Глава 7

 
    Гвоздь легко вымахнул из окопа и, прижав винтовку поперек груди,  кинулся вперед в сторону колючей проволоки.
  - Ой, мама родная, пропадать – так с музыкой! – заорал он. Скорее по привычке, приобретенной от длительного сидения в лагерях, он замедлил бег. «А чего высовываться?» - мысленно оправдал он себя. В два прыжка его обогнал Епифанов, за ним как привязанный бежал «ворошиловский» стрелок -  сибиряк  Ковалев, на винтовке которого почему – то не было штыка. «Пока все ништяк!» - Гвоздь прикинул,  где упасть и ползти позади всех. Но тут острым шилом в мозг уколола мысль:  «Через три минуты солдаты заграждения, которые уже сноровисто заняли их окопы,  откроют огонь на поражение».  Надо добежать и перепрыгнуть эту чертову колючку. Говорил же лейтенант, что по тем, кто очутится по ту сторону проволоки,  огонь откроют через пять минут».
- А, суки, волки па..а.азорные! – рванулся вперед Гвоздь.
  Справа и слева встали столбы взрывов от гранат. 
  Сдавило уши.  В легкие, уже начинавшие гореть от быстрого бега, проник тошнотно-противный запах тротила.
  Гвоздев прыгнул на почти лежащий на земле столб, придавив его совсем к полу. Чуть не запутавшись в проволоке, рванулся дальше.
  Тут справа от него неожиданно громко застрекотал немецкий пулемет.
-  Влево, влево в ложбинку! – замахал руками лейтенант, бегущий наравне с Гвоздем. Почти весь третий взвод шарахнулся влево.
- Вперед, не отставать, – вопил  лейтенант.
Подгонять не надо было никого. Все рвались вперед. Как-то  Гвоздь позабыл о минах, на которые бежали что есть мочи, солдаты третьего взвода. Рвануло метрах в сорока. Хмурый солдат, словно тряпичная кукла, отлетел в сторону подброшенный взрывом, кто-то пронзительно, словно раненный заяц, заверещал от боли. Солдаты атакующего взвода, залегли и поползли вперед. Каждый помнил о пяти минутах, после которых надежды на хоть какое-то спасение становились равными нулю. Вражеские окопы были почти рядом, казалось, две перебежки и все. Но - мины.
    Впереди Гвоздя, энергично работая локтями, полз сибиряк Гоша Ковалев. Прямо перед Гошей, словно неуклюжая черепаха, сноровисто двигался  Варфоломеев.
 «Грузин, минер,  впереди! Это я удачно попал!»  – порадовался Гвоздь.
 Тут прямо впереди ползущих бойцов с противным хрустом пули взбили фонтанчики пыли.
- Гоша,  срежь пулеметчика, – голос Варфоломеева перекрыл разрывы снарядов.
Сибиряк, разбросав ноги в стороны, прицелился и выстрелил из винтовки. Пулемет смолк.
- Ребята, справа по окопу! – лейтенант Анохин, стреляя из пистолета, махал рукой в сторону немецких окопов..
- Вот сволочи, – чертыхнулся Гвоздь, две черные фигурки, стреляя из автоматов, бежали по окопу на помощь пулеметчику. Слабо дернулись ноги «ворошиловского» стрелка, и одна черная фигурка пропала за земляной насыпью окопа.
  Гвоздев, забыв о минах, прополз вперед  Ковалева. И тут снова ожил замолчавший пулемет. Строчка пуль перерезала спины кого-то из бойцов.
«Все, хана, отпрыгался Гвоздь!» - мелькнула мысль у бывшего вора, а теперь рядового третьей роты штрафного батальона Гвоздева.
  Напряженные до предела нервы не выдержали у кого-то из атакующих, солдат вскочил и побежал почти параллельно окопам. Пулеметчик перевел смертоносную строчку пуль в сторону бегущего паникера. Особым чутьем, выработанным годами долгих лагерных лет, Гвоздь понял – вот он момент,  который может решить все. И он рванулся вперед, петляя и запинаясь о приклад своей винтовки.  Слева грохнул взрыв – это долговязый боец напоролся на мину.
