Девочки, которые больше не растут

Девочка.
Девочка пахнет.
Летом, солнцем. Травой, дрожащим воздухом. Кровью немножечко. Немножечко лёгким ветром. Цветочной пыльцой, хлопаньем крыльев, звоном лиственных деревьев, пением ручья, мягким светом жёлтой луны.
Девочки пахнут предвкушением и жаждой. На вкус чуть соленоватые сверху и сладкие до приторности внутри. Вафельные и карамельные девочки хороши на вкус, приятны на запах и цвет. Переливаясь лакированными боками на солнце, они тянут улыбки навстречу свету и протянутым рукам.
Девочки не шевелятся, сбрасывая слой за слоем первую свою кожу, и когда тяжёлые мускулистые или мягкие и хрупкие руки обнимают их и притягивают ближе, они почти не сопротивляются, и только улыбаются ласково сквозь слёзы.
Они закурят тонко и легко, они приподнимут за ножку бокал и поведут бровью. Они процокают каблуками от такси до дверей гостиницы, они постараются измениться до неузнаваемости, но запах выдаст каждому их истинную форму, вкус развеет любые сомнения. Есть девочки, которые отчаянно хотят расти и расти, они тают на языке. Они – солнце, жара и утоление жажды.

И есть ещё девочки.
Которые больше не растут.

У которых запах настолько приторный, что, кажется, если дёрнуть её за ухо, то можно отколоть сладкий рассыпающийся между пальцами кусочек.
Такие девочки пахнут мускусом, мёдом, жжёным сахаром и горькими бобами. От них едва заметно веет дымом и совсем не пахнет ни кровью, ни влагой. Их запах – запах пота и сухой земли. Запах высоких елей и бурой толстой коры. Запах тёмного металла. Запах талого воска. Запах тёплого угля. Запах острого, слепящего, белого солнца. Обжигающего взгляд, но не дающего тепла и света. Запах металлической луны и острой, промёрзлой ночи. Запах гудящих по небу звёзд, запах лёгкого электрического тока, голубыми нитями переплетающего кроны деревьев.
Запах сильный и отталкивающий поначалу, но спустя мгновение – глубокий и манящий. Послевкусие запаха, гипнотизирующее чересчур восприимчивый и тонкий разум.
Запах вкуса холодного и горького. Обожженного и сладкого – раскалённый сахар, стекающий по ошпаренным губам. Запах золотого света, рассыпающегося с куполообразного потолка. Запах, пенящийся сквозь туман, вскипающий у водной глади – промёрзлый и мёртвый. Седой и слепой – сухая ладонь на оголённом нежно-розовом плече.
Запах, шипящий опущенным металлом в воду: так потухает взгляд, встретившийся с неминуемой и едва переносимой опасностью.
Вздрагивает зрачок, гулко и звонко бьётся сердце, но вот уже и оно стучит реже и спокойнее – пшшшш.. Потухает блеск в глазах, выкатывается холодный слепой свет из-под ресниц и разбивается о холодную землю.
Такие девочки чаще прочих ощущают на себе чужой взгляд, но никогда не встречаются глазами с тем, кто осторожно, исподтишка, не поворачивая головы и сам себе не признаваясь, с хорошо скрываемой злостью и жаждой наблюдает за ними.
Взгляд, полный злобы и горького желания покалывает по позвоночнику.
Девочки растут и не вырастают, наполняются, но не цветут.

Есть девочки, которые смело встретят на себе любой взгляд.
Есть девочки, которых не пугают жизненные трудности.
Есть девочки, которые готовы взрослеть.
Есть девочки, которые тянутся вверх.
И есть другие, крепче врастающие корнями в почву, пахнущие перебродившей вишней и горьким шоколадом.
Если надкусить такую девочку, она прольётся густым багровым соком.
Вся трагедия лишь  в том, что даже опустошившись до капли, эти девочки продолжают жить.