Упыриха

Женщины во все времена мечтали сохранить молодость, но удалось это немногим. Не с помощью пластики, а силой магии.



Говорят, что умирать не страшно. Не верьте – страшно, очень страшно и обидно. Обидно вдвойне, когда ты полон сил и здоровья.
Завтра меня повесят. Что может быть ужаснее смерти от удушья?! Дёргаться в петле и задыхаться под бдительными взорами палачей.
Хотя везунчикам удаётся сразу сломать себе шейные позвонки. Мне так не пофартит. Знаю, что буду умирать долго и мучительно, ибо я – проклятая!
Раньше таких - сжигали. Сейчас просто вешают.
«Упыриха! Ведьма!» - кричали односельчане, когда меня арестовали. А я просто хотела сохранить свою молодость.
«Поделись секретом вечной молодости, и мы оставим тебе жизнь», - возможно, они бы сдержали данное слово. Только я не могу продать им то, чего у меня больше нет. Оно ушло так же внезапно, как и появилось. Ушло к той, что со временем займёт моё место.
Когда меня привезли в столицу Англии - Лондон, учёные мужи пытались понять, как может шестидесяти пятилетняя женщина выглядеть, словно тридцатилетняя.
Правдиво отвечала на все их вопросы, что я – Наталия Кравченко родилась и выросла на Полтавщине. Вдова, детей нет.
– Убивала приходивших ко мне девушек?
– Нет, они сами умирали, отдавая мне свою кровь.
– Совершали ли я какой-нибудь обряд по отношению к ним?
– Совершала.
– Какой?
 ….
Профессора и "дохтура" медицины кололи мне всякую гадость, пытаясь выведать  секрет.
Я смеялась им в лицо.
Какая-то очень важная особа, может даже член королевской семьи, обещал жизнь в ответ на рецепт вечной молодости.
Глупец не понимал, что пришёл мой последний час, раз я здесь.
Тяжко умирать на чужбине, вдали от Родины, где похоронены все близкие. Но я знала тогда, и знаю сейчас, что не лежать моим косточкам вместе с ними.


Хороша я по молодости была - высокая, грудастая, красивая. Ходила гордо, подбочась.
Вот только парубки отводили взгляд, встречаясь с моим насмешливым взглядом зелёных глаз.
Им казалось, что насмехаюсь я над ними. И они были правы. Не считала их равной себе. Одни мысли — выпить горилки и затащить дивчину на сеновал. Не для того я рождена! Старики бают, что нагуляла меня мать от какого-то барина. За что, сверстники байстрючкой кликали. Но после того, как разбила им носы — стали опасаться меня дразнить. Может, действительно, во мне течёт дворянская кровь. Среди русых, сероглазых и кареглазых хуторчан, лишь у меня - зелёные глаза, тёмные волосы с рыжими всполохами в прядях, да ростом я выше всех девок и баб в округе.
Но не только внешне  отличалась от них.
С детства любила ходить в церковь. Нет, не молиться. В бога перестала верить, когда тринадцать годков стукнуло. Мамка в ту пору сильно прихворнула, лежала на печке, не вставая - вся усохла враз. Одни лишь, лихорадочно горящие глаза на измождённом лице остались.
Кормила её с ложки — материнские красивые руки (даже работа не испортила их природную красоту), которым позавидовала бы любая панночка — превратились в две палки со сморщенной кожей.
Не было в них прежней силы и ловкости.
Днём я ухаживала за матушкой, возилась по хозяйству, а ночью часами простаивала возле лампадки, прося вернуть ей здоровье.
К весне мать умерла. Отец, или человек, которого я называла отцом — пил, сторонился меня, угрюмо, пряча глаза глядел. А напившись истово крестился:
- Чур-чур меня! Изыди бесовское отродье.
Когда зимой он пьяный оступился на мостках, и его затянуло под лёд, я и слезинки о нем не проронила. За что его жалеть? Не трогал, но кормил хуже собаки, всё пропивал, а хозяйство полностью на мне лежало.
Хлеба дома постоянно не было. Яичками, что курица снесёт,сухарём заплесневелым, да грибами и ягодами приходилось довольствоваться.

