Наталья Алексеевна

Я хочу рассказать о судьбе женщины, которая вроде бы и не была какой-то необыкновенной и подвигов не совершала и чем-то даже была странной. Однако в моём детстве и потом, да и во взрослом состоянии я никогда подобных ей людей не встречала.

Внешне Наталья Алексеевна не бросалась в глаза. Для меня, девчонки, она была просто нашей соседкой. Я её не разглядывала, как и всех прочих соседей. Первое, что мне вспоминается, это то, что когда её израненный в войну муж вернулся без ноги, она не плакала, не причитала, приняла его ранение, как неизбежное. Раны Сергея Григорьевича кровоточили, их надо было без конца перевязывать, отчего каждый день накапливалось много окровавленного белья. Это бельё почему-то стирал её сын Николай, которому тогда было 12 лет. Кухня у нас была общая, так как жили мы в коммуналке, и этот запах грязного окровавленного белья всё время преследовал нас. Коля был  тихий, никогда не спорил ни с отцом, ни с матерью. Я не помню, чтобы он играл со сверстниками во дворе. Вечно он сидел дома или стирал на кухне. Вся их семья жила как-то особняком. В их комнату никто никогда из соседей не заходил, хотя ко всем остальным мы то и дело забегали по разным надобностям. Так, что как они живут, никто из соседей не знал,  и почему-то  не стремился узнать.

Знали мы только, что Сергей Григорьевич, стоны которого во время перевязок его ран и сыном, и женой были нам слышны через стену ежедневно, хотел  зарабатывать, так как работала одна Наталья Алексеевна, а денег семье не хватало. Где и кем работала тогда жена его, я не помню. Утром он уходил вместе с ней на поиски работы, а поздно вечером возвращался. Но ему не везло, нигде безногий инвалид не требовался. Иногда с горя он тайком от жены уносил из дому какую-нибудь свою довоенную одежду, а возвращался без неё и навеселе. Тогда жена устраивала скандал, крича до хрипоты, обзывала мужа последними словами, а он молчал в ответ. Однажды, когда Сергей Григорьевич в подпитии поднимался по лестнице, а с его одной ногой и костылями это и трезвому бывало не легко, особенно, если не было в коридоре электричества, он упал и скатился по лестнице вниз. Во время падения Сергей Григорьевич сильно расшибся, попал в больницу, а там вскоре умер. Наталья Алексеевна не плакала и на этот раз, только перестала выходить на кухню совсем. Теперь Николай готовил еду и себе, и матери, стирал одежду свою и матери. Она же утром убегала на работу, а, придя с работы, запиралась в своей комнате. Чем она там занималась, почему вела такой образ жизни, соседи не знали. Однажды к ним пришёл милиционер, требовать, чтобы Коля начал ходить в школу. Выяснилось, что мать его учила сама, всему тому, что знала, а в школу не пускала. Николая проэкзаменовали и взяли в 4-ый класс. Это в 12-то лет! Школа ему не нравилась. Еле-еле, проучившись три года, Николай закончил обязательную тогда семилетку, чтобы навсегда забыть об учении. Мать сразу устроила его куда-то работать, и теперь уже она стала готовить еду на кухне, так как он приходил позже неё. За те несколько лет, что она не появлялась на кухне, в её облике что-то изменилось. Движения стали какие-то резкие, лицо побледнело и как-то поблёкло. Словно Наталья Алексеевна постарела на 10 лет. А ещё у женщины появился какой-то  бзик, Наталья Алексеевна, прежде чем начать что-то варить в кастрюле, должна была её накалить, затем сунуть под воду, отчего раздавалось шипение, горячие брызги воды и пара разлетались по кухне. Соседи невольно все отпрыгивали от этого шипения, ругая её,  а многие даже, завидев Наталью на кухне, предпочитали дождаться , когда она уйдёт в свою комнату. Она же продолжала свои прокаливания. Однажды, когда матери не было ещё дома, Коля пришёл не один, а с девушкой. Они заперлись в их комнате, а пришедшая Наталья Алексеевна не могла зайти домой, так как ключ был внутри. Разразился скандал. Результатом этого скандала был уход Николая из дома вместе с подругой и больше его никто на нашей коммуналке не видел. Мать осталась жить в одиночестве. Но потрясение, видимо, было большое, отчего Наталья Алексеевна вдруг бросила работу. С этого времени она ежедневно  отправлялась на рынок, где продавала свои и мужа вещи. На вырученные средства женщина какое-то время жила. Потом мы видели, что приехали на грузовике люди и вывезли всю её  мебель, а Наталья Алексеевна ночью затащила в комнату к себе со двора скамейку, перебудив грохотом всю коммуналку. Когда на утро к ней явился дворник, чтобы выяснить, зачем она украла скамейку, Наталья его просто не пустила и дверь не открыла. На этой скамейке она спала, ела, сидела, пока не кончились все деньги от проданной мебели. Ходить по квартире она стала утром, вечером и днём в синем рабочем халате. То, что под этим халатом не было даже нательного белья, мы с моей мамой узнали случайно. Наша коммуналка жила между собой дружно, ссоры бывали редко, обычно они возникали из-за уборки мест общего пользования. На кухне висел график дежурств, который все обязаны были выполнять. Пока жил в квартире Коля, все тяготы дежурства сначала за троих, а потом за двоих нёс он. С уходом Николая Наталия Алексеевна должна была мыть кухню, коридор, лестницу и туалет сама. Правда, она теперь жила одна, а значит, дежурила одну неделю. Но её бзик на нервной почве заключался в какой-то острой боязни заразы. Она  кипятила и прокаливала все кастрюли и прочую посуду именно из-за боязни заразных болезней.

