Новый год ценою в жизнь

В начале семидесятых я работал художественным руководителем в одном из рижских  домов культуры. Коллектив был из молодых и не лишённых амбиций работников культурной нивы – все талантливы и неординарны. Казалось, мы лучшие, и равных нам нет и не будет!
 
Нашу «новогоднюю» бригаду ангажировали почти за год до Нового года. Она таки действительно считалась лучшей. Руководство ДК гордилось: мол, по-другому и быть не может. Самое-самое только у нас, по Сеньке и шапка!
«Бойцов» в бригаде было четверо. Дед Мороз – Исаак Анатольевич Хвойницкий. Аккомпаниатор – его брат, известный композитор Владимир Анатольевич. Снегурочка – Нина, бывшая балерина и танцовщица – исполняла роль массовика. Кот в сапогах – популярная в городе ведущая всяческих торжеств, непревзойдённая Инга Анатольевна.
Попасть на «ёлку» с участием сей команды – это было круто!
Ребята пахали на износ, с утра и до вечера. Семь детских утренников и три-четыре выступления за вечер для взрослых. Настоящий Новогодний чёс! Раз в году зарабатывались бешеные деньги, которые вселяли уверенность в завтрашнем дне, не обижая при этом день сегодняшний.


Через неделю изнурительной гонки случилось непоправимое – на одном из детских утренников Деду Морозу стало плохо. «Скорая» приехала быстро. Диагноз: обширный инфаркт. Исаака Анатольевича увезли в больницу.
У группы шок. Что делать? На кону шестьдесят «ёлок» и восемь Новогодних вечеров. О замене не могло быть и речи – все знакомые актёры давно разобраны.  А следующая «ёлка» уже через двадцать минут!
Аккомпаниатор робко предложил:
- А давайте, девочки, попробуем без Деда Мороза. А что? Я знаю все его речёвки и игры, можно отработать.
- Вы что, обалдели, ребята! – скорчил рожу Кот в сапогах. – Как можно без Деда Мороза? Это же, что свадьба без музыки. Нет, так не пойдёт. Думайте!..  Не, это ж додуматься надо: «ёлка» – и без Деда Мороза! «Здравствуй, попа, Новый год» называется…
У Снегурочки сработала моментальная реакция:
- Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый.
  На меня глаз не клади.
  Хоть и грим на мне контрастный,
  Лучше клизму мне найти!

Гримёрка взорвалась истерическим хохотом. Ржали актёры и их изображения в зеркалах, подпрыгивали пудреницы и стулья.
И тут нарисовался я:
- Ребята, что делать будем? Народу тьма. Полна жопа огурцов!
Моя фраза подбросила коксу в общую топку, гримёрка заходила ходуном. Ничего не понимая, продолжаю:
- Отменять будем, или как?

Кот, окинув меня взглядом, хитро прищурился:
- Или как… – потом вскочил, и выпалил – Идея! Александр, у тебя же фактура, как у Исаака, и голос – что надо. Короче – быстро одеваемся, гримируемся, и пошли пахать!
Снегурочка, подавившись смехом, с глупой полуулыбкой хлопнула меня ладошкой по спине:
- А что? Дед Мороз что надо. Всем бы бабам по такому деду, и коммунизм полный!
- Девочки, я же слов не знаю…
- А тебе и не надо их знать. Выйди, поздоровайся, и всё,  – успокоил Кот.
- А массовка? А танцы?
- А это уже моя работа,  – подхватила Снегурочка.
- Санёк, я прямо сегодня напишу тебе все речёвки, и завтра ты их выдашь, как настоящий Дед Мороз,  – почти промурлыкал Кот.  – А сейчас мы слепим первый блинчик.

Сломленный столь убедительной аргументацией сказочных персонажей, я стал готовить себя на заклание.

Бригада работала на подъёме, все поймали кураж. Дети от души веселились. Родители радовались, и глаз не могли оторвать от неугомонной Снегурочки и Кота в сапогах, который всё время пакостил, словно проверяя девушку на терпение. В зале царил праздник! Для полноты счастья не хватало только Деда Мороза.
- А давайте его позовём,  – спохватилась Снегурочка. – Мальчики, вы громко топаете ножками, а вы, девочки, хлопаете в ладошки. Дедушка Мороз, ау-ау! Мы ждём тебя!

А Дедушка Мороз в этот момент судорожно курил в «предбаннике», и ничего не слышал.

Дети настойчиво требовали Деда Мороза. Кот в сапогах, проходя мимо Снегурочки, как бы невзначай, обронил:
- Вот засранец, где его черти носят! Я делаю массовку, а ты иди на поиск. Даю пять минут.
Снегурочка, выскользнув из круга, бросилась искать «засранца». Кот обречённо отбивал ногами «цыганочку» вокруг пышнотелой мамы, а дети самозабвенно хлопали в ладоши.

Докурив, Дед вошёл в фойе и нос к носу столкнулся с «внучкой».
- Твой выход!!! – завопила та.
Я рванул в зал. И тут случилась долгожданная встреча моих валенок с натёртым до блеска паркетом. Как на коньках, Дед Мороз пронёсся от распахнутых дверей до центра зала, прямым курсом на грудастую маму.  На последнем метре дистанции он споткнулся и, рухнув на колени, по инерции, доехал на них до цели и, чтобы не растянуться плашмя, обхватил мамочку за попу, уткнувшись красным носом ей в живот.
- А вот и я! – утробно возвестил Дед Мороз, оторвав нос от жертвы. И, видимо боясь повторного подвоха от паркета, заголосил прямо с колен:
- Это уж так ведётся, что ни одна ёлка без меня не обойдётся! Внученька, как я рад этой встрече с тобой!! Я тебя так долго искал, искал, искал… заблудился в лесу, еле дорогу нашёл… ей бо! Сам не могу поверить…

Кот почему-то начал хрюкать. Мелодия аккордеона сломалась и рассыпалась на замысловатые трели. Снегурочка, догнав Деда,  ухватила его за пояс, и стала подтягивать вверх, помогая подняться.
- Ты что, Дед? Я – твоя Снегурочка! А это мама. Ты что, сбрендил?!
- Мама? Ух, ты какая! С Наступающим тебя, мама. Ну, а мы с внученькой пойдём, пожалуй…
- Куда? Мы тебя целый год ждали, а ты… от меня убегал, и мешок с подарками потерял! Я что, нанималась такие тяжести таскать?
- И то правда, внученька… давай-ка его сюда, под ёлочку, поставим, и пусть себе стоит до следующего года. Ничего с ним не сделается.
Кот в сапогах включил сообразиловку:
- Не выдумывай, Дедушка! Лучше сядь под ёлочку и посмотри, какие подарки тебе дети приготовили.
- И то верно, котёночек, в ногах ведь правды нету. Посижу, погляжу, послушаю. Чем вы меня порадуете в этом году? Может, сюрприз какой отыщется для меня, или забава новая найдётся? Эх, люблю я от детушек подарки получать! Губы сами так и раскатываются, так и раскатываются…

В атаку бросилась Снегурочка:
- Дед Мороз, а ты ничего не перепутал? Это дети от тебя будут подарки получать, а не ты от них. Так что, быстро скатай свои губы обратно. Понял?
Дед обиженно заворчал, но сел на стул под ёлкой.
- А чего тут непонятного? Конечно, понял: вам – всё, а мне – ничего. Новый Год, называется! Ладно, ваша взяла. Буду сидеть и молчать. Вот так!.. Ну, хорошо я молчу?
- Хорошо, Дедушка, хорошо. Так и сиди…

После «ёлки» в гримёрке сделали «разбор полётов». Инга Анатольевна подошла к вопросу очень серьёзно.
- Александр, плюс то, что ты обладаешь даром мгновенной импровизации и необычайно органичен. Это говорит о том, что ты будешь классным Дедом. Но меня не устраивает твой образ. Ты ушёл от классики. Твой Дед хитрый и хулиганистый старик. Заигрываешь с мамами, делаешь всё на грани фола. Ещё немного, и получится дебил и придурок, над которым все будут издеваться!..

Продолжить мою характеристику ей не удалось, перебил аккомпаниатор:
- Ты думаешь, Инга? А мне понравилось, как он его сделал. Безобидный старикашка. Да, с хитрецой, но с каким юмором! Ты посмотри, как он толпу расшевелил. Мы работаем не только на детей, но и на родителей. Нормальный, весёлый, живой Дед Мороз.

Коллегу поддержала Снегурочка:
- В этом Деде есть изюминка, характер, детская непосредственность. Большой ребёнок! И детям нравится такой Дед Мороз. Да и сцепки с ним можно на юморе делать. Хорошо, что он отказался от классического образа.

Инга, сдаваясь, глянула на меня.
- Ну, а сам как считаешь?
- Я поставил задачу не быть похожим на Исаака Анатольевича. В общем-то, удалось. Хотя, первый блин, конечно, комом. Но дальше будет лучше. Текстовки выучу. Всё о’кей. А обсудить можно после всех сегодняшних утренников.
Глотнув из термоса кофе, Инга протянула мне свою чашку.
- Поздно, Санёк, работай в своём образе. Вечером текст набросаю. А, в общем-то, ты молодец. Наш парень. Дерзай!

Так я получил благословение на Деда Мороза, даже не подозревая о том, что следующие тридцать лет Новый Год будет для меня всего лишь отголоском праздника. И присутствовать  на нём мне придётся исключительно в качестве загнанной лошади.

На финише ёлочного чёса Исаака Анатольевича выписали из больницы. Посмотрев один из моих последних утренников, он зашёл в гримёрку.
-Коллеги, я вас поздравляю с новым приобретением. Очень живой Дед Мороз. Я в молодости точно таким был. Бешеная энергетика. Что ж, будем делать из наших отпрысков молодёжную бригаду. Работы всем хватит. Да и нас, если что, смогут подменить.

Новая бригада получилась отменной. Моей Снегурочкой стала дочка Инги – Люда. На роль аккомпаниатора-аккордеониста претендовали сразу двое Володиных детей – Света и Анатолий. Оба симпатичные, оба одарённые – и чувством музыки, и чувством юмора. Пару лет мы приспосабливались, притирались друг к другу, зато результат превзошёл все ожидания. Управление Культуры определило нас в «Лучший коллектив города», а отсюда и зелёный свет на самые известные площадки с соответствующим статусу гонораром. Поезд тронулся! Новогодний чёс обрёл масштабы и смысл.

