Счастье побыть одной

В школе начались весенние каникулы. Ксении Владимировне очень захотелось сменить обстановку. Нервы шалили, всё раздражало, ощущения были такие, что ещё немного, и она взорвётся не из-за чего, по пустяку, просто от общей усталости. За два месяца до каникул у неё серьёзно заболел муж. Ксюша очень переживала это, ежедневно после школы бегала к нему в больницу, надоедала врачам. Потом он отправился в санаторий долечиваться, но какая-то пружина внутри неё никак не отпускала: всё сидел страх, что ему снова плохо. Жена взяла с него слово, что муж будет звонить домой каждый вечер и рассказывать о своём здоровье. Только примерно дней через 10-15 его санаторного лечения, у неё на сердце стало легче, но на душу свалилась какая-то сумасшедшая усталость. Ксения не могла отдохнуть ни днём, ни ночью.  По совету врача она решила взять неделю за свой счёт и  махнуть куда-нибудь. Надо было отвлечься от всего: от школы, собственных детей, дома, где оставался муж, только что вернувшийся окрепшим после санатория.  Всего-то 7 дней, но они должны были дать настрой потом на месяцы, если провести эту неделю с толком. Время весеннее, март, ажиотажа с билетами ни на поезд, ни на самолёт нет. Но куда поехать? Ксюша разложила карту и стала вместе с домочадцами искать пункт назначения. Предложений было много и все почему-то на Украину. Ей же хотелось забиться в глушь, где нет людей и провести всю неделю молча. Глаза набрели на смешное название Кобеляки, около Полтавы. Ехать надо было до Харькова поездом, а потом электричкой.

 До Харькова она непробудно спала. В Харьков приехала в середине дня. Раньше Ксения Владимировна никогда в Харькове не бывала. Сначала нашла место в гостинице, оставила там сумку и пошла, гулять по городу. Городская толчея, шум, машины, толпа в метро – всё это напомнило Москву и захотелось поскорее удрать из большого Харькова. Лишь переночевав, Ксюша отправилась покупать билеты в Кобеляки. Но поезд должен был идти туда через несколько часов, зато сразу же можно было выехать в Кременчуг. И Ксения поехала в Кременчуг.

Когда она вышла из поезда, вокзал Кременчуга был практически пуст. Метров через двести она увидела гостиницу. Места снова, как в Харькове, были и даже на выбор. Ксения Владимировна заняла одноместный номер с видом на Днепр. Городок понравился. После шумной многолюдной Москвы и такого же Харькова Кременчуг показался благодатью. Погода не очень радовала. Было ветрено, шёл снег с дождём, но желание побродить по тихому городку в одиночестве взяло верх. По дороге она набрела на какое-то кафе, где поела и отправилась на набережную Днепра. Ветер пронизывал,  волны реки катились, подгоняемые ветром, на них было приятно смотреть, а на душе стало спокойно и грустно и от холода, и от одиночества. Когда ещё в Харькове Ксюша покупала билет в Кременчуг, в голове родилась мысль, что можно навестить своего старого кременчугского знакомого, если он, конечно, ещё живёт там. Сейчас, когда она замёрзла, эта мысль погнала Ксению искать улицу старого знакомого. Ей подумалось, что он мог бы быть ей завтра гидом по городу, к тому же они когда-то любили друг друга, занятно повидаться теперь через столько лет.

