Мечты и жизнь

Леночка была очень эмоциональной девочкой и потому влюбчивой. Стоило ей познакомиться с человеком, умеющим что-то, чего она не умела или раньше не видела у других, её всю переполнял восторг и  восхищение. Так было с ней в детстве, потом в юности, так было и теперь во взрослом уже состоянии. Леночку тянуло к необычным людям. Иногда это были самые обычные смертные, но, наделив их в мечтах своих необыкновенными чертами, девушка уже верила в их необыкновенность. К своим 27 годам она пережила уже много бурных романов и не менее бурных разочарований, но не перестала верить, что всё ещё для неё впереди. Тот необыкновенный, удивительный человек обязательно ей встретится. Из своих бурных романов и разочарований к 27 годам Леночка вынесла себе двоих детей, пару разводов и несколько друзей, которые прежде ей казались гениями, а теперь она знала, что они «звёзд с неба не хватают». Тем не менее, Лена продолжала с ними дружить и ждать, своего единственного на всю оставшуюся жизнь. Дети росли, Леночка хотела, чтобы они стали тоже необыкновенными людьми. Сына она отправила в музыкальную школу, дочь училась в Суриковском художественном училище. В музыкальной школе парня выбрала одна из талантливейших педагогов за его умные глаза, хороший слух и длинные пальцы. Мать ждала, что из него вырастет Рихтер. В Суриковском училище дочку хвалили, прочили ей прекрасное будущее. Елена была в восторге от своих чад.

Внешне Леночка  и теперь была яркой: высокая стройная брюнетка с карими глазами, аккуратным носиком и детскими губами, всегда немного приоткрытыми, будто что-то вопрошающими. Волосы обрамляли её лицо,  подчёркивая  белую кожу. Ресницы и брови тоже чёрные выделялись на круглом, немного монгольском  лице. Мужчины всегда заглядывались на эту молодую женщину.

Училась Лена в Институте Культуры им. Крупской на сценарном отделении, а по окончании её распределили в редакторский отдел киностудии им. Горького. Работа ей не нравилась, но пока дети были маленькие, её устраивало, что она не очень занята, да и часто работу можно было брать на дом. Это удобно, если дети болеют. С мужьями она развелась, а мама жила отдельно. Словом, о детях надо было думать самой.

Как-то , когда сыну было уже 12 лет, он принёс пригласительный билет на два лица в Колонный зал Дома Союзов на концерт, где Вовка должен был играть сонату Бетховена. Лена , нарядив дочку и сама одевшись по-праздничному поехала на концерт. Места были не нумерованы, им удалось сесть во втором ряду. Слева от Леночки сел молодой моряк, офицер, а справа, возле дочери сел какой-то «очкарик», как мысленно назвала его Лена. До начала ещё было достаточно времени, поэтому моряк решил познакомиться:

     - Капитан третьего ранга Семёнов, Андрей Александрович, - представился он.

      -Елена, а это моя дочь Светлана, а пришли мы слушать нашего Владимира ,- улыбнулась Леночка.

-         Он будет играть «Лунную» сонату Бетховена. Вы любите её?

-         Я очень люблю «Лунную», - вступил в диалог «очкарик». Каждую субботу я стараюсь сюда попасть на детские концерты. Здесь иногда такие талантливые ребята играют , просто удивительно!

Зовут меня Николай Михайлович, фамилия моя Скворцов. Наверное, оттого, что у меня птичья фамилия, я ужасно люблю музыку. Но сам не играю и не пою, только очень люблю слушать других, -

«очкарик» улыбнулся какой-то очень смущённой улыбкой, будто извинился за свой длинный монолог и умолк.

Начался концерт. Учащиеся разных музыкальных школ Москвы, в том числе и школ при Гнесинском училище и при Консерватории сменяли друг друга у рояля.  И вот Лена замерла от предвкушения радости – её Вовка на сцене! Играл он с душой, играл старательно, мама была счастлива. Оба новых знакомых поздравили её с успехом сына. Уходили из Колонного зала вчетвером. Володя остался с ребятами школы, а она со Светланой и новыми знакомыми пошли пешком к Библиотеке им. Ленина. Дорогой беседа была и о музыке и обо всём на свете. Так моряк вдруг вспомнил о том, как впервые слушал Чайковского в Мурманске. Это было сразу после войны, тогда часто по радио играли классическую музыку. Ему очень понравилась  « Шестая симфония», Лена призналась, что шестая – это её самая любимая. А у «очкарика» любимого произведения Чайковского, оказалось, что нет. «Я, наверное, всеядный!» - засмеялся Скворцов.