После похорон, сердобольные родственники по отцовской линии — дом заколотили, забрали немногочисленную живность себе, да меня в придачу к ней. Стала работать на тётю и дядю — в хате, в огороде, саду и хлеву. По ночам должна была качать ихнее дитя в люльке. Взбунтовалась я от такой жизни. Стала убегать со двора в церковь. Там дьячком служил дядя Варфоломей — двоюродный брат моей покойной матушки. Он и обучил меня грамоте. Ох и приохотилась я к книжкам, бегала туда часто. Тётка ругалась, что отлыниваю от работы, обзывала меня неблагодарной дармоедкой, которую из милости приютили, корила куском хлеба. И тогда я, глядя ей прямо в глаза, говорила, что ходила помолиться за упокой души матушки родной.
После слов этих, родственница моя — визгливая, скандальная баба вдруг замолкала. Страх мелькал в её маленьких, заплывших жиром глазках. Она отходила в сторону и поспешно крестилась, а соседкам жаловалась, что у меня взгляд бесовский.
Я про себя лишь улыбалась. Пусть хоть горшком назовёт, лишь бы в печь не ставила.
Вскорости  прочитала все книги в церковной библиотеке, но мало мне было их.
Однажды дядя Варфоломей посоветовал сходить к монаху — отцу Сергию, бывшему ссыльному из дворян. Мне в ту пору пятнадцать годков исполнилось, но уже тогда я достигла своего нынешнего роста, и статью не уступала девушкам постарше меня.
Не боялась ни бога, ни чёрта. Знаний хотелось мне получить, поэтому и пошла к монаху, жившему в скиту, отдельно от остальных.
 
Дверь с медным кольцом распахнулась и пустила  навстречу судьбе. Зашла я, огляделась по сторонам. Крохотная горенка: стол, стул, жёсткий топчан — вот и всё убранство. Мельком глянула на иконостас, состоящий из бумажных иконок. Заинтересовала меня полка, на которой стопкой лежали книги в толстых кожаных переплетах. Вот бы мне их все прочитать! Засмотрелась так, что забыла перекреститься, и не заметила вернувшегося хозяина.
Тихой поступью зашёл он в келью и тёмной тенью стал за мной.
Обернулась, когда огонёк лампадки метнулся в сторону и задрожал, придавая иконам зловещее мерцание. Лица святых вытянулись, а вместо глаз — чёрные провалы.

Красивый, видный мужчина с волнистой с проседью бородой и такими же длинными до плеч волосами смотрел на меня. Был он ликом светел и напоминал святых. Только брови соболиные, нос, как у ястреба, а взгляд орлиный.
Как глянул, сердце ёкнуло, но я лишь упрямо вздёрнула подбородок и с отчаянной решимостью встретила его пронзительный взгляд.
– Зачем пожаловала, девица? – спросил  сочным баритоном, с личиной праведника на лице.
Не обманул меня его благолепный вид.
Волк в овечьей шкуре.
Видимо он что-то прочитал в моих глазах, усмехнулся и сел на стул, кивком указывая на жёсткий топчан. Но я осталась стоять не из почтения, а потому что не хотела смотреть на него снизу вверх.
Подала я ему грамотку от дядюшки Варфоломея.
Он развернул её и прочёл внимательно, а потом с интересом посмотрел на меня. Я теребила косу от волнения, но вновь выдержала его прожигающий взгляд.
– Грамоте разумеешь. Читала небось, что дядюшка твой написал?
– Прочла по дороге, - не стала отпираться.
Варфоломей чётким почерком вывел просьбу, чтобы отец Сергий помог мне — дочке покойной Катерины, его сестрицы.
– В чём помощь моя требуется?
– Знаний хочу я получить. Мне сказывали, что у тебя книг много. Прошу одолжить их для чтения.
– Книг не жаль, бери. Знаешь, кто я?
– По-видимому, мой отец, – сказала я равнодушно, жадно разглядывая книги.
– Варфоломей проболтался? – грозно нахмурил брови отец Сергий.
– Догадалась. Посуди сам. Монастырскими правилами предписано, что всё то время,которое монах не занят на послушаниях или монастырских службах, он проводит в своей келье за молитвой и чтением. Согласно уставу посторонним лицам в келью заходить не рекомендуется, а лицам противоположного пола — категорически запрещено. Исключение делается лишь для родственников.
– Умна, – с одобрением произнёс он.– Согрешил я с твоей матерью по молодости лет. Красивая она была, а я юнец неоперившейся. Теперь замаливаю грехи, хочу, но не могу поверить в бога. А ты веруешь в него?
– Нет, Иначе он бы не дал умереть матушке, – сказала, отрезая себе пути назад. Гореть мне в аду, если ад существует.
– Нет у меня серебра и злата, чтобы оставить тебе в наследство. Зато дам любопытную вещицу. В старой книге прочитал, что одна унция этого порошка превращает кровь в вино. Будучи студентом-химиком я получил это вещество с помощью опытов. По слухам, есть эликсир вечной молодости. Порошок сей входит в его состав. Искал я рецепт эликсира, но не нашёл. Продолжив моё дело - обретёшь вечную молодость. Я же смертельно болен. Осталось жить недолго. Вот это вещество, – отец Сергий вынул, заложенную за книги маленькую глиняную бутылочку и показал мне порошок, находящейся в ней. Протянул её, и на мгновение наши руки встретились. Его рука показалась такой холодной, как лед. Я вздрогнула. Бутылочка упала в мою  раскрытую ладонь.

Это была наша последняя встреча. Больше я отца Сергия не видела.
По возвращению из скита ушла от тётки, прихватив с собой пару кур и петуха. Вернулась в свой дом на отшибе. Тётка слова против не посмела молвить, лишь истово крестилась, словно отгоняя нечистых духов.
Сама оторвала доски, которыми были заколочены ставни. Это мой дом!

Отец Сергий прислал книги, как обещал. Они у меня и остались. Прощальный подарок после его смерти.
Говорили, что умирал он страшно. В бреду, кого-то просил и ругал, исступленно молил о прощении, а потом богохульствовал, рыча от боли, разрывающей изнутри. И умер, так и не примирившись с богом. Его последние слова были: «Не верю!»

Через год я вышла замуж за парня из многодетной семьи – тихого и работящего Родиона Кравченко. Стали вдвоем жить в избушке. Жили неплохо. Муж починил и поправил в доме.
Только не люб он был мне, а я ему. Сам не свой ходил, кручинясь. Ничего не радовало его.
Десять лет мы прожили вместе, словно два чужих друг другу человека. Потом помер так же тихо и незаметно, как и жил.
Стала я вдовицей. Замуж повторно выйти не желала. Мужики крутились возле, желая занять в постели место покойного, но стоило мне взглянуть на наглеца, как тот сразу увядал и бочком-бочком уходил. Я лишь смеялась вслед. И без мужика было хорошо. Жизнь посвятила поискам книги. Ездила для этого в Полтаву в маленький букинистический магазинчик «Грааль» на Кобелякской улице, той, что рядом с Монастырской. Приобретала там книги, но нужной мне не находила.
Время шло, стала замечать, что годы своё берут. Старение шло не внешне. Выглядела я моложаво, лет на десять казалась моложе. Однако суставы теряли гибкость, кожа — бархатистость, а тело наливалось зрелой красотой. Юность уходила безвозвратно. Ещё десяток- другой и превращусь в старуху. Усилила поиски старинной рукописи, следы которой терялись именно здесь.
В 1709 году шведы были разбиты под Полтавой, Мазепа — последний владелец фолианта с рецептом вечной молодости, купленного им за большие деньги у потомков графини Алжбеты Батори, а той, в свою очередь, книга досталась в подарок от мужа, который приобрёл её у некого еврея, уверявшего, что она принадлежала самой Лукреции Борджиа.
Спасая жизнь, Мазепа бежал в Османскую империю, бросив обоз, среди вещей которых, находилась книга. Обоз разграбили, но слухи о ней нигде не всплыли. По всей вероятности осталась на Полтавщине.
И вот, когда уже потеряла надежду, мне повезло — я нашла то, что искала. Какая-то старушка принесла рукопись на продажу в магазин, где я перекупила её.
Заветное издание оказалось у меня в руках. Дома с жадностью листала страницы, ища рецепт молодости.
Вот он!
В кровь девственницы добавить унцию порошка отца Сергия. Превращённое из крови вино выпить в первый день новолуния, заговорив его заклинанием:

