I Государственное дело. 15. Шутка Отца Морей

       ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.

       Часть 1.
            ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО.
       Глава 15.
            ШУТКА ОТЦА МОРЕЙ.

    В середине зимы, в выходной, вдруг грянули колокола везде, где они были на Большом острове, начиная с портового колокола. И даже смутно был слышен перезвон с Малого. Мы как раз всей семьёй собирались завтракать, и, услышав, что творится на свете, хором вскричали:
   - Лёка! Это Лёка вернулся!
   Мурик поднял глаза на Аню и спросил удивлённо:
   - Папа?
   И как за столько времени не забыл, как папу зовут?!
   Совсем недавно мы получили от нашего друга телеграмму, что он прибыл в Някку, но вот он уже здесь.
   Мигом мы сорвались с мест и ринулись одеваться и мчаться в порт. Когда мы явились к пристаням, то сразу увидели там нашего высоченного Малька в окружении его, таких же высоченных, кузенов и кузин, быстро прибывающих в порт. Их лодки белели парусами между нашим островом и Малым, и летели от Дэйты. Вещи Лёки уже выгрузили на берег, и он стоял возле них, смущённо нам улыбаясь. Конечно, Аня первой подбежала к нему, и Мурик тоже сразу оказался в его больших руках, а потом и мы, его друзья, имели честь заключить его в объятья.
     Но что-то не так было с Лёкой Мале. Вроде, он радовался встрече, но как-то натянуто. И странно столбенел время от времени. И мы, в конце концов, сообразили, что обитателей нашего дома здесь, на берегу, встретили напряжением и молчанием, и вроде бы ждали чего-то. Госпожа Ольга, лихо примчавшаяся на незасёдланной лошади, не спешилась, не подошла к Лёке. Тоже молча чего-то ждала. У пристани кузены, кузины, тётушки и дядюшки убирали паруса. Канута закрыла лицо платком и жалась к лошади госпожи Ольги.
    - Что? – ещё посмеиваясь от радости и поёживаясь от холода, спросил я, потому что заметил, что все взгляды устремлены на меня. – Вы что смотрите? Я что-то вам сделал? Ау!
    Мне было весело, потому что я очень давно не видел Лёку, но вот, наконец, он приехал. Я обернулся к моему другу и, увидев выражение его лица, подавился воздухом и закашлялся. Обитатели нашего дома смотрели недоумевающе. Разве что, кроме Ани.
    - А что ты всё молчишь? – отступая на шаг, испуганно проговорил Рики, обращаясь к Мальку.
    - Чёрт! – воскликнул Петрик, понявший, в чём тут дело. – Чёрт возьми! Это ты! Ты тот чёртов человек, что должен нам ВСЁ рассказать!
    - Почему же ты шлялся где-то вместо того, чтобы мчаться к нам из проклятой, дурацкой Дырчи своей? – возмутилась Ната, а Мадинка шагнула вперёд и забрала у Лёки детей: Арика и Мурика.
    - Что делать ты хочешь? – шёпотом спросила она у Лёки, тоже догадавшись.
    Лёка полез в свой карман, а содержимое карманов отличается у него большим разнообразием. Глядя мне в глаза, наш художник выудил оттуда кисточку, тряпочку, сложенную бумажку, маленькую картинку в рамке, сборник стихов (моих, заметьте), пакет карамелек, сморщенный тюбик с краской, и, наконец, добрался до чего хотел. И зажал это в кулаке.
   - Ну, - поторопил я.
   Но Лёка сделал такое движение, словно хотел бросить в море то, что у него было в кулаке. Однако, не бросил, а протянул мне. И сказал, не разжимая пальцев, хриплым голосом:
    - Тебе, Миче Аги. Или, может быть, Охти. Я обязан отдать. Так мне было приказано. Очень многими людьми. Которые смотрят на тебя с надеждой. Чтобы ты не допустил войны и страшных порядков. Я не хотел. Прости.
    И разжал ладонь.
    Наши дети встали на цыпочки, чтобы разглядеть то, что привёз мне Лёка. Я протёр очки, потому что не поверил глазам.