На её звонок  вышел опрятный мужчина лет 55-ти, и она сразу узнала в нём Иосифа. За эти 13 лет, что они не виделись, он почти не изменился. Увидев, Ксюшу он удивился, предложил войти в дом. Иосиф помог ей раздеться, пошёл на кухню поставить чайник. Она осмотрела комнату, в которой он жил по-прежнему один. Когда-то Иосиф хотел, чтобы она стала здесь хозяйкой, описывал в письмах, какая хорошая и большая у него комната. Сейчас Ксении было забавно это вспоминать, а ведь 15 лет назад она всерьёз обдумывала такое предложение. Хозяин накрыл на стол скатерть. Принёс чашки, чайник, печенье, конфеты. Зрение у него всегда было слабое, а теперь Ксения увидела, что стёкла очков Иосифа очень толстые, значит, зрение стало ещё хуже. Он спрашивал её о жизни, рассказал, что у него перемен за все эти годы нет. В отличие от Ксюши он не женат и больше не был, с тех пор как развёлся ещё до знакомства с Ксенией с первой женой. Достал с полки «Унесённые ветром» ( тогда всем книголюбам СССР хотелось иметь именно эту книгу) похвастал, что у него она давно. По радио было слышно, что играют Чайковского. Иосиф подошёл к небольшому приёмнику, сделал музыку громче, спросил: « Помнишь, как мы с тобой слушали у водопада Чайковского в Карпатах?» Ксюша кивнула. Он подошёл к письменному столу, выдвинул ящик, достал связку писем, положил её перед  гостьей. «Возьми, мне они больше не нужны». Женщина развязала бечёвку, стала читать одно письмо за другим. Как давно это было! И как она была полна их любовью тогда, даже не верится. Познакомились они с Иосифом в Карпатах в отпуске, потом не виделись и не писали друг другу более двух лет, когда случайно оказались летом на  турбазе в Теберде. Маршруты  там у них не совпали, лишь  перед походом, как старые знакомые сфотографировались на фоне гор, чтобы сразу же и расстаться навсегда. Однако уже дома в Москве, разбирая плёнки и фотографии летнего похода по Кавказу, Ксюша наткнулась на фото Иосифа с приятелем и странный адрес: Кременчуг, до востребования. Отпечатав фотографию, послала её в Кременчуг, просто из любезности, она и думать не могла, что следом начнётся увлекательнейший эпистолярный роман, который протянется почти год. Иосиф был старше на 20 лет. Ксении всегда почему-то нравились мужчины значительно старше её по возрасту. С одногодками ей было скучно, наверное, и с первым мужем она разошлась, так как он был всего на два года старше, а вот со вторым разница в возрасте составляла тоже 20 лет, как и с Иосифом. С ним они уже дружно прожили 13 лет, растили двоих детей и разводиться не только не собирались, но очень заботились друг о друге и с каждым годом всё больше.

Тогда, давно Иосиф привлёк молодую студентку своей эрудицией в литературе и любовью к музыке и природе. Ещё в Карпатах они выяснили, что оба любят классическую музыку. Однажды у замечательного водопада в селе Немецкое Мокрое они услышали по радио трансляцию из Москвы Шестой симфонии Чайковского. Оба, как по команде, замерли возле репродуктора, пока симфония не закончилась. Потом они шли молча к почте, чтобы проверить, нет ли им писем, говорить не хотелось. Музыка ещё звучала в ушах у обоих. Получили свои письма, пошли в лагерь, где туристы уже готовились ужинать. Познакомились. Выяснилось, что он учитель литературы в Кременчуге, она училась на химфаке МГУ. Он чаще бродил один, был молчуном, с трудом общался с остальными туристами, Ксюша приехала с подругой, с ней и проводила время, хотя с удовольствием по вечерам и пела и слушала пение других туристов у костра.

Когда путешествие закончилось, все обменялись адресами, телефонами. Но, приехав в Москву, подружки забыли все свои летние привязанности. Надо было посещать университет, кроме того, они ходили в Оперную студию при МГУ. Потом сессии, экзамены, снова каникулы. И вот перед окончанием Университета в последние свои каникулы подружки попали в Теберду на Кавказе, где совершенно случайно наткнулись на Иосифа с его другом. Выяснилось, что маршруты у них на сей раз разные, поэтому, сфотографировавшись на добрую память «разбежались», чтобы больше не встретиться. Но причудливая судьба подсунула Ксении фото из Теберды в Москве. Она отыскала адрес: Кременчуг, до востребования, отправила эту «фотку» из чистой любезности, и началась интереснейшая переписка.

