Глава 10

    Острая боль в руке вернула Отто Фибиха из черного небытия. Он протяжно застонал и потянул ноющую руку к себе, одновременно пытаясь повернуться и сбросить придавивший его слой земли.
 - Смотри, живой ещё немчура! – Гвоздь отшагнул в сторону, освобождая придавленную  ногой руку полузасыпанного землей немецкого солдата.
 - Отвоевался сука! Дай я его пристрелю, как собаку! - направил ствол автомат на слабо шевелящегося немца.
- Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! – Отто приподнял онемевшую в свинцовой тяжести руку, пытаясь защититься от пляшущего перед ним черного зрачка автомата.
- Погоди, Николай, не сейчас, надо лейтенанта кликнуть, – здоровенный русский, не спеша, сбросил с плеча брякнувший железом  тяжелый вещмешок. Отто понял, что спасение может прийти только от этого неторопливого и неповоротливого, словно комод,  стоявший в доме бабушки Эммы, русского.
 - Пожалуйста, не убивайте меня, у меня дома больная мать! – с мольбой в голосе попросил он русского.  «Они не понимают меня», - мелькнула у него мысль. «Как это по русски – не стреляйте?»
- Nain стрелят, ix bin – плэйн, я, я – плэйн! - вспомнил он русские слова, произнести  которые считал самым большим позором для себя.
- Во -  в плен запросился, а как по нам шмалял, так о плене и не думал!  - проворчал узколицый с бешенными от злобы глазами русский, отводя в сторону автомат.
    Подошли еще несколько русских солдат. Запачканные  землей  гимнастерки, на раны наспех повязаны бурые от крови и грязи бинты. Они расступились, пропуская какого-то русского. Отто догадался, что перед ним командир. «Оберст, судя по почтительности этих русских»
   Офицерских погон  на его гимнастерке,  не  было.  Из под бинта,  на шее, проступала кровь.
 Отто с тревогой  вглядывался в его глаза цвета бездонного русского неба, пытаясь разглядеть в них свою судьбу.
 - Товарищ лейтенант, вот фашист недобитый очухался, что с ним делать? – здоровяк, легонько встряхнув Отто, прислонил его спиной к стенке окопа.
- Да шлепнуть его к чертовой матери и делов то! – узколицый  солдат обратился к русскому оберсту.
  Несмотря на гул в голове и пронзительный звон в ушах, Отто Фибих понял смысл речи узколицего.
- Ix bin – плэйн,  я – плэйн! – уже не с таким душевным содроганием произнес он русские слова.
- Подождите, Гвоздев, - остановил узколицего русский оберст, - допросить надо его. 
- Имя, фамилия, воинское звание и номер части, – на неплохом немецком языке  обратился русский оберст к Отто.
   От четкого командного голоса русского командира  Отто  мысленно собрался  и, как ему показалось, вытянулся по стойке смирно.
 - Отто Фибих, рядовой 548 пехотного полка вермахта, - ему показалось, что на вопрос этого русского он ответил достаточно четко.
- Что делали солдаты СС справа от вашего расположения? – в конце предложения  русский запнулся, наверное, вспоминал значение какого-то слова.
- О, это не знал даже сам оберст Штайф, командир нашей роты. Нам было приказано не подходить к расположению эсэсовцев близко, одно могу сказать, что они вели метеонаблюдения.
- Что вы понимаете пол словом – метеонаблюдения? – русский оберст живо откликнулся на последнее слово Отто.
- Я сам два раза видел, как один из них стоял с какой-то штуковиной в руке, там крутились колесики. Мой напарник сказал, что так определяют ветер, - Отто показалось, что эти сведения очень важны для русского.
- Вот и понятно стало, зачем тут эсэсовцы оказались! – в раздумье почесал нос русский оберст, - они ждали, когда ветер подует в наши окопы, тогда бы сыпанули химические мины на нас и колонна бронетехники  прорвалась бы к ветке железной дороги. А там, по железке,  двадцать километров до узловой станции, вот куда они прорывались, с тыла зайти намерение было! – Гвоздев, да ты все карты фашистам спутал!
