Счастливый художник

Валерий родился за десять лет до Октября в семье гувернантки из богатого дома. Отца он своего не знал, так как тот умер, когда Валере было два года. Мать его родом из обедневших дворян имела прекрасное образование. Она хорошо пела, играла на фортепьяно, неплохо рисовала, знала три языка, была красивая  женщина. Но так как других детей у неё не было, вся доброта её сердца и внимание одинокой вдовы были направлены на сына. Они с ним жили в Павловске тихо, душа в душу и  незаметно для окружающих. Ни с кем не водили знакомств. Им как бы хватало друг друга, а с соседями лишь здоровались и всё.

Рядом был прекрасный парк, окружавший красивый царский дворец. Мама с сыном часто гуляли в этом парке, любовались парковой скульптурой, бродили по великолепным аллеям, восхищались осенью цветами так подобранных растений парка, что пёстрая палитра красок очаровывала глаз. Валера с детства любил сидеть здесь с бумагой и карандашами. Ему хотелось стать художником. Со сверстниками Лера ( так звала его мать) не общался и потому был очень стеснительный и замкнутый мальчик.

События в Петрограде 1917 года могли бы и не коснуться жителей Павловска. Сын ещё не  понимал произошедшего в стране, ему ведь было 10 лет, а  мать была человеком далёким от политики.  Однако 29 октября 1917 года Павловск был занят отрядами Краснова и Керенского. Весь город взбудоражили  их отряды, которые влетели с шумом, помпой, обещая защитить от большевиков настоящих русских патриотов.  Кого они считали патриотами России трудно сказать, но уже 30 октября 1917 года, то есть на второй же день, они были разгромлены Красной гвардией. Эти два дня перевернули умы жителей тихого Павловска. Те, кто ещё не знал или не верил в революцию, стали её сторонниками. Во всём городе только и говорили  о революции. А ребятишки теперь  играли  в красных конников. Поменялась жизнь и у мамы с сыном. Сыну захотелось к сверстникам. Раньше он даже в школу не ходил, мать сама его всему учила. Теперь он стал вместе со всеми посещать школу.

Два года в Павловске была Советская власть. В это время Павловск стал шумным и весёлым. По стенам домов висели плакаты, были развешены декреты, по улицам время от времени шагали красноармейцы под звуки весёлых маршей. В дома жителей города приходили агитаторы, они разъясняли , чем живёт страна и за что воюет. Валерий стал много времени проводить на улицах города, он подружился с ребятами из клуба «Коммунар» .Особенно ему нравилось с Митькой и Петькой расклеивать листовки, обращения к жителям Павловска, раздавать газеты рабочих. Его дружба с мальчишками из «Коммунара» не беспокоила мать. Она по-прежнему больше всего интересовалась тем, как найти продукты, чтобы накормить сына. Ради этого мама готова была взяться за любую работу. Но найти работу не всегда удавалось. Всерьёз за жизнь сына она испугалась осенью  19 года, когда в Павловск ворвались белые. На сей раз войска Юденича и Родзянко. Советская власть города была вся расстреляна, белые буквально завалили Павловск трупами рабочих, убивали даже их малолетних детей. Ходить по улицам стало опасно и страшно. Мать запирала Валеру, дома даже, если она уходила на час за порог. Прятала она у себя и Митьку с Петькой. К счастью совсем скоро красные освободили город. Советская власть была установлена теперь уже навсегда. Замученных белогвардейцами рабочих и коммунистов с почестями похоронили в братской могиле на Парадном поле в конце Тройной липовой аллеи Павловского парка. На гранитном пьедестале памятника была высечена надпись: «Вечная память героям, павшим в борьбе за дело пролетарской революции». Сюда пришёл весь город. Стояли у могилы  мать с сыном и его друзья. Теперь  мама отличала красных и белых.

 Вместе с установлением Советской власти в Павловске снова открылась городская библиотека, маме удалось устроиться туда работать библиотекарем. С этого момента Валерий увлёкся чтением и очень огорчался, что его приятели не хотели читать. Им больше нравилось, когда Лера пересказывал им книги. Однако любовь к живописи у него осталась тоже и в его увлечениях занимала первое место. Однажды, когда он сидел в парке с альбомом в руках, его нашли там товарищи.