    На ладони нашего друга лежало то самое кольцо, тот замечательный перстень, который, помнится, был замурован в глиняную кошку, которая разбилась, который наша горничная отдала папе королю, который он отдал Лале, который она собиралась подарить влюблённому в неё юному поэту, который я выменял у неё за ножик, который мы с Чудилкой стремились подарить друг другу, а потом отдали Рики, а тот подарил его морю в благодарность за помощь нам. Рики так и сказал:
   - Это же то кольцо!
   - Откуда оно у Лёки? – озадачились Лала и Мичика.
   - Нет, мне не надо его, - беззаботно засмеялся я. – Кольцо отдано океану, может, самому Отцу Морей. Ну, если ты настаиваешь, я сам снова кину его в воду.
   - Ты не имеешь права, Миче, - вдруг подала голос госпожа Ольга. – Тем более, если перстень был брошен в море, но снова вернулся в руки его хранительницы Кануты.
    - Это Канутин перстень? – поразились те домочадцы, кто видел его вторично.
    - Нет, не Канутин. Она хранила его для того, чтобы он был передан тому, кому нужно. Человеку, на которого вся надежда. На тебя, Миче Охти. Лёка долго путешествовал, и я его понимаю, - (кузены и кузины одобрительно загудели). – Нелегко сказать такое другу. Побратиму. Дорогому человеку. Надо собраться с духом.
   - Эй! – я всё ещё улыбался, не веря тому, что все эти люди, мои приятели, задумали против меня что-то дурное. – Вы собрались принести меня в жертву? Как дикие дикари в наидичайших местах?
   - Я пытался пойти против всех, Миче, говорил, что так нельзя с тобой, но должен был признать, что выбор справедлив, и ты больше всего подходишь для этого дела, - с отчаянием в голосе произнёс Лёка. – Но слушай: я обязан принести тебе эту штуку, а ты не обязан её принимать. Вот ты сказал, что она тебе не нужна, и это хорошо. Значит, отдадим её этой… хранительнице. Пусть хранит дальше.
   И тут активизировалась Канута.
   Взмахнув платком, она подскочила к Мальку, и показалось, что она его поцарапает.
   - Не смей так говорить, - воскликнула она, преобразившись прямо на глазах из серой мышки в грациозную и прекрасную молодую даму с царственной осанкой и с очами, в которых полыхало яркое, гневное пламя. - Не смей! Ты не представляешь, что я пережила, спасая этот перстень! Из-за него погибла вся моя семья! Мне шёл четырнадцатый год, когда я пересекла с ним море, и только он меня хранил от всей мощи, от гнева Познавших Всё, от гибели в океане! Я принесла его на этот берег в надежде найти того, кто нам поможет! Я думала, это ты, Лёка Мале, но ты оказался не волшебником. Скажи, ради чего мы всё это задумали, если сейчас ты хочешь отступить?
    Лёка огрызнулся:
    - Не я задумал, а ты.
    - Потому, что так было надо! Отдай перстень тому, кому положено, тому, кого выбрал Великий Сход. Ты сам устроил его. Сам созвал людей. Сам требовал, чтобы нашли того, кто примет подарок и оставит его себе!
    Малёк призвал к справедливости:
    - Не я требовал, а ты, Канута. Я был исполнителем твоей воли. Потому что знал, как созвать Сход. А ты пригрозила рассказать королевичам Охти, каким боком я к этому делу. Не вовремя рассказать.   
     Разве женщина в гневе обратит внимание на разумные слова? Она неслась дальше. Я усмехнулся: мне показалось, что у Кануты из ушей вот-вот пойдёт пар, как из носика вскипевшего чайника.
     - Король Акети, Леон, сказал: Миче оставит перстень. И все сказали: да, пусть это будет Миче. Ты сразу пошёл на попятный. Ты ещё два дня возмущался и говорил, что нельзя так поступать с Миче, что он много пережил, и теперь пора бы переживать кому-нибудь другому, лучше, если тебе не знакомому. Что Миче в немилости у государей Някки, и чуть что, ему не поздоровится. Чуть что – и планы сорвутся из-за государей Някки. Ты хитрил! Ты просто не хотел, чтобы это был кто-то из твоих друзей. Но как ты не понимаешь, что есть вещи, которые важнее всего? И следует быть мужественным. Из-за тебя подозрительно затянулся Великий Сход! Местные жители заподозрили что-то. А я знаю, королевич посылал Жака в Дырчу, и всё узнал. Давно уже!