Убирать же за всей квартирой грязь целую неделю стало для неё невозможной мукой. И Наталья Алексеевна хитрила. То подметала, вместо того, чтобы помыть, то просто ничего не делала. Соседи стали с ней ругаться. Только одна моя мама почему-то её жалела и тайком от всех и от Натальи то сама за неё что-то мыла, то просила это сделать меня. Наталья Алексеевна однажды увидела маму с тряпкой в её неделю. Надо сказать, что эта женщина была замкнутой, с соседями почти не говорила, а тут, увидев маму, покраснела вся и с трудом выдавила: «Спасибо!» Она сразу же заперлась у себя в комнате и не выходила до вечера, даже чайник не ставила кипятить. Видимо, всё-таки она была психически не здорова. Так у себя в комнате Наталья Алексеевна провела дня три, выходя только на мгновение, даже не готовила еду себе. Что она ела? Мама моя даже волноваться стала, не больна ли соседка. А на четвёртый день к нам в дверь раздался стук. Мы вдвоём  сидели за столом, ужинали.

     -   Да, да, - сказала мама

-         Можно? – дверь открылась, на пороге стояла Наталья.

-         Заходите!

-         Дайте что-нибудь поесть, мне даже продать нечего, - с этими словами соседка распахнула свой халат, и мы увидели, что она там совершенно нагая.

Мама предложила ей сесть с нами за стол, но та отказалась, взяла пару бутербродов и поспешно ушла.

На другой день Наталья Алексеевна пропала. Ушла куда-то утром, а вечером не пришла. Соседи удивились, но один день –это мало, поэтому в милицию не обращались. Не пришла она и на завтра. Кто-то предположил, что она у сына. Даже зло пошутили, вот мол, находка для невестки будет шипеть и сама и кастрюлями.

Натальи не было месяц. Но почему-то все соседи были уверены, что она жива и здорова. А через месяц «пропажа» пришла хорошо одетая, с чемоданом, молча прошла к себе, ни с кем не здороваясь, заперлась на ключ и до вечера не выходила. Вечером, когда большая часть соседей уже всё приготовила на кухне, она вышла со своими кастрюльками и чайником. Сначала всё, как обычно, накалила на огне, потом под водой «пошипела». Она варила еду долго, как на целую семью, затем всё забрала к себе в комнату и заперлась.

