обмена любезностями с Катрин, замолчала, и потому правителю оставалось гадать, а ему это не нравилось. – Ох уж эти женщины - от них одни проблемы! Без них не обойдется никакой конфликт, никакая война. Всегда Любовь всему причиной… - желание увидеть Натали обострялось с каждой минутой. Утром Марк подошел к повороту, за которым скрывался дом Сюзанны, но что-то не дало ему ступить шаг и увидеть знакомые окна, одно из которых напоминало теперь пустую глазницу.
Вечером граф не позволил страху сдержать себя. Медленно он поднимался по ступеням, как на Голгофу, представляя, что на них еще сохранились капли ее крови. Правду Марк похоронит с собой в могиле. Врать – обычное дело, особенно для шпиона, большая часть жизни которого и состоит изо лжи. Он пытался быть честным с Натали, но к чему неуклонно это вело? Так не лучше ли защитить возлюбленную, чем причинить новые страдания, вынудить морщиться и ужасаться, какого монстра она избрала?
В комнате раздавались голоса; граф взялся за ручку и почувствовал, как его тащит назад невидимая сила. Но не отступил. Да и как посмотрит на него Сюзанна? Она выглянула из кухни, когда входная дверь хлопнула. Опять вопрос, что подумает общество. А не слишком ли много проблем возникает из-за чужого мнения? Не больше ли, чем от женщин?
Натали замерла, когда Марк вошел. Она ждала его, но надеялась, что он не придет. Радость смешалась с горечью: советнику нужна красивая, неподражаемая супруга, а не калека…
Порыв Гастона разбился о глухое всхлипывание, которое Натали поспешила подавить. Она не хотела вызывать жалости, которая вынудила бы графа тащить на себе бремя заботы о ней. Но и сдержать боль внутри разбитого сердца не получилось. Мушкетер вскочил и отступил к окну, освобождая дорогу врагу и лелея обещание Анны избавиться от предателя.
- Прошу вас, - Марк сел на край кровати и осторожно провел по золотому ободку, что блестел на ее пальце. – Как вы себя чувствуете?
- Уйдите, - ему вспомнилась их первая ночь… и он кинулся к девушке, крепко обнимая ее и осыпая поцелуями.
- Нет, никогда, - она обхватила его здоровой рукой. И две половинки соединились. – Я люблю тебя. И никогда не отпущу, - он зарывался в ее локоны, вдыхал аромат ее кожи. Лучше пусть его убьют, чем отнимут Натали. Он сделает что угодно ради ее счастья.
- Я боюсь, - прошептала девушка. Страх. Чем крепче были объятия графа, тем настойчивее кричал голос: «беги, беги, или будет поздно!».
- Вы поскользнулись… теперь вы в безопасности…
- Она в надежных руках, - Гастон позволял фантазии выделывать самые кровавые зверства с врагом. С каждым днем убеждение, что именно советник причастен к «падению», возрастало. Они обменялись взглядами, в одном из которых неудачно пряталась истина, а второй посылал угрозу разоблачения.
- Конечно, в моих. Моя любовь, - прошептал Марк ей на ушко, и девушка затрепетала, трясь щекой о его камзол. Мушкетер не выдержал и, сорвавшись, выскочил за дверь.
Граф взял ее бесчувственную руку. Он с гордостью будет водить Натали  на балы, кружить в центре зала и запретит употреблять в королевстве это ужасное слово: «калека».
- Не будем о нем, - он приложил палец к ее губам, не позволяя произнести имя Гастона.
- Я слабая... и беспомощная... я разбила чашку...
- Это такая мелочь, - Марк гладил ее мягкие волосы.
- Я покажу вам, чему меня научил Этьен, - Натали устроила свою руку поверх его и поочередно надавливала кончиками пальцев на ладонь жениха. – Это глупость…
- Это маленькая победа, - он переплел их пальцы.
- Я помню... как вы касались меня... помню... ваше тепло...
- Я освежу воспоминания, - граф аккуратно поцеловал ее. Могло ли быть что-то прекраснее? Нет. Но странный привкус на губах возлюбленной испугал Марка: горечь перед разлукой. Как духота перед дождем.
…
Когда граф прощался с возлюбленной, к ней пришел неожиданный посетитель: Джейн. Она выглядела потрепанной и рассеянной; ее взгляд блуждал, так что девушка не сразу заметила советника.
- Я успела соскучиться: дворец затих без вашего смеха, - заговорила фрейлина, когда, наконец, Марк ушел, одарив ее красноречивым взглядом. Натали смущалась, но Джейн, придвинув к кровати кресло, удобно устроилась в неформальной позе и совсем не разглядывала безжизненную руку мадемуазель мушкетер.
- Вы принесли мне новости?
- Можно и так сказать. Королева просила вас не пренебрегать здоровьем и не покидать дом в течение ближайших дней, - фрейлина берегла ее жизнь? Или надеялась этими словами зародить в Натали беспокойство и толкнуть ее в Лувр?