    - Нет-нет, я никакого Жака не знаю и никуда его не посылал, - отказался Петрик, сбитый с толку Канутиной реакцией на Лёкины слова.
   - Он не посылал! – с неподражаемой вейтской интонацией и позабыв в гневе о том, с кем разговаривает, вскричала прекрасная Канута. – Ты полицейский, господин Петрик! Ты должен бы лучше интересоваться прошлым пиратов, которых берёшь в дом и которым доверяешь собственного сына!
   - Она меня обидеть хочет. Говорю же - нахалка, - вызверился Красавчик, неожиданно оказавшийся Жаком. – Королевичам надо лучше интересоваться прошлым безумных вейтских девок, которые оказываются ведьмами из-за моря.
    - Вы, двое, видимо, никогда не слышали о деликатности! Тебе, Канута, следовало бы больше ценить доброе к себе отношение в нашем доме, - возмутилась Мадина.
    - Лёка, - тихо позвал я, пока эти четверо препирались, радуя любопытных кузенов, кузин, тётушек и дядюшек и втянув в перепалку даже госпожу Ольгу, - Значит, ты, Лёка, у нас тот человек, который всё расскажет о Запретной Гавани. Но к чему такие сложности? Ты мог бы сделать это в любой момент нашей бурной биографии.
   - Нет, - понурился побратим. – Следовало собрать дурацкий Сход и соблюсти множество ритуалов. Кто же мог знать, что ты окажешься тем, кому передадут перстень? Кто мог знать, что это дело мне поручат? И – что уж там! – что его вообще увидят на нашем берегу сейчас. Во время наших бурных биографий. А не позже лет на сто. Ведь он был утерян. И послушай внимательно: не рассказать что-то я должен. А передать перстень и очертить круг твоих обязанностей, Миче.
   - Круг моих обязанностей. Здорово!
   - Я не знал всего до Схода. Канута поставила себе цель поступить на службу в наш дом, поскольку я ведь тоже должен был обосноваться на Верпте. Я приехал – и она поговорила со мной. Но ещё до этого – да, ещё до этого, она написала мне. Тогда завертелось всё это дело. Я обязан был собрать Великий Сход. В том месте, где чернокрылые люди не услышат и не увидят, у Цветной горы, которая оберегает. Я не слишком сопротивлялся, потому что Канута объяснила мне, что перстня у неё нет. Ты не думай, Миче, то, что мы живём на Верпте, то что я сам посоветовал вам с Чудилкой обосноваться здесь, ко всему этому отношения не имеет. Мы просто здесь живём. Когда Канута написала, я всего лишь задумался о судьбе островов: почему бы нам не навести здесь порядок? Она не могла говорить с вами откровенно: у неё силой отняли в степи ту глиняную статуэтку и запугали так, что ты сам видишь. Она еле удрала, чудом осталась живой. Ни я, ни она не могли быть с вами откровенным до Великого Схода. Ну что тут поделать? Прости. И поверь: Канута героическая личность, достойная самого большого уважения. Даже когда рычит и кусается.
   - А этот перстень?
   - Он называется Шутка Отца Морей. Любого человека тянет подарить его кому-либо. Неважно, видит ли он перстень простой безделушкой или так, как задумано. Только одного человека не тянет.
   - Тебя, Лёка?
   - При чём здесь я? Того человека, имя которого названо многими, и кого эта вещь будет оберегать на пути, на… ну… И вообще…
   - На пути чего?
   Лёка оглянулся с затравленным видом и сказал тихо, выпучив глаза в священном ужасе:
    - На пути нерациональной любви.
    Я зашёлся в непочтительном смехе. Мне было как-то очень уж легко и непривычно спокойно. И весело. Я не понимал, отчего все так переживают и страдают. Мне казалось правильным всё, что я делаю на данном жизненном этапе. Будущее отчего-то рисовалось ярким и радостным. Нерациональная любовь – это отлично!
   Смеясь, я вкратце рассказал Мальку, что после того, как в комнату Петрика влетело полдерева, мы уже держали в руках эту реликвию, и даже подарили её друг другу, и я не понимаю, как она оказалась в руках у Лёки, в какой-то Дырче.