О том, куда она пропадала этот месяц, Наталья Алексеевна рассказала моей маме примерно через две недели, когда вновь стала ходить по квартире всё в том же синем халате вместо приличных платьев, которые она сначала носила, а теперь все отнесла на рынок. Оказывается, Наталья устроилась работать няней в одну приличную семью. Ребёнок был годовалый, работы с ним было не много. Родители не имели возможности ему уделять много времени. Мать малыша делала дипломную работу, она заканчивала институт, а отец учился в военной академии. Оба рано уходили из дома и поздно возвращались. Они сразу же предложили Наталье Алексеевне жить у них, благо квартира была трёхкомнатная отдельная. По московским понятиям просто дворец. Через месяц Наталье работать надоело, и она придумала несуществующую тётю, к которой ей, якобы, надо срочно ехать в другой город. Получив за месяц оплату и кучу подарков от родителей малыша,  она «уехала». А через две недели деньги кончились, вещи все тоже были проданы, а соседка снова пришла к моей маме просить поесть. На этот раз она выглядела уверенной в себе и просила «хлеба насущного» в такой форме, вроде мы ей были обязаны его дать. Вот тогда-то она и рассказала моей маме, где была и что делала. Как не удивительно, но через две недели её вновь те же люди взяли няней. Видимо, им не удалось подыскать кого-то ещё. Больше чем  месяц Наталья работать не хотела. На сей раз, она предупредила родителей ребёнка сразу, выдумав ещё что-то. Когда от месяца прошли дней 10, вдруг в нашу коммуналку  приехал Николай с женой и сыном. Соседи рассказали ему, что раньше, чем через дней 20-25 мать не вернётся, рассказали, где она работает и кем. Николай с семьёй зашли в комнату, оставив дверь открытой. Тут любопытная «коммуналка» увидела, что у Натальи Алексеевны, оказывается, были две маленькие примерно по 8-9 кв. метров комнатки в виде буквы «г» соединяющиеся друг с другом. Двери между ними не было, был просто проём. В дальней комнате стояла садовая скамья, на ней синий халат, а на подоконнике три кастрюльки, чайник , ложка и нож. Больше ничего в комнатах не было. Оставив двухлетнего сына соседям, Коля с женой вынесли скамейку во двор, а сами ушли куда-то. Примерно через час, а может быть, два приехал грузовик с мебелью. Там было три кровати ( одна маленькая для сына), стол, стулья, гардероб. Ещё приехали какие-то вещи, одежда, сумка детских игрушек. Так Николай с семьёй начал снова жить в нашей квартире. Сначала всех не очень интересовало, как они живут, все ждали с любопытством, что будет, когда домой явится мать. Наталье Алексеевне тогда судя по всему было примерно лет 50-60. Если она ходила по квартире в своём синем сатиновом халате, ей можно было на вид дать все 70 лет. Такой старообразной выглядела соседка. Но когда Наталья являлась нарядная после месяца работы, больше 50 лет ей дать было невозможно.  И на сей раз, она пришла нарядная самодовольная, в руках её была большая сумка, где находились вещи, подаренные ей, благодарными «хозяевами». На удивление всем Наталья не кричала, а, наоборот, с удовольствием взяла на руки внука, бегавшего по кухне. Потом, как рассказала её невестка Валентина, мать договорилась с сыном, что её комната будет дальняя, а их ближняя к кухне. Тому, что теперь у неё есть кровать, Наталья Алексеевна тоже обрадовалась, признавшись, что скамейка ей порядком надоела. Отношения между матерью и сыном наладились сразу же, с невесткой тоже она подружилась, а внука Наталья  просто полюбила. Однако что-то в её нервной системе было не так, как у всех. Вместо того, чтобы помочь семье сына, мать на третий день возвращения родственников домой ушла к тем «хозяевам», которые ей понравились своей щедростью, ухаживать за чужим ребёнком. Но теперь каждый раз, возвращаясь «с работы» домой спустя месяц, она привозила что-то вкусное и интересное внуку. Неоднократно Николай просил мать не работать, а посидеть с внуком.  Он говорил, что жене приходится сидеть дома, а поэтому денег мало. Но Наталья Алексеевна лишь стала половину своих заработанных средств отдавать сыну с невесткой и снова уходила к «хозяевам», предварительно за неделю промотав, оставшиеся у неё деньги. Прошёл год.  Опять месяц её не было дома. Так совпало, что день её возвращения  оказался днём, когда её внука забрала «Скорая» с тяжелейшим воспалением лёгких. Наталья Алексеевна поехала с  врачами. Ребёнок боролся с болезнью неделю, не отходила от него и бабушка, но мальчик всё-таки погиб. Бабушка заболела с горя. Внука хоронили без неё. На фоне нервного стресса у женщины открылся целый букет болезней. В больнице она провела почти два месяца. Как только ей стало лучше, Наталья Алексеевна решила идти работать в детскую больницу санитаркой, помогать самым маленьким больным.  Женщина винила себя в смерти внука, уверяя всех, что если бы она сама сидела с малышом, а не его родители, мальчик бы не заболел. Её, конечно, с радостью взяли на работу, ведь санитарок в любой больнице  не хватало. После болезни Наталья очень осунулась, постарела. Старая женщина теперь сутками сидела с больными детишками, кормила их с ложки, носила их горшки. Куда девалась её боязнь заразиться!? Она уже не боялась и не чуралась никакой грязной работы с детьми. Домой тоже не уходила, а ночевала здесь же на топчане. В дни получек баба Ната, как звали её дети, шла в магазин. Там она тратила все свои скудные средства на фрукты, конфеты, игрушки, которые приносила в палаты к больным ребятишкам. Раздав свои покупки чужим детям, она шла в свою больничную коморку и там долго плакала, ругая себя за смерть внука.

Умерла Наталья Алексеевна в больнице, на своём топчане. Заснула и не проснулась. Было ей 75 лет.