… Утренник для четвероклассников в самом разгаре. В сторонке молодая учительница наблюдает за своими подопечными. Группа мальчишек, явные лидеры, ведут себя вызывающе.
- Дед Мороз не настоящий!
- И подарки фуфло!
- Лучше бы на экскурсию поехали, достали эти два прихлопа, три притопа!
Один из них рвётся почитать стихи, предвкушая кайф от заготовленной подлянки.
- Дед Мороз, я подарок тебе приготовил! Ты что, оглох? Я подарок приготовил!
- А как тебя зовут, мальчик?
- Вова, – шмыгнув носом, представился пацан, - и чего?
- Да ничего, Вова. Мне интересно, как ты четверть закончил. Хорошо учился?
- Спрашиваешь! Конечно, хорошо.
- А вот мы тебя и проверим. Тебя и твоих друзей. Сколько будет пятью пять?
- Двадцать пять! – вразнобой крикнули пацаны.
- А остальные ребята что, не учились?
- Учились!
- А что же вы молчите? Не слышу вас! Ну-ка, ещё разик: пятью пять?
- Двадцать пять! – включился весь класс.
- Вот, молодцы! Шестью шесть?
- Тридцать шесть!
- О, совсем замечательно! Пятью восемь?
- Сорок восемь!- гаркнули ребята во главе с Вовой.
Девочки засмеялись. Дед глянул на ученика.
- Вова, ты что? А говорил, хорошо учишься.
- Я… это… стих знаю. Про тебя. Могу выразительно сказать, как артист.
- Ну, если как артист, то давай.
Мальчик, хитро прищурившись, глянул Деду Морозу в глаза и, вытянув руку вперёд, начал:
- Дед Мороз, красный нос, борода – лопатой, ты подарки нам принёс...
- Вова!!! – истошно завопила покрасневшая учительница. – Вова!!!!!!
Дед Мороз съёжился, ожидая завершения опуса от шкодливого оболтуса. Мальчик укоризненно посмотрел на свою учительницу.
- Эх, Татьяна Ивановна, такой стих загубили! Это – во-вторых. А во-первых – это не то, что вы подумали. Я хотел сказать: «Дед Мороз, красный нос, борода – лопатой, ты подарки нам принёс. И за это дети дарят вам свои таланты». Вот! – гордо закончил пацан, сам удивляясь своей находчивости.
- Действительно, таланты дарят. Молодцы! – включился Дед, заговорщицки подмигнув растерянной учителке. Всё нормально, держись, милая! Не в каждом классе есть такие самородки…

…В семидесятых зима нас не щадила. Мороз стоял лютый, минус тридцать по Цельсию. Но люди продолжали жить и радоваться. Мы, как всегда, пашем очередной новогодний вечер. Работа на выезде – колхоз-миллионер решил порадовать себя столичными гастролёрами. Приняли «на ура». Бой курантов встречаем в их весёлой и дружной компании.

После полуночи собрались ехать в Ригу. Начальство благословило нас в дорогу двумя ящиками – водка и продукты «под закуску».
Кое-как завелись и тронулись. Однако уехали недалеко, через пару километров застряли в сугробе. Оказывается, пока мы народ веселили, дорогу изрядно замело. До трассы не дотянули метров пятьсот. Женщины ударились в панику: что делать? За окнами автобуса подвывало, поднялась настоящая вьюга. Видимость нулевая, ветер жуткий.
- Мальцы, а ведь мы так и замёрзнуть можем! – прервала Снегурочка матерное бормотание мужиков.
- Да не замёрзнем, – отмахнулся от неё Лёха, водитель «бусика», – сейчас водки накатим, и отогреемся.
- А что, дельное предложение! – подхватился Дед Мороз, оперативненько открывая бутылку.
- Вообще-то я за рулём… – вдруг замялся Лёшка. Не ожидал, видимо, такой прыти от Деда.
- Какой руль, когда на улице полный сруль! Мы что, околевать должны?! Отогреем душу, тогда и думу будем думать: быть или не быть.
- Меня дома ждут… – захныкала Снегурочка.
- Всех ждут! – отрезал Дед. – Мне только интересно, из чего пить будем? Хоть бы стаканчик какой положили. Ну, совсем не думают о людях, сплошные бутылки и закусь…
- Эх, что бы вы без меня делали! – усмехнулся водитель, доставая из бардачка стаканчик. – Пользуйся моей добротой, «сказочник».
- Вот это уже по-нашему! А может, и ножичек есть, колбаску порезать?
- Держи!
- О!.. Внученька, давай нашинкуем колбаски. Быстренько, пока не началось… и булочки порежь!
- Так они же с повидлом…
- Ничего страшного. Зато, какой букет – горькое, солёное, и сладенькое сверху. Это же настоящий деликатес получится, соображать надо! Лёха, а ты фонариком свети, не видно ни хрена… чесслово, как сонные мухи. Ребята, активнее, активнее, водка прокиснет, Новый Год встречаем!
- Да пошёл он в жопу, такой Новый Год! – огрызнулась Снегурочка. – У меня, может быть, личная жизнь из-за него накрылась.
- А кто виноват? Скажи спасибо маме своей. Она же нам эту халтуру подкинула. «Сумасшедшие деньги! И привезут, и накормят, и напоят, и назад отвезут. Благодать, а не работа!» Вот теперь и закусывай этой «благодатью».
- Знаешь, что! – взбеленилась Людмила.
- Что?
- Не трогай мать мою!
- Ой-ёй-ёй-ёй, какие мы нежные!
- Ребята, давайте жить дружно, – прервал грызню водитель. – По большому счёту я виноват. Из-за меня нас в сугроб занесло.
- Да ладно, чего уж там, – миролюбиво отмахнулся Дед. – Никто ни в чём не виноват, кроме нас самих. Просто стали заложниками бабок. Срубить решили по-лёгкому. Вот и срубили. Так что, успокоились, и с Новым Годом!

Вобрав побольше воздуха в лёгкие, Санёк опрокинул стакан водки с такой лёгкостью, словно там была вода. С шумом выдохнул, смачно крякнул, и стал занюхивать куском «деликатеса».
- Эх, хорошо пошла, зараза! Неужели весь год пить придётся? Ёперный бабай, вот влипли!
- Ты закусывай, философ, а то развезёт, до утра не протрезвеешь. А нам с ранья работать надо, – заметила Снегурочка.
- Чего?
- Чего-чего… через плечо. В девять «ёлка» у нас.
- Да ты что? Какая мымра додумалась первого числа «ёлки» делать? Бедные дети! Хотя, детям-то, пожалуй, в кайф, а вот родителей точно жалко. С бодуна на «ёлку» – это перебор! А Дед Мороз со Снегурочкой, они что, не люди? Они уже не в счёт, да? Они что, клоуны?
- А не хрен пить. Вот кончатся «ёлки», тогда хоть до поросячьего визга. А сейчас не моги, сухой закон!
- Понял. Закон есть закон. Лёха, наливай!
- Не, ребята, я за помощью двину. Надо трактор пригнать, чтобы на трассу вытянул. Вам же домой надо?
- А то! Спрашиваешь! Хоть тушкой, хоть чучелой, но надо. Ты же слышал, «ёлки» у нас утром. Ладно, двигай, только не замёрзни. А то и нам кердык, и вам несдобровать. Картина маслом получится – приехали! У них «Опять двойка», а мы и «Не ждали». Ну, внучка, давай на посошок для сугрева, а то ты совсем скукожилась. Ну-ну-ну, нос-то не вороти!
- Отстань от меня! Я уже в сосульку превратилась. Дай покой!
- Людок, сосульку надо растопить. Не удовольствия ради, а здоровья для. Ну, давай, стакан не задерживай. Покой нам только снится, милая…
- Всё, это последняя. Больше не пью.
- Вот молодца. А больше и не надо. Мы же с тобой по-махонькой, по чуть-чуть.
- А куда ты бороду сунул? Или потерял?
- Да никуда она не денется. В мешке с подарками лежит.
- А халат почему не скинул?
- Халат мне душу согревает. Если бы не он и не валенки – всё, хана.
- Да знаю я, что тебе душу согревает. Смотри, не перегрей только. А то придётся мне утром одной корячиться.
- Людок, не накаркай! Не надо увлекаться эзотерикой. Смотри на вещи просто, и люди к тебе потянутся.

Взяв из рук Снегурочки стакан, Дед Мороз наливает себе, и начинает вдохновенно декламировать:
- Чудесно летнею порой,
  Но хорошо ведь и зимой!
  Вам много радости принёс
  Чудесный Дедушка…
- Понос! – закончила речёвку Снегурочка.
- Сама ты дура! – отбрил Дед, опрокидывая содержимое стакана в свою ненасытную утробу.
- Эх, с Новым Годом, Александр Иванович! Спасибо, Саня… Людок, подкинь колбаски. Хорошо сидим! Как я тебя уважаю, мать. Благодетельница ты моя, не дашь с голоду умереть, и накормишь, и согреешь, и обласкаешь, и к телу прижмёшь…
- Я тебя умоляю, Саня, кончай трындеть, голову сносит. И холод собачий.
- Всё, понял, внученька. Закрыли клетку, птичка сдохла… птичку жалко, сгубили, гады, экологию. Эх, яичницу бы сейчас со шкварками – и вечер удался!
- Это ты с кем разговариваешь?
- Да с умным человеком. Не обращай внимания. Ну, вздрогнули, что ли? И – раз! Ух, холодная, однако. Что за водка такая, и куда народный контроль смотрит? И как её только алкаши выносят?
- Алкаши, это кто? Ты?
- Не, милая. Алкаши, это: ты, я, он, она – вместе целая страна. Во, как! Залили водкой Отчизну империалисты проклятые. Ненавижу!
- Тихо, тихо, Санёк, отдохни часок. Эк тебя развезло, однако. Ну, и зачем так надо было пить? Специально, что ли, чтоб утром не работать? Вот спасибо, коллега, удружил. Новогодний подарок: бревно в обёртке.
- О, хорошо сказала: бревно в обёртке! А это как?
- Не как, а кто – Дед Мороз в сосиску пьяный, но в халате.
- Ну и засранец, этот Дед! Всё, Людок, я кажется, улетаю…
- Лети, голубок, лети.

И «голубок» улетел. Он не слышал, как тарахтел трактор, вытаскивая их из снежного плена. Как чертыхались мужики, прогревая мотор. Как ехали по ночной Риге…

Очнулся Дед от холодной струи из чайника. Ничего не понимая, уставился ошалелыми глазами на объект, досаждающий ему дискомфортом.
- Ты кто?
- Кто, кто – конь в пальто!
- Конь? А я тогда кто?
- Да кобель с яйцами. Вставай же, зараза! Саня, я уже такси вызвала, через сорок минут у нас «ёлка» начинается.
- Ёлка? А мы где?
- Тебе в рифму ответить, или как?
- Не надо в рифму, я не люблю стихов… (оглядывает комнату) ба! так я что, у тебя ночевал?
- Ну, наконец-то мы стали соображать. Быстро помылся, оделся, и поехали. Одна нога здесь, другая там. Бегом. Я сказала: бегом!
- Слушай, а у нас что, что-нибудь было?
- Не «что-нибудь», а очень даже многое, и ты сейчас, как порядочный человек, должен будешь сделать мне предложение, – с чертенятами в глазах выдала Людка.
- Что? Людок, ты чего? Неужто на честь мою покусилась? Как ты могла? О, женщина!.. Я же ничего не помню…
- А помнить не обязательно. Это касается чести, а не памяти. А она у тебя очень даже отменная, всем честям честь! Повезло мне, Санёк. Видно, судьба. О, звонок. Да, заказывали, сейчас выходим. Ну, пошли, блюститель чести.
- Как же мне теперь в глаза смотреть?
- Кому это ты вздумал глазки строить?
- Людям…
- А ты не людям, а мне теперь будешь в глаза смотреть. Ну-ка глянь! В глаза, говорю! Понятно. Блин, ты же ещё не отошёл. Так, слушай внимательно: в глаза родителям не пялиться, а, главное, не дышать в их сторону. К детям не подходить! Я буду работать, а ты – под ёлкой сидеть.
- Так может, я останусь?
- Ага, щас! Праздник без Деда Мороза? Нет, мой хороший, сегодня твоё место под ёлкой. Всё, погнали.