-         Слушай, Лерка, нам нужна звезда для клуба «Коммунар», надо, чтобы она сияла прямо у входа. Нарисуешь? Только надо, чтобы обязательно были у неё золотые лучи. Сможешь?

-         Попробую.

Парни повели его в клуб «Коммунар» дали бумагу, краски. Работа закипела. Звезда с лучами получилась замечательная, она понравилась и «заказчикам» и «художнику». Отныне она красовалась у входа в клуб «Коммунар». Теперь  мальчишки то и дело бежали к Валере, чтобы он нарисовал то одно, то другое для оформления клуба. Он всегда с удовольствием это делал и очень гордился, что нужен, как художник.

   Петроград был недалеко, но добираться до него было весьма не просто, особенно в начале двадцатых годов. Вот почему в Питер Валерий попал впервые в 18 лет. Восторженного, наполовину деревенского юношу город очаровал. Валера ехал в надежде поступить учиться на художника, но, увидев Петроград, побывав в его музеях и исколесив проспекты города, он растерялся. Случай завёл его в Библиотечный институт, где шёл набор абитуриентов, и что было не мало важно, предлагали общежитие. Так он стал студентом Библиотечного института. Каждый день после занятий, если не надо было что-то срочно учить, молодой человек шёл рисовать, куда-нибудь в укромное место типа Летнего сада или Суворовской площади.  Лера не терял надежды со временем решиться поступить-таки в Художественное училище.  Эту уверенность подогревали однокурсники, которые очень быстро поняли, что его можно заставить рисовать стенные институтские газеты. Газеты на злобу дня и к праздникам отнимали уйму времени от занятий, но наградой были толпы товарищей, собирающихся возле очередных выпусков газет и радостно смеющихся над его карикатурами. А ещё однокурсники поняли, что Валерий очень добрый человек, поэтому иногда бессовестно пользовались его добротой, хотя он никогда на это не жаловался, продолжая всем, кому возможно помогать. Например, к товарищу по общежитию приехал брат, который собирался поступать учиться. Пока Валерий ночью рисовал очередную газету, брат занял его кровать и, Лера придя в свою комнату, не мог даже отдохнуть перед занятиями. Так повторялось целую неделю, пока другой товарищ не согнал нахала с кровати. Все гостинцы, что привозил Валерий из Павловска, а мама больше всего по-прежнему переживала за то, сыт ли Лерочка, поэтому отдавала ему порой почти все свои припасы, он всегда делил на всех товарищей, при этом порой ему самому и не доставалось еды совсем. Иногда какой-нибудь из друзей, увидев это, делил свою порцию с Валерием, если замечал несправедливость, но так случалось  не каждый раз.

 Лера не умел обижаться, не умел себя защитить, но зато его все любили за добрую душу, поэтому защитники почти всегда находились.

В1930 году он закончил институт, и был распределён в Архив при Румянцевской библиотеке. В том же 30 году на его пути повстречалась Людмила. Девушка приехала на каникулы из Москвы, погулять по Ленинграду, посмотреть белые ночи. Случайно они разговорились у входа в Петропавловскую крепость, а потом уже везде ходили вдвоём. Девушка была хорошенькая, очень скромная. Она покраснела от смущения, когда Валера подарил ей свой рисунок, сделанный на прогулке. На рисунке она стояла, облокотившись на перилла Аничкова моста. В свои 23 года Валерий выглядел привлекательным, хоть и не был красавцем. Его очень красила застенчивая и добрая улыбка, больше подошедшая бы девушке. Фигура тоже не блистала красотой, его даже в институте друзья называли «толстячком». Однако его лицо так красила улыбка, что на него невольно хотелось смотреть. Девушку она тоже привлекла. Возникло притяжение, знакомство и  любовь. Когда он провожал Люду на Московском вокзале, то долго не мог отпустить руку девушки:

-         Милая, моя помни, что я теперь могу жить только, если знаю, что ты скоро приедешь.

-         Я тоже, Лерочка! Я приеду скоро, а писать буду часто, часто.

