Сыграем в любовь?

Чего мы больше всего боимся на свете?

Смерти?

Не-ет, смерть кажется скорее ничтожной, а вовсе не страшной. Хотя, именно в моём случае смерть — это спасение от боли.

 Самое страшное, потерять того, кто был и является до сих пор твоей Вселенной.


Стою на мосте, держась за железную балку. Моё бежевое платьице и мои русые волосы развевает тёплый летний вечерний ветер. Я смотрю на глубокую речку, которая хлюпает под мостом, волны которой плескаются о береги и о друг друга. Ещё несколько минут, и они, волны, будут биться о моё тело, будут топить его в своих глубинах.

Я блаженно закрываю глаза и вдыхаю воздух со всей мочи, чтобы как можно сильнее заполнить лёгкие им, чтобы в последний раз насладиться этим прекрасным творением природы.

Я всегда обожала ветер: такой тёплый, ласковый, заботливый… Мне всегда казалось, что он что-то нашёптывает мне на ухо, иногда я даже слышала чётко произнесённые слова. И я всегда считала, что это голос моего ангела-хранителя. Даже сейчас до меня доносится отголосок, словно отбитое эхо, моё имя и… и слова «Не надо…».

Горячие слёзы продолжают литься с моих глаз. Я горько и с трудом подавляю внутри себя желание закричать от боли, но лишь шепчу в ответ слова:
— Я не могу. Не могу… — только и прошептала я, а затем, когда собралась сделать решающий шаг, услышала такое приятное, такое родное «Май».

Оборачиваюсь назад и, проглатывая слёзы, смотрю на него: идеального, безупречного… и такого родного.

 Он — причина моего самоубийства.


                *Flashback*

   
                *Шесть месяцев до самоубийства*

Я стою, словно вкопанная.
Я заворожена.

Его красота и галантность, его чудные манеры и элитное поведение не могли не обратить моего внимания к себе. Он выделялся из толпы. Этот светловолосый парень в костюме не был таким, как все присутствующие, хотя одет был точно так же, как все, — чёрный элегантный костюм, лакированные туфли и тёмно-синяя кроватка в тон моему платью. Чудное совпадение. Может, судьба?

Ухмыльнувшись собственным мыслям, я поднесла ко рту бокал с шампанским, который уже более пяти минут держала в руках, наблюдая за прекрасным мужчиной, который тоже не сводил с меня глаз.

Делая глоток и смотря на незнакомца, стреляю в него взглядом, выражающим заинтересованность, и приподнимаю уголки губ. Вижу, он улыбнулся, отвёл взгляд, татуированной рукой проведя по щеке, и снова посмотрел на меня. Я медленно кивнула головой, как бы здороваясь с ним, при этом пальцем проводя по контуру хрустального изделия.

Неожиданно для себя самой, я выронила из рук бокал, который с грохотом упал на кафель, разбившись.

— Боже! — на эмоциях выплеснула я, посмотрев на свой порезанный палец.

— Что случилось, Меган? О Боже! Как это произошло? — подлетел ко мне дядя, который и устроил сегодняшний вечер. — Официант! — закричал он. — Что это значит?! Как я понимаю, это был бокал с фамильного набора, который я запретил вам трогать! — мужчина излучал недобрую ауру. Не хотела бы я оказаться на месте официанта. — Я же сказал, что ними опасно пользоваться, так как края этих бокалов очень остры!


— Дядя, прошу, не стоит, — я бросила умоляющий взгляд на своего родственника, который тут же сменил гнев на милость.

— Ладно, иди, — взмахнул он рукой, обращаясь к официанту. — Но, чтобы немедленно собрали все бокалы с этого набора и убрали эту грязь! И позовите врача, — тот тяжко вздохнул.

— Не надо врача, дядя, это просто маленькая ранка! — запротестовала я, махнув рукой.

— Но Меган…

— Здравствуйте, мистер Майдроу, — приятный голос заставил меня вздрогнуть, а сердце замереть.
— Меня зовут Майк Стилински, — светловолосый незнакомец пожал руку моему дяде. — Если вы позволите, я помогу вашей племяннице с раной, а вы продолжайте развлекать гостей, — он говорил полушепотом.