   - Канута нашла перстень в красиво подсвеченном фонтане, - охотно пояснил он. Сначала она очень огорчалась, что не уберегла ценную вещь, но её никто не мог осудить. Её противники очень сильны, она с трудом избежала кары. По-быстрому, втихаря договорилась с Шалопутом, покинула вейтов, что её вырастили, прибилась с ним к другим, подружилась с царьком Ноллом, устроилась работать к нам в дом, надеясь на защиту. И чтобы быть в центре событий. Понимаешь?
   - Угу.
   - Петрик забрал статуэтку с корабля контрабандистов. Принёс домой и просто поставил на полку. Канута и не заметила её, и не знала, что она у нас. Я сказал ей об этом потом, когда она рассказала, где был спрятан перстень. Поэтому Сход сперва просто обсуждал, что делать с Запретной Гаванью и с её угрозой. С усилившимся угнетением племени Отца Морей. В свете того, что перстень утерян, а Мелиорак заколдован и не придёт на помощь. Ясно?
   - Ага. Мелиорак, значит. Мелиорак! Умора.
   - Но тут Канута объявила, что перстень непостижимым образом найден в фонтане. И дело повернулось по-другому. Сам Отец Морей предлагает тебе защиту, Миче. До поры, до времени.
   - То есть, с Запретной Гаванью что-нибудь придётся делать мне.
   - Получается, ты влип, Миче. Но я буду с тобой, учти.
   - Почему я?
   - Нет, обсуждались ещё другие…
   - Жертвы, - ввернул я.
   - Обсуждалась кандидатура Петрика.
   - Само собой!
   - Но, если что, если он погибнет, то как же Някка? Он, Миче, наследник престола. Он тот, кто способен защитить этот берег, если что. Обсуждалась моя кандидатура. Но я не волшебник. А ты популярен и всеми любим. Ты - герой Навины.
   - Я сделал там меньше, чем ты.
   - Не преуменьшай. Ты вроде как символ. За тобой тоже хотят идти. Обсуждался ещё Рики Аги, как запасной вариант, - поведал мне Лёка, опустив глаза.
   - Что?!
   - Так что радуйся, что выбран ты, а не он.
   - Да я и не печалюсь. Почему ты так переживаешь, Лёка? Почему ты отправился в паломничество по храмам, боясь за меня? Перстень подвергнет меня опасности?
   - Он станет тебя защищать. Но…
   - Но?
   То, что произнёс затем Лёка, я назвал бы хитростью. Я ведь знаю, когда он что-то не договаривает, пытается утаить. Или обмануть даже. Потом, уже в конце истории, я сообразил, и Петрик сообразил, что это было что-то вроде иносказания. Лёка не желал открыть правду и втайне надеялся на другой исход. Он так и нёс этот груз, до самого конца ни с кем не пожелав его разделить. И сейчас наклонился к моему уху, чтобы услышал только я:
   - Но, Миче, тебе придётся возглавить борьбу за чёртов континент. Это, я думаю, будет как в Текре на Навине, ты помнишь, мы еле живыми остались. Особенно ты, Миче! Тебе ещё расскажут, как там угнетают племя Отца Морей. И всё такое прочее.
   А потом Малёк сказал громче, чтобы слышали любопытствующие:
   - И будешь ты, по задумке, кем-то вроде Мелиорака.
   - Здорово. Мелиорак! Что может быть лучше, чем считаться трёххвостым Мелиораком?
   - Видите, - обратился к окружающим Лёка, - Я ему всё объяснил, и Миче так смел, что даже шутит. Великий Сход не ошибся в выборе.
   Кузены и кузины, одобрительно зашумели, больше увлечённые, однако, ссорой Красавчика и Кануты. Потому что ни у кого не было сомнений, что я не откажусь от того, чтобы мне всучили Шутку Отца Морей.
   Я проанализировал свои чувства, свои способности и возможности. И подумал, что вполне смогу возглавить что бы то ни было. Если только Чудилка, наш королевич, будет подсказывать мне что и как. И если Малёчек тоже будет рядом.
   - Скажи, Лёка, - обратился я к нему, - почему мы говорим обо всём этом, не боясь, что узнают на том берегу?