 Первый год  молодые люди переписывались, живя в разных городах, а в 1931году они поженились, и Люся переехала совсем в Ленинград.  Письма, которые они писали друг другу, за этот год до самой войны хранились у них дома.  Иногда Люся доставала его письмо из заветной шкатулки и вслух читала Валерию, особенно тогда, когда хотела, чтобы он снова сказал ей о своей любви к ней.

Люся была из семьи, где кроме неё у матери было ещё двое детей. Брат был старше на 4 года, сестра младше на 6 лет. Отец бросил семью, когда младшей сестрёнке было всего 2 года. Денег он на детей не давал или давал лишь изредка на младшую, утверждая, что старшие сами могут заработать. А этим старшим было 8 и 12 лет. Людмиле пришлось поступать в музыкальное училище, куда брали с 7 лет. А уже к 12 годам она помогала матери, играя на разных вечеринках, в клубе, зарабатывая тем самым себе и другим на хлеб. Играла Люся на гармошке, её ей подарили на одной свадьбе, где пьяный гармонист не смог играть, а маленькая Люся выручила гостей. С этой гармошкой невеста и приехала жить к жениху, это было всё её богатство. Валерий жил тогда в малюсенькой комнатке всё в том же общежитии, но комната была отдельная и даже с отдельным входом. Готовить еду приходилось на керосинке здесь же, где они и спали, и отдыхали.  По выходным молодые ездили в Павловск к маме в гости.

Так прошли два года, а в 1933 году у них появилась дочка Ася. Девочка была весёлая, быстро научилась говорить, ходить. Она нравилась всем, кто её видел. Даже, когда кто-нибудь из родителей гулял с ней в парке или в садике, незнакомые люди всегда обращали внимание на этого весёлого приятного ребёнка. Пока Асю нельзя было оставлять одну, Люся не работала, но как только дочке исполнилось 3 года, они вдвоём поступили в детский сад. Люда ведь имела музыкальное образование. В саду она стала работать музыкальным работником. Валерий ежедневно встречал своих «девочек» из сада, он брал малышку на руки, прижимался лицом к её головке и ощущал полное блаженство. Дочка тоже всегда радостно бежала на руки к отцу. Отец и дочь обожали друг друга.

 Прошло ещё три года, в семье появились близнецы: мальчик и девочка, Серёжа и Марина. Они родились немного раньше времени и потому часто болели. Людмила снова временно перестала работать. Семья  теперь жила очень скромно, на одну зарплату Валерия, но дружно и весело. Это были годы Стахановского движения. Газеты каждый день писали о достижениях советских людей в разных областях  народного хозяйства. Радио рассказывало, что кузнец Горьковского автозавода Александр Бусыгин намного превысил все существовавшие тогда нормы ковки коленчатых валов для автомобилей. 10 норм за смену стал давать фрезеровщик Московского станкостроительного завода Иван Гудков. Ивановские ткачихи Евдокия  и Мария Виноградовы перешли на обслуживание 100 и более станков, вместо  40. А ещё по радио они слушали много прекрасных песен и маршей. Кое-какие песни Люся подобрала по слуху на своей гармошке. Она играла их, а её малыши, как умели, подпевали и пританцовывали. Из газет и журналов они знали, что Советский Союз превратился в самую мощную индустриальную страну Европы и вышел на второе место в мире по объёму промышленного производства. В это же время появились на селе колхозы и совхозы, МТС, которые обслуживали трудящихся сельского хозяйства, помогая в обработке земель и сборе урожая. Нельзя было не гордиться такой страной! Они очень гордились своей Родиной.

