То неугомонное лето

Под влиянием рассказа Янины Юдиной "Утро перемен".


    В эти дни ко мне приходит странная идея. И у меня есть подозрение, что, насколько она ни казалась бы нелепой, я когда-нибудь буду безнадёжно пытаться в каком-то виде её реализовать. Это идея заключается в том, что я могу начать писать произведение от первого лица – от имени героини, прототипом которой будешь ты. Извини меня, пожалуйста, за то, что я решился тебе это написать…         
    Думаю, что как по объёму, так и по жанру это будет что-то среднее между  «Летом десятого…» и «Утром перемен»…    
    Я начинаю чувствовать, что мне уже поздно отступать…

                *
    Были чудесные августовские дни. Каждый день около тридцати. Не было дождей, даже забывалось, что они часто бывают  в это время года. Помню ясное синее небо и яркое палящее солнце. И не было дыма. В первый раз ощущались преимущества северного приморского климата. Вечером  у кассы на Московском вокзале была очередь желающих сдать билеты. Никто не хотел возвращаться в Москву. Девушка –  кассир предупреждала, что будет потеря в деньгах. «Но что же делать – не ехать же в Москву…»– отвечали ей.

                *
    На следующее утро город заволокло густым белым дымом. Потом говорили, что дым принесло ветром из Москвы. Как,  к счастью, оказалось, это был единственный дымный день. На следующий день воздух стал снова прозрачным.   
     Вдруг подул ветерок. Это был ветерок из Москвы двадцатишестилетней давности. И дым, принесённый этим ветром, оказался дымкой воспоминаний. Вспомнилась мне железнодорожная станция в восточной части Московской области – в местах, где часто бывают лесные пожары. Но в то давнее утро, что мне вспомнилось, небо было ясным… И вдруг кто-то будто бы стал диктовать слова –диктовать медленно и отчётливо. Это случилось со мной в первый раз. Кто-то мне диктовал в рифму. И не нужно подбирать мелодию. Она лилась сама. И смысл, и ритм, и рифмы – всё согласовывалось друг с другом само собой. Оставалось лишь записать. Это были стихи о том далёком прекрасном утре, откуда веял ветерок.   

                *
   Четырнадцатого августа две тысячи десятого года мы шли в почти тридцатиградусную  жару по одной из широких аллей в Баболовском парке между рядами
 высоких деревьев. У нас не было карты и мы не понимали, где, куда и зачем мы идём…

                *
    Я помню, как тридцать лет назад мы шли от станции где-то в двух остановках от Куровской. Называлась ли эта станция Шевлягино, или Анциферово? Для меня время уже стёрло с карты название этой станции...               
 

                *
    Время не остановилось ни в то утро, ни в тот день. К безмерно огромному сожалению, время не склонно останавливаться даже тогда, когда мы этого хотим. И та далёкая невозвратимая весна, и то ещё кажущееся недавним, но не менее невозвратимое лето – те  жаркие ясные петербургские дни с синим небом – прошло всё.
    То утро и тот день, как и ту весну и то лето, разделяют почти тридцать лет. Но и тогда, и тогда было предчувствие чего-то большого, долгого и приятного, что ждёт впереди. Хотя это предчувствие было неопределённым и едва уловимым...   
   
 
                *
    И чего с большей силой сейчас жалко – времени, о котором были воспоминания того лета, или времени, в которое – именно почему-то тогда, именно в то лето – так ощутимо пришли  эти самые  воспоминания?..