- А чё  они нам свою химию в нос суют, пусть сами понюхают её вволю! – начал храбриться Гвоздь.
- Так, слушайте все сюда, – Анохин обратился к солдатам.  – Если вы будете рассказывать про химические снаряды, то штрафбат вам раем покажется! Запомните – это были простые мины, а немцы при наступлении  поставили дымовую завесу! Понятно?
- Да чего не понять, сделаем, нам лишних сроков не надо, – за всех задумчиво ответил Гвоздь.
  Отто ничего ровным счетом не понял из быстрых переговоров русских,  но было ясно, что они озабоченны действиями эсэсовцев.
- Герр  оберст, - обратился он к русскому, - я случайно слышал, что солдаты СС ждали подкрепления, и мы должны были быстрым маршем отойти к деревне Полянцево, как только будет приказ, и еще они стояли на соединении нас и румынских частей, а тем такого приказа не было.
- Так, значит, с левой стороны фронта стояли румыны, откуда известно, что приказа отступать им не было.
- О!  Оберст Штайф  им не доверял, румыны плохие, очень плохие солдаты! Герр оберст Штайф направил к ним двадцать солдат нашей роты  и, когда они получали у нас  свой шнапс и сигареты, то очень удивились  приказу на отступление.
- Слышь, товарищ лейтенант, - здоровенный русский обратился к русскому оберсту, - давай к своим прямиком сдадим этого немца, видишь он какие-то сведения знает.
- Да нет, нам назад  пока рановато. Ребята, тут вот какое дело:  фашисты почти оголили участок фронта где-то с километр протяженностью. Нужно им было провести химическую атаку наших окопов. Вот своих-то они жалели, а румыны, хоть и союзники, эти передохнут, так не жалко.  Слева от нас небольшие силы немцев да румын, и пока не опомнились давайте туда, мы их в суматохе да под шумок здорово побеспокоим!
- А этого в расход? – пнул Гвоздь Отто.
- Нет, мы его возьмем с собой, причем пустим первым ….
- Вот еще чего, - взвился Гвоздь, - прикрываться фашистской спиной не буду!
- Правильно, Коля, мы за их спины прятаться не будем, но военную хитрость применим, – поддержал его Анохин.
- Просто, как только наткнемся на немцев или румын, он крикнет им, что свои идут, чтобы те с перепугу стрелять не начали.
- Ага, так тебе он и крикнет,  да он первый заблажит и предупредит своих! – Варфоломеев поправил автомат на плече.
- Не заблажит, видишь – жить хочет, в плен засобирался, я ему скажу, что пройти на нашу сторону мы можем только там где окопы румын, там нет мин. Жить захочет – поможет! Кроме того, боец Гвоздев будет всегда сзади его и в случае чего …
- Ну, эт мы мигом! – навел Гвоздь ствол автомата в сторону пленного.
 - Nain, nain, -  плэйн,  ix, плэйн! - Отто совершенно не понимал действий этих русских.
- Рядовой Фибих, вы сейчас пойдете с нами, в румынские окопы, - обратился к нему русский оберст, - будете впереди и, если заметите немецких солдат или румынских, то крикните,  чтобы не стреляли, это единственный для вас шанс остаться в живых. Пройти в свои окопы мы не можем, там мины, перед румынскими окопами – мин нет. Да без глупостей,  рядовой Отто Фибих, вот этот солдат будет у тебя за спиной!
 Отто поежился, встретив кривую ухмылку Гвоздя.
- Да, да, герр оберст, я все понял, в обмен на мою жизнь я помогу вам перейти к своим, – Отто медленно приходил в себя от липкого страха.
- Тогда – вперед, - подал команду этот странный раненый русский оберст.