Радио рассказывало, какими семимильными шагами растёт грамотность в стране, появились школы для взрослых, различные рабфаки. Огромными тиражами выпускались газеты и книги. Валерий приносил из своей библиотеки удивительные книги и журналы, которыми зачитывалась вся семья. У Люси снова трудилась её знаменитая гармошка, «приданое». По вечерам всё семейство любило петь песни под её звуки. Детям нравилось плясать под гармошку. На эти спевки собирались разные друзья, знакомые, соседи. У хозяев  же был даже свой рецепт печенья к чаю, который назывался «Караул, гости». Его мог печь Валерий без помощи жены.
А в 1940 году случилась беда. Ася простудилась в детском саду, долго болела, кашляла, от неё заразились близнецы. Ася в итоге выкарабкалась из болезни, а братишку с сестрёнкой увезли в больницу из-за сильного осложнения на лёгкие. Два месяца врачи вместе с Люсей боролись за жизнь детей, но всё было напрасно, дети умерли. Гибель детей потрясла Людмилу, она впала в депрессию, ничто её не волновало, не интересовало, даже переезд в новый дом в большую просторную комнату на четвёртом этаже её не радовал. К родным она также стала равнодушна. Муж готовил, стирал, убирал квартиру, занимался Асей один. Люся целыми днями либо плакала, либо смотрела в одну точку. Валера решил отвезти на всё лето Асю к бабушке в Павловск, а жену устроить в санаторий. Людмиле было всё равно, совершенно спокойно отправила она Асю в Павловск, сама поехала в санаторий.  К концу лета её нервная система стала приходить в норму, но семью ждал ещё удар. Ася в дороге простудилась, на этот раз она подхватила менингит.  Пенициллина ещё не существовало.  Его ещё не открыли. Девочка погибла.

Люся, бросив мужа, уехала в Москву к матери, Валерий перебрался в Павловск, к своей маме, откуда ежедневно пригородным поездом добирался до  работы. Им обоим, после второй потери, нестерпимо было видеть дом, вещи, игрушки детей. В разлуке прошло месяца три. Первым домой вернулся Валерий, а спустя полгода вернулась из Москвы и Людмила. Раньше у них была весёлая дружная семья, звучали детские голоса, Люся любила, гармошку, пение. Теперь гармошка лежала без применения. В санатории ей посоветовали начать вышивать, чтобы успокаивать нервы. Валера для жены рисовал узоры на ткани, а Люся вышивала. Так прошли ещё полгода. Но грянула война. Валерий ушёл на фронт в июле, посоветовав жене ехать или в Павловск к его матери, или в Москву к своей маме, чтобы не жить одной. Люда поехала в Москву. В доме матери, а потом сестры с племянницей она провела весь ужасный блокадный период, её счастье, что в 1941 она выбрала свою мать в Москве, а не свекровь в Павловске. Павловск, как и Ленинград бомбили, немцы практически уничтожили все прекрасные пригороды, растащили те ценности, которые не успели музеи эвакуировать, женщин и детей из Павловска угнали в Германию. На территории парка было вырублено 70000 деревьев. Мосты и плотины взорваны. На первом этаже дворца были устроены конюшни, всюду понавешали досок с надписью: « Кто войдёт в парк, будет расстрелян ». И оккупанты стреляли, вешали жителей Павловска и окрестностей . В центральном корпусе дворца находилось гестапо. В  парке они устроили немецкое кладбище.  Перед могилами убитых фашистов на мраморной плите была высечена карта Ленинграда  с занесённым над ней мечом, у которой вместо рукоятки была свастика. Фашисты мечтали захватить Ленинград.  Да, в Ленинград кое-кто из фрицев попал, но только уже пленными.

В январе 1944 года войска Ленинградского фронта под командованием генерала армии Говорова освободили пригороды Ленинграда. К 24 января город был очищен от врага полностью.

Воевал Валерий сначала под Ленинградом, там его ранило в первый раз. Потом он оказался на Белорусском фронте, где вновь был ранен под Витебском. После госпиталя он писал Люсе из Могилёва, который он освобождал вместе со всеми. Затем письмо пришло из Пруссии и вновь госпиталь. На фронте Валерий стал коммунистом. С войны  он пришёл с множеством орденов и медалей. Когда друзья спрашивали за что, Лера получил орден или медаль, он всегда отшучивался. Его застенчивость с детства никуда не ушла и, даже пройдя войну, Валерий всё равно не мог выпячивать свои заслуги перед другими.

С фронта привёз он  записные книжки все изрисованные картинами фронтовой жизни, лицами друзей, боевых товарищей.

По этим зарисовкам он написал потом целый фронтовой альбом, который выставляли 9 мая в  библиотечном клубе на встрече фронтовых друзей.

Из-за ранения плохо работала левая рука, в лёгком засела пуля, а через всю спину шёл страшный шрам - память о Витебске. Но он был жив, и война кончилась. Люся была рядом, не ясно было только, где мама.

