И всё-таки жизнь продолжается!

 Григорий учился на последнем курсе Харьковского университета, когда он познакомился с Евой, студенткой факультета иностранных языков. Она была умна, миловидна, почти ровесница.  (Младше его на год.) Отношения только начинались, когда Гришу распределили в деревенскую школу под Полтавой. Они обещали писать друг другу, да и приехать в гости можно было легко, ведь Полтава не так уж далеко от Харькова. Но письма пришли раз, потом ещё, а потом прекратились. Любви  не было, а дружба только начиналась. Видимо, им писать было лень, а ехать вроде бы и  незачем. Тем более, что накануне их знакомства Григорий очень сильно полюбил студентку со своего курса, но, увы, безнадёжно. Сердце было разбито. Возлюбленная сказала, что любит другого. Их распределили в разные концы Союза, что стало для него лекарством, хотя и не очень эффективным. Прошёл почти год. И вдруг в школу, где Григорий был учителем истории, приходит от Евы отчаянное письмо. Девушка боится, что её могут распределить во Львовскую область, а там всё ещё бесчинствуют бандеровцы, убивающие евреев и преследующие их. Это было начало 50-х годов, банды их ещё разгуливали на Западной Украине. Единственным спасением для Евы может быть срочный брак, тогда её распределят к мужу. Но у неё никого нет таких друзей, кроме Гриши, он один может её спасти. Григорий не раздумывал. Он может спасти человека, значит, надо спасать. А любовь всё равно не состоялась, так пусть он хоть сделает Еве доброе дело.

Еву распределили в ту же школу, где работал муж. Сначала они снимали жильё в посёлке, потом, когда появился сын, получили свою комнату. В народе говорят: стерпится – слюбится. Приятельские отношения были, но любви так и не было. Когда родилась дочь, Гриша ловил себя на мысли, что он всю свою нерастраченную любовь отдаёт детям и особенно крошечной дочурке. Дочку он обожал. Всё было бы ничего, возможно, притёрлись бы, в конце концов, но к ним стала часто приезжать мать Евы. Она получила назначение главврача Полтавской больницы и все субботы и воскресенья появлялась здесь, чтобы повидать внуков. Зарплата главврача существенно отличалась от зарплаты школьного учителя. И каждый свой приезд мать заводила разговоры о том, что мужчина должен обеспечивать семью, а не приносить, какие-то гроши в дом. «Только никчёмный человек может себе позволить наблюдать, как его жена носит по сто лет платья и не может себе купить лишнюю пару чулок и туфель». Эти её «напевы» подогревали настроение жены, она настраивала детей против отца, рассказывая им, что он не может им купить даже новую игрушку. Григорий сначала молчал, потом стал огрызаться, потом избрал тактику подольше задерживаться в школе. Там он готовился к урокам, читал нужную литературу, там же у него родилась идея сделать уроки необычными, начинающимися эмоционально: пением или музыкой, иной раз стихами. Всё это он стал проделывать на своих уроках, что привлекло к нему педагогическое начальство. Передового учителя стали посылать на всевозможные семинары, делиться опытом. Он стал писать статьи о своём методе работы. Гришу вызвали в Москву, где представители столичного учительства с интересом слушали его. Поездки теперь были по всему Союзу. Он с удовольствием делился наработками, а его с интересом слушали во всех уголках страны.