Приехали мы вовремя. Полчаса ждали детей. Не спеша гримировались, пили кофе из термоса. Состояние воздушное, голова чугунная, ноги ватные. В гримёрку вошла дама, ответственная за утренник.
- Ребята, ждать больше не будем. Детей мало, все дошколята.
Снегурочка вскочила на ноги.
- О’кей. Я начинаю и минут через двадцать вызываю тебя. Работаем пять минут – и под ёлку! Лимоном закуси перед выходом.

Зал наполнился музыкой и детским смехом. Закрутилась новогодняя карусель. Звучный голос Снегурочки дятлом долбил голову. «Мы пойдём теперь налево – раз, два, три. А теперь пойдём направо – раз, два, три. К ёлке дружно соберёмся – раз, два, три. А теперь мы разойдёмся – раз, два, три…». Мысли хаотично плясали в ритме музыки: «Было, или не было? Было, или не было? – «раз, два, три». А впрочем, какая разница? – «раз, два, три». Всё равно дело к разводу идёт – «раз, два, три». Свободный человек, что хочу, то и делаю – «раз, два, три». Хотя нет, в таком состоянии точно не было – «раз, два, три». А фигура у неё, что надо, и ноги на месте – «раз, два, три». А вдруг опозорился? Ё-моё! Стыдоба! – «раз, два, три». Фу, слава Богу, закончила. О, меня вызывают. Надо же, двадцать минут как одна пролетели. Ну, давай, Саня, соберись. Улыбочка…»
- Иду, иду! А вот и я. С Новым Годом вас, друзья! Целый год мы не встречались, я соскучился по вас…
- Дедушка Мороз, – бесцеремонно встряла Снегурочка, – пока ты к нам шёл, дети тебе общий подарок приготовили. Садись-ка под ёлочку, а мы тебе его покажем. Танец называется «Раз, два, три».

«Понятно» – мелькнула мысль – «Тянем время…» Монотонный танец поплыл перед глазами, а горящие лампочки на ёлке пригрели Деда Мороза. Тело расслабилось, назойливый ритм раскачивал голову. «Раз-два-три…» На какой-то момент сознание отключилось, и Дед, как подкошенный, рухнул под ёлку. Зал отозвался дружным родительским «Ах!» и детским испугом: Дедушке Морозу плохо! Вскочивший Дед, ничего не понимая, разглядывал кровь на рукавицах. В висках стучал отбойный молоток, пол уходил из-под ног. Подбежала Снегурочка.
- Ё-пэ-рэ-сэ-тэ, абэвэгэдэйка! Заткни нос рукавицей. Папа! – выхватила она кого-то из толпы – Проводите Деда Мороза до гримёрки! Видимо, давление подскочило. Всё, полежи, я доработаю. Пусть администрация «скорую» вызовет!

«Неотложка» приехала быстро. Смерили давление, всандалили укол. Прослушав, моложавая докторша с умным видом изрекла:
- Молодой человек, не жалеете вы своё сердечко. У вас прединфарктное состояние и вам необходим отдых. Поедем в больницу…
- Какая больница, доктор? Сейчас отдохну, и за мной приедут, домой отвезут. Вы так добры ко мне, доктор… спасибо!
- Ну, как знаете, дело ваше. Было бы предложено, – недовольным тоном изрекла докторша. – Соблюдайте полный покой… хотя бы несколько дней. И никаких «ёлок»! Категорически!!!
- Доктор, слушаюсь и повинуюсь! В ваших глазах растворилась вся горечь моего падения. Вы воскресили во мне надежду на чистые отношения и искреннее взаимопонимание.
Молодая врачиха, удивлённо вздёрнув брови, усмехнулась.
- Нет, вы явно не догоняете. Повторяю: полный покой! Теперь понятно?
- Более чем, доктор. Значит – печально и медленно? Должен признать, вы интересная женщина, и я чертовски привлекателен и так же молод. И что характерно, мы оба почувствовали искру. Ведь было? По глазам вижу, что было!
- А вам клизму не пробовали ставить? Знаете, помогает!
Обескураженный Дед промямлил:
- Ну, вот… началось… как красивая девушка, так сразу клизму. Чистые чувства – и так опошлить! Эх, вы, а ещё врач…

Вошедшая Снегурочка услышала фразу о клизме, и быстро сориентировалась:
- Доктор, не волнуйтесь, клизма будет. А конкретно, что у него?
- Видимо, переутомление. Прединфарктное состояние. Нужен отдых. Но, судя по реакции больного, покой нам только снится. Неугомонный он у вас.
- Ничего, доктор, угомоним. Всё будет хорошо. Спасибо вам.
- Надеюсь на ваше благоразумие.
- А телефончик? – всполошился Дед.
- Ноль три. – Холодно ответила докторша, не поворачивая головы. – Эти лекарства будете принимать два раза в день, утром и вечером, а это на ночь, – инструктировала она Снегурочку, протягивая рецепты. – Вот теперь всё. До свидания.
- И вам, доктор, не хворать. Эх, мужа бы вам хорошего! Или, на худой конец, любовника бы какого-нибудь завалящего. – Напутствовал женщину больной.
- И что мне прикажете делать с этим худым концом? Нет уж, нет уж, спасибо, не надо! – выдала на прощание молодая особа в белом халате и исчезла так же внезапно, как и появилась.

Снегурочка пошла в атаку:
- Что я тебе вчера говорила? Не пей! При такой нагрузке, да ещё пить. А теперь что делать будем?
- Что-что… – работать!
- Хорошо подумал?
- А тут и думать нечего. Языком только не надо ля-ля. Работаем.
- Ты сумасшедший. Псих! Четыре «ёлки» сегодня и тридцать до конца недели. Нет, это задница!
- Всё! Я сказал – работаем безо всяких. По нашей обычной схеме. Да не смотри ты так! Я уже в норме. Отдыхать будем после «ёлок». И чтобы никому и ничего, понятно?
- Да ладно, не заводись, работаем, так работаем. Только без дёрганья, и не танцуй с мамами. Спокойно. Кофе не пей. И не кури! Выбрось соску!
- Ага, щас. И не третье. Нет уж, не дождётесь, фиг вам! Я сказал! Нет, не так, психологизма надо больше добавить: Фиг вам! Дед Мороз сказал! Ясно?
- Ладно, ладно, – отмахнулась Снегурочка, – МХАТ только не корчи из себя. Ты ж понимаешь…  и пить завязывай! До добра это не доведёт.

К сожалению, до определённого момента алкоголь в моей жизни играл главную роль. Работа тоже способствовала моему разложению. Должность замначальника Латвийской культбазы плавсостава рыбаков стала для меня пьяным Клондайком.

В то время считалось хорошим тоном иметь на каждом судне свой вокально-инструментальный ансамбль. Значит, всем нужны инструменты и аппаратура. Распределением этого богатства занимался я, а за культмассовую работу на судах отвечали старпомы. И все они наперебой старались добиться моего расположения. 

Рабочее утро начиналось с визита на очередное судно. Старпом выставлял «поляну», на которой до обеда решались наши с ним насущные проблемы. Потом я плавно переходил в руки следующего старпома… потом ещё одного… потом ещё. И так до отхода в рейс происходила комплектация всего необходимого для каждого судового ВИА.

Вечер я заканчивал глубокой ночью в качестве саксофониста в ресторане.

Постепенно, незаметно для себя, я стал профессиональным алкашом. Мог пить вёдрами, и не пьянеть, и  считал это своим достоинством. От замечаний друзей отмахивался – мол, пью, как все, не больше и не меньше. Алконавты, те под кустом валяются, а я работаю!

С годами моя вёдерная стойкость ослабела. Достаточно было утром попить кофе с коньяком – и до обеда держусь огурчиком. Обед, как положено, с водочкой, – и опять славненько. Ну а вечером снова кофеёк, коньячок – и можно работать. Жизнь прекрасна, и жить хорошо!

Иногда размеренный ритм сменялся запоем. После него месяца три вообще в рот не брал, отходил. Потом опять «по махонькой» – коньячок, водочка. В перерывах между запоями решал семейные проблемы. Разводился, женился, опять разводился…

Третьей жене и, как оказалось, единственной на всю жизнь, достался тяжёлый период длиной в три года. Она просила, умоляла, требовала, плакала, и ничего не понимала. Ведь начало было розовым и безалкогольным – месяцев пять или шесть… а потом пошёл набор оборотов и пьянь беспросветная.

Но однажды мой уставший Ангел-хранитель поставил меня у раскрытого окна на девятом этаже и сказал: всё, парень, отпился! Или завязываешь, или, не дай бог, сегодня выпьешь – хоть пятьдесят грамм… слово даю – полетишь отсюда, как фанера над Парижем. Я понятно излагаю?

А чего тут непонятного? Всё, баста, не пью.

Но до этого светлого момента надо было ещё дожить…

Может, моя жена проходила тест на терпение и кротость, и проверяла свои чувства, чтобы была надежда на будущее? А может, меня нужно было размазать ниже плинтуса? Чтобы потом дать возможность подняться, отряхнуться и начать всё с начала. Жаль только бездарно профуканных лет. Можно было сделать так много хорошего…

Имидж моего Деда Мороза был прикольный. Он стал первым, кто взял в руки духовой инструмент! Потом, через много лет, я уже встречал и Санту, и Деда со всякими «дудками», но это уже были музыканты в новогоднем костюме, не более. А мой образ Деда был смешным и обаятельным, да к тому же, классно играющим на саксофоне. Детям жутко нравилось, да и взрослые были в восторге.

Отработав очередной вечер, прямо в костюме и с саксом подмышкой вваливаюсь в такси и называю адрес. Таксист вопросительно смотрит на меня:
- Сосед, что ли?
- Я вас не знаю…
- Да и я тебя не знаю. У тебя какая квартира?
Называю номер.
- Блин, точно соседи. Мы в соседнем подъезде, на девятом…
- И мы на девятом.
- Не может быть! Ну, ни хрена себе совпадение. Меня Василием кличут.
- Саня, – представился я.
- Слушай, а дудка что, настоящая? Играет, или так, для форсу?
- Василёк, это саксофон.
- Да какая хрен разница, лишь бы музыка была. Не, мои мне не поверят, что живого Деда Мороза вёз. А давай на пять минут заскочим ко мне. Поздравишь гостей, вдуешь на своём саксофоне – и разбежались.
- Ну, если только на пять, не больше. Мои тоже ждут.
- Всё, Санёк, замётано. Погнали.