Он был умнее, образованнее, очень начитан. Письма его заполняли  душу, а намёки о его симпатии к ней дразнили. Они рождали неясные мечты, которые и пугали, и радовали. Ксюша в свои 20 лет влюблялась часто, но всё быстро заканчивалось, а эта переписка была какая-то другая, взрослая что ли. С ней раньше так никто не разговаривал. И даже признания в любви были какие-то очень волнующие и обязывающие не кокетничать и шутить на эту тему, а отвечать искренне. Переписка сначала была в неделю раз, потом по два письма в неделю писали оба, потом и по три письма. Разговоры о любви перемежались интимными желаниями, которые не только не смущали, а радовали обоих. К концу года такой переписки и он, и она были уверены, что влюблены без памяти и уже строили планы совместного житья. Он приехал в Москву, чтобы «просить руки» или знакомиться с родителями, как кто хотел, так и мог трактовать его появление в столице. Но вот чудо: очарование писем, интеллект, нежность и загадочность, так привлекавшая Ксению к Иосифу, вдруг мгновенно, как по волшебству испарились, лишь он показался своей собственной персоной на перроне вокзала. И хоть она его видела и раньше, правда в обрамлении южных гор, водопадов, лесов, но сейчас этот человек напугал её даже одной мыслью, что он может приблизиться к ней, чтобы поцеловать. Настолько всё внутри Ксюши орало против него. Он физически вызывал у неё стойкое отвращение. Даже его протянутая рука оказалась влажной то ли от волнения, то ли от усталости. Ксения собрала всю силу воли, чтобы откровенно не отдёрнуть свою руку от этой его неприятной потной ладони. К счастью, Ксюша заказала ему номер в гостинице заранее, считая, неловким принимать его сразу у себя в квартире. Два дня ушло на то, что они пытались понять чувства друг друга. На третий день он уехал. Девушка просто счастлива была, что он не остался ещё на пару дней (они у него были в запасе). С тех пор письма приходили сначала в месяц раз, потом реже, а затем и совсем прекратились. То, что казалось любовью, прошло, как не бывало. У Ксении Владимировны сохранились лишь дивные письма, которые она хранила, даже не понимая зачем. Оказывается, Иосиф тоже все эти 13 лет хранил её письма. Прочитав их  теперь, Ксюша поразилась своей наивности в них, не знанию жизни и тому, как чистота девичья помогла ей сделать правильный выбор, в конце концов. Она здесь, в его доме рвала своё письмо одно за другим, а Иосиф смотрел на это то ли с сожалением, то ли со страхом, будто при нём совершалось святотатство. Когда она всё порвала, хозяин дома принёс ведро, смахнул в него обрывки, сказав: «Вот и всё!». Оба почувствовали себя неловко, будто совершили что-то нехорошее. Потом они шли по тёмным улицам Кременчуга и по очереди рассказывали друг другу, как и, чем, они жили эти 13 лет. Он много болел в эти годы, только что вылечил туберкулёз, вернулся снова в школу,  теперь ведёт уроки в средней школе, а не в вечерней. Она рассказывала о своих детях. О муже почему-то говорить стеснялась, каким-то подсознательным чувством она ощущала, что это Иосифу будет неприятно. Не то чтобы он всё ещё любил её, но что-то в его манере говорить, обращениях к ней, настораживало и будто предупреждало: если захочешь всё вернуть, я тебя не заставлю ждать. И от этого Ксения Владимировна чувствовала себя как-то неловко. Он привёл её к гостинице, обещал  завтра показать город. Договорились увидеться в 10 утра у входа в гостиницу. Вечером из своего номера женщина позвонила в Москву. Узнала, что дома всё хорошо, рассказала, что гуляла по набережной Днепра, что осталась на эти три дня в Кременчуге, а не в Кобеляках. Промолчала только о  своём знакомом. Ничего же нет, зачем тревожить мужа.

Утром этого дня и на другой день они гуляли по парку, по набережной Днепра, обошли пешком весь городок. Видели школу, где он работает, Иосиф показал почту, на которую он бегал каждые три дня за её письмами и откуда посылал ей когда-то свои письма и телеграммы с вызовом на переговорный пункт. Телефона и теперь у него дома не было. Сейчас, когда он ей был старый знакомый и всё, Ксюша не чувствовала к нему того отвращения, что она испытала в молодости в Москве, она даже ощущала жалость к нему. И если бы Иосиф потянулся поцеловать её, то не оттолкнула бы, а поцеловала его, как брата, как старого друга. И не было бы противно.

На вокзал он принёс ей большой кулёк огромных ароматных яблок. Каждое умещалось лишь в две ладони сразу. Они изумительно пахли и были очень красивы. Каждое хотелось нарисовать. Иосиф долго смотрел Ксении в глаза своими выпуклыми линзами очков, как будто запоминал её или что-то не решался сказать, потом поцеловал ей руку и ушёл, не дожидаясь отхода поезда. Больше они никогда не виделись и не писали друг другу.

Она забралась на верхнюю полку. Мысли крутились о том, как одиноко Иосифу живётся, но как она хорошо сделала, что не связала свою жизнь с ним, та юношеская любовь – это что-то совсем другое рядом с настоящей  любовью её и мужа. И как ей хочется уже домой к нему.  В  голове сами собой   родились строки:

Я чудесно отдохнула

Повидала Днепр

Свежим воздухом вздохнула

Хоть был снег и ветр.

      В тихом городе гуляла

      В парке был оркестр

      И забот не ощущала

      И людей окрест

 Было мне легко и грустно
 Под дождём бродить.
 Вечерами очень пусто –

 Хочется звонить …

       Не понравился мне Харьков

       Толчея в метро
       А на улицах под вечер

       Страшно и темно.

  Одиноко было сердцу:

  Нет родной души,

  И одна лишь в мире дверца…

  Поезд, поспеши!