«Всякая плоть из крови,
Через кровь – жизнь и через кровь – грех.
Призываю Свидетеля,
Что я взяла через кровь девственницы время.
Как я, раба Божья (имя),
Вышла на этот свет в крови,
так, Свидетель, благослови меня
На новое время. Аминь».

Где взять кровь девственницы? - У девственницы.
Стала я искать такую, и выбор мой пал на Марию Бурову — красивую, строгих правил девушку. Она часто ходила ко мне погадать, или просто по-соседски поболтать. Слушала истории, которые ей пересказывала. Сидела, опираясь локотком об стол и подложив кулачок под щёку, не спуская с меня карих и крупных, словно вишня, глаза. Подружились, несмотря на разницу в возрасте. Мария часто говорила, что хотела бы  столь же хорошо выглядеть в мои годы.
Этим напомнила, что дело не завершено и мне нужна кровь девственницы, её кровь.
Старость неумолимо подкрадывалась, новыми морщинками напоминая о себе. Чтобы остановить её – следует как можно скорее совершить задуманное.
Не стала хитрить и лукавить.  Без утайки рассказала ей об обряде и о том, что мне необходима её кровь.
– Ты и так выглядишь намного моложе, зачем тебе молодиться? – пыталась отговорить меня от затеи.
– Это пока я хороша, а потом –  морщины, дряблость кожи, беззубый рот. Нет! Я должна остановить старение и начать омоложение сейчас, - отмела все возражения.
– Согласная я тебе помочь, коли так, – промолвила Мария, теребя серебряное колечко на пальце.
Эти  слова  отбросили прочь все колебания. Она сама согласилась.

Дождались новолуния.
Мария втайне от родителей пришла ко мне ночью. Разделась и легла на кровать. Лунный свет падал на её обнажённое тело, придавая ему аристократическую изысканность.
Взяла нож и посмотрела ей в глаза, ожидая разрешения начать обряд омолаживания. Если бы она испугалась и жестом, или словом высказала протест – я бы отступила, но девушка ободряюще кивнула.
Привязала её руки к изголовью кровати, прямо над стеклянной чашей, в которую должна была стекать кровь. Нерешительно дотронулась голубых вен добровольной жертвы, а потом резко провела вдоль линии вен лезвием ножа. Кровь заструилась, капая в чашу.
Полноликая луна стала свидетельницей  ритуала.
Мария уснула. Я перевязала ей чистыми тряпицами кисти рук и переставила чашу на стол. Унция заветного порошка из тщательно хранимого все эти годы глиняного сосуда. Он мгновенно растворился в бордово-синей,как горечь после расставания, жидкости.
Резкий, медный запах крови вдруг приобрёл тонкий цветочный аромат благоухающих розы и фиалки.
Свершилось!
Ликуя, произнесла заклинание и поднесла чашу ко рту. Выпила её до дна, наслаждаясь вкусом вина.
С последней каплей почувствовала, как кровь с новой силой бежит по венам. Тело обрело бодрость, а кожа молодеет на глазах.
Рассмеялась от радости и обернулась к Марии:
– Смотри, голуба, я вновь становлюсь молодой!
Мария не ответила. Меня испугала её мертвенная бледность. С плохим предчувствием подошла к ней. К несчастью, всё самое плохое подтвердилось – девушка была мертва.
Что испытала в тот момент? – Дикую, безысходную тоску, я  стала  убийцей. Лишь потом на смену отчаянию и горю пришёл страх. Ведь за совершённое преступление осудят и пошлют на каторгу. Лучше смерть!
Решила скрыть все улики. Вначале  надо избавиться от тела.  Если найдут обескровленную Марию, то сразу поймут, что дело в магии. А кто у нас в селе занимается магией? Все укажут на меня. Значит надо так спрятать тело, чтобы никто не нашёл.
Отнесла Марию в подвал дома, где вырыла ей могилу. Последний раз провела рукой лицу покойницы, поправила одежду, в которую её обрядила.
Взяв в руки лопату, стала засыпать землёй. Больно было смотреть, как комья земли падают ей на лицо, на тело. Если бы я могла вернуть Марию к жизни, то не колеблясь, отдала бы свою! Только не знала я такого заклинания. Может найду рецепт живой воды и верну её к жизни?

