Если бы человек знал меру

Адам тогъуз айны баласы.
Человек- дитя девяти месяцев.
Одна строчка. И в строчке этой и философия, и психология, и основа сюжетов мирового искусства и  прояснение темнот астрологии — в ней ошеломительная новизна.
Высвечивает она  исток драмы и силы спасительной в природе человека.
От зарождения  и рождения - девять месяцев, девять планет,  разных времён года, девять стихий- переплетаются, перетекают друг в друга — не разъять.
Девять разных существ внутри и один в одном, оторваться навсегда друг от друга не дано им.
И то соглашаются  они на перемирие зыбкое, то кидаются в бои рукопашные, то  подводят к падению на ровной дороге, то удерживают  на высоте - все еще и потому, что человек- дитя девяти месяцев.
Редко так он взрослеет - дитя...
Трудно  угадать свой день,  свою дверь, свою звезду, а без этого раздвоенность, одинокость, бесследность.
Адам тогъуз айны баласы.
Эта утонченная, математический точная формула, с интонацией  удивления и нежности в сборнике "Карачаево- балкарские пословицы" и она призывает — будьте милосердны к человеку, он —дитя разных сил, дитя  он девяти месяцев...
 "Подснежник- лета не увидит"- как бы вскозь брошенная фраза кем- то была подхваченна и как много она захватывает.
Воспевание и оплакивание первого.
 Нетерпение первого, вестника торопливость.
 И что провозглашает он, сообщает, прорвавшись сквозь объятие холода, белея на бесцветном, сонном - состоится.
Непременно, непреложно, но не увидеть ему лета.
 У первого судьба такая.
" Если бы человек знал меру- не покинул бы он рая"- здесь о невозможном и необходимом, здесь опыт жизни безымянного автора в горах, где громкий крик иногда вызывает лавину, опыт покинутого рая и знакомство с адом.
Мера- не как тропинка серединная,  кроме мусора мало что в душу приносящая, а как должное, как вкус, так много определяющий в жизни человеческой...
"Выплесни свою правду , сердце мое
И само при этом не оборвись от страха"- в этом признании поэтический трактат о силе слова, о преображении слова называнием, здесь столько смысловых пластов и непосредственного чувства.И из выхваченных у забвения крылатых, улетающих, парящих
мыслей, красок рисовался автопортрет народа

Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте.
Звучат лишь Письмена.
И.Бунин
Читаю и каждый раз - изумление.
Ожидаемое, торопливое, приветственное, правдивое, трусливое, неуслышанное, прихрамывающее, огненное, неумытое, сокрушительное – оттенки, нюансы возможностей слова, формы проявлений его природы, культ слова, высеченные в карачаево-балкарских пословицах и поговорках,каждый раз изумляют свежестью и новыми смыслами.
«Чёпню кётюрсенг,  тюбюнден сёз чыгъар» – «Поднимешь травинку, а из-под нее слово выглянет».
«Аууз сакълагъан  – жан сакълар» –  Знающий цену (оберегающий) слова  – сохранит душу свою».
 «Къаргъыш сёзден эл элгенир» – «От слова проклятия село вздрогнет».
 "Выплесни свою правду в слове , сердце мое
И само при этом не оборвись от страха"- в этом признании поэтический трактат о силе слова, о преображении слова называнием, поэзия - здесь столько смысловых пластов и эмоционального накала...
«Тилингден акъсагъандан эсе, аягъындан акъсагъан игиди» – «Чем спотыкаться в словах, лучше быть хромым на ногу».
«Кеси жокъну  – сёзю жокъ» – «Если нет личности, нет и слова его».
«Сез еште билгенни табады»-«Слово найдет того, кто его услышит, кто умеет слышать».
Такое утешительное, по сути - непреложное, много захватывающее, высеченное виртуозом, наблюдение. Кто он, этот мудрец милосердный?


Имя того, кто впервые  произносил их- неизвестно. Народной пословицей  стало наблюдение, откровение одного.
Участие народное в этой максиме и других  в том, что он запомнил, сохранил, одобрил ее.
 Сказал один, второй, третий, у которых свой был рай и ад, чувство меры и его отрицание, бесстрашие и осторожность при вглядывании в бездну.
И одинокие голоса соединялись, лепили в пословицах, вместе собранных песнь, в которой лик народа - единственный, неизвестный, прекрасный...