Максим Львович

На  берегу моря , на холме стояла одинокая фигура. Издали она была видна только силуэтно.  Но приглядевшись, в ней можно было узнать Максима Львовича Панкратова, помора, ходившего всю жизнь на рыбный промысел на траулере «Решительный». Этого человека знали во всей округе. Он был уже не молод, но некто не знал сколько ему точно лет, на вид не дать больше шестидесяти пяти, но говорят, ему было больше. Его каждый день видели стоящим на одном и том же месте, всматривающимся в голубую даль. Ждал он кого то, или же просто любовался морем, не знал никто. Максим Львович был не разговорчивый, зато руки у него были золотые-за что не брался все выходило замечательно! .Поговаривали, что  в молодости сам построил шняву на которой ходил вместе с братьями. Где теперь его семья? И была ли она у него?  Одними тайнами, да слухами был окружен этот тихий одинокий старик. К нему приезжали со всех окрестных деревень, кто за советом, кто попросить починить лодку, кто просто посмотреть. Он никому никогда не отказывал. Кашлял в густую белую бороду, подмигивал поблекшим голубым глазом, приговаривая: «Ну, что у тебя, дружок?» Добрый был старик, любили его. Однажды и мне , много слышавшим о нем , удалось повидать его. Мы тогда с другом заехали на машине в эту деревушку. Впервые увидел я его на этом холме, сутулого, коренастого, но еще не потерявшего силу, одетого в коричневое пальто, расстегнутое, и развивавшегося на ветру. На голове была фуражка, изрядно потрепанная, но чистая, белоснежная.  Меня поразил этот контраст при всей своей бедности он старался быть по возможности аккуратным, и одетым с иголочки. Старая закалка, флотская выучка, сохраненная до глубоких седин. Я тогда не стал его тревожить. Разговорились мы , когда я зашел в его дом- покосившуюся избенку, скорее напоминающую сарай, но опять же все в ней было предельно аккуратно. В одном углу были сложены канаты и рыболовные сети, в другом размещалась кровать, под окошечком стоял стол, и печка поодаль. Деревянный, некрашеный пол скрипел под ногами.
-Проходите, проходите, ребята. Ну, что у вас? С чем пожаловали к старику? –приветствовал нас Максим Львович.
-Здравствуй, отец. Да вот видишь, идем на будущей неделе, а сетей прочных нет. Выручай.
-А что ко мне т о? У других нет что ли? Ну да ладно, дам вам. Присаживайтесь к столу, у меня и картошка готова, голодные небось? А?
Горячая картошка вкусно пахла, с утра у нас и маковой росинки во рту не было. Очень  кстати оказалось.
-Вы уж извиняйте, продолжал старый моряк, -маслица то нет. Ну вы так, без него. Коров я не держу. Куры только. Да и тех осталось пять штук. Молока есть немного, налью, мне Машка принесла вчера. Минутку. Я видите, не молод уже, медленный стал, -дед кряхтя достал с верхней полки банку молока, и налил в три кружки.  –хлеб на столе, кушайте.
-На что ж вы Максим Львович живете?
-Как на что ? Государство пенсию платит, пятнадцать рублей,. Да и люди не забывают помогают, кто чем могут, они мне , я им. Так и живем.  Я им совет, они мне творожку, рыбки.
-В море не ходите?
-Нет, дружок, куда мне! Это уж ваше дело. Я уж отошел . Доживаю век свой.
-Сколько ж вам, спросил я.
-В семнадцатом году, вроде тридцать было, а сейчас у нас шестьдесят …. . Вот и считай, сынок. Да и то не точно, что тридцать. Так . На вскидку. Сколько этих документов сменил, черт бы побрал их! Где подбавил годков, где убавил. Да и потом, сынки, раньше это не важно было. Не думал об этом. Все работал. Ты, кушай, кушай.
-Говорят, вы сами корабль построили?