 Везде Гриша пользовался уважением, кроме собственной семьи, где слышал лишь о своей никчёмности, бесполезности. Его величали даже нахлебником, будто он не приносил в семью всю свою зарплату. Другой на его месте, вероятно, ушёл бы от жены и её мамаши, считавших его ничтожеством, но Григорий очень любил своих детей и не мог их бросить. Единственной отдушиной стали отпуска. Учителя всегда имели большой отпуск –48 рабочих дней. В профкоме всегда были бесплатные путёвки в дома отдыха или санаторные путёвки. Он старался брать бесплатные. Новые люди, новая обстановка и даже любовные увлечения на фоне лета, моря, пейзажей. Всё это рождало прилив творчества, появлялись стихи, о той, что встретилась нечаянно и о той, что ещё не ушла из сердца. Студентка всё ещё помнилась. Возвышенные чувства скрашивали тягостные воспоминания о доме.  Иногда любовная интрижка вместе с летом не исчезала, а продолжалась и дольше. Письма, звонки, встречи украшали однообразное существование. Натура у Гриши была возвышенная, эмоциональная, он начал всерьёз писать стихи, потом занялся переводом стихов с украинского на русский. Этому способствовало увлечение одной прекрасной женщиной, редактором его книг поэтических и педагогических. Они познакомились в Полтаве, понравились друг другу, он читал ей свои  стихи, она тоже читала стихи, сказав, что это её стихотворения. И те, и другие вирши были наполнены любовью. Григорий влюбился, как мальчишка. У неё , как и у него была семья и хоть она не говорила, что любит, но ему порой казалось, что ещё немного и она признается. Женщина эта была украинка, стихи она читала ему на украинском языке, вот почему так захотелось переводить украинские стихи. Однако с любовью Грише не везло. Однажды, приехав в Полтаву, он узнал, что его редакторша при смерти. Она оставила ему записку, уверенная в том, что  умрёт. Женщина действительно вскоре умерла. А записка содержала признание в том, что она его никогда не любила, просто не хотела огорчать, видя, как он влюблён и ещё стихи оказались не её, она никогда стихов не писала. Стихи были известной украинской поэтессы. Григорий еле устоял от этих ударов. Умерла та, которую он любил. А любил он оказывается обманщицу!

Незаметно подкрались 90-ые годы. В стране всё перевернулось вверх ногами.

Происходили процессы непонятные гражданам СССР. Это как Украина отдельное от России государство? Ведь 300 лет были вместе! Нет единой КПСС, появились КПРФ, КПУ и прочие партии. А самое непонятное люди, клявшиеся партии в верности, теперь побросали партбилеты и забыли о своей к ней принадлежности. Как жить? Хорошо, что дети уже выросли.

 И сын, и дочь уже имели свои семьи, когда неожиданно Ева объявила, что уходит от Григория. К вопросу как жить, прибавился вопрос: где жить? Возраст был уже пенсионный, а пенсия учителя была ещё меньше, чем зарплата. На что жить? С Украины начали  бежать все знакомые. Из их семьи первой уехала бывшая жена со своим новым мужем-немцем в Германию. Потом выехала в Голландию дочь со своими домочадцами. Сын ещё не уехал, но стремился вырваться из объятий Украины раз и навсегда. От всех потрясений Григорий серьёзно заболел. Медицина же стала вся платная даже для ветеранов труда. Лечиться в Полтаве, куда они уже давно переехали, было невозможно. Сын поехал узнать, как дела с оплатой лечения в Киеве или Харькове, но, вернувшись, ничем не порадовал папашу. Денег надо было столько, сколько у них не было.

Больной Георгий ходил по Полтаве от одного приятеля к другому, выясняя, кто ещё считает себя коммунистом. К своему ужасу он узнавал, что очень много стало тех, кто по существу никогда коммунистами не были. На весь город набралось 9 человек, не бросивших партбилеты. Надо было провести собрание, но директор его школы, тоже бывшая членом КПСС, не разрешила собраться в школе. Новая партийная ячейка провела своё организационное собрание на скамейке сквера.

До 1997 года коммунисты распространяли листовки против капитализма, выпускали газеты, устраивали митинги. Григорий был везде активным участником этих мероприятий. А в 1997 году сын накопил средства, чтобы помочь отцу лечь в немецкую клинику для лечения. Одновременно он оформил ему вид на жительство и пособие для эмигрантов, сняв для него жильё там же в Германии.

Жить, оторванным от Родины,  - это не значит забыть её. Ни Украину, ни СССР Григорий не забывал ни на один день. Как только здоровье позволило работать, он стал писать статьи, книги, писать тем людям, которые и сегодня помнят, что они граждане СССР. Он не перестаёт бороться против капитализма и сегодня. Он продолжает учить молодёжь тому же, чему посвятил всю свою жизнь – советской истории. Его книги и статьи полны уверенности в победе социализма над капитализмом. Когда выходит из печати его очередная книга, Григорий безвозмездно раздаривает её студентам педвузов, комсомольцам, друзьям и знакомым на Украине и в России, специально для этого отправляясь в Киев, в Харьков, Полтаву и на почту, откуда посылает свои книги по десяткам адресов. Сердечная боль за погибшую Родину выливается в его книгах в пламенный призыв к молодым встать в ряды борющихся за социализм. И он, несмотря на свой пенсионный возраст и не очень хорошее здоровье, ощущает себя нужным делу, которому отдана была вся жизнь. А это счастье! И нужная людям жизнь продолжается несмотря ни на что!