Через пятнадцать минут были на месте. В квартиру вошли с музыкой. Ошалевшие гости дружно засуетились. Я дал команду наполнить бокалы, хозяйка дома взяла правление в свои руки.
- Дедушка Мороз, это твой. – Протянула она мне бокал, наполненный до края красноватой жидкостью.
- Что это?
- Райское наслаждение. – Ответила за хозяйку моложавая подружка. – Чистый напиток, очень даже освежает.
- Василёк, давай по-соседски…
- Саня, мне сегодня ещё пахать надо. Морсик возьму, и всё.
- Ну что, дорогие мои, давайте за всё то, что мы оставили в уходящем году. Пусть наши мечты наконец-то исполнятся в Новом. Каждый загадывает своё желание, и – с Новым Годом! – скомандовал Дед Мороз.
- Золотые слова. За мечту! – подхватила кокетливая подруга. – До дна! Все пьют до дна!

Осушив залпом бокал, Дед Мороз, как выброшенная на берег рыба с выпученными глазами, стал жадно заглатывать воздух. Внутри бушевал пожар. Подруга, пристально глядя ему в глаза, налила в стакан «морс».
- Запей холодненьким… меня, между прочим, Аллой зовут.
Схватив стакан, Дед стал заливать жар, но тот вдруг превратился в цепного пса и стал рвать всё нутро в клочья. Ничего не понимая, Дед выхватил из посудины с шампанским кусочек льда. Во рту наступило облегчение, мозги уплыли, пол начал проваливаться. Поймав из ослабевших рук стакан, Василий почему-то стал его обнюхивать.
- Вы что, бабы, охренели, спирт спиртом запивать! Быстро морс налили! Ему же дышать нечем. Санёк, щас исправим… что вы там копаетесь? – гаркнул хозяин на Аллу. Та с невинными глазками протянула кружку с морсом.

Напиток из холодильника подобно эликсиру поник в каждую клеточку моего организма. На душе чуть полегчало, но тело продолжало тяжелеть.
- Холодца ему и салатика холодного! – скомандовал Василий.
Под оживлённое чавканье гостей и стук приборов я смёл с тарелки и холодец, и салат. Жар из нутра вышел наружу, всё тело горело. Перехватив мой взгляд, Василий спросил:
- Ну, как?
- Василёк, мне бы холодный душ. Затушить огонь, и домой.
- А без проблем. Давай в ванну.
- Вася, сиди, я провожу, – кинулась на перехват Алла. – Пошли, Санёк, тушить твой пламень. Давай, давай, не качай лодку, а то навернёшься, мало не покажется.

Женщина затолкала меня в ванную комнату и по-деловому закрыла дверь на защёлку.
- Давай по-быстрому, Санёк, снимай халат, бороду – и в ванну. Я помогу. Одежду сюда. Залезай… стоп. Плавки снимай!
- Не, не, не, я так.
- Ты что, обалдел? Потом пойдёшь в мокрых на мороз. Заболеть хочешь?
- Нет, не хочу.
- Тогда не выпендривайся, снимай. Молодец! Делаю контрастный душ – сначала холодный, потом тёплый. Не стой, как истукан, поворачивайся… теперь тёпленький… во-о-о. Тело у тебя, что надо. Красота! Подержи-ка душ, платье замочила, сейчас скину.

Оставшись в нижнем белье, Алла перехватила душ и стала увеличивать напор воды. Не знаю, что подействовало – умелый водный массаж, или почти обнажённое тело моей спасительницы, но детородный орган проснулся и непонимающе вытянулся по стойке «смирно», чем привёл Аллу в восторг.
- Ого! Зайчик ушки поднял. Сейчас, мой хороший, дадим тебе поскакать.
Не выпуская душевого шланга из правой руки, левой она очень эффектным рывком стянула с себя «недельку» и впрыгнула в ванну. Бросив шланг на дно, Алла резко притянула меня к своему телу…

Ох, не надо было ей этого делать! В смысле, давить на меня. Горячая волна выплеснула из возмущённого организма лаву из смеси кубиков салата, кусков свинины от холодца и горячительного напитка красного цвета. Стены покрылись живописными контурами по Сальвадору Дали. Обнажённая женская натура стала центром композиции. На голове и на ушах её органично восседали всё те же кубики, а на груди красовался лист петрушки. Даже небрежно брошенное платье не было обижено вниманием мастера:  белоснежные кусочки вписались в серебристый «холст». В моей глупой головушке нарисовалась подпись: «Девочка в салате»…
А заяц, покорно опустив ушки, созерцал сей нерукотворный памятник новогоднему коллапсу.

- Сволочь! Ты что наделал? Знаешь, сколько стоит это платье! – завопила Алла, натягивая «недельку». – В кои-то веки мужика захотела, и на тебе, получила! Оргазм полный! Дай душ! С глаз уйди!
Сполоснув лицо, я стал одеваться.
- Сама виновата. Кто подсунул мне спирт вместо морса? Вот и поймала свой бумеранг. И потом, я тебя в ванну не затаскивал.
- Ага, не затаскивал! А кто Дедом Морозом припёрся?
- А при чём здесь Дед Мороз? При каких делах?
- А при том. В прошлом году я трубочиста встретила и пуговицу оторвала, чтобы желание исполнилось. А в этом году хотела у тебя что-нибудь взять.
- Ну и взяла бы, к примеру, рукавицу. Так нет же, в ванну попёрлась!
- Я хотела, чтоб наверняка, чтобы исполнилось. У тебя бы кусок не отвалился. Вон ты какой – молодой, красивый. Тебя, наверно, девушки любят, а я всё одна и одна. Мне уже тридцать два, между прочим.
- Успокойся. Всё у тебя будет хорошо. Встретишь своего принца и будешь гонять его и по ванной, и по кухне, и по всей квартире. Даже на люстру загонишь – вон какой у тебя темперамент! А я, между прочим, женат, и уже двоих детей имею. А платье отряхнуть надо и мокрой губочкой протереть, как новое будет. Так что, не переживай… бляха муха, а где тут туалет?
- Да рядом, за стенкой. С Новым Годом!
- Всё, пока. А желание обязательно исполнится… да что же это такое!

Увертюра, исполненная на унитазе, отличалась оригинальной фразеологией и бесчисленными мелизмами. Между мозговыми извилинами протиснулась ехидная мыслишка: «Ну что, засранец, допрыгался? Теперь весь год на толчке просидишь. Как тебе перспективка? По-моему, зашибись! Ха-ха-ха-ха! Один вопрос для прессы: вы могли бы сыграть на флейте канализационных труб? Нет? А почему?

Новый Год дома встречал на сухую. Жена ничего не понимала – муж пьёт чай, слегка закусывает, и тут же убегает в туалет. Дуэт с унитазом звучал до утра.

Через много лет я ей рассказал, что послужило причиной такого моего поведения в ту Новогоднюю ночь…


Месяцем позже толпа коллег осаждала кассу Концертного объединения. Анатолий, знакомый музыкант из ансамбля песни и пляски ПрибВО, увидев меня, подмигнул и громко воскликнул:
- Саша, где тебя черти носят? Я что, должен за всех отдуваться?
Включаюсь в импровизацию:
- Да я как-то не рассчитал. Влип в ДТП, блин. Машина всмятку. Ну, невезуха, козёл выскочил на красный. Вот геморрой! Нет, это какой-то сифилис. Полная задница огурцов. Во, попал…
- Молодой человек, – обратился ко мне из очереди пожилой мужчина еврейской национальности, – вы не могли бы более конкретно определиться с венерическим заболеванием?
- А какая разница?
-О, разница большая. Я понимаю, что источник один. Но результат, поверьте-таки мне на слово, вызывает тот самый геморрой, о котором вы только что нам поведали. И чтоб мне жить на одну зарплату, если я вру!
- Хорошо, хорошо, пусть будет сифилис.
- О, молодо-зелено, как вы неосмотрительны в выборе случайных связей. Боже ж ты мой! О, молодёжь, о, нравы… получить сифилис за просто так… бедный мальчик! Что за страна такая – всё по блату, кругом бардак. Плюнуть некуда, обязательно попадёшь туда, куда даже и не думаешь попасть. А где культура? Моральный кодекс, в конце концов?! И куда подевалось достойное образование? Как я вас понимаю, коллега,… что вы стоите, как невеста на выданье? Получайте-таки гроши и идите лечить свой сифилис. И непременно зайдите в церковь, вам там надо покаяться. Что вы на меня так смотрите? Я что, наступил вам на мозоль? Если таки да, извиняйте великодушно! И более того, скажу вам по секрету – пусть лопнут струны моей «Амати», если я сказал вам неправду. Как, вы ещё здесь? Не верю своим глазам!..

Получив деньги, мы с приятелем, довольные, выскочили на улицу.
- Солидно ты в этом году поимел. – Уважительно заметил Анатолий, наблюдая, как я раскладываю купюры по отделениям портмоне.
- Да ничего особенного, – небрежно обронил я, откладывая в карман сто пятьдесят рублей, – за всё про всё две с половиной. А пахоты было немерено. Так, есть предложение: зайдём в «Ригу», в подвал, и посидим, как белые люди. Как тебе такой расклад?
- А что? Дельное предложение, – поддержал приятель. – Пошли.

По пути, у часов «Лайма» встретил знакомого фарцовщика Аркадия.
- Санёк! – Кинулся тот в атаку. – Есть женские туфли – итальянские! Тебе сделаю скидку.
- Да на хрена мне женские туфли? – запротивился было я.
Толя неожиданно поддержал Аркашу:
- Бери, бери, это почти лимонад. Жене подаришь.
- Да у неё размер маленький – тридцать шестой…
- Саня, в самый раз! У меня тридцать седьмой, это то, что надо. У капиталистов на размер больше. Я же не буду тебе фуфло подсовывать. Фирма! Мы веников не вяжем. А вы куда?
- В подвал. Посидим маненько.
- Я с вами. Там и сброшу. В портфель войдёт?
- Он у меня пустой, ноты только, – успокоил я Аркадия, – погнали.

В подвале пакет с «италиано» перекочевал в мой кофр, и довольный Аркаша вежливо откланялся. Посидели с Анатолием хорошо, по мозгам торкнуло. Решили разбежаться. По дороге зашёл в магазин, взял бутылку шампанского и большую коробку шоколадных конфет. Захотелось дома устроить маленький праздник.
Двое парней что-то горячо обсуждали, и доказывали продавщице, что она не права. Подумаешь, не хватает какого-то рубля! Да занесут они его завтра с утра. Я машинально сунул продавщице трёшку:
- Это за ребят…
- Ну, братан, ты молоток. Век не забуду! – воскликнул один из них.
- Да ладно, – отмахнулся я, – мне знакомо состояние, когда трубы горят.