Марию искали родители, расспрашивали односельчан: — «не видел ли кто их дочку?»
Мне страшно было им в глаза глядеть, боялась, что выдам себя, покаюсь перед всем честным народом.
Девушку поискали-поискали и бросили, решив, что к цыганам подалась, или утонула. Правду знала только я.
Через полгода поняла, что  мало крови одной девственницы. Одна жертва — это всего лишь пять лет возврата к молодости. А мне уже за шестьдесят, вот и посчитайте.
Нужны  новые жертвы.
Моя ошибка заключалась в том, что находила их в селе, забыв, что хитрость лисы в том, что она никогда не охотится у селения, по-соседству с которым имеет нору.
 
После смерти Марии – перешагнуть через укоры совести оказалось легко.
Ничто больше не тревожило  совесть.
Я хотела, значит получу молодость.
За два года  уговорила и убила ещё шесть девушек. Они охотно соглашались участвовать в ритуале, видя, что я не старею.
Отдавая кровь – отдавали жизнь.
Очередную жертву отправляла в общую могилу.
Чтобы облегчить себе труд, каждый раз отодвигая громоздкий сундук, я вынула из него всё, оставив лишь старую ветошь, пригодную на тряпки.
Тем самым совершила  роковую  ошибку.
Случилось это после знакомства с молодой паненкой, которую встретила в букинистическом магазине.
Я искала рецепт жизни, всё надеясь искупить вину, вернув девушек к жизни. Листая фолиант, увидела, как входит нарядная барышня.
Платье из роскошной ткани, вручную украшено бисером и пайетками. Красота!
Незнакомка приветливо поздоровалась с хозяином магазина и стала неподалёку от меня просматривать «Ключ Соломона».
Эта книга в четырнадцатом веке была предана церковному проклятию, ведь в ней изложены основы чёрной и белой магии.
Потом девушка взяла в руки «Гранд Гримуар»(«Великая колдовская книга»).
Она создана французскими колдунами в семнадцатом веке и включает в себя подробнейшее руководство по некромантии — древнему гаданию на тенях умерших, с целью узнать будущее и привлечь на свою сторону силы тьмы. В этой книге теней собраны все ритуалы, законы, правила колдовства, всё о травах, камнях и деревьях, описание заклятий и пр.
Незнакомка, найдя нужную для себя страницу, углубилась в чтение.
Не сдержав любопытства, заглянула в книгу через её плечо, едва не  коснувшись губами тугого завитка русых волос, маленького ушка, на нежной мочке которого, словно капелька на паутинке качалась жемчужная серёжка.
Панночка читала сведения о камнях.
– Увлекаетесь камнями? - Спросила из желания привлечь к себе внимание, ведь ответ  очевиден.
Барышня удивлённо взглянула на меня, как это простолюдинка осмелилась с ней заговорить, но вежливо подтвердила мою догадку.
В меня, словно бес вселился. Чем она лучше меня?! Разве, что сословием выше. Зато я образована не хуже её, даже языкам обучена(выучила сама по самоучителю), и я – ведьма!
– Сочли за нонсенс, за вопиющую бестактность мой вопрос? - Спросила, насмешливо глядя на неё, наслаждаясь смущением девушки.
– Вовсе нет, – ещё больше смутилась она. – Я не отношусь с предубеждением к людям, которые стоят ниже меня по положению. Странно, вы непохожи на простую селянку, или мещанку. Манеры, язык, внешность выдают в вас образованного человека. Разрешите пригласить вас в кафе.

