Карусель Адама

Послушный ветер раскачивал увешанные нежными салатовыми сережками ветки. Детская карусель уносила  Еву в небо, в красивые облака, освещенные прохладным вечерним солнцем. Душа пела, наблюдая сочный золотой закат над горизонтом меж высоких домов - пела и Ева чуть слышно, мягко, женственно, поддерживая голосом тихое благоухание весны. Весна была внутри и снаружи - внутри цвела золотом, снаружи - голубым небом, пушистыми ветвями пихты, сережками лещины, прохладным ветром. Ева любила - любила Адама, как в первый день творения, в удивлении и восхищении от непохожести и такого сходства их образов. 
Увидела его однажды у входа в метро:
- Не подскажете, который час?
Поднял голову от планшета, а в серо-голубых глазах  - столько сосредоточенной разумной силы, что Ева невольно отступила на шаг. И было еще что-то за серо-голубой радужкой - нечто слишком мягкое, будто вовсе не мужское,  бесконечно огромное... Ева тогда не поняла, не смогла назвать, обозначить. Лишь потом, пройдя положенные круги ухаживаний, встреч и свиданий, осознала и  по-настоящему, безоговорочно капитулировала перед этим огромным, бесконечным желанием служить. Оно было не от него - оно было надличным, совершенным в  простоте и силе. Ева полюбила бога, жаждущего служить, и стала богиней.
Адам раскручивал карусель все сильнее, у Евы кружилась голова. Небо вращалось над ней, втягивая ее в себя, как водоворот втягивает щепку.
- Ой, хватит, хватит, меня закружил совсем! - наконец, не выдержала она.
Адам приостановил карусель. Небо некоторое время танцевало, потом, задумчивое, в золоте вечернего солнца, бережно обняло землю.
- Накаталась? - спросил он с улыбкой.
О эта слишком сильная, слишком настоящая улыбка! От нее не спрячешься, не уйдешь, не проигнорируешь, она вызывает невольный ответ.  Ева улыбнулась -кончиками губ - и всем сердцем.
- Люблю тебя, - неожиданно для себя, тихо сказала Ева.
- Да ну, с чего бы? - удивленно-хитро улыбнулся Адам.
- Не знаю...  люблю.
Адам подошел к сидевшей на детской карусели Еве и, взяв ее лицо в ладони,  с нежностью заглянул в глаза.
- Ты сегодня слишком красивая... и... такая женственная... ты...
Ева улыбнулась. Адам наклонился и поцеловал огромные, нараспашку, глаза, смотревшие из такой невероятной глубины, пустоты, в которой было все, и он - в особенности, раскручивающий карусель в небо, живой и незнакомый самому себе. Весенние вечернее небо сочилось золотом и пением белокрылых ангелов, славивших первых людей на Земле.