— Огромное вам спасибо, мистер Стилински. Рад, что вы пришли. А ваш отчим? Он тоже здесь?

— Увы, он не смог прийти, я вместо него, — сказав это, парень посмотрел на меня. — Прошу простить меня, но, думаю, сейчас нужно промыть рану вашей очаровательной племяннице и наклеить на пальчик лейкопластырь. Поговорим позже, если вы не против.

— Да-да, конечно. О-о, Редклиф, рад тебя видеть, — заулыбавшись знакомому, дядя ушёл от нас.

— Простите, мисс Майдроу, за моё некорректное поведение, — он взял мою ладонь в свою татуированную руку и, не отводя от меня глаз, коснулся своими губами моей кисти руки.

 По телу пробежались тысячи мурашек.

 Восхитительные ощущения!

— Ничего страшного, мистер Стилински, — уголки моих губ приподнялись. — Думаю, вы как-нибудь сможете загладить свою вину, — я рассмеялась.

— Несомненно, — он таинственно усмехнулся.

 Стало не по себе. Появилось странное чувство, что у него на меня планы.

Так, что за чушь! Мне стоит наслаждаться компанией этого прекрасного юноши.

— Вам кто-нибудь ранее говорил, что у вас замечательные глаза? — мы уже двигались по направлению в ванную комнату, так как именно там находилась аптечка.

— Ну, скажу лишь, что вы не будете первым, если скажете такое, — я метнула в него взглядом. — А вам кто-нибудь такое говорил? Ваши глаза прекрасны, — заворожённо произнесла я, вглядываясь в этот медовый всепоглощающий туман.


                *Четыре месяца до самоубийства*


Кто бы мог подумать, что с того самого благотворительного вечера, который устроил мой дядя, я не смогу забыть Майка Стилински? Кто бы мог подумать, что я отдам ему своё сердце?
 Наверное, только сам мистер Стилински.

Сейчас мы лежим у меня на балконе: Джастин разместился на удобном диване, а я почти вся на нём. Он читает книгу и пьёт кофе, а я, как обычно, разглядываю его.

Черты его лица прекрасны, идеальны и невероятно утончённые.

— Ма-айк? — мурлыча, протягиваю имя блондина, как бы смакуя его на вкус.

— М-м? — не отрываясь от книги, промычал он, взметнув брови наверх. — Что такое, Май? — он посмотрел на меня и улыбнулся. Я растаяла.

— Я.. эм-м.. хотел спросить, — сглотнув, я начала напрягать мозги, чтобы вспомнить, что я хотела. Эти чувства к Стилински сводят меня с ума…

Ах, точно!

— Что именно? — спросил светловолосый.

— Так, о чём это я? Ха-ха. Ты любишь игры?

— В зависимости о какой игре речь, — он захлопнул книгу, что свидетельствовало о том, что я его заинтересовала.

 Облизнувшись, он заулыбался.

— А ты о каких играх думаешь? Ха-ха, — рассмеялась я.

— Думаю, ты знаешь, — его рука, что лежала на моей талии, передвинулась на грудь и мягко её сжала. Мои веки закрылись.

— Ах! — вырвалось у меня. — Майк, — я сглотнула, — давай поговорим. Пожалуйста, — я облизнулась и распахнула глаза, чтобы посмотреть на него. Кареглазый наклонился к моему уху. Я замерла. Внутри всё сжалось в маленький комочек.

— Только при одном условии, — сладко прошептал он.

— Каком? — на выдохе томно произнесла я.

— После разговора ты наконец разрешишь мне насладиться твоим телом сполна, — он оставил лёгкий и мягкий поцелуй на моей шее.

 Кожа покрылась пупырышками. Дыхание прервалось.

— Майк, ты же знаешь, я не готова к…

— Тш-ш, — он приложил палец к моим губам. — Прости. Не стоило воспринимать буквально. Я просто хочу целовать тебя, глупенькая, — он усмехнулся, а я покраснела.