Так я познакомилась с девушкой, чувства к которой стали самыми сильными в моей жизни после смерти матери. Чувство единства, чувство привязанности и чувства взаимной симпатии. Я теперь ездила в город с единственной целю — видеть, слышать её. За насмешливой улыбкой скрывала свою заинтересованность в её обществе.
Мы много разговаривали, узнавая друг друга всё лучше. Мне нравился её бесстрашный характер, пренебрежение к предрассудкам, кастовым различиям и гибкий, ищущий ум, такой же, как у меня.
Родство наших душ сблизило нас.
Мы стали с ней сёстрами по духу и убеждениям.

Совсем упустила из вида, что пропажа седьмой жертвы заставило жителей села вызвать полицию. Слишком легкомысленно к этому отнеслась. А зря.
В тот роковой день я встретилась с милым другом, девушкой, которую любила, как никого другого. Улыбалась ей, но предчувствие беды не покидало. Стало казаться, что больше  её никогда не увижу.
От подруги у меня не должно быть тайн, и я рассказала ей, что нашла рецепт молодости, с помощью которого омолодилась. Кровь, порошок и заклинание.
- Пообещай, что больше никогда не будешь прибегать к нему, - попросила она. - Кто тебя любит и ценит, тому безразлично, какой ты станешь в старости.

Тогда я отдала ей бутылочку с остатками порошка:
- Возьми и делай с ним, что хочешь. Если решишь вернуть молодость, то в ночь новолуния нужна кровь девственницы, насыпь унцию порошка в чашу с кровью, и она превратиться в вино. Произнеси заклинание:

«Всякая плоть из крови,
Через кровь – жизнь и через кровь – грех.
Призываю Свидетеля,
Что я взяла через кровь девственницы время.
Как я, раба Божья (имя),
Вышла на этот свет в крови,
так, Свидетель, благослови меня
На новое время. Аминь».

Несколько раз повторила, пока не убедилась, что она запомнила заклинание.
Мы нежно простились, и я поехала домой.
Предчувствие не обмануло. По приезду меня арестовали. Заподозрили в колдовстве, отправили в Англию на экспертизу. Дотошные англичане провели обследование. Я понимала, что они говорили между собой. Могла поторговаться за жизнь – не стала. Я ведь дала обещание своему единственному другу. И даже смерть не заставит меня нарушить его.

На званном ужине, среди гостей красотой и  очарованием выделялась молодая графиня. Блистательные кавалеры наперебой ухаживали за ней, вызывая зависть других дам. Она с улыбкой на губах и скукой в душе, принимала  поклонение.
Прокурор, желая произвести на красавицу впечатление, стал рассказывать гостям историю полтавской ведьмы:
Наталия Кравченко была признана виновной в том, что убила семь девушек и выкачала из них кровь. Их тела нашли у неё в погребе.
Подозрения следователя сразу пали на местную гадалку Наталию Кравченко. Она жила на отшибе и вела уединенный образ жизни.
Насторожил тот факт, что она была гадалкой, а все пропавшие девушки увлекались гаданием.
Когда же следователь узнал, что тридцатилетней на вид женщине, уже шестьдесят пять лет, подозрения его только усилились. Он знал историю кровавой графини Батори.
С обыском пришли к ней.
Много книг по магии, а больше ничего подозрительного. Случайно заметили под половичками замаскированный лаз в подпол. В подвале тоже не было ничего необычного, но внимание сыщика привлек большой кованный сундук. Он был почти пуст, а пол под ним просел. Как такое возможно?
Когда сундук отодвинули, то увидели, что земля под ним оказалась рыхлой.
Шашкой полицейского стали тыкать в землю. Из-под земли показалась бледная девичья рука с серебряным колечком на указательном пальце. По кольцу опознали одну из пропавших девушек. Наталия Кравченко даже ценой собственной жизни отвергла предложение рассказать о тайне омоложения:
«Нет! Ни за какие деньги и блага!»
Суд присяжных признал её виновной. Ведьме вынесли смертный приговор. Тайну своей второй молодости она унесла с собой в могилу...

Его рассказ прервал обморок молодой графини, которой внезапно стало дурно.