 У метро моряк распрощался со всеми, галантно поцеловал Елене руку и исчез за дверями. Николай Михайлович сказал, что хотел бы прогуляться с ними дальше, если спутники не возражают. Леночка сказала, что она не возражает. Они перешли Большой Каменный мост, полюбовались на бассейн «Москва», миновали «Ударник», вышли на улицу Большая Полянка. Пройдя совсем немного,  оказались на улице Димитрова. От неё ходил транспорт, на котором если ехать прямо, можно было доехать до их дома за 15 минут. Но Леночке почему-то не хотелось ехать, ей нравилось идти ,не торопясь никуда, разговаривая с новым знакомым о музыке. Светке же , видимо, эта прогулка наскучила, и она, попросив у матери 4 коп. на троллейбус, уехала домой одна. Когда новые знакомые остались вдвоём, им почему-то сразу стало неловко. По-прежнему можно было говорить всё о той же музыке, просто о жизни, идти, не спеша, по улице, но они умолкли и никак не могли найти повод, чтобы заговорить снова. Наконец, «очкарик» совершенно неожиданно сказал, что одинок и что Лена ему очень нравится. Он остановился и в упор смотрел на неё, ожидая ответа. Женщина повернула к нему  улыбающееся лицо, ответив: «Это прекрасно! Будем дружить!»

Потом они снова шли по улице Димитрова, дошли до Ленинского проспекта. Посидели на одной из остановок на лавочке и снова пошли. Он рассказал, что работал инженером по технике безопасности в МИСИ, сейчас уволился, ищет работу. Пять лет уже, как развёлся с женой, детей нет. Она призналась, что с последним мужем рассталась год назад, но это был гражданский муж, да и не муж, наверное, а любовник. Он не брал на себя обязанности , связанные с детьми, она не очень огорчалась его частыми отъездами в командировки. Прожили вместе три года, а год назад к общему удовольствию «разбежались». Беседа их напоминала беседу случайных попутчиков в поезде, когда, не стесняясь, люди выкладывают свои потайные мысли, уверенные в том, что больше не увидят собеседника. Однако Николай Михайлович проводив, Лену до дома , попросил разрешения навещать её. Леночка не возражала.

Прошли недели две, и Лена уже забыла, как выглядел её провожатый, хотя в мыслях он иной раз являлся. Тогда её охватывало любопытство: чего это человек признавался в симпатии, если сразу же забыл.

Вечером в почтовом ящике она нашла квитанцию на получение посылки. Удивилась, пошла получать, так и не поняв, от кого ей посылка, даже из какого города пришла она было не ясно. На почте ей вручили огромный пакет. Там, где помещался адрес отправителя, значился город Ярославль и фамилия Скворцов.

Это уже не укладывалось в обычную схему случайного ухажёра. Эмоциональная Лена несла посылку домой, придумывая по дороге всякие истории об «очкарике». Дома выяснилось, что это картина, написанная маслом. Она изображала усадьбу Некрасова. Ни письма, ни надписи на оборотной стороне картины не было. Там, где обычно подписывают авторы свои работы, стояла какая-то закорючка, отдалённо напоминающая фамилию Скворцова. Лена была заинтригована. А так как действие происходило в Москве в конце 80х годов, то и мобильных телефонов ни у кого не было, даже простого телефона не было у семьи Елены. Узнать тем самым ничего нельзя, а его адрес Леночка и не подумала попросить.

На Ленинском проспекте, где жила Лена с детьми, у них была очень странная квартира, вернее странное окно в большой комнате. Оно было большое, имело дверь на балкон, а балкон стоял на тротуаре. Поэтому балконом семья не пользовалась, а использовали его как окно. Со стороны Ленинского проспекта, если посмотреть, их квартира была на первом этаже, но со стороны двора – это был третий этаж. И со стороны третьего этажа тоже были окна, которые тоже имели балкон, но они уже висели на третьем этаже. Дом так странно построили в яме. Балкон на тротуаре имел обычное железное ограждение, за которое то и дело прохожие швыряли окурки, не понимая, что это жилое помещение. Лена не только не открывала этот балкон, но и занавешивала его плотной портьерой от улицы. Входить в дом можно было с двух сторон. Со стороны Ленинского проспекта и тогда сразу дверь в квартиру рядом или со стороны двора – это если приехал на метро, тогда на лифте поднимаешься на третий этаж.

Дети учились в общеобразовательной школе, которая была в их дворе

 ( в яме), а в специальные школы они ездили на метро, т.е. тоже через двор.

Лишь в магазин за продуктами приходилось идти на Ленинский проспект. Поэтому дней через пять после первой посылки, они не сразу увидели на своём балконе большой свёрток, лежащий у самой двери в квартиру. Если бы мать не послала Светку за хлебом, он пролежал бы там не один день, и никто бы его не обнаружил. Ведь балконом они не пользовались и даже нарочно плотной тканью закрывали окно от пыли и шума.

