Первый бизнес

                "Торг любит волю, а ум - простор" (русск. пог.)         

                Когда страна развалилась, заводы стали сокращаться, зарплату перестали выплачивать, и люди дрожали за своё рабочее место, даже и ничего за него не получая,  наступили тяжёлые времена. 1993 год… Одна из последних моих командировок – в Новокузнецк, за металлом на металлургический завод.
                Что-то муж Юра в то время сильно передо мной  провинился, чувствовал себя виноватым, и, как никогда,  поехал на вокзал меня проводить. И, чтобы загладить вину, внезапно принял решение: купил билет,  поехал со мной! Мне это было приятно, и мы помирились. Прожили в гостинице с неделю, я добилась, чтобы на заводе выполнили наш заказ, металл был отправлен, и мы поехали на вокзал. Напоследок прошлись по привокзальному рынку.
                - Ты обратила внимание, какое сало здесь дорогое? – Спросил он меня.
                Я, конечно, поняла, что продукты ужасно дорогие – в три раза дороже, чем у нас или даже в соседнем Новосибирске. Но на сало конкретно внимания не обратила. Поняла только, что с одной стороны шахтёрам, вроде, прибавляют зарплаты, а с другой моментально поднимают цены! Совершенно необоснованно! А те варятся в своём котле – регионе – и не совсем себе отдают отчёт, насколько их цены отличаются от цен в целом  по стране.
                А на заводе совсем припёрло – сидишь без работы днями в отделе -  и зарплату не платят, и работу потерять боишься… Опоздать нельзя – сократят, раньше уйти нельзя – уволят. Весь день слоняешься по отделу без цели… Бессмыслица какая-то. Начались всякие подсиживания, подковёрная борьба за уживание на рабочем месте.
                Сама подала заявление на увольнение, удивив всех!
                К тому времени на заводе я проработала почти двадцать пять лет, а очередь на квартиру у меня осталась пятисотая… На машину – ещё дальше… Перспектив на было ни-ка-ких… Кстати, я сравнивала - кто уехал жить в большие города, даже в Москву, давным-давно жили в собственных благоустроенных квартирах... А мы всё то жались к моим родителям, то ютились в каких-то общежитиях... Давно взрослые люди...
                Мы с мужем стали возить сало в Новокузнецк, в Кемерово.
                Мука мученическая! Килограмм по двести закупали сала в Петропавловске. Его надо было привезти с базара домой, посолить, увезти на вокзал, погрузить в вагон вопреки всем нормам и правилам, довезти – сутки ехали, сгрузить с поезда. Поезд приходил поздно ночью, мы разгружались на каком-нибудь седьмом пути, поднимали весь груз на виадук, пересекали железнодорожную магистраль, спускались с виадука.  Поднимались в гору, высоко, по плохой дороге, между частных домиков,  к месту дислокации – в частном секторе у одних стариков снимали комнату и сарай.
                На следующее утро мчались с частью груза на железнодорожный базарчик. У нас хорошо раскупали сало, и дня через три мы отправлялись назад с сумкой, полной денег!
                Снова и снова совершали мы вояжи!
                Разумеется, хвалились удачей знакомым. Брали с собой в поездку друзей.  Запомнился такой эпизод. Мы едем уже в обратный путь. Люда Койкова, моя подруга, идёт по проходу из туалета, а за ней – шлейф из денег на полу!  Касса прохудилась…
                Друзья и знакомые   в следующий раз предпочитали ехать своим кортежем, со своими более близкими друзьями и родными, и так география расширялась…  Дошло до того, что,  когда мы приволакивали зимней ночью свой груз на квартиру, там для нас не оказывалось места, а весь базарчик при железнодорожной станции был заполнен продавцами из Петропавловска, уже незнакомыми нам…
                Теперь мы  за неделю не могли продать своё сало…
                Стали ездить в Кемерово. Там у меня жила родня – тётка Федора со своими детьми, уже стариками Шурой,  бывшей учительницей, и Алексеем. Хоть вид у него был, как у профессора, работал он раньше каким-то простым рабочим.
Люди хорошие, положительные, как вся родня с моей стороны. Только они были уже старенькие, больные, и принимать нас с Юрой им было хлопотно…
                Представьте: зима, жестокий мороз за сорок, и мы стоим весь день на базаре, мёрзнем, как цуцики, да ещё всякие стрессы испытываем. Всем надо «дать». Страшнее всего рэкэтиры-уголовники. Не дашь денег – перевернут весь товар, сбросят на землю, затопчут! А то как-то слух прошёл, что на дальнем конце базара, в воротах, труп мужчины лежит уже пол-дня… Да на привокзальной лавочке ты и сам труп видел – бродяга замёрз…
                Придёшь вечером к тётке в её частный дом, они печь натопили, а  ты согреться не можешь, зуб на зуб не попадает…
                - А водки у вас нет? – Спросила я как-то Шуру, свою двоюродную сестру. Родня в ужасе – у нас все непьющие, а тут, оказывается, Люба  водку пьёт!..
                Очень я подорвала свою репутацию!..
                Встречаю в Петропавловске как-то своего коллегу с завода, Антона Николаевича Битнера. 
                - Ну, как ты поживаешь? Как бизнес? – Спрашивает он меня.
                - Хорошо! Работаем! Сало шахтёрам возим!
                - И по сколько же возите?
                - По 200 килограмм!
                - А помнишь, как завод чуть не встал оттого, что ты тринадцать килограмм ремня отказалась взять с собой из Ферганы, поездом отправила – тяжело?
                Я помнила. Мне было стыдно. Но ведь своя ноша не так тянет…
 
                На заводе  все продолжали трястись от страха и безысходности, а мы… купили квартиру и маленький «Форд-Эскорт»! Так бывает, когда свою судьбу берёшь в свои руки!
   
                Мы больше ничего не ждали от государства и стояли на своих ногах!