  Пулеметчик среагировал на  удивление быстро. Пули шмелями  зажужжали вокруг.  Что-то сильно ударило о приклад его винтовки, и он разлетелся в щепки.  Гвоздь упал на землю, так и не поняв, ранен он или, может,  даже убит.
Перекатился в сторону, граната, висевшая на поясе, больно ударила по бедру.
 Машинально, он расстегнул пряжку гранаты и, выдернув кольцо, швырнул её вперед в сторону окопа. «Давай, вперед, пока кипиш от взрыва не утих!» - как будто приказал ему внутренний голос. Боец Гвоздев рывком оторвал свое тело от земли и уже, не петляя, понесся большими шагами к траншее. Не было у него ни какого оружия, только неразлучная финка, удобно расположенная за голенищем сапога.
 «С какого перепугу я про неё забыл?» – спрашивал себя Гвоздь, когда прошла лихорадка боя.  Так прямо с голыми руками и свалился в окоп. Немецкий пулемет валялся на бруствере, рядом, забросанные  землей, лежали два фашиста. «Пулеметчики, хана им», - Гвоздь схватил пулемет и направил в сторону набегавшего автоматчика в черном. Пулемет задергался в его руках. Немец, словно напоровшись на невидимую стенку, нелепо рухнул вперед.
- А, суки, не нравится, а нам под пулеметы, что в кайф бежать?! – Гвоздь, развернул пулемет вправо, но там никого не было. Громкое «Ура», подхваченное остатками третьей роты, с ходу ворвавшейся в окопы, подняло было остальных залегших бойцов, но жесткий, свинцовый ливень из дотов, смертельно хлестнул по атакующим.
- Молодец, боец Гвоздев, – лейтенант Анохин глотал слова, хватая разгоряченным ртом воздух.
- Давай ты, Гвоздев, Варфоломеев, Ковалев,   по окопам влево, в капусту гадов рубите, а мы вправо, там ДОТы не дают нашим поднять головы.
 Бойцы побежали по окопам.  Гвоздь, прежде чем высунуться из-за поворота, короткими очередями простреливал пространство впереди. Но никто не оказал им сопротивления.
Короткая очередь, и Гвоздь высунул голову из-за очередного зигзага окопа. Пусто. Впереди чернел вход в блиндаж.
- Чего замешкался? – пробасил Варфоламеев, - дай-ка я гранатой. От близкого взрыва зазвенело в ушах. Бревна блиндажа подпрыгнули, заклубилась пыль.  Бойцы рванулись вперед.  Никого.
- Смотри, справа! – крикнул  Ковалев. Вправо уходил окоп полного профиля. Солдаты устремились туда. Окоп как бы разрезал горочку в виде тоннеля и просто, сходя на нет, выходил на небольшую полянку расположенную почти в центре высотки. На полянке суетились несколько фигур в черных мундирах.  Они закончили устанавливать минометы и сноровисто,  подтащив ящики с минами, деловито открыли огонь.
- Не, ну погляди,  долбают нашего брата, – возмутился Варфоламеев.
- Ковалев, прояви себя!  Ковалев проявил. Первым ткнулся подносчик снарядов, вторым - немец, хлопотавший у минометной трубы. Остальные фашисты залегли и стали грамотно отстреливаться из автоматов.
- Дай-ка я их! – оттер Гвоздь Ковалева. Длинной очередью он поставил окончательную точку в поганых жизнях этих фашистов в черном.
- Все, хана, патроны кончились! - отбросил Гвоздь пулемет.
- А это что? – поднял вверх патронный ящик Варфоламеев, - ты Гвоздев, молодца, с пулеметом управился здорово, вот я там и захватил цинк, думаю, лишним не будет.
Впервые в своей жизни никому не доверяющий вор, по кличке Гвоздь, проникся симпатией к человеку.
 - Тогда живем! Ты, Варфоламеев, теперь корешем моим будешь, век воли не видать!
- Ты бы лучше – «век пули не видать!» говорил, -   Ковалев неторопливо заряжал  магазин винтовки.
- Давай минометную батарею осмотрим.