— Тогда хорошо, — я закусила губу.

— Так о каких играх ты говорила? — татуированный шатен мягко улыбался.

— О разных. Скажи своё мнение.

— В независимости от того, какая должна быть игра, я всегда уверен в себе, ведь я знаю, что выиграю. Я во всём выигрываю. Во всём и всегда. Моя жизнь для меня тоже игра, и в борьбе с Судьбой выиграю в конечном итоге тоже я.

— У тебя есть ко мне чувства? — неожиданно для себя выпалила я. Покраснев, я лишь ожидала его ответа.

— Определённо, — он кивнул, улыбаясь.

— Сыграем в любовь? — спросила я, игриво подмигнув желанному парню, и, коснувшись ладошкой его такой тёплой щеки, посмотрела в его карие глаза.

— Ты проиграешь.

— Ты так считаешь? — я посмотрела на него из-под своих густых ресничек, продолжая лежать на его груди.

Он кивнул и добавил:
— А ты? Ты не боишься таких игр, не боишься проиграть?

— Я проиграю, если только ты уйдёшь. Поэтому да, я боюсь проиграть, — я с трудом сглотнула накопившуюся во рту слюну.

В воздухе повисло молчание и напряжение.

Что, если я и вправду проиграю…?


— Мне нравится такой ответ, — он ухмыльнулся. — Только мы уже играем.

— Уже? — удивилась я. — Но ты говорил, что не хочешь всё усугублять отношениями.

— Отношения — это чёртовы стереотипы. Ты итак только моя, — прижав меня к себе, кареглазый впился в мои губы.

— Майк, я…— покраснев, я закусила губу. — Я хочу быть только твоей. Я готова быть только твоей. Поэтому…— я заметно нервничаю и краснею. — Возьми меня, — смотрю в его глаза и мысленно молюсь, чтобы он не ушёл, чтобы остался со мной.

— Меган, ты моя девочка, ты моя Май, — сжав мою грудь, он с жадностью начал терзать мои пухлые губы.

Внизу живота зародилось то чувство, которое я ощущаю при каждом поцелуе с этим чёртовым мистером Стилински.

— А ты? Ты будешь только моим? — возбуждённо шепчу я, когда рука парня скользит вниз по животу, а затем касается моей промежности.

С трудом выдыхаю.

— Я никому не принадлежу. — Я распахнула глаза и посмотрела на парня. Вся красная, я сжалась и ссутулилась. — Только тебе. Я только твой, — дополнил он и тут же прильнул к моим губам, забрав свою руку от моего лобка.

— Боже, Майк, давай войдём внутрь, — оторвалась я от губ парня, но тот снова прильнул ко мне.

— Дома итак никого нет, а соседи, ты сама говорила, в круизе, так что нечего бояться, — стаскивая с меня майку, проговорил светловолосый.

Вся возбуждённая, я лишь поддавалась ему.

— Ты прав, — руками я зарылась в его волосы, а затем парень припал к моим обнаженным грудям, обхватив губами сосок и начав терзать его.

 Опрокинув голову назад, я застонала.

— Я. Хочу. Тебя. Сейчас же. Немедленно, — он говорил отрывчато. Его возбуждённый голос сводил меня с ума.

Руки шатена блуждали по всему моему телу. Вскоре они избавили меня от остатков одежды, оставив меня полностью обнажённой.

— Боже, как ты прекрасна! — восхищенно произнёс Стилински, осматривая моё тело.

— Майк, мне… неловко, — я покраснела.

— Неловкость пройдёт, ты должна доверять мне, ты должна мне верить, — он начал усыпать моё тело поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже. Лишь тяжкие вздохи и стоны срывались с моего горла.



                * Три месяца до самоубийства*


— Я не смогу отказаться от них, наркотики — моя жизнь, — он говорил спокойно, но взгляд его выражал обеспокоенность. — Пожалуйста, Май…— он протянул ко мне руки, но я, шмыгнув носом, сделала шаг назад, отвернувшись от него и обняв себя за плечи.

