Четверо. Механические Земли. Часть первая. Глава 1

Наличие обширных земель – хороший повод для кровопролития.
Отсутствие – стимул к их поиску.


      "Почему бы не использовать стационарные телепортаторы?" – справедливо размышлял юный дракон, плавно приземляясь на зеленую площадку перед покосившейся лачугой. Он коснулся земли сперва задними лапами, а затем, чтобы максимально смягчить посадку, передними. Подняв голову и выровнявшись, он взмахнул, как у летучей мыши, широкими крыльями, убедившись, что мышцы в полном порядке и не утомились при долгом перелете. Перед его уставшим взором раскинулась маленькая деревня, насчитывающая двадцать четыре дома, три из которых были в таком плачевном состоянии, что юный дракон невольно подумал об их последнем сезоне. "Они развалятся раньше, чем я покину деревню, – подвел пессимистичные итоги молодой дракон. – Куда только смотрит властелин Равнинных Земель? Не мудрено, что в прошлом сезоне Матерь не направила в эти земли дожди. Они, наверняка, изнывали от жары. И никуда не годный урожай это подтвердил." – Он круто развернулся, не желая видеть унылое зрелище кривых хижин да неровный ряд засохших фруктовых деревьев.
      В глаза бросилась ровная зеленая лужайка с несколькими кустарниками и парой ухоженных клумб, на которой пестрели оранжевые цветы. Нежные бутоны набухли и вот-вот должны лопнуть, разлив по всей деревне сладковатый фруктовый запах. Кривой частокол из орешника был в ужасном состоянии, да и сам домишко не уступал по качеству исполнения. Грубо набитые доски и черепичная крыша сливались воедино и было не совсем понятно, где кончается стена. Лачуга походила на временный шалаш с нагроможденными на крышу досками. Разве что справа виднелась кирпичная облупившаяся стена, которая вот-вот рассыпется.
      Однако юный дракон прибыл сюда не для оценки состояния деревни. Он – гонец. Причем – отличный. Полсотни полетов с посланиями и ответами – и ни одного опоздания. Но все-таки он нашел свободную минутку для удовлетворенной улыбки. Окидывая бестактным взглядом клумбы с оранжевыми цветами, он невольно улыбнулся: "Указания как никогда точны. Она здесь".
      Он приблизился к двери и принялся выискивать что-нибудь, напоминающее звонок. Постучать не решался, вспомнив о тонкостях манер. Стучаться в дверь – пусть даже и в такую облезлую – неприлично, когда есть звонок. Вдобавок к озабоченности поиском, юный дракон очень волновался. Он знал, с кем предстоит ему встретиться. И немного возмущало, что столь знаменитая драконица проживает в таком захолустье. В самый последний момент его посетила вполне убедительная мысль – а что, если она сама выбрала место для жизни, столь отдаленное?
      Попытки отыскать звонок оказались напрасными. И тогда молодой дракон, осмелившись, поднял лапу и сжал ее в кулак. Неловкая секунда, какое-то внезапное шевеление внутри, лязг щеколды, и юный дракон провел лапой по бесплотному воздуху, так и не коснувшись шелушащейся поверхности. Дверь открылась, и гонец от неожиданности вздрогнул и оттянул голову назад, как только вылупившийся дракончик, защищающийся от солнечного света. Его серые округлившиеся глаза встретились с изумрудными зенками весьма привлекательной жительницы, которая держала в зубах солидный ломоть хлеба. Ее темно-фиолетовая чешуя отливала на солнце сапфиром, лоснилась на округлостях тела, завораживая своей неповторимой красотой. Апельсинового цвета полоса на груди пряталась под скромными, едва начавшими затвердевать, пластинами. Это придавало драконице достойный вид и лучше пустых слов объясняло, что жительница обладает пылким, страстным и малость непредсказуемым нравом. "А я думал, что она... несколько старше", – подумал гонец, задержав на хозяйке оценивающий взгляд.
      – Здравствуйте, уважаемая Физалис, путешественница по мирам, – несколько робко проговорил юный дракон, отвесив изящный поклон, при котором голова склоняется почти до земли, а левая лапа выставляется вперед. Выпрямившись, он покосился на ломоть серого хлеба. – Простите, я не вовремя?
      Глаза драконицы приветливо заблестели и слегка сузились, выдавая ее вполне приемлемое для будничного дня настроение. Она поспешила откусить половину от ломтя, а другую вложить в лапу, которую задержала на уровне груди. Физалис не торопилась отвечать, жевала медленно и с таким аппетитом, что гонец взмолился, чтобы его желудок не заворчал в эту неподходящую минуту. Влажный кончик языка драконицы нелепо, по-детски смахнул крошки с губ, а затем быстро, подобно змеиному, скользнул до носа.
      – Мне мало кто пишет письма, – сказала Физалис, вгрызаясь в хлеб. – Но если это письмо хочет, чтобы я заплатила за несчастный клочок земли, на котором мы стоим... – она замолкла, чтобы проглотить разжеванный мякиш, а затем одарила сероглазого гонца безумной улыбкой, – то я разорву его на твоих глазах.
      Юный дракон, сжавшись, мотнул головой. Он пришел к поспешному выводу, что теплый прием ему не светит. Но на подобное рассчитывать никогда не приходилось. Гонец – это даже не путник, над которым сжалятся, пригласят в дом, накормят и только потом выслушают.
Да кому сдался одноразовый дракон, которого завтра не будут помнить?
      Физалис, вздохнув, запихнула последний кусочек в рот и прервала его размышления:
      – Ты как раз к обеду, идем в дом.
      – Почту за честь, – ненавязчиво улыбнулся гонец и смело шагнул за любезной хозяйкой.
      Дверь захлопнулась сама, как в страшных историях, что рассказывали ему взрослые и недалекие товарищи, с кем свела судьба для постижения ремесла. Да так громко, что юный дракон, сам того не подозревая, пугливо вздрогнул. Физалис искоса следила за ним и едва заметно улыбнулась, наслаждаясь его секундной трусливостью и неготовностью к неожиданностям.
      – Чай? – поинтересовалась она, открыв дверцу шкафчика. – Есть еще овсяные печенья, немного фруктов, сушеное мясо...
      – Покорно благодарю, – отозвался ширококрылый гонец. – Только чай.
      Физалