Марк Олден - Дай Сё. Глава 17

ГЛАВА 17
   
    Два полицейских-китайца сидели в дальнем углу чайной и притворялись, что играют в фан-тан и совсем не обращают на готового рассмеяться Фрэнка ДиПальму внимание. На обоих полицейских была светло-зеленая летняя форма с красными нашивками на плечах, показывающими, что они говорят по-английски. Ни тот, ни другой, не были хорошими актерами. ДиПальма расколол их сразу же, как вошел в чайную. Он видел, как сидящие за столиками китайцы переводят взгляд с полицейских на него и обратно. Никаких секретов в Гонконге, пайзан.
    В фан-тане неизвестное количество шариков помещалось под перевернутую чашку, а затем игроки вынимали по четыре шарика и должны были угадать, сколько осталось. Отсутствие интереса к игре показывало, что полицейские здесь, чтобы присматривать за ДиПальмой. Младший из них то и дело приподнимал чашку, вынимал из-под нее шарики, и краем глаза косился на ДиПальму, будто говоря: "Ну как, хороший ход?".
    Его напарник бросил притворяться первым. Он повернулся на стуле и стал цедить свой чай, в упор глядя на ДиПальму. Тот улыбнулся и помахал рукой; коп продолжал глазеть в одну точку, будто не заметив этого. ДиПальме это понравилось. Настоящий профессионал.
    Джеффри Лэйкок не обладал такой же выдержкой. С той минуты, как ДиПальма, Тодд и Роджер Тан вошли в маленькую чайную на Поттингер-стрит, британский журналист не мог успокоиться. Он сидел в одиночестве, постоянно передвигая с места на место чашки, блюдца и чайники и нервно барабаня пальцами по столу. После того, как они расселись, Лэйкок продолжил двигать посуду туда-сюда и наконец подозвал официанта и на чистом кантонском потребовал, чтобы тот принес новые чашки и блюдца, и побыстрее.
    В окружении подвесных вентиляторов, горшков с пальмами и столов черного дерева Лэйкок, в своем белом льняном костюме, походил на колониального чиновника прошлого века. Нервный британец, казалось, чувствовал себя как дома в этой чайной с ее меню на китайском языке и маленькими чашечками с крышками вместо ручек. Лэйкок был живым напоминанием того, что в начале века его страна владела четвертью территории и населения Земного шара.
    Официант вернулся с новым набором посуды.
     - Позвольте мне побыть хозяйкой, хорошо? - сказал Лэйкок и стал разливать всем чай.
    Не считаясь с желудком ДиПальмы, Лэйкок заказал зеленый чай, который полагалось пить горячим, без молока, сахара или лимона.
     - Божественно. Просто божественно, - вздохнул он, сделав глоток из своей чашки. Он окинул помещение взглядом, прежде чем обратить внимание на ДиПальму и Тодда. Мальчик, на голове которого сидели наушники, казалось, полностью сосредоточился на своем новом магнитофоне.
     - Утром один знакомый полицейский рассказал мне о веере. - прошептал Лэйкок. - Оказывается, ночью он исчез. И разумеется, никто не знает, как и кто его украл.
     - Конечно, - согласился ДиПальма. Он не был удивлен. Это был Гонконг, где продавалось все, включая полицию. С помощью веера можно было легко выйти на его владельца.
    ДиПальма потер лоб рукой. Черт, не все еще потеряно. Он знал, как выглядел веер. Все, что от него требовалось - это покинуть Гонконг живым, отправиться в Токио и начать задавать вопросы. Но это подождет. Похороны Катарины через два дня, и на хрен Линг Шена. ДиПальма был в долгу перед ней и перед Тоддом. Оставалось лишь рискнуть и надеяться, что опекающие его полицейские заставят Линг Шена отступить. Но еще не успев закончить эту мысль, ДиПальма знал, что этого не случится. Линг Шен должен был действовать, либо потерять лицо, а может, и жизнь.
     - У нас компания, старина, - сказал Лэйкок, кивнув в строну полицейских. - Альберт и Виктория притворяются,что заняты тайнами фан-тана ,а сами время от времени поглядывают на нас. Неважная маскировка, не так ли?
     - Все будут рады, если меня прикончат где-нибудь за пределами Гонконга. Траляля и Труляля сидят здесь в надежде отпугнуть Линг Шена.
     - Зря надеются, вы не находите?
     - Ох, блин, ну ты и оптимист, - сказал Роджер Тан. - Поэтому ты такой дерганный? Нервная Нелли боится, что начнут стрелять, а она не успеет спрятаться?
    Англичанин поправил галстук и медленно повернулся к нему.
     - Какие мы злые. Погодите, я угадаю - ваш очередной запрос о переводе из Гонконга был отклонен?
     - Вот так ты и пачкаешь усы в дерьме, - сказал Тан. - Ты ищешь любовь не в том месте. Но ты все равно улыбаешься. Нет никого счастливее педика-любителя "золотого душа", который успел к распродаже пива.
     Ого, подумал ДиПальма. На его глазах Лэйкок побагровел, а потом ДиПальма увидел кое-что еще, выражение, которое никогда раньше не появлялось на лице англичанина. Оно превратилось в каменную маску, глаза стали еле заметными щелками. Такое выражение ДиПальма видел на лицах убийц. Например, кубинца из Вашингтон Хайтс, который зарезал собственную мать, расчленил тело и скормил куски собакам.
    Через секунду Лэйкок расслабился и дотронулся своей маленькой пухлой рукой до руки Роджера Тана.
     - Прошу прощения, дорогой мой, что надерзил. Что-то я сегодня не в форме. - он повернулся к ДиПальме. - Я беспокоюсь о вас, милый друг. Мне бы хотелось первому осветить всю эту историю между вами и Шеном. Мы все ждем, чем она закончится. Можно сказать, я в вас вложил некоторую сумму.
     - Не понял?
    - Заключаются пари, видите ли. Люди бьются об заклад, как долго вы сможете выжить в Гонконге. Некоторые считали,что вы не проживете и часа с момента посадки самолета. Как видите, они ошибались. Так же, как и те, кто говорили, что вы отправитесь к Иисусу вчера.
     - Сколько вы поставили?
    - Moi?* - переспросил Лэйкок, прижав руку к сердцу.
     - Сколько?
    Журналист взглянул в потолок.
     - Сколько... - он перевел задумчивый взгляд на ДиПальму. - Конечно, рискованно с моей стороны, но я поставил две тысячи гонконгских долларов, десять к одному, что вы доживете до субботы.
     - День после похорон Катарины. Да, рискованно. - ДиПальма отхлебнул чаю. - Ну так расскажите мне о веере.
     - Нечего рассказывать, старина. Пропал, исчез, испарился. Никто ничего не знает. Останки Тиба все еще в морге, кстати. Их так никто и не забрал.
     - Даже Кенпати?
     - Даже Кенпати. О, и кстати, я выяснил кое-что о мистере Тиба. Оказывается, он много путешествовал. По Европе, Ближнему Востоку, бывал в Калифорнии. И опять же, никто не знает, с какой целью.
     - У японцев все не то, чем кажется сперва. Тиба мог торговать Библиями или косметикой, раз уж на то пошло. Ладно, я проверю это, когда буду в Токио.
     - Вот тебе зацепка, - сказал Роджер Тан. - Когда прилетишь в Токио, выясни насчет влияния японцев на китайские триады.
     - Зачем?
     - Затем, что в этом городе ничего не происходит без ведома триад. И веер точно исчез из полицейского управления с помощью одной из них.
    ДиПальма, заинтересованный, наклонился к нему.
     - Триады владеют этим городом, чувак, - сказал Тан. - Они скупили всех копов. Может, не всех, но тех, кто может быть им полезен - точно. По слухам, один или два старших офицера по ходу еще и чо-куны, заместители главы триады. Если тебе нужно договориться с полицией о чем-нибудь некошерном*, ты делаешь это через триаду. Иначе и начинать не стоит.
    Он встал и потянулся.
     - Ладно, поеду покажусь в офисе, иначе начальство начнет скучать и проверять, где я был, что я делал и сколько денег потратил. У них у всех на меня зуб. Чем скорее я выберусь из этого дерьмового городишки, тем лучше. Увидимся, Фрэнк.
    Он похлопал Тодда по плечу. Мальчик оторвался от своего магнитофона и улыбнулся ему.
    Когда Роджер Тан ушел, Лэйкок сказал:
     - Очень раздражителен в последнее время, наш Роджер. Но, возможно, он прав насчет триад и веера.
     ДиПальма допил чай, поставил чашку на стол и жестом остановил кинувшегося снова наполнять ее британца.
     - Роджер - умный парень, - сказал он. - Есть голова на плечах и умеет собирать информацию, но не самый дипломатичный человек в городе. Злится, что его не повышают... Мы с Тоддом, наверное, тоже пойдем. Нужно закончить приготовления к похоронам Катарины. Организовывать китайские похороны - та еще работа. Без помощи из Пекина я бы точно с этим не справился.
     - Дивная вещь - власть, - сказал Лэйкок. - Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли она развращает. Ну что ж, дорогой мой, не пропадайте. И попытайтесь остаться в живых, по крайней мере до субботы.
    Он налил себе еще чаю.
     - Говорят, что играя в азартные игры, ты лишаешься либо денег, либо репутации. На данном этапе жизни я очень хотел бы сохранить остатки и того, и другого.
   
    ДиПальма наклонился вперед на сидении такси и его вырвало. Затем, дрожа и пытаясь отдышаться, он откинулся обратно и попытался держать глаза открытыми. Веки, казалось, весят с тонну; он с трудом мог разглядеть собственные колени. В ушах звенело. Его бил озноб, будто он сидел в сугробе. Минутой ранее ДиПальме было так жарко, что пот насквозь промочил рубашку на спине и оставил на кожаном сидении влажный отпечаток. Он заставил себя поднять руку с колена и положить на живот. Рука онемела. Обе руки, мать их так, онемели.
    Ему давно не было так плохо, кажется, с того дня перестрелки одиннадцать лет назад.
    Будто издалека он услышал, как таксист грязно обругал его по-кантонски. Встревоженный Тодд, сидящий рядом, позвал ДиПальму по имени и коснулся его щеки. Потом мальчик сказал что-то водителю, но тот сердито отмахнулся. Был уже вечер, а таксисту, который с утра возил их по городу, еще не заплатили. Он терял терпение.
    Побывав в нескоьлких местах и уладив последние детали похорон Катарины, они возвращались в отель. Из чайной они поехали на встречу с присланным из Пекина специалистом по фэн шую, который, испросив совета у духов, назвал наиболее подходящее время для похоронных ритуалов.
    Затем была сорокапятиминутная поездка на юг, в прибрежный рыбацкий поселок Стэнли Виллидж, одно из древнейших поселений в Гонконге. В этом месте, где во время Второй мировой японцы держали пленных британских солдат, Тодд и ДиПальма посетили монахов двухсотлетнего храма Тин Хао, посвященного богине моря.
    Это было одно из любимых мест Катарины. Одиннадцать лет назад она пришла сюда, чтобы помолиться о выздоровлении ДиПальмы, и с тех пор возвращалась каждый год. Храм был чудесным местом - во время войны сброшенная бомба попала прямо в его купол, но не взорвалась.
    Она хотела, чтобы служба прошла здесь, сказал Тодд. А похороненной Катарина хотела быть в Китае, на кладбище Шенжен, расположенном у границы. Это было специальное кладбище для жителей Гонконга, которые хотели упокоиться на материке.
     - Быть похороненной на родине ее предков очень важно для моей матери, - объяснил Тодд. - Это обеспечит ей хорошую карму в следующей жизни. Специалист по фэн шую обратился к духам неба, океана, огня, воды и земли, и с помощью чи, энергии инь и ян, узнал, в каком месте на кладбище ее лучше похоронить.
     - Все будет сделано так, как она бы хотела, - сказал ДиПальма, хотя ничего не понял.
    Храм напомнил ему о том дне в коулунской больнице, когда он впервые после ранения попытался встать на ноги. Под взглядом Катарины он попробовал подняться с кровати, опираясь на костыли. Она стояла и не пыталась помочь.
    ДиПальма попытался сделать шаг. У годовалого ребенка получилось бы лучше. После трех неуклюжих, мучительных шагов он выронил один из костылей, попытался ухватиться за другой, потерял равновесие и упал на колено. Боль была страшная. Хватит. Он сдался и повернулся к кровати.
    Катарина заступила ему дорогу.
     - Ползи к окну. Отойди от кровати и быстро давай к окну.
    ДиПальме нужно было выместить на ком-то свою злость, и медсестра подвернулась очень вовремя.
     - Прочь с дороги.
     - Убери меня, потому что сама я с места не двинусь. Ползи, катись, или лети к окну. Мне все равно как, потому что в кровать ты не вернешься.
    Он бы с удовольствием двинул ей в голову костылем.
     - Я тебе не клоун. С меня ты "ха-ха" не поймаешь. Не сегодня. Последний раз прошу по-хорошему, уйди с дороги. Я не готов подойти к этому гребаному окну или к любому другому гребаному окну, и может быть, я никогда не буду готов. Приходи завтра. Я всегда хромаю по четвергам.
     - Я бы предпочла посмотреть на это сегодня, - сказала Катарина, скрестив руки на груди. - Потому что если ты хромаешь, мистер клоун, ты ходишь.
    Он вцепился в костыль и несколько секунд смотрел на нее. Потом подобрал второй, ненавидя ее и в то же время зная, что она сделала для него больше, чем кто-либо в его жизни. Повернулся спиной к ней и захромал к окну. Три метра. Самые длинные три метра в жизни ДиПальмы. Боль не отпускала его ни на секунду; несколько раз ему хотелось бросить это все, лечь на пол и отдохнуть, но она наблюдала, и он не остановился, пока не подошел к окну. Он увидел солнце, серую воду залива и уродливый черный сухогруз, обгоняющий яхту. ДиПальма был вымотан до предела. И готов расплакаться, потому чио слова не смогли бы описать то, что он только что совершил, то, что она заставила его сделать. Он взглянул на Катарину через плечо. В любое другое время он скорее застрелился бы,чем позволил женщине увидеть свои слезы. Но не сейчас. Она тоже плакала.
    ДиПальма знал, что если бы в тот день он остался на полу или вернулся в кровать, то никогда бы больше не смог ходить. Или любить.
   
    ДиПальма ловил воздух широко открытым ртом. Его голова, казалось, сейчас взорвется, а руки и ноги онемели. Вернулась ужасная жажда, которая донимала его уже несколько часов. Наверное, из-за жары. Виной не могла быть его диета - с тех пор, как его подстрелили, ДиПалма в основном питался молочными продуктами и вареными овощами. Иногда, в виде, исключения, он сьедал несколько кусочков фруктов.
    Жажду вызвало что-то другое. С тех пор, как они покинули чайную, он выпил с дюжину стаканов молока и несколько бутылок минералки "Перье" без льда. Жажда все не отпускала.
    Когда такси остановилось у светофора, ДиПальму скрутило от колик в животе. Господи. Он услышал, как Тодд кричит что-то и открыл глаза. Кажется, на секунду потерял сознание или показалось? Но Тодд кричал не на него; он спорил о чем-то с таксистом, который отрицательно мотал головой. Тодд поднял свой магнитофон, чтобы таксист увидел его в зеркале заднего вида. Тишина. Затем несколько слов по-кантонски и водитель кивнул. Машина рванула с места, развернулась и помчалась в направлении, откуда они приехали.
    Задыхающийся ДиПальма взглянул на сына.
     - В боль... в больницу.
     - Ты умираешь, - сказал Тодд. - Линг Шен отравил тебя.
    - Боль... больни... - ДиПальма не смог закончить слово.
     - Нет. - отрезал Тодд. Его глаза впились в ДиПальму, которому хотелось закричать. Затем он провалился в темноту.
   
    *мoi (французский) - я.
    *некошерно - от еврейского понятия "кашрут", означающего пригодную с точки зрения религии для употребления пищу. Здесь - незаконно.