-Кто говорит? Да ну вас, к лешему! Все приходят одно и тоже спрашивают! –обиделся моряк.  Ну, добро, так и быть вам скажу, только молчек, поняли? Проболтаетесь, не прощу, можете меня не о чем больше и не просить! Поняли?  Давно дело было, не я строил. Значит , такс, старик кашлянул и закутался в пальто, которое он даже дома не снимал. Хотя в избе было прохладно, скорее всего Максим Львович экономил, печку топил редко.- Было нас в семье семеро детей. Пять хлопцев и две сестры. Батя наш все рыбу ловил, матка хозяйством занималась, да нас растила. Хозяйство большое было-птица, козы, корова, лошадь. Я был младший в семье. С восьми лет в море ходил.
Так, случилось, сынки мои, что батина лодка того, ну в общем потонула со всем уловом. Как отцу спастись удалось, не знаю. Но жив остался, рассудком слегка повредился и выпивать стал сильно. Ну мы с братцами чтоб утешить его как то  решили барк строить. Ох, какая красавица получилась!  Капитаном стал старшой брат, Ваня. Он тогда как раз женился на Людочке. Васька заменял Ваню. Вот так все пятеро и строили. Долго. Все деревья искали подходящие. Я вот, что вам скажу, сынки, корабль хороший построить, тоже уметь надо! А главное дерево подобрать. Сосну взяли. Вышли в море и батю взяли. Ну он море почувствовал как подменили, все командовать нами начал, ты Петька туды на бак, ты Алешка сюды к грот-мачте, а ты Максимка не мешайся под ногами. Сразу поменялся, а то все осунувшийся ходил, пил не просыхая, так горевал по разбитому судно. Как потопил он его я уже не помню.  Но барк оказался добрым! Служил верой и правдой! Правда своевольный был, бывало сопротивлялась идти по курсу. Но мы с ней умели договориться. Так и плавали. Ходили на промыслы. Рыбы было много! С нами и сеструхи мои ходили, Варька да Дашута. Все это продолжалось лет семь. –стаик вздохнул- и продолжал дальше, мы слушали не перебивая, затаив дыхание.
-И вот однажды, это ж надо ж было! Нелегкая дернула выйти в бурю. Рыба нужна была срочно, позарез. Все другие лодки стояли, а мы выйти решили, дураки, наша надежная, выдержит , не подкачает! –старик горько усмехнулся,- отошли мили три от берега ветер сильнющий, порывали до 30 метров в минуту, волны хлещут, этак балов восемь будет, думаю. Наше суденышко, с одного борта на другой так и переворачивает. Так и кидает из стороны в сторону. Я держусь за рею. Братья кричат. Ванька за штурвал держится, пытается управлять, где уж! У сеструх, лица искривленные, бояться, я и сам страху дал, никогда не до не после так шторма не боялся. Волны на палубе хлещут, скользко, вот Дашутка то и не удержалась на корме волной ее тогда и смыло . Даже крика не слышали. Добрая, милая была, красавица! Первой невестой на деревне была! А тут такое…
Решили к берегу поворачивать, уже не до рыбы, самим бы уцелеть.  Сорвало мачту, батя вцепился в нее… Упокоился в своем Студеном море. Осталось нас шестеро, мы с братьями и сестра. Я сейчас вспоминаю, а тогда мы даже понять не успели, что за несколько минут потеряли двух близких людей. Мы не знали, что худшее ждет дальше. Волны вздымались и вздымались, грозясь захватить в сою морскую пучину наше суденышко. Наше «Сокровище» дала течь. Петька с Васькой побежали в трюм откачивать воду. Ванька с Варькой в рубке укрылись, Алешка на юте, а я же где был? Не помню. Все происходило в мгновения. Вдруг сильная волна, накрыла лодку, она накремилась, и треснула пополам, Корма ушла вниз, ас ней и Алешка. Часть рубки еще держалась над волнами, Глаза, наполненные ужасом глаза, моих родных! Я повернул голову в другую сторону, в пяти метрах от меня торчала Петькина голова, я ничего не мог для него сделать, море все дальше и дальше уносило нас, я напрягал все свои силы, чтобы преодолеть расстояние. Я ухватился, за какую то деревяшку. То ли доска, то ли остаток от мачты.  