Конечная остановка автобуса была в двух шагах. Дождался, сел у окна. Парни оказались рядом.
- Домой? – поинтересовался тот, что благодарил меня в магазине.
- А куда же ещё? Конечно, домой.
- А может мы это, того? Ну, за знакомство… – встрял второй.
- Не, в автобусе не буду! – категорично заявил я.
- Так в чём проблема? Сейчас выскочим и зайдём куда-нибудь, – засуетился первый. – Меня Мишаня зовут. А это кореш мой, Лёха.
- Очень приятно. Саня.
- Санёк, может в «Турист» заскочим?
- Нет, ребята, там мои друзья работают, плохо может вечер закончиться. А мне домой вот так надо, жена будет беспокоиться.
- Да на пять минут выскочим, и все дела, – настаивал Лёха.
- А с пятью минутами и мараться нечего, – продолжал я держать оборону.
- И то верно, истину глаголешь, Санёк! – не отступал Мишаня. – Ну, Лёха, ты и сказанул: «пять минут»… да таким орлам и часа мало будет! Молодец, Саня, уважаю. Принцип – самое главное. Нет принципа – нет мужика, есть принцип – и мужик на коне.
- Лучше на бабе! – вставил Лёха и заржал на весь автобус.
Я сдался.
- Ладно, за мостом выходим. Я знаю одну кавказскую кафеюшку, там и посидим. Коньяк армянский и шашлык отменный.
- Вот это дело! – поддержал Мишаня. – По-пацански. Пацан сказал – пацан сделал. Молодца!

В кафе знакомый бармен улыбнулся:
- Как всегда?
- А то! Только не один, а три шашлыка, и не сто, а бутылочку, – распорядился Саня, протягивая двадцатипятирублёвую купюру. – Не суети, без сдачи. И кофе.
- Не, не, – вмешался Лёха, – мы кофе не будем.
- Ну, на нет и суда нет. Садитесь за столик у окна, – по-хозяйски пригласил Саня новоявленных приятелей.
- Э, Санёк, сесть мы всегда успеем. Мы лучше присядем, – поправил Мишаня. – Накатим по первой?
- А давай! – Лёшка от удовольствия крякнул. – Хорошо проскочила… ну что, посидим, и в «Турист»? Там такие тёлки классные!
- Я же тебе сказал – нет.
- Лёха, ты это, того, завязывай. Смотрю, тебя переклинило на «Туристе». – Одёрнул другана Михаил.
- А я чё? Сказал просто, что гёрлы там клеевые. Чувихи, что надо, пальчики оближешь, – огрызнулся напарник.
- А вот и шашлык! – оживился Саня.

Запах дурманил голову, дразнил аппетит. На какое-то время мужики целиком отдались мясу, сдирая его зубами с шампуров.
- Вот это класс! А ты говоришь, чувихи…
- Одно другому не мешает. Вечером – шашлык, а ночью…
- Пацаны, я в объект на минутку, – перебил Лёху Санёк.
- Проводить? – любезно поинтересовался тот.
- Успокойся. Провожатый, ты ж понимаешь.

Встречали как-то нарочито громко.
- Санёк, а мы тут плюшками балуемся! Давай, по единой – и тронем!

Выпил, фактически, один. Они слегка пригубили. Вырубился без сопротивления, не понимая, как такое могло произойти. Для меня это была очень даже смешная доза. Позже я догадался, что ребята сбили меня с ног и усыпили клофелином. Бармену тогда не понравилась их суета вокруг моего бокала.

Очнулся уже ночью, за углом кафеюшки, на куче строительного мусора. Рядом валялся мой кофр. Ничего не соображая, стал шарить по карманам. Нашёл «чирик», и тут же стал ловить мотор…

Утром «картина маслом»: с дурной головой ищу в карманах куртки портмоне с деньгами, паспортом и военным билетом. Тут с грустными глазами в коридор выходит жена.
- Не ищи, денег нет.
- А ты откуда знаешь?
- Я ночью проверила. Ты приехал пустой.
- Стоп, а может в кофре…
Укоризненный взгляд обозначил, что я не прав.
- Нет, Саша. Там, кроме коробки конфет, разбитой бутылки шампанского и женских туфель, ничего не было. Кстати, откуда у тебя туфли, и кому они?
- Тебе, кому же ещё?
- Саша, у меня тридцать шестой, а ты принёс тридцать девятый.
- Ёшь твоё коромысло! Ну, Аркаша, погоди… фирма у него, ты ж понимаешь, веников не вяжет… прости меня, малыш!
- Я-то прощу, а вот ты сам себя хорошо наказал… что, тоже простишь? Деньги – ладно, а вот с документами хорошо повозишься. И здоровье твоё жалко.

В голове носились всякие мысли, играли в догонялки. Да уж, погулял, блин на фиг! Отметил!.. Ну и скотина же ты, Санёк. И что теперь? Стоило корячиться на этих «ёлках»? А я уже давно тебе говорил: завязывай пить. Так нет же, всё мало ему! Всё пьём и пьём, пьём и пьём… ненасытный ты наш. Ну, и что будем делать? Что-что… документы делать буду!

Жена, словно читая на расстоянии всю эту чушь, подошла и прижала мою голову к своей груди. Ухо уловило стук сердца: тд-тд-тд-тд… держись-держись-прости-прости-идиот-идиот-идиот…

На центральном рынке в мясном павильоне изучаю содержимое прилавков. Запахи сшибают с ног, глаза разбегаются от изобилия копчёностей. Женский голос окликает:
- Саня!
Оборачиваюсь – ба! Не может быть. Узнаю свою однокурсницу по «кульку». Когда-то подавала надежды, имеет музыкальное образование, была талантливой аккордеонисткой. А сейчас – за прилавком, торгует мясом? Нежданчик. Не верю своим глазам: передо мной женщина при изящном макияже, с кокетливой улыбкой и в фартуке, надетом поверх фирменного шмутья.
- Люба! – крикнула она своей соседке. – Постой за меня, я перекурю.

Вышли на улицу. Она протягивает мне пачку «Мальборо».
- Ну, как ты? Всё в искусстве своём, или что?
- Мать, а куда нам деться с подводной лодки? Всё там же, работаю со студентами в ГАФе.
- Да-а? – протяжно выдавила из себя дым моя визави. – Ну, а жена как? Она закончила «Щуку»? Тоже с тобой?
- Моя жена сейчас в Питере, в театральной академии учится. А работаем вместе.
- Иди ты! Вау, как интересно. Это она после «Щуки» решила в Питер кости бросить?
- Ириш, со «Щукой» я расстался шестнадцать лет тому назад. Уже пятнадцать лет, как с новой женой, и сыну четырнадцать.
- Иди ты! Это что же получается, тебя две бабы бросили из-за пьянки?
- Получается, да.
- Да… Саш, а теперь что? Терпит, бедная? Как я её понимаю. Я же своего… ну ты помнишь, я ж тебе из-за него отказала… так вот, бросила я его. Пьёт, зараза, как сапожник! Пьёт, не просыхая. А ревновал ко всем столбам без разбора. Под конец даже стал руки распускать. Ну, Витька его и спустил с лестницы. Ты ж его помнишь? Брат мой. Тоже опустился. Сидел, вот, по глупости, а теперь пьёт, нигде не работает. Так втроём и живём: я, мама и он. И все на моей шее, представляешь!
- Подожди, а папа? Он же у тебя офицер был, правильный такой. Честь твою охранял от моих посягательств.
- Папа ушёл. Сердце не выдержало фокусов сына. Это мама у меня сильная. Вот и тянем свой крест. Помнишь, как Новый Год у нас отмечали? Ты тогда перебрал слегка с папой. Мама мне сразу сказала: «Смотри, доча, пить не умеет, значит, пьяницей будет. Права была мама, но всё равно не повезло. Вышла за трезвенника, а ушла от алкоголика.
- Да, не повезло. – Поддержал я собеседницу. А я вот уже двенадцать лет не пью.
- Иди ты! Что, неужели вылечили? – Ирина окинула меня пытливым взглядом. – Да, лицо у тебя действительно чистое. Вау! Чудеса, да и только. Вот что значит, медицина!
- Да медицина здесь ни при чём. Стационар не помог. «Торпеду» выхолостил за неделю, а потом ушёл в запой на полтора года. А через время самому надоело смотреть на свою рожу в зеркале…
- Не может быть! И что, без лекарств?
- Абсолютно. Слишком большой стимул у меня появился. Не хотел, чтобы дочка и сын видели меня в непотребном состоянии. Жену жалко стало. Знаешь, какая она у меня классная! Мы и работаем вместе, помогает мне с молодёжью. Педагог от Бога.
- Да?! Ах, как мама была неправа. Мама, мама…
- Привет ей передавай.
- Обязательно. Да, а телефончик у тебя есть? Может быть, я как-нибудь звякну, и ты приедешь, с Виктором поговоришь. А вдруг и он завяжет. Ты для него авторитет.
- Ладно, будет время, заскочу… музыку хоть берёшь в руки? Знаешь, помогает, по своему опыту знаю. Бывает, что сил совсем нет. А смотаешься на фестиваль в Питер или в Москву – и как заново родился. Мне это здорово в театре помогает. Релакс офигенный!
- Эх, Александр, ты как был мечтателем, так им и остался. Какая музыка! Мне не до жиру, быть бы живу. Вот так-то, дружок. Ладно, пока-пока, романтик. Если что, приходи – мясо у меня отменное, на любой вкус… по блату, как бывшему ухажёру. Заодно и об искусстве поговорим. У меня, кстати, друг у Цисера в театре ПрибВО играет.
- Да? И кто?
- Алик. Классный мужик.
- Знаю, действительно классный. Привет передавай, и удачи тебе!


Знаменитый юрмальский санаторий  в Яункемери. Отдыхают ЦК-овские  служащие, чиновники и слуги народа. Отмечают Новый Год. Веду вечер, веселье в разгаре. За столиками «больные» оживлённо гремят посудой, чавкают, кто-то наполняет бокалы. В одном углу спорят «за политику», обсуждая Горбачёва, в другом стоит ржа от анекдотов. Градус начинает превышать норму. Оркестр ждёт моей команды.
Дед Мороз, поймав кураж, решил поиздеваться над «слугами».
- Девочки и мальчики, приглашаю вас на танцевальную площадку. Прежде, чем оркестр начнёт свою работу, я хочу предложить вам маленькую разминку. Танец называется «Лабуда». Сделали большой круг и взяли друг друга за руки. По команде идём по часовой стрелке. 
Даю команду пианисту:
– Володя, музыку! Начали!
«Дружно танцуем мы, тра-та-та, тра-та-та, танец весёлый наш, это «Лабуда»»
- Молодцы! Спинки ваши хороши?
- Да! – ответили женские голоса.
- А у соседа лучше! – дружно гаркнули мужики.
- Ну-ка, руки положили друг другу на спинки, и продолжаем наш танец. Все помогают мне подпевать. И…
«Дружно танцуем мы, тра-та-та, тра-та-та, танец весёлый наш, это «Лабуда»»
- Молодцы! Мальчики и девочки, коленки ваши хороши?
- Да!
- А у соседа?
- Лучше!
- Вот, какие вы молодцы! Положили ладошки на коленки соседа…
Мужики оживились. Танец стал для них обретать смысл. Когда дошли до конца, толпа была уже готова к подвигам. Кавалеры приобняли своих дам, а те кокетливо улыбались. В медицине это называется позитивной динамикой. Стёрлись грани рангов и диагнозов, были только мужчины и женщины. Что и требовалось доказать. С Новым Годом вас, друзья!