   - Камень в кольце, его сила защищает нас.
   - Вот как?
   - Это точно. Там, где ты, можно говорить, не опасаясь чернокрылых людей. Потому и Кануту не могли найти так долго. Она уверена, что на неё случайно наткнулись. Те, кто был послан искать реликвию. Те пятеро магов.
   Между тем, Красавчик, Канута, Мадина и Петрик продолжали препираться, веселя окружающих.
   - Никто не спорит, - услышал я громкий голос госпожи Ольги, спрыгнувшей, наконец, с коня, - что ты, Красавчик, повар, каких поискать. Ты помнишь, я тебя даже переманить хотела! Успокойся и не фырчи, как рассерженный еж.
   - Что? – подскочили наши девчата. – Переманить Красавчика? Да как вы могли!
   - Чёртов Чудила мне вечно всё заколдовывает, - плаксиво пожаловался пират.
   - А так тебе и надо! – вконец разбушевалась Канута. – Шпион несчастный!
   - Домой! – неожиданно призвал маленький Арик. – Колдовывать!
   - Родной сумасшедший дом, - возрадовался Лёка.
   - Послушай, Малёчек, - я дёрнул его за рукав, - если нас не слышат, так я тебе скажу. Скажу о разведке.
   - Разведка? Зачем?
   - Надо же с чего-то начинать. Я отправляюсь в разведку за море. Уже очень скоро. Уже всё продумано и многое готово.
   - Отлично, я еду с тобой.
   - Нет, я еду один.
   - Ладно, поговорим потом.
   - Давай перстень, Лёка. Мне нравятся разные защиты, которыми вы меня оберегаете. Зря ты страдал и носился по стране. Всё хорошо. Я понимаю: разведка опасное дело. Никому не удавалось. Но почему, друг мой? А потому, что наши государи не любят магию. Ни разу не посылали волшебника. Я вернусь. С таким-то перстнем.
   Лёка, однако, медлил и продолжал страдать. И я заподозрил что не всё так гладко с этой штуковиной.
   - Рассказывай, в чём подвох, - потребовал я.
   - Ты должен будешь отдать его потом лично Отцу Морей, - наконец решился Малёчик. При этом он отводил глаза, делая вид, что очарован видом облака, имеющего форму какой-то крылатой твари.
   Отец Морей это, вроде бы, сказка, хотя, кто его знает. Про Эю и Радо, и про сестёр Эи тоже много легенд, но я говорил с Радо и принял от Эи совершенно реальный подарок, и жив благодаря им. Но Отец Морей, судя по имени, крайне древен. Может, он вообще уже скончался от старости? Ладно, потом разберёмся, где искать мифическое существо. Хотя, может, Лёка и здесь хитрит?
    - Отец Морей меня съест в момент передачи кольца? Заставит всю жизнь растить головастиков?
    - Нет-нет, - встрепенулся Малёк. – Чего-чего, а этого точно не будет.
    Я не понял: это он про головастиков или про съедение?
    Но что я мог сделать в этой ситуации? За меня проголосовали уважаемые граждане разных стран. Не прими я перстень с подвохом, моего побратима и его семью исключат из числа уважаемых. И это ещё в самом лучшем случае. Знаю я силу и обычаи подобных сборищ!
   - Я должен обязательно иметь при себе это кольцо?
   - Непременно. Канутин предок получил наказ от самого Отца Морей: если случится так, что некому из обитающих на Мидар Покровителей будет вступиться за мирную жизнь и привычный порядок, и заступиться за потомков его детей, отдать перстень тому, кто, по мнению многих достойных, справится с бедой. Мелиорак был усыплён, о прекрасной Аринар никто не слышал столько же времени. Радо и Эя? Они не настолько почитаемы за морем, как те двое. Отец Морей не может вернуться с нашего берега на тот, пока…
   - Пока что?
   - Потом узнаешь.
   - Пока где-то там не перестанет существовать оружие, с помощью которого однажды был захвачен континент? И от которого его древние обитатели прячутся за особой границей?