— Как долго ты их принимаешь?! Когда это началось? Какого чёрта ты не сказал мне?! — закричала я, размахивая руками.

— Май, я не хотел втягивать тебя в это дерьмо, — он вздохнул. — Ты не должна была знать. Вообще не должна была.

— Какого чёрта, Стилински?! То есть, ты даже не собирался рассказывать?! — слёзы дальше лились с моих глаз.

 Внутри было такое опустошение и такая боль…

— Нет, не собирался, — он сделал шаг вперед. — Я, мать твою, даже подумать об этом не мог, так как, если бы ты узнала, ты бы ушла! — он кричал.

— Откуда тебе знать, сукин ты сын?! — закричала я в ответ. — Я люблю тебя, чёртов идиот! Люблю! Люблю таким, каким ты являешься! Со всеми твоими скелетами в шкафу или даже в шкафах! Я люблю тебя, чёртов наркоман! — я побежала к нему в объятия. Окольцевав руками его талию и прижавшись к нему всем телом, я продолжала плакать, вдыхая его такой родной запах.

— Май, — прошептал он, начав гладить меня по голове, — ты понимаешь, что ты проигрываешь в этой чертовой игре?

— Нет! Я не проиграю! Я не отпущу тебя. Я не дам тебе шанса уйти от меня. Не дам…— я начала прижиматься к нему ещё сильнее.

— Ты ничего не сможешь сделать. Ни-че-го, — он обнял меня в ответ, зарывшись носом в мои волосы. — Ты моя чертовка, Меган, ты моя вечная весна, ты мой вечный Май…. Ты — моя вечная Вселенная. Жаль, скоро всё должно закончиться… — тихо промолвил он, но последние слова я пропустила мимо ушей.

 
                *Неделя до самоубийства*


— Я что, твоя игрушка?! Я нужна тебе только ради секса и денег на дозу?! Эта чёртова наркота погубит тебя, идиот! Отчим не даёт тебе денег, он уволил тебя с работы, а ты и дальше продолжаешь! Какого чёрта, Стилински?! — я вне себя от злости. — Когда я с тобой разговариваю, не смей принимать наркотики, не смей колоться, сукин сын! — в порыве злости я рукой выбила из рук блондина шприц, который он собирался ввести в вену. Тюбик разбился о стену.

— Сука! — прошипел Майк и подорвался с места.

Прижав меня к стене, он начал меня душить.

Слёзы обиды скатились вниз по щекам.

 Я не противостояла ему. Нет. Я просто закрыла глаза, чтобы не видеть его таким. Мой Майк не такой. Мой мистер Стилински не такой. Нет. Это всё чёртовы наркотики делают с ним.

 Он не такой…

Распахиваю глаза, когда чувствую, что тело немеет, а я умираю.

— Люблю тебя, — шевелю губами, не произнося ни единого звука.

Горячая слеза спускается вниз по щеке.

— Прости меня, Май, прости…— он тут же отпускает моё горло и прижимает к себе. — Я чёртов урод… Прости меня…— он упал на колени и обнял меня. Снизу смотря на меня, хватающую ртом воздух, он плакал и вымаливал прощение, а я лишь плакала, не произнося ни слова.

Все слова, которые он говорил, я не слышала из-за звона в ушах, но я видела искреннее раскаяние в его взгляде.

— Я не могу отказаться от тебя ради наркотиков, но и ради тебя я не могу отказаться от них.

— Я ради тебя смогла отказаться от собственной семьи, от дяди, который принял меня после гибели моих родителей, как свою дочь, я пошла против воли дяди, но я не заставляю тебя отказываться от чего-либо ради меня. Просто… откажись от наркотиков хотя бы ради собственного благополучия. Хотя бы ради себя… Ты же убиваешь себя, это суицид в замедленной съёмке, — плача, я смотрела в глаза этому кареглазому парню, держа его лицо в своих ладонях. — Но я никогда не откажусь от тебя. Даже если ты не откажешься от героина… Только знаешь, чего я боюсь? Боюсь, что ты сделаешь выбор за меня…— тяжело вздохнув, я упала на колени и обняла человека, которого до невероятности люблю.