Дом Печати в польском Быдгоще выделялся своей неповторимой яркостью среди бездушных стеклянно-стальных конструкций современных архитектурных гениев. Видимо, местные чиновники с любовью отнеслись к этому чудному островку югендстиля, нетронутым даже Второй мировой войной. К Рождеству его украсили множеством разноцветных огоньков, которые притягивали и детей, и взрослых. Приятель журналист договорился с руководством Дома, что я проведу для деток пишущей братии детский Новогодний вечер. За час до начала я должен был на крыше этого здания выдать часовое выступление Деда Мороза – саксофониста. По мнению организаторов это то, что надо – Николя на крыше, да ещё с саксофоном! Супер-пупер! Жесть!!

Продумали всё до мелочей, от начала и до конца. Предусмотрели даже страховочный пояс, от которого я до последнего момента отнекивался, но, на моё счастье, ребята меня перед выходом всё-таки «окольцевали». Игра на саксе зачаровывала. Звук летал над площадью, заставляя людей поднимать головы и искать его источник. Дети показывали пальцами в небо и радостно кричали: «Николя, Николя!!!». Вспышки фотоаппаратов снизу спровоцировали Деда Мороза подойти поближе к краю крыши. Звездеть, так звездеть! Звук саксофона взлетел на запредельную высоту. Точка была эффектной. Я помахал рукой и резко развернулся. Это была ошибка. Обледеневшая крыша не прощает выпендрёжа. Меня, как куль с дерьмом, вынесло за её пределы. Внутренний голос прорвался наружу: а-а-а-а!!!  Ну, вот и всё… саксофон бы только не разбить…

Но сила гравитации оказалась бессильной перед крепостью страховки. Хотя эффект был таки мощный. Взрослые охали и ахали, дети криком подсказывали, как надо спасаться, я же беспомощно болтался на уровне пятого этажа. Когда меня развернуло к окну, я увидел красивую девушку. Она высунулась по пояс из окна и ухватилась за страховочную верёвку.
- Пше прашам, пани. Добры вечор. Але я не хтел вас потшевожить. Бардзо пшие мне за такое споткане. Вы ест муй ангель. Денькую бардзо…
Девушка молча перехватила мой саксофон, и свободными руками я втащил себя на подоконник.

Надо сказать, что вечер прошёл блестяще. Друг Джегуш синхронно переводил все мои команды и конкурсы. Дети были в восторге. А по-другому и быть не могло, ведь на их глазах сегодня спасали Николя!

На следующий день друг принёс мне газету.
- Алекс, ты у нас звезда, оказывается!
Кто-то из его коллег написал статью о вечере, который проводил Николя из Лотвы, и о его спасении. Сверху красовались три фотки: гордый Николя, играющий на саксе, болтающаяся «сосиска» с тем же саксом, и красно-бордовая задница, скрывающаяся в проёме окна Дома Печати. Что ж, очень даже символично для Польши того времени: здравствуй, попа Новый Год!
- Ну, здравствуй, Карлсон, коли не шутишь! – ответила попа.



Женская тюрьма была подшефной организацией нашего Рижского Института Инженеров Гражданской Авиации (РКИИГА или, проще – ГАФ). Много лет мы поддерживали тесные отношения. Я привозил с концертами и спектаклями различные коллективы, помогал заключённым в проведении конкурсов и смотров, работал с девочками над спектаклями, выручал их в музыкальных выступлениях. Для активистов клуба и руководства тюрьмы я стал своим человеком, которому можно доверять.

А наше первое знакомство состоялось на одном из Новогодних концертов, который я помог сделать и как режиссёр, и как музыкант в девичьей группе «Калинка». Участники уважительно называли меня Иваныч. На этом выступлении мне пришлось работать ведущим, саксофонистом, а в конце – Дедом Морозом.

Первый выход делаю с саксофоном на шее – после вступительного слова сразу играет группа, и мы исполняем инструментал. Поприветствовал всех присутствующих. Одна из зэчек на весь зал воскликнула:
- Тю, ты глянь, Маш, – петух!
Маша тут же среагировала:
-Та не, то не петух, то козёл на саксе.
В зале раздался смешок. Взглядом выхватил подруг и, широко улыбнувшись, выдал:
- Очень приятно с вами познакомиться, госпожа Козёл и уважаемая гражданка Петух. Меня зовут Александр Иванович. Будем знакомы.
Зал грохнул от смеха. Волновавшиеся участницы концерта присоединились к общему хохоту. Нужно отметить, что этот момент создал атмосферу всего праздника, и вечер удался на славу.

После выступления руководство тюрьмы позволило всем артистам посидеть за чаем с пирожками. Клавишница Лена уважительно похлопала меня по спине.
- Иваныч, а ты клёвый. Тебе палец в рот не клади. Ловко ты их опустил.
- А по-другому никак. Вы же тряслись, как осиновые листочки. Волнение скинуть надо было. Зато выступили классно. Молодцы!
- А ты нас не кинешь после этого?
- Ленок, это только начало. Если я могу, то почему бы и не помочь. Поработаем ещё. Смотр впереди, надо подумать, что ставить будем.
- А я уже знаю. Девочкам недавно «А зори здесь тихие» прочитала, так все под таким впечатлением, обалдеть и не встать.
- Значит, будем делать «Зори». Тем более, юбилей Победы, пятьдесят лет. А это очень серьёзно. Пока ты завклубом, я спокоен, результат будет. С образованием у тебя всё в порядке, с мозгами ещё круче. Прорвёмся. Где у тебя можно курить?
- Да за сценой, у пожарного выхода. Девочки, пока мы курим, быстро накрываете поляну! – начальственным тоном произнесла Елена.
Девчонки дружно засуетились вокруг стола.

В курилке Лена, пристально глянув мне в глаза, спросила:
- Иваныч, а у тебя дети здоровые?
- Вполне. Вон, дочка в балетной школе учится. С утра до вечера пашет там, как пчёлка, а вечером в театре танцует. С сыном пока не определились…
- Ты только ничего не подумай, я хотела бы тебя… – запнувшись, Ленка стала подыскивать слова. – Понимаешь, у меня очень большой срок. Четыре года за спиной, а шесть ещё впереди. Вот… а я тебе нравлюсь? – неожиданно спросила она.
- Да, конечно… – решительно ответил я, ничего не понимая. – Ты молодая, красивая, да и мозги у тебя на месте. Любого мужика на раз свалишь.
- Мне любого не надо. Мне надо, чтобы ребёночек был здоровенький и умный. Можно тебя на «ты»?
- Да без проблем.
- Саня, ты умный, красивый, талантливый мужик. Вон, у нас любая готова тебе отдаться. Я же вижу, как они на тебя смотрят.
- Я что-то не догоняю.
Собеседница перешла на шёпот:
- А не надо догонять. Я всё сделаю сама. Давай замутим с тобой ребёночка? Ты мне нравишься, значит, ребёнок будет по любви, красивый, талантливый. Понимаешь, если фарт подвернётся, и я рожу здесь, то смогу выскочить по УДО… Саша! – вырвался из её груди протяжный стон – Я на волю хочу! Ты не спеши с ответом, подумай. Я же не претендую на большее. У тебя жена, дети, своя жизнь. А у меня будет своя, но на воле. И я буду счастлива. Иногда мне кажется, что тебя сюда Боженька послал. Ты уже снишься мне по ночам.
- Понимаешь ли, Ленок, я отношу себя к той категории мужчин…
Лена решительно прикрыла ладонью мой рот.
- Молчи. Ничего не говори. Через месяц придёшь на репетицию, тогда и поговорим. Ну, пошли за стол, что ли? – выдала Лена в полный голос. – Иваныч, прорвёмся! Это же твои слова? Новый Год всё-таки…
И неожиданно пробила тишину зала своим звонким, чистым голосом:
- По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой!
Девчонки, как по команде, подхватили:
- А там дева плачет, а там дева плачет, а там дева плачет над быстрой рекой…

Словно крик женских душ вырвался наружу и понёсся над зоной в поиске воли, отталкиваясь от стен, решёток и забора с колючей проволокой.
- О чём, дева, плачешь? О чём, дева, плачешь? О чём, дева, плачешь, о чём слёзы льёшь?..




Телефонный звонок заставил меня вскочить с постели. Что за идиот в такую рань? Вышел в коридор.
- Смольный слушает.
Ответил женский голос:
- Ой, извините, я наверно ошиблась…
- Простите, а вам кто нужен – Владимир Ильич, или Надежда Константиновна?
- А со мной кто разговаривает?
- С вами разговаривает Феликс Эдмундович.
- Да, ладно… Сань, ты что ли? Это Ирина.
- Приветствую категорически.
- Саш, надо встретиться. У меня горе – мама в коме.
- Хорошо, назначай место и время.
- Давай в «Страдыня», у ворот, в шесть вечера.
- Лады, понял. До вечера.

При встрече расплакалась.
- Саш, ты не представляешь, какой ужас я пережила. Витька, зараза такая, маму с лестницы толкнул. Она вот в больнице, а его через неделю на каком-то грабеже взяли. Следователь говорит, что по-полной впаяют. У него же была одна судимость.
- Понятно. А я чем могу помочь?
- Помнишь наш Новый год? Ты тогда что-то рассказывал, сказку какую-то выдумал. Маме так понравилось. Может быть, сейчас что-нибудь расскажешь?
- А смысл? Она же в коме.
- Доктор сказал, что она реагирует. Слышит, значит. Пусть ей будет хорошо.
- Ладно, попробуем. Только, если понадобится, ты мне подыграешь. Договорились? И слёзы убери, не на поминки пришла.
- Договорились.

Оставив верхнюю одежду в гардеробе, поднялись в палату. Дежурная сестра выдала нам халатики и предупредила, что больная в коме. Ирина поблагодарила и сунула ей под бумаги на столе какие-то деньги. Тихо зашли в палату.
Эльза Александровна лежала одна, с маской на лице и под капельницей. Казалось, что человек просто устал и заснул. Капельки раствора медленно отбивали ритм умиротворения и покоя.

Густым баритоном я пригласил Ирину войти:
- Ну, внученька, проходи. Это моё тайное царство. Я никогда тебе его не показывал. Будь, как дома, присаживайся. А это вот настоящая принцесса. Она пока спящая. По-секрету скажу… тссс – только никому не говори – у неё очень красивое имя.
- Ну что ты, Дедушка Мороз, я буду молчать, – включилась Ирина.
- Ну, так вот, Снегурочка, только тебе одной открою секрет. Имя её – Эльза.
- Надо же, какое необычное имя! – удивилась «внучка».
- Да, внученька, в том-то и дело, что необычное. А означает оно… ну-ка, дай на ушко скажу – «Божья клятва»
- Это же надо, какое имя – «Божья клятва»!
- Вот поэтому наша принцесса и заснула. Она не захотела нарушить клятву.
- И мы никогда её не услышим? – чуть не плача спросила Ирина.
- Почему не услышим? Мы сейчас вместе с принцессой отправимся в волшебное путешествие. А для этого тебе, внучка, надо закрыть глаза и представить, что сейчас очень жаркое лето. Солнышко греет, а мы сидим на берегу моря и наблюдаем за волнами. Чувствуешь лёгкий ветерок с моря? Шумит прибой. Нам жарко. А давай войдём в воду! Какая тёплая вода… ноги чувствуют прикосновение волн, ступни ощущают ребристый песок. Мы заходим глубже, вода становится холоднее, но нам хорошо от этой прохлады. Смочили водой плечи и руки. Не помогает? Значит, долго на солнце были. Выходим из воды, нужно набросить что-то на плечи. Выходим, выходим. Одели футболочку, и под зонтик. Хочется пить?  А давай попьём. У меня волшебный графин, прямо из холодильника. Из него сделаем глоток хлебного кваса. Чувствуешь запах кваса? Осторожно делаем глоток. Вот, настоящий хлебный квас!