   Лёка странно сморщился и скукожился. И забормотал испуганно:
   - Откуда ты… Ах да! Конечно. Так вот. О чём я? О Кануте. В её семье нет-нет, да и поговаривали, что, возможно, пора задуматься о том, кому передать перстень. И в это же время заморский диктатор Моро разыскивал реликвию. Видимо, уже тогда предполагал войну с Няккой и хотел исключить все помехи. В средствах он не разбирался, велел перебить всю семью и добыть кольцо. Но Кануте удалось уцелеть, бежать и спасти Шутку Отца Морей. Она думала, что передаст перстень на хранение своим будущим детям. Но потом стала понимать, что готовится за морем. Написала мне и потребовала организовать Сход. Ты представляешь силу духа девчонки? А вы все её трусихой считали.
   - Неправда. Невозможно считать трусихой девочку, которая в тринадцать лет пересекла океан на какой-то скорлупке. 
   - Её защищал перстень Шутка Отца Морей. Теперь ты, Миче, видишь его силу?
   - Но давай попробуем, не захочу ли я перстень подарить тебе.
   Лёка опять пропустил мои слова мимо ушей. И я опять задумался о подвохах.
   - Ну, давай же, Лёка! – торопили кузены иногда отвлекаясь от выяснения отношений. – Хватит ля-ля разводить.
   - Ведь Миче согласен. Вот так Миче!
   - Да он молодец! Герой!
   - Не каждый так легко согласится.
   - Может, ты, Малёк, не объяснил Миче всё как следует?
   - Повтори, да отдай уже перстень.
   - Говори так, чтоб мы слышали.
   - Ладно, - вздохнул этот хитрец. – Подумай хорошо, Миче, ведь как только мы убедимся в том, что Отец Морей задумал это дело для тебя, события понесутся со страшной скоростью. Мало того. Путь нерациональной любви позовёт тебя, и с него невозможно будет сойти. И ещё. Есть нечто, чего ты должен будешь опасаться. От этого перстень не защитит.
    - Что это? Чёрная Нечисть номер два?
    - Никто не знает. Семья Кануты очень долго хранила перстень для наследника Отца Морей. Но за это время имя или название опасности потерялось.
    - Что ты там бормочешь, Лёка? – выкрикивали кузены, не оборачиваясь. Возвысив голос, Малёк закончил:
     - Говорю я, что опасность велика. Камень в кольце привлечёт её. Даст знание в нужный момент. Как бы тебя уберечь ни старались. Я боюсь за тебя, Миче. Должен был собраться с духом, прежде чем прийти к тебе с таким даром. Но если бы я не был Лёкой Мале, я голосовал бы за тебя, как другие. Подумай, Миче.
   Ну, поскольку меня уже назвали молодцом и героем, мог ли я отказаться? Я обречён был на геройство, и на этот перстень, и на встречу с неведомой опасностью, и на предполагаемый визит аж к самому Отцу Морей, и, возможно, на три хвоста.
   - Куда же мне деваться? – спросил я Лёку и раскрыл ладонь.
   - Ладно. Держи.
    Мой дружок наконец-то отдал мне красивый этот перстень, и я надел его на средний палец правой руки, потому что на среднем пальце левой носил дорогой мне подарок друга с Навины.
   - Ну, - сказал я, - пока меня не тянет никому ничего дарить. Чувствую, сказывается влияние вашего сборища. Его сила и энергия. В прошлый раз было по-другому. Кажется, тогда я не смог бы надеть перстень на палец. Развеселись, Малёчек, ты дома! Идём скорей, я покажу тебе, как Мурик красиво расписал Натину сумку несмываемой краской. Синюю закорючку он называет ящеркой. Ты рад?
    - И чем тебе не угодила водокачка? – между тем агрессивно спрашивал Петрик у Красавчика. Ладно, кухня – твоё хозяйство. Но водокачка – хозяйство городское.
    - А тем не угодила, что я чуть заикаться не стал, когда увидел, что теперь там всё без помощи лошадей делается. Само собой делается.
    - Потому что Петрик лошадок любит, - заступилась Мичика.
    - Не знаю, как лошадок, а у меня собака шесть часов гавкала без перерыва, после того, как он на ней новое заклинание испытал. Пока я разыскал его на Чайкином острове, псина охрипла и от жажды чуть не сдохла, - крикнул кто-то из толпы.
    - Это случайно вышло, я люблю собак, - оправдывался Чудила.