При вскрытии свёртка оказалось, что это – великолепный макет города Ярославля, сделанный из деревянных брусочков, пластмассы и чего-то ещё.  От макета невозможно было оторвать глаз, так он был хорош. Хотелось бродить по крошечным улицам и разглядывать мосты через Волгу, любоваться домиками и церквями, отыскивать достопримечательности города, такие как музей Краеведения и Истории, а ещё оказалось, что макет электрофицирован. Ребята нашли электрическую вилку, вставили её в розетку, и чудо-макет стал светиться множеством огней. Это было просто какое-то волшебство!

Вместе с макетом дети нашли письмо от Николая Михайловича к ним ко всем с приглашением приехать на каникулы в Ярославль и объяснение, что макет привёз его друг. Друг, вероятно, не нашёл никого дома, поэтому таким способом оставил подарок приятеля. В письме был адрес. Восторженная Леночка решила, что она нашла , наконец, себе и детям настоящего человека, который будет о них думать.

Но бросить всё и бежать в Ярославль ей не хотелось, тем более, что она и не поняла, почему он оказался в Ярославле, хотя только что жил и работал в Москве. Началась переписка. Из неё Лена узнала, что Скворцов разменял свою Московскую квартиру на две ещё 5 лет назад при разводе с женой. Жене досталась квартира в Москве, а он получил квартиру в Ярославле. Но жена со своим новым мужем уехала в Ленинград, где тот работал. Николай же работал в Москве, а в квартиру в Ярославле наезжал лишь в отпуск. По договорённости с бывшей супругой, он жил в их квартире до тех пор, пока им не захочется вернуться в Москву. Вот теперь настало время освободить чужую жилплощадь, и он, уволившись из МИСИ, переехал в Ярославль. Оказывается, по образованию Николай был архитектор, а в Ярославле ему предложили работать по оформлению музеев города и пригородов. К тому же он прекрасно рисовал, у него были даже мечты устроить свою выставку. Восторгов Лены не было конца, но как ей жить, когда они в разных городах. Сорвать детей с учёбы, а если в Ярославле ничего равноценного нет? Да и сама она, чем там станет зарабатывать?

Вопросы, вопросы… Настали зимние каникулы. Семейство отправилось в Ярославль. Сначала Леночка хотела дать Скворцову телеграмму, а потом решила , что лучше приехать самим, остановиться в гостинице, а там будет видно. Так и сделали. Поезд пришёл днём, гостиницу выбрали поближе к дому Николая, оставили  вещи и пошли гулять. Сначала пошли на улицу, где проживал Скворцов, чтобы , если он дома, сразу встретиться. Но его дома не было. Тогда просто пошли гулять по набережной Волги, вспоминая макет, присланный Николаем. Гуляли часа два, зашли в кафе пообедать. Город очень понравился всем. Когда стало темнеть, вновь оказались возле дома Скворцова. На сей раз, хозяин оказался дома. Он очень обрадовался гостям. Но он никого не ждал. Однокомнатная квартира была быстрее студия, а не квартира. По всем стенам висели картины, на полу стояли холсты и подрамники, на подоконниках лежали кисти и краски. Спал  Скворцов на раскладушке посередине комнаты. Она стояла там и теперь с одеялом, подушкой, вероятно, её хозяин никогда не убирал. Квартира была такая крохотная, что Лена рада была, что остановилась с ребятами в гостинице. Он предложил пойти в кафе поужинать. Так и сделали. За ужином обсуждали , где москвичи должны обязательно побывать.  Лена спросила, может ли Николай их сопровождать на экскурсиях. Оказалось, что нет. Семь дней каникул, что пробыли москвичи в Ярославле, Николай Михайлович видел их только по вечерам, днём он работал. Праздника, о котором все мечтали, не получилось. Вместо укрепления взаимного «притяжения» получилось некоторое отталкивание. Леночка не видела себя рядом с ним. Звать его в Москву? Но он только начал здесь работать и ему работа нравится. Ехать к нему нельзя и жить негде и работать не понятно где, а главное срывать ребят с занятий, где у них всё налажено и успешно движется.

На вокзал Скворцов вновь принёс огромный свёрток. «Это моё представление о всех вас, дома посмотрите». Ребята не утерпели и сняли обёртку, лишь тронулся поезд. На картине в обнимку стояли все трое. Лена в центре. Когда он успел сделать эту картину? Все были похожи и не похожи. Во всяком случае, их лица хотелось разглядывать. Дома картина заняла место рядом с усадьбой Некрасова.

И снова потекли письма из Ярославля и обратно. Возникла даже индивидуальная переписка Светланы со Скворцовым, как говорила мама: переписка художников. Общаться вроде всем было интересно, но почему-то одновременно было ясно, что ничего серьёзного между ними не возникнет.