  Окоп преграждал завал из бревен, досок вперемешку с землей.  Отто стало страшно – вдруг там, за завалом, ждет солдат вермахта с таким знакомым пулеметом МГ. Его бесцеремонно оттер этот здоровяк русский.   Он, поднатужившись, приподнял одно из бревен, оттащил его в сторону, затем другое и так освободил небольшой проход, через который можно было пробраться ползком. У Отто мелькнула мысль, а что если, пробравшись на ту сторону завала, быстро пробежаться по окопу и, скрывшись за поворотом, броситься на землю, подставив русских под пули. Но Отто прогнал эту мысль, слишком слаб он был после контузии, да и узколицый русский, противно ухмыляясь, повесил на пояс две гранаты с деревянными ручками. От такой не убежишь, успеет бросить тебе в след. Нет,  надо идти вперед и вести за собой русских. Может быть, силы покинут их раньше, чем они вступят в бой, вон как они все ранены и измотаны боем.  Отто Фибих пополз, стараясь оторваться от стерегущего его русского. Сил было мало, шумело в голове, саднили локти, сбитые о шершавые доски.
   Окоп за разбитым блиндажом  делал поворот, и на углу был сделан завал из патронных зеленых ящиков. Отто понял – там среди этих ящиков, был спрятан для русских сюрприз, граната, а может и не одна. Станешь разбрасывать ящики, и рванет, брызгами разлетятся осколки, убивая и калеча. Он притворно громко застонал и опустился на землю, охватив голову руками.
- Эко тебя  хватануло, десяти метров проползти не можешь! – узколицый русский отодвинул его в сторону и стал подбираться к завалу.
- Николай, стой! Назад! – подал команду русский оберст, - в завале мина!
- Да что тут минировать! – Гвоздь развернулся в сторону командира, – давай потихоньку сдернем завал на себя и прочешем окоп из пулемета!
- Нет! Нельзя! – Анохин прекрасно понимал, что задумали враги, - тут вот как надо, Варфоломеев! – позвал он.
- Здесь! – откликнулся русский здоровяк.
- У тебя наши гранаты есть?
- Есть  маленько, вот одна всего, – протянул он гранату лейтенанту.
- Ты вот что, сейчас Гвоздев расположиться по проходу блиндажа и бросит вперед гранату, да сними с неё рубашку, - приказал русский оберст здоровяку. 
- Ковалев! – позвал он.
- Здесь, слушаю! - откликнулся русский, который не расставался с винтовкой.
   Отто  припомнилось, вот совсем не кстати в голову лезут такие мысли, как они с напарником разговаривали об этом оружии русских. «да если бы русские командиры учили своих солдат стрелять хорошо, они бы нас как в тире перещелкали, горячился Фельзинг, вон у патронов на их винтовках какой мощный заряд, на километр достает!» Отто был согласен с ним, спасибо этим странным русским, которые считали, что большевистские лозунги важнее, чем умение метко стрелять.
  Тем временем  русский оберст  отдал распоряжение, в результате которого солдат с винтовкой ползком перебрался на оставшийся после взрыва блиндажа бугорок, осторожно высунув ствол своего оружия, замер там.
   Узколицый русский, взяв гранату, пролез на половину прохода в завале, а вот здоровяк, потренировавшись в замахе для броска, замер с гранатой в руке.
 - Давай, Коля! - крикнул  Анохин Гвоздю.
 Отто удивился находчивости русских. Все-таки это специально тренированные войска, вон как быстро они изготовились к атаке, да и его узколицый конвоир, подтянув поближе трофейный автомат,  лежа на боку, прижал его к земле.
   Отто закрыл голову руками. Грохнул взрыв, качнулась и упруго толкнулась под ногами земля.  Здоровяк, бросил свою гранату в сторону окопов и почти сразу, швырнул ещё две, которые сноровисто, одну за другой подавал ему русский оберст.
   Эти раненые, грязные и оборванные солдаты кинулись вперед, казалось, в самую гущу разрывов молча и яростно.
 Со стороны румынских позиций  вроде послышались выстрелы, но над головой Отто сухо, словно бич пастуха, выстрелила винтовка, и автоматная очередь  из шмайсера, захлебнулась.
  Отто Фибих остался один среди развороченных взрывами окопов. Он медленно поднялся на ноги. На бугорочке, разбросав ноги, лежал русский снайпер, и Отто понял:  все пять пуль, выпущенные им,  не пролетят мимо. Силы окончательно покинули его, он упал на дно окопа, щека ощутила прохладную влажность земли. «Земля, вся война из-за этой земли!», мелькнула мысль в его голове, прежде чем он провалился в черное небытиё.