    - Зато теперь у нас есть самоползущая лестница на смотровую площадку, - пискнула одна из Лёкиных кузин.
    - Вот поэтому туда никто не ходит – лестницы боятся! – ехидно воскликнул Красавчик.
    - Это всякие шпионы не ходят, - ввернула Канута. – Господин Петрик много разных предметов полезных заколдовывает!
    - Колдовывать! – потребовал Арик, между тем, как Розочка тихо и мирно брела по берегу, выставив пальчик, а за ней следом, погромыхивая, волочился чемодан Малька, в котором он держит краски, кисти и всё такое. Это громыхание очень нравилось Розочке. Я обрадовался: дочка делает большие успехи.
    - Три пирога, между прочим, засыхают на кухне, таких вот огромных, - взмахнул руками наш повар. – Ещё булочки вышли славные и такая замечательная наливка имеется! Специально в Дырче заказывал.
   - А булочки с чем? – подскочила Канута.
   - С разным.
   - А чего ж мы стоим? – удивилась госпожа Ольга. – Айда к Красавчику поедать пироги!
   - Грузите багаж! Давайте скорей! А что за наливка? Лёка, покажешь картины? Расскажешь, где был? Сажайте на повозку малышей! – загомонили кузены и кузины. И замешкались, нагрузив Лёкин скарб:
   - Ребята, а лошадь-то где?
   - Лошади нет.
   - Может, Петрик уже заколдовал и повозку?
   - Поедем так.
   - Как так? Без лошади не ездят.
   - Упряжи нет.
   - Колдовывать лошадь!
   - Чудилка, иди сюда! Сделай что-нибудь.
   - Скажи волшебное слово, да и поедем уже.
   Петрик, был занят тем, что уговаривал Розочку отдать чемодан. Услышав призыв, он приблизился и рассмеялся:
    - Вы что, ребята! Это не наша повозка. Она просто так здесь стоит. Совершенно без лошади. А наша – вот она, пожалуйста, здесь всё, как положено. Перекладывайте вещи. Кстати, отличная идея: самоездящая телега. Как вы считаете?
   Многоголосый стон был ему ответом.
   *
   Дома, пока мои родные встревоженно кучковались вокруг меня, а кузены и кузины Мале разбирали стол, гомоня, уставляли его пирогами, и рассаживались вокруг него, я спросил госпожу Ольгу, Лёкину бабушку, стараясь не обращать внимания на взгляды кузенов, кузин, тётушек и дядюшек, то жалостные, то восхищённые, то недоумевающие:
   - Одного не понимаю: да, был Сход тех, чьи предки с заморского континента. Но при чём тут Лёка? Почему вы, его родственники, пришли обмывать дело передачи перстня в его дом? Почему Канута обратилась к Лёке, госпожа Ольга? Какое она имела право угрожать ему чем бы то ни было?
   - Но как же ты не знаешь этого, мой мальчик? – удивилась женщина. – Малёчек не говорил? Хотя ведь было нельзя. Зато теперь можно. Он тебе всё расскажет. Или вот что. Ты ведь знаешь, что в Мрачные времена на Верпте поселились некие люди, на которых даже не обращали внимания. А потом они, вроде как слились с обычным населением Някки.
   - Это все знают.
   - Скажи, я, моя родня, Лёка, мы отличаемся от других?
   - Да, ростом отличаетесь. И часто добродушным характером. Некоторые внуки вашего младшего брата, уж простите, госпожа Ольга, лопоухие слегка. Это, конечно, не от вашей родни, а от родни их папы, который того… весьма лопоух. Но тс! Я этого не говорил. Надеюсь, он не расслышал.
   - Не надейся, Миче, - сказал мне этот человек, за моей спиной обсуждавший с Натой проблемы цветочной рассады. – Позови меня, когда будешь выбирать бантик для косички. Подскажу тебе лучший цвет.
   Мы с ним вечно подтруниваем друг над другом, ещё с моего детства. И, право, не я начал, а он. Признаёт только самые короткие стрижки. А лучше – бритые головы.
   Госпожа Ольга усмехнулась: она всегда помнит, что является внучкой диктатора и родственницей дяди Тумы. Слова о добродушии казались ей смешными.