Что такое? Ты тоже чувствуешь запах дыма? В дюнах кто-то жарит шашлык! Вот теперь дым прямо на нас идёт. Этот запах не спутаешь ни с чем. Запах дыма от шашлыка…

Нет, нет, внученька, мы уходим. Отправляемся в мою ледяную пещеру. Там очень холодно, но мы одеты в зимнюю одежду, и нам холод не страшен. Вошли внутрь. С потолка свисают большие ледяные сосульки, изо рта идёт пар. Что такое? На ледяном столике стоят три чашки с горячим кофе! Почувствуем запах кофе. Вкусно пахнет? Какой аромат! Так, главное – не перепутать чашки. У принцессы белая чашка с синим ободком, у тебя с красным, а у меня без ободка. Делаем глоток... Чувствуете вкус, неповторимый аромат? Ах, какой чудесный кофе!

Ну а теперь, внученька, мы отправимся домой. Я буду считать до пяти. На счёт «пять» открываем глаза, и мы окажемся в гостях у принцессы Эльзы. Мы совершили чудесную прогулку во сне, и нам надо проснуться на счёт «пять». Приготовились! Начинаю счёт: один… два… три… четыре… пять! – на счёте «пять» делаю резкий хлопок в ладоши – хоп! Молодцы. Открыли глаза!

Ирина открыла глаза и, почему-то, стала ими моргать, словно пытаясь сбросить соринку. Рот у неё дёрнулся, казалось, что она хочет что-то сказать, но не может. Интуитивно поворачиваюсь в сторону Эльзы Александровны и застываю в ступоре. Мама Ирины смотрит на нас широко открытыми глазами и улыбается! Даю команду Ирине:
- Быстро за врачом!
Прибежал дежурный врач и остолбенел.
- Так, ребята, а что вы сделали?
- Да ничего особенного. Я сказку рассказал, и всё…

Пятого января – через семь лет – судьба вновь столкнула меня с Ириной. На кладбище. Хоронили Алика. Мне пришлось вести эти похороны. Людей не было. Только его сестра, Ирина и друг с работы. То, что я говорил об Алике, стало для всех открытием. Как всё-таки мало мы знаем о своих родных и близких…

После похорон Иришка подошла и как-то отрешённо сказала:
- Ну, вот и всё. Я теперь осталась совсем одна. Мама ушла год назад. Витьку убили в тюрьме, а она, видно, за ним пошла. Любила его, сердце не выдержало удара…  а у тебя как? Всё так же, всё в искусстве? Ну, да, где же тебе ещё быть… романтик… тяжело, Саня! Ох, какая тоска… я ведь совсем одна. Как хочется нажраться! Ладно, пока. Удачи тебе… жить не хочется.
- Что ж, с Новым Годом тебя, мать. Держись! Жизнь продолжается, и прогулку по ней не нам останавливать. Попробуй найти себе смысл, подумай – для чего ты пришла в этот мир. Нажраться – не выход, поверь старому алкоголику. Смысл!
- Да пошёл он в жопу! Смысл? Для кого этот смысл? О чём ты говоришь, Саня? У меня есть всё: деньги, шикарная хата, обстановка, машина. Всё, что надо для жизни, есть. Но самой жизни нет!
- Значит, всего этого, нажитого «непосильным трудом», мало. Ты же не заберёшь с собой всё, что у тебя есть. Здесь оставишь. А пойдёшь налегке. Ладно, мать, пока. Думай, что ты можешь отдать кесарю, а что Богу. В конце концов, Бог предлагает, а мы выбираем. Для начала реши, что ты выбираешь.

Да, горький остался осадок от этой встречи…


Середина девяностых годов. Набегами приезжаю из Европы в Ригу и «бомблю» под Новый Год местных «новых русских». Почва благодатная. Время, правда, стрёмное. Много «братков» легализовалось и на полную катушку жонглировало «зелёными» плодами своих «достижений», имитируя праздник жизни. А по сути – обыкновенный шабаш беспредельщиков.

За рулём двадцать первой «Волги» сын. Вечер предстоит «горячий». Два заказа на рестораны и несколько домашних. Один из ресторанных сына очень беспокоит.
- Бать, ты это, главное, не тушуйся перед ними. Вычисли, кто «папик» и работай только на него и на его близких. Остальные –  «шестёрки» и отморозки. Они обычно сидят в конце зала. И, ради Бога, в спор с ними не вступай, – давал он мне инструкцию перед выходом. – Ну, будь. С Богом!

В зал я вошёл с музыкой. Братаны, ошалев от Деда Мороза с саксофоном, дружно стали отбивать ритм «Jingle Bells». Изрядно выпивший пацан заорал:
- «Мурку» давай!
Остальные подхватили:
- «Мурку»! «Мурку»!..

 Да ради Бога.
«Мурка» сплотила этих обиженных медведями и слонами людей в разнобойный, орущий хор. Но они старались! Во, блин, влип… и что мне с такими делать? Нет, я не выдержу часа. Они же все в хлам! В голове было пусто. Вспомнил слова сына. Ага! Ясно.
По центру – «папа» со свитой. Так, а это что за дети? Рядом, похоже, их мамы… и, кажется, они все имеют прямое отношение к центральному столику. Что ж, это уже обнадёживает.

«Мурка» резко перешла в «Chattanooga». Забойная тема и импровизация поглотили отголоски шансона, и «Мурка» зажмурилась. Зато центр подпрыгнул. Вилки превратились в барабанные палочки, исступлённо отбивающие ритм. Женщины с осоловевшими глазами не отставали. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то голосом выделял сильную долю. Экзальтированная дамочка в нелепой шляпке старательно акцентировала слабую долю своим высоким пронзительным голосом. Если бы это было слепое прослушивание, то моё богатое воображение нарисовало бы мне картинку в постели. Вилки вызывали ассоциацию скрипучих диванных пружин, мужское «ха!» на сильную и женское «а!» на слабую долю давили на психику. Длинный жердина в центре площадки в паре с маленькой партнёршей выделывал кренделя ногами и всё время пытался бросить её куда-то в зал. Но женщина не сдавалась. Кураж объединил и «папика» и свиту в единую массу.

Повара и обслуживающий персонал как завороженные смотрели на этот дурдом и на Деда Мороза, который, по их мнению, издевался над клиентами.

Но после такого стёба  Деда Мороза встретили овациями, и я смог отработать с детьми и мамами по полной выкладке.
Когда я закончил, ведущая с завистью смотрела на меня, и ничего не могла понять. Шквал аплодисментов и скандирование «Молодец! Молодец! Молодец!» выбили у неё почву из-под ног. Ведь ей ещё пахать часа два-три. Мамма миа!

Дамочка в шляпке оказалась бухгалтером. Рассчитавшись со мной, она томно улыбнулась:
- А может, останетесь?
- К сожалению, не могу. Ещё два выступления сегодня.
Подошёл к «папе» попрощаться и сказать «спасибо». Широко улыбнувшись, тот похлопал меня по плечу:
- Уважаю. Ты настоящий профи. Действительно, молодец!
Протянул руку со ста баксами,
- А это от меня «с Новым Годом». Олег, – обратился он к мужчине за столиком, – бутылку коньяка! Вот теперь по-нашему. С Новым!
Сунув бутылку в раструб саксофона, и сказав «спасибо»,  двинул из зала. На выходе пытались остановить «шестёрки».
- Э, а ты куда, Дед? А работать кто будет?
- Пацаны, всё. Люля-кебаб, кирдык – кардан.
- Чего? А чё он сказал? – опешил любитель работы и вытаращился на приятеля.
- Хрен его знает… наверно, придёт ещё. Придёшь, что ли?
- Обязательно приду. Через год. И не один, а со Снегурочкой.
- О, это другое дело. Давай, тащи её сюда. Отснегурим по самое не балуйся.
- Всё, ребята, договорились. С Новым Годом!


- Ну как? – спросил сын.
- Да нормально, Санёк. «Папа» вот отблагодарил даже.
Я вытряхнул бутылку из саксофона.
- Ни фига себе! Армянский… да ещё с такой выдержкой!
- А я их просто на уши поставил.
- А кто тебе посоветовал с «папой» подружиться? – подколол сынуля.
- Понял. Коньяк твой. Без проблем.
- Сейчас куда?
- На «Краску», а потом – в «Зиепчик».
- Понял, погнали… – и сын включил радио.

На «FM102,7» звучала музыка Новогоднего розлива. Молодую Валерию почему-то мучила бессонница. В окошке у неё кто-то жалобно мяучит, и звук шагов чьих-то издалека глючит, а их хозяин умел словами бедняжку убаюкать. Третий месяц не спит. Ну, что тут поделаешь? Бессонница мучит…

Неожиданно для себя поддался ритму мелодии и на припеве запел в полный голос:
- Бессонница, бессонница, бессонница моя!
Саня глянул на меня, улыбнулся и с азартом начал подпевать. На красном светофоре прохожие стали присматриваться к странной машине, из которой неслись два орущих во всю мощь своих лёгких голоса – водителя и Деда Мороза.
- Бессонница, бессонница, бессонница. Бессонница моя со мною до утра!
Это же надо так нажраться, чтобы никого не бояться! Дед Мороз водителя напоил. Куда только полиция смотрит? А из открытого окна автомобиля, словно издеваясь, голосу стал подыгрывать саксофон!
- Бессонница, бессонница, бессонница. Бессонница моя со мною до утра!