Когда после снятия блокады Люся вернулась в Ленинград, она первым делом стала искать следы свекрови в Павловске, но никто ей ничего не мог ответить о её судьбе. Дом немцы разрушили, соседей, которые были, хоть сколько-нибудь знакомы матери Валерия, или не было в живых или никто не знал, где они, и что с ними.  В 1945 вернулся Валерий. Целый год по возвращении с фронта, они вместе с Люсей обивали пороги разных учреждений, чтобы найти хоть какие-то сведения о матери, делали разные запросы, но ничего так и не узнали. Временами им казалось, что если бы они нашли могилу матери, им было бы легче, чем безвестность. Куда только сын не направлял запросы, всё было безрезультатно. Мать пропала без вести.

 В 1946 году в их семье родилась дочка Наташа. Оба истосковавшиеся по  нормальной жизни родителя всё своё тепло, любовь, внимание отдавали девочке. Они научили её играть на пианино, к тому времени, когда девочка подросла,  в Ленинграде появились пункты проката, где они и взяли инструмент в пользование. Наташа умела рисовать, вышивать, она, как и отец, полюбила книги. Часто, пока Наташа была ещё малышкой, он сажал дочку на колени, давал ей карандаши и бумагу и водил её ручкой, помогая что-то изобразить. Потом они вместе в Павловске рисовали пейзажи с натуры, иногда рисовали людей или строения.

Ленинград отстраивался,  вокруг люди приходили в себя после ужасной войны. Но в каждой семье раны войны кровоточили. Не заживала боль утраты и в этой семье. Лишь наступала весна, они ехали в Павловск. Летом тоже все выходные проводили там. Валерий уже не искал маму, всей семьёй шли они к могиле солдат, сложивших голову, защищая Павловск от фашистов, клали им цветы, стояли возле братской могилы революционеров. Радовались реставрационным работам в Павловском музее, гуляли в его удивительном парке, и Валерий нет, нет, да в тысячный раз рассказывал жене и дочери о своём здесь детстве. А иногда он просто молчал, вспоминая свою вечно торопившуюся на очередную работу, такую заботливую мамочку.

До 1950 года Валерий Николаевич работал в том же довоенном архиве при библиотеке, с той лишь разницей, что помещение теперь архив занимал в другом доме. Однажды к ним пришёл человек, собирающий для Пушкинского музея-квартиры рисунки Александра Сергеевича. Валерий Николаевич помог работнику музея, а тот, уходя, поинтересовался, не знает ли Валерий Николаевич художника-иллюстратора. Издательству детской литературы нужен художник. Валерий решил, что час пробил: вот, наконец, возможность стать художником на легальной основе. К тому же при его знании книг, рисунков разных мастеров, можно делать великолепные детские книжки. На другой же день Валерий Николаевич был принят в издательство иллюстратором. Жизнь круто повернулась. Теперь он занимался любимым с детства делом и радовался каждой своей детской книжке. Рисунки были разные – это были и сказки, и истории о пионерах, фантастика и Шерлок Холмс. Одно было неизменно – работа приносила радость! Дома он показывал дочке очередную свою книжку с его иллюстрациями, а девочка радостно бежала потом в школу, хвастать папиными рисунками перед подругами. Люся тоже стала брать в руки гармонь и в детский сад, где она опять работала музыкальным работником и дома, когда приходили друзья. Но больше всего родители любили, когда Наташа садилась за пианино. Оба они любили классическую музыку, а дочь прекрасно научилась играть в своей музыкальной школе при консерватории. Иногда летом, когда вся семья выезжала на дачу, соседи наблюдали непривычную для сельской местности картину: глава семейства сидел за пяльцами,  жена играла на гармошке, а дочь пела, или они пели с матерью дуэтом. Дело в том, что ещё до войны, когда Валерий лечил свою Люсю вышиванием от нервного срыва, он сам пристрастился к вышиванию. Особенно ему нравилось придумывать замысловатые узоры, которые потом он вышивал крестом. Дома у них хранилось множество расшитых именно Валерием скатертей, покрывал, подушек. Всё это периодически дарилось друзьям и знакомым. Хозяева же радовались, что их творчество украшает дома друзей. Счастье снова поселилось в их доме!