Я закрыл глаза. Я погружался ко дну. Медленно. Воздуха в легких уже не оставалось. Я задыхался. Море тянуло вниз Неожиданно волна выкинула меня на поверхность, я глотнул воздуха. О, это был спасительный глоток! Я не знаю , сколько раз я еще поднимался и опускался. –Старик замолчал. Наверное внутри он еще раз переживал эту трагедию, этот ужасный день. – Все погибли. Все кого я любил, все погибли. Вся моя семья. Я чудом выжил. Очнулся на берегу, с разбитой головой, переломом руки, ребер. Тело болело. Я не мог пошевелиться. На берегу меня нашла баба, самая простая русская баба, в платке. –старик снова замолчал. На этот раз надолго. Словно впал в оцепенение. Не легко этому морскому волку, давался рассказ своей жизни.
-потом в госпиталь попал. А как вышел, узнал , что мать померла. Так и остался один из большой семьи. Возвращаться мне было не к кому, да и не куда. И не хотелось. Слишком свежо было в памяти происшествие.  Стал работать в порту, затем попал на корабль.  Торговый корабль. Ходил из Архангельска в Лондон. Сделал на нем пару рейсов, да и списался на берег. Мир повидал уже и хватит. Мы тогда по всей Скандинавии ходили, Дании, а возвращались через Петербург, крюк делали. Вот это город, я вам скажу! Дворцы сплошные! Такого с роду не видывал!  Лондон, красивый, конечно, но Ленинград краше! Столица, так столица!
Осел в Архангельске, женился. Работал на «Решительном» .Жил хорошо. Женушку Леночкой звали. Два сынка было у нас. Вот, такие дела, друзья мои. Ну что покушали? Сыты? Ну, слава богу! Засиделись вы тут у меня. Домой пора.
-Всего доброго, Максим Львович! До свидания! Спасибо! Спасибо вам большое!
-Ну, будьте здоровы! Сделаю, сделаю, не волнуйтесь, через три дня зайдите.  Денег не надо. Ничего не надо. Я так. Ну, до свиданице!
Через пять дней мы снова вернулись в глухую северную деревушку. Максим Львович, как обещал все сделал. Но на этот раз ничего из своей жизни так и не рассказал, лишь отмахивался, «Ну будет». 
Долгие годы, я терзался , что было дальше у этого одинокого моряка. Я уже и забыл про него. Обьнздел много стран, бороздил морей и океанов, как вдруг увидел в  Мурманском порту знакомую сгорбленную фигуру, с поблекшими синими глазами и седыми волосами. Неужели это он, Максим Львович, -задавался я вопросом,- что делает он здесь? Живой, не умер еще. А все же что как он здесь оказался?  Странно. За прошедшие годы он несколько не изменился. Все то же пальто, та же фуражка на голове.
Я подошел, поздоровался со стариком. Он меня не узнал. Я напомнил, что я однажды был у него в гостях. Разговорились.  Я предложил зайти в кафе, он отказался. У меня были деньги, я только списался с корабля. Я уговорил Максима Львовича отобедать со мной.
-Как вы здесь оказались?
-Да так случайно. –и молчит
-А все же?
-Да долгая история сынок.
-Расскажите время есть.
Ну, ладно, бог с тобой слушай. Жил я когда то в Мурманске во время войны было. Город был не пригоден к существованию, впрочем как и Архангельск. Слыхал наверное, что здесь во время войны было?
-Да приходилось.
