Как это ужасно и непоправимо

День за днём узнаёшь , что кто-то умер из тех, кого годами ждала, любила. Это и среди друзей и среди деятелей искусств. И даже не обязательно они умерли. Порой телевидение отмечает юбилей кого-то из тех, кто был моим кумиром с молодых лет. Но какой юбилей? 100 лет Зельдину, 90 лет Банионису и т.д – 80, 75 лет тому, другому. Показывают фильм «Мичман Панин», где Вячеслав Тихонов молодой, озорной, где даже Усольцев (Глузский) говорит ему: «Уймись бешеный!», а потом показывают последнее интервью со старым, больным человеком, который умер год назад. Как обидно и непоправимо это! Таланты, общенародные любимцы из красавцев, удивительно тонких артистов становятся старыми, на них уже не хочется смотреть. Я очень любила всегда театр Вахтангова, видела все его спектакли. С радостью читала в программке, что в этот вечер будет встреча с Мансуровой, Целиковской, Кузнецовым, Гриценко, Ульяновым, Рубеном Симоновым, Граббе, Астанговым, Яковлевым и что? Все они умерли уже! А любимые Борисова, Лановой, Этуш, Шалевич достигли таких юбилеев, что страшно делается. Недавно телевидение устроило театральную встречу в честь 90 летия Борисовой!!! Как это ужасно, когда в нашей памяти молодая, задорная, с юмором и всегда с элементами хулиганства в целом ряде спектаклей Юлия и вдруг 90-летняя старуха. Она сидела в ложе подальше от рампы, но её невольно всё время показывали, ведь юбилей-то её. Смотреть было больно. А Лановой или Шалевич – эти некогда красавцы, сегодня сморщенные старики. Почему так природа безжалостна к людям, зачем она отводит человеку 90-100 лет жизни, если как минимум, 40 из них он день за днём теряет красоту, силы, память. Говорят Юрий Яковлев, не желая расставаться со сценой, последние годы свои играл бессловесных героев, текст пьесы он уже запомнить не мог, потерял память и Гриценко. Ему даже в фильме Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» всю студию обвешивали плакатами с его текстом, чтобы он смог сыграть немецкого генерала, которого Штирлиц встретил в поезде.  Хорошо, что у 100 летнего Зельдина память не подводит или у 86 летнего Броневого, но смотреть же на них, особенно на Броневого больно. Это измождённый старец, к тому же кожа да кости. Да и Зельдин, хоть до сих пор то немного танцует, то поёт одну и ту же песню о Москве, прерывая своё пение сообщением, что он поёт «вживую», разве напоминает того блистательного Зельдина, который нёсся с партнёршей  в «Болеро» в дивном спектакле «Учителе танцев»?! Какая же старость подлость. Когда старость касается тебя лично – это злит, огорчает, возмущает. А когда видишь стареющих кумиров, ощущаешь себя вообще 100 летней бабкой, которая помнит то, что было в « девятьсот лохматом». Я- атеист, но сейчас в старости особенно понимаю, почему люди придумали богов, рай, ад. Душа ведь, как правило, не стареет, если она была у тебя смолоду, она лишь становится шире, глубже. Оболочка предаёт день ото дня, память слабеет, а душа остаётся прежней. Вот все религии и придумали, что душа умершего рядом с тем, кого она любила при жизни. Да и умирать вроде и не страшно, раз душа бессмертна. И до какой-то степени это правда.  Ведь человека помнят и после смерти , если его любили, если он был хорошим человеком, мастером своего дела, настоящим артистом. И этой памятью продлевается жизнь того, кого помнят потомки. Но что толку? Замечательный, любимый уже сейчас ни один  век и будет любимым и дальше А.С. Пушкин теперь не напишет и строчки, не полюбит красавицу, так и не узнает, что стало с его женой, после его гибели.  Вот и твердит любая религия, что ты будешь всё знать о своих близких, если праведно проживёшь и попадёшь за это в рай, откуда всё видно. Доверчивые люди верят в сказку, так приятнее жить, чем знать заранее, что после ямы ничего не будет. Именно поэтому мне близки слова академика Дронова из советского фильма «Всё остаётся людям». Умирая, он говорит: «Всё остаётся людям - плохое и хорошее. А того света нет и об этом надо честно сказать человеку. Тогда он задумается : зачем живу, не стремлюсь ли урвать чужой кусок? Зачем? Глупый я человек , ведь туда ничего с собой не возьмёшь. Всё остаётся людям!»