А по радио музыка закончилась, и знакомый голос ведущего, поздравив всех с наступающим Новым Годом, объявил конкурс. Дело в том, что он вышел в эфир с заправочной станции, и первый, кто подъедет к заправке, сможет поздравить жителей Латвии с праздником и получить Новогодний подарок – шампанское и коробку шоколадных конфет «Лайма». В конце Андрей – так звали ведущего – называет адрес автозаправки, на которую мы как раз повернули, чтобы заправиться. Я подпрыгнул от неожиданности.
- Саня, так это она и есть!
Остановив машину возле «пистолета», сынуля скомандовал:
- Десант, на выход!
Дед Мороз выскочил из машины и вдарил по «Jingle Bells». У ведущего от неожиданности слетели очки с носа.
- Вау! Дорогие радиослушатели, не может быть!! – Дед Мороз собственной персоной, да ещё и с саксофоном!!! Вот это сюрприз! Видимо, этот год будет для всех нас знаковым… Дедушка Мороз, мы тебя так ждали. Правда, мы думали, что ты на оленях к нам приедешь, а ты, оказывается, крутой – на машине, да ещё и с саксофоном! Дас ист фантастиш!!!
Дед снисходительным тоном перебил ведущего:
- Дас нихт фантастиш, Андрэй. Дас ист кляйне сюрпрайз.
Ведущий поперхнулся:
- Мы знакомы?
- Ещё как! – подтвердил Дед Мороз и перехватил микрофон. – Дорогие радиослушатели, я от души желаю вам в Новом году счастья, любви, постоянной работы и, несмотря ни на что – демографического взрыва! Пять минут назад на волне радиостанции звучала песня молодой певицы Валерии «Бессонница». Так пусть же для вас, наши дорогие радиослушатели, слова этой песни послужат лейтмотивом Новогодней ночи. С Новым Годом вас, дорогие мои!

Видимо, в студии ди-джей тоже не был лишён чувства юмора. По радио вновь зазвучала уже родная нам с Санькой мелодия: «Бессонница, бессонница, бессонница. Бессонница моя…»

Вручая нам подарок, Андрей неуверенно спросил:
- Санька, ты что ли?
- Ну, наконец-то! Привет, Андрюха.
- А как ты здесь оказался?
- Да мы работали здесь поблизости. Всё, ребята, опаздываем. Ещё раз с Новым Годом, пока-пока.

Следующий адрес оказался в Межапарке, недалеко от зоопарка. Дом – ну очень солидный. На звонок откликнулись две собаки.
- Кто? – спросил механический голос.
- Дед мороз! – ответил я домофону.
- Стойте на месте, уберу собак.
Моложавая женщина, видимо прислуга, встретила меня у калитки и проводила в дом.
- Вот это – подарок для Даника. Игровая приставка.
Спрашиваю:
- Детей много будет?
- Да нет, один он.

Ситуация… и что мне с ним делать? Сплошные сюрпризы.

Взрослые – семь человек, видимо семья – встретили дружелюбно. Поздравил. Мама Даниила проводила меня на второй этаж, по дороге объясняя, что бы ей хотелось от меня для Даника.
- Понятно, мама. А что бы хотел Даник?
- Ну, этого я не знаю… он ещё ребёнок.
- Хорошо, я постараюсь выяснить и на обратном пути вам сообщу.

Даник встретил меня настороженно.
 «Ничего себе, ребёнок» – подумал я. – «Лет двенадцать, не меньше. Ну и семейка. Они внизу балдеют, а пацан один»
Детская комната была обставлена по уму. Вдоль одной стенки спортивные снаряды, у другой пианино. У окна стол.
«Так, а книг-то маловато. Зато телик солидный…»
- Ну, здравствуй, Даниил. – Первым нарушил я затянувшуюся паузу.
- Здравствуйте. Будем знакомиться, что ли? Моё имя вы знаете, а вас как? Только не надо прикидываться Дедом Морозом, знаю я эти штучки, не маленький.
- Кто бы сомневался, Даник! Ты же взрослый уже. Меня можно просто дядя Саша, и всё.
- О’кей. Ну, давай подарок, что ли? Чем, интересно, родные в этом году меня порадуют? Хотя, я уже знаю. Музыкант? – спросил он, покосившись на саксофон.
- И музыкант тоже. А ты, я смотрю, мой коллега, на фоно учишься?
- Да, в пятом классе. Если честно, классика уже достала.
- А какую музыку любишь?
- Блюз нравится, свинговать люблю…
- Да ты что? Даник, это же первые ступеньки к джазу! Вот в этом ты молодец.
- А я и импровизировать могу. Ну, не всё правда, но по буквам уже опыт маленький есть.
- А давай мы с тобой мастер-класс закатим. Я тебе что-нибудь покажу, а ты мне. Как тебе идейка?
Глаза мальчугана загорелись.
- А что, класс… и что будем играть?
- Для разогрева «В лесу родилась ёлочка». Новый Год всё-таки, надо уважить. Буквы набросать?
- Да ты что, дядя Саша, с волос! У меня си-бемоль.
- Замётано. Играем в «Дикси». Давай счёт…
- Раз, два, три, четыре…

У Даника словно крылья выросли. Длинные худые пальцы, лёгкие, как мотыльки, с левой руки отбивали ритм, а правая порхала над чёрно-белыми клавишами, выписывая свой неповторимый танец. Казалось, что пианино и саксофон, поймав кураж, выпендриваются друг перед другом. Мальчишка, открыв рот от удовольствия, вычмокивал языком ритм, видимо подражая барабану. Все мускулы его тела были во власти музыки. Ну, ни хрена себе уха! Пацан, что надо – правильный!

Закончив, как по команде, глянули друг на друга и рассмеялись. Пожав ему руку, спросил:
- А тебе кто-нибудь говорил, что ты талант?
- Да мне как-то больше говорят, что я лентяй. Ну, это потому, что мне не надо долго разбирать. Разобрал, сыграл, и все дела. Может, по блюзу? Мне жутко нравится «St. Loves Blues»
- O’ кей, у тебя в какой тональности?
- Ми-бемоль.
- Годится. Играем тему, а потом квадрат мой. Дальше перехватываешь. И будем меняться, пока не надоест. Четыре такта вступление – и погнали…

Оттянулись, мама не горюй, релакс полный!

- Даня, спасибо тебе. Ты даже не представляешь – у меня ещё одна точка впереди, а сил не было. Но, благодаря тебе, поеду свеженьким огурчиком с грядки.
- Да ладно, – засмущался пацан, – мне самому прикольно было. Так что, квиты.

Минут десять поговорили «за жизнь». На прощание отдал подарок. Юный музыкант, покрутив его в руках, небрежно положил на стол.
- Вообще-то у меня первый Новый Год такой прикольный. Просто жесть! Давай на следующий стрелку забьём? Дядь Саш, я перетру с родаками, чтобы тебе прайс удвоили, и мы замутим такой крутняк!
- Дань, а без проблем. Если буду в Риге, с удовольствием с тобой пообщаюсь. Нужны будут ноты – свистни. Из Германии привезу. Ну, с Новым Годом, коллега! Надеюсь, что скоро я тебя услышу. Занимайся только, не бросай музыку. Боженька тебя поцеловал в макушку. Ты уж старайся.

Санёк встретил улыбкой.
- Ну что, последний рывок остался?

В «Зиепчике» в одной квартире гуляли сразу три семьи. Я объединил детей и взрослых, и отработал уже на автопилоте. Остались довольны и те, и другие. Слава Богу. Всё. Едем домой.

То же радио и тот же голос ведущего… стоп! Опять призыв посетить заправку? Но уже в «Зиепчике»? Не может быть!
- Сань, так вот она, эта заправка, перед нами…
- Приколемся? – улыбнулся сын.
- А давай!
С шиком заворачиваем. Выскакиваю с саксом и леплю «Doxy» Роллинса. Бедный Андрей начинает заикаться.
- Дорогие радиослушатели, это не… не… невероятно! Опять Дед Мороз! Он что, следит за нами?
Беру инициативу в свои руки.
- Дорогие радиослушатели, это не розыгрыш, а всего лишь совпадение. Я сам не верю, но факты – вещь упрямая. Нас разделяли всего несколько часов, но как много мы успели сделать! Вы не забыли, что я желал вам в начале программы? Если забыли, то вы мало закусывали. Главное – ночь впереди, и у нас бессонница!

«Ну, и какого хера ты эту бессонницу опять цепанул?» – мелькнула умная мысль, но было поздно. Ди-джей в студии словно ждал своего звёздного часа. Валерия сегодня явно в ударе!
- Бессонница, бессонница, бессонница моя со мною до утра…

Подъехала машина. Вышла молодая пара.
- Как, мы опоздали?
- Нет, друзья, вы вовремя. Андрей, где наш подарок?
Ведущий достал конфеты и бутылку шампанского.
- Молодые люди, с Новым Годом вас. Передаю вам эстафету Новогодней ночи. Ваши поздравления и тёплые слова для наших радиослушателей…

Возбуждённые от цепочки странных совпадений, жутко уставшие, но счастливые от того, что всё осталось позади, ехали домой.
- Спасибо, сынок. Без тебя, чувствую, мне сегодня была бы задница.
- Да ладно, батя, всё обошлось. С Новым Годом нас. Но, если честно, я бы так не смог. Ни за какие деньги.
- Знаешь, сына, силы даёт то, что мы с тобой нужны. Я всё время тешил своё самолюбие, что могу что-то большее. В сорок два года попал в энциклопедию «Кто есть кто в Латвии» – и что? А ровным счётом ничего. Главное не в том, знают тебя или нет.
- А что главное?
- Самому знать, что ты кому-то нужен. И сделать всё, чтобы этот кто-то стал нужен тебе. Это не любовь, нет, это гораздо большее. Родство душ. И не важно, какой статус у тебя и у твоей половинки. Пробелы в образовании можно исправить. А вот наполненность, восприятие мира и доброта души – это или есть или, увы, нет. Вспомни себя. Что, я заставил тебя читать? Нет, ты сам перелопатил мою библиотеку. Мы с мамой и не догадывались о твоём запойном чтении. Ценность человека не в регалиях, а в содержании. Поверь, наступит время, и ты тоже будешь вкладывать в своих детей то, из-за чего мы с тобой ломали копья.

По радио в унисон моим размышлениям пели Пугачёва с Моисеевым:
- В этот тихий вечер, зажигая свечи, есть, что нам друг другу сказать…
  Две свечи к утру догорят, но пока не гаснет огонь,
  Если ты одинок, протяни к свету ладонь…
  Помолчи, звёзды не гаснут в ночи…
  Горят в тишине две свечи…
  Помолчи…


…Уютный ресторан напротив Театра Оперы и Балета. Гости – туристы из Москвы. Работаем с женой, встречаем двухтысячный год. Отработали «на ура». Довольные гости продолжают отдыхать под оркестр, а мы в подсобке собираемся домой. Сияющая распорядительница заходит к нам с шампанским и застывает на пороге. Мы с женой, обнявшись, плачем в какой-то надрывной истерике.
- Ребята, что с вами?! Вы же такие молодцы… зал в клочья порвали…
- Прости, Галка, у нас сын в морге.
- Похороны третьего, – сквозь плач выдавила жена.
- Как?.. И вы смогли так отработать?.. У меня в голове не укладывается. Нет, так не бывает…
Она обняла нас, и мы уже втроём стали тихонечко поскуливать, как побитые псы. Слёзы в шесть ручьёв предательски лились из глаз. Освободившись от объятий, открыл шампанское.
- Ну что, девочки, закончились кошмарные девяностые. С Новым Годом нас… и тебя, сынок. Спасибо за вечер. Ты был с нами, и мы с мамой благодарны тебе за это…

А в глазах картинка: я и он, оба счастливы, и поём в машине на красном светофоре:
- Бессонница, бессонница, бессонница моя! Бессонница со мною до утра… тара – ра рара… ра рара – трам…