   - Коренные верптцы - они такие. Покорные в своём большинстве, - пояснил я свой взгляд на вещи.
   - Покорный Добряк Тума! Слышали вы? – развеселился знаток рассады.
   - Те люди, которые пришли сюда в Мрачные времена, захватив пустующие земли, - поправила Лёкина бабушка. – Пришли сюда откуда?
   Поскольку я молчал, поражённый догадкой, она закончила:
   - С континента за морем. Пришлось покинуть родину, поскольку жить там стало невозможно. Чернокрылые доконали своими порядками. И, главное, Познавшие Всё – это они во всём виноваты. Поселившись здесь, никому не говорили, откуда мы, иначе гнев всего северного полушария мог обрушиться на нас. На самом деле, в Мрачные времена всякая ерунда никого не интересовала. Но обычай соблюдать тайну до сих пор сохраняется в каждой семье.
    - Но вы же совершенно не похожи на Кануту. На короля Леона не похожи, и на его подданных даже. Они такие тёмненькие… Я о внешности говорю.
    - О лопоухости, - подначил отец семи отпрысков.
    - Миче, ну чем ты слушаешь? – возмутилась госпожа Ольга.
    - Да чем ему там слушать? – не унимался Лёкин дядюшка.
    - Мале и другие такие же - потомки тех, кто захватил Мидар.
    - Да? – я засмеялся. – Инопланетяне? Госпожа Ольга, но вы же просто бабушка.
    - Не всё же среди захватчиков были волшебники и начальники. Были воины, рабы и слуги. Были их семьи. Забудь про иные миры. Наша родина Винэя. Хотя, иной из нас порой вспомнит да что-нибудь расскажет про Зокарду, где наши корни. 
    Пробегая мимо, две Лёкины кузины хором воскликнули:
    - Ах, Зокарда! Это то место во Вселенной, откуда наши самые-самые древние предки!
    - Ты слушай, Миче, слушай. И мотай на ус. Хотя, с усами у тебя, как и с ушами, неважно, - пробурчал от окна любитель цветочков. Не только лысый и ушастый, но ещё и чрезвычайно усатый.
    - Отстань от ребёнка! – приказала госпожа Ольга. – Очень хорошо мы посидели в Дырче. Выяснили, что ни у кого ни к кому из ныне живущих на этом берегу нет претензий. Ну, а мой дед, Роган Мале, тоже беглец, только более позднего времени, как ты понимаешь. Злой, жестокий человек. Истинный потомок высокого начальства. Воинов, захватчиков. Явился с первой женой с Запретной Гавани и угрожал расправами и казнями за неповиновение, за бегство в Мрачные времена. Имел средства убеждения и устрашения. Ты видишь, какие мы. Все подчинились без звука. И долго терпели.
   - Но разве вся эта ваша переписка, все эти ваши передвижения в Дырчу и обратно не остались незамеченными у чернокрылых людей?
   - О! – махнула она рукой. - Конечно, не остались. От познавших Всё мало что можно скрыть. Цветная гора защищает. Это магия великанов: они оберегали собственные тайны. Но, уверена, ТАМ уже известен результат, и то, у кого Шутка Отца Морей. Только, видишь ли, мы все так ловко подставили тебя одного, Миче. Все понимают, что ТАМ задумали войну. Что она очень близка и будет ужасной. Все страны северного полушария в опасности. Ты избавишь нас от войны. Шутка Отца морей защитит тебя до поры и сделает тебя равным Мелиораку. Ты храбрый мальчик. Восхищаюсь тобой.
   - Мелиораку! О! Как здорово! – насмешливо произнёс я. Потрясающая вера заморышей в эту зверушку не могла оставить меня равнодушным. - И что, по мнению Познавших Всё, я намерен делать? Что, считают они, я предприму в первую очередь?
   - Откуда мне знать, мальчик? Я бы на твоём месте предприняла разведку. ТАМ не дураки. Понимают, конечно.
   - Но без разведки обойтись трудно, - пробормотал я.
   - Вот потому я и говорю: ТАМ понимают это. Будь осторожен, малыш.
   Ладно, подумал я. Понимают – и понимают. Посмотрим.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2015/05/05/2131

Иллюстрация: картинка из "ВКонтакте".