-Так вот, голод, холод, бомбежки,  а работать было надо хошь не хошь. Семью кормить. Удивляюсь, немцы то все больше город бомбили, а порт меньше. От города тогда мало что осталось, да и город мало походил на город. Дома все разрушены, какие не разрушены так мало пригодны для жизни. Деревянные в основном. Матросы американские бесчинствовали. Бомбежки по нескольку раз на днем, так недалече немецкий аэродром и городок были. В том же Киркенесе, базировались немецкие корабли и самолеты.  В районе Петсамо и порта Лиинахамари сосредотачивались огромные силы противника.
-Максим Львович, вы же я помню сами говорили, что в Архангельске жили.
-Так где я только не жил! Было у меня два сыночка и женушка. Старшой, когда война то началась в подводники подался. Мы с ними все по промыслу ходили, рыбу. С детства к морю приучены. Так старшенький Юрка, в подводники пошел. Караваны PQ сопровождал. Погиб он в сорок втором. Мальчишка еще совсем был годков двадцать пять.  А  младший Ваня в сорок  четвертом погиб. Он лейтенантом был, на корабле вторым помощником. Когда фрица то выбивать начали из заполярья, вот тогда то. Хорошо мать его не узнала, представилась она к этому времени, после смерти Юры, с ума сходить начала, а голод и без того был страшный, все по карточкам, в день сто пятьдесят граммов хлеба. И все. А она и это есть перестала. Так всех их здесь в Мурманске и похоронил. Приехал на могилку  к ним. Тела Юры и Вани не удалось найти, ну я общий памятник поставил и Леночки и мальчикам. Смелые они ребята были, ничего не боялись, я их воспитал. В море могли выйти и плохую погоду. Я не любил и их старался не пускать, тяжелые воспоминания.
Я все по началу в порту работал, а потом когда людей стало не хватать я снова на судно. Так и после войны работал.
А затем уехал в родную деревню, откуда я родом.
-А почему вы из Архангельска уехали.?
-А мы не собирались уезжать, жили там, а когда старший , а затем и младший на флот ушли, так они в Мурманске базировались, а детей то тоже повидать хотелось. Вот и переехали со старухой. Ближе к детушкам быть. Жениться они не успели. У Ванечки невеста была…
Дом, где мы жили отапливался дровами, достать их было почти невозможно, дефицит, поэтому в доме всегда было холодно, кутались в платки, пальто, шинели. А у меня до сих пор привычка осталась экономлю дрова, и всегда все жалуются что в доме холодно.
Из рейсов не вернулись не один не второй мальчик. Жена каждый день ходила к причалу, все всматривалась вдаль, а с ней и я стал ходить следом, в последние недели ее жизни почти уже на руках носил. Встанет и стоит и все смотрит куда то. А куда, словно ребятишек наших увидеть хочет, словно видит корабль на котором они идут к берегу.  И стоит так часами на пролет . И все ждет домой. Все никак поверить не могла, что больше не вернется Юрка. А когда Леночки и Ванечки не стало я уже сам по привычки стал ходить на пристань и смотреть и ждать. А вдруг и в самом деле вернуться. Может корабль только повредился , а они живы и медленно идут домой. Или шторм их застал по дороге Белое море сурово. А они здесь рядом, только подождать надо и прибудут. –старик снова замолчал.
Мы с ним простились , я пошел к себе в гостиницу, он бог знает куда. Только теперь мне стало понятно и очень жаль его. Он два раза терял свою семью, терял все что у него было, а сам оставался жить. Понятно, почему он каждый день стоит на холме и ждет, он ждет своих сыновей. Долго ждет, полжизни. Он один на всем белом свети, тихо и смиренно доживает свой век. За свою жизнь он не совершал героических подвигов, честно трудился и работал на море , но меня поразило мужество и стойкость Максима Львовича, этого прост ого поморского рыбака. И кто знает сколько еще таких Максимов Львовичей в этом мире?