Несмотря на тайны моего мистера Стилински, я чувствую себя самой счастливой в этом мире. Меня переполняют чувства. Чувства к этому молодому человеку, который пленил меня с первых секунд нашей встречи. Майк пленил меня. Именно ему принадлежит не только моё сердце, мой разум, а ещё и моя свобода. Если когда-нибудь он уйдёт из моей жизни, если решит меня освободить, тогда единственным концом моим, единственной моей свободой будет смерть.

                *Два дня до суицида*

Я задыхаюсь слезами.

Я умираю.
Внутри.

Каждое слово врезалось в мою плоть и душу, как кинжал.

— …Мне жаль, что тебе пришлось делать такой выбор, что ради этой иллюзии, ради этой игры тебе пришлось многое потерять. Но мне надоело. Надоело играть. Я выиграл, а ты проиграла. На этом наша игра закончена, Меган. Я тебя не люблю и никогда не любил. Мне нравился секс с тобой, да и только. Ты нужна была мне лишь для того, чтобы я имел деньги на дозу. Но сейчас и это мне не нужно. Я могу иметь любую. И нашёл ту, которой неважно принимаю ли я наркотики, она просто даёт мне деньги. Я девушек, конечно, помимо тебя имел, но мне хотелось узнать, смог бы я иметь отношения. Но, видимо, это не для меня. Ты прости, ты была просто игрушкой. Я сделал свой выбор. Я отказываюсь от тебя, ради наркотиков. В твоих жилах течёт любовь, в моих — героин. Прости за то, что дал тебе ложные надежды… Но тебя больше не существует в моей жизни. Ты не нужна мне. Не нужна, — на этой ноте светловолосый Стилински развернулся и, подойдя к своей машине, сел в неё. Совсем скоро он скрылся с моего поля зрения.

Закрыв входную дверь на доме, который мне достался в наследство от родителей, я падаю на землю, начав кричать и рыдать во всё горло от боли.

                *День суицида*

— Май…— родной, любимый голос заставляет меня начать дрожать всем телом.

Оборачиваюсь назад и, проглатывая слёзы, смотрю на него: идеального, безупречного… и такого родного.

 Он — причина моего самоубийства, причина моего сумасшествия.

— Май, пожалуйста, спустись. Умоляю! Май, любимая, я сделал ошибку. Я думал, что, отказавшись от тебя, дам тебе шанс на нормальную и счастливую жизнь, я думал, ты забудешь меня. Май, пожалуйста, не делай этого!

Смотря на него, отрицательно махаю головой и плачу.

— Майк, я люблю тебя. Невероятно люблю тебя, мой чёртов любимый наркоман, — плачу и усмехаюсь. — Ты сделал правильный выбор, ты сказал мне правду. Я не нужна тебе, в моих жилах течёт любовь, а в твоих — героин, — скудная улыбка прорывается наружу. — Прощай, вечно любимый мною Майк Стилински…— я расправляю руки в стороны, закрываю глаза и…

Уже собираюсь падать назад, как чувствую, что меня перекинули себе через плечо.

— Дура! Дура! Дура! — кричит, рыдая, татуированный Майк. — Я проиграл в этой игре. Я проиграл! Ты выиграла. Ты забрала моё сердце, мою душу, мой разум и мою свободу. Ты, моя милая Май, моя Меган Майдроу, моя вечная весна, моя Вселенная! — он поставил меня на землю и обнял со всей мочи. Я обняла его в ответ. — А я, твой чёртов неудачник, твой наркоман, проиграл в игре любви, — он взял моё лицо в свои ладони и начал усыпать мои мокрые от слёз щёки поцелуями.

— Знаешь, наверно, в этой игре могут либо оба проиграть, либо оба выиграть. И, по-моему, мы оба выиграли, — со всей мочи прижимаюсь к нему, вдыхая его аромат.

— Я никогда тебя не отпущу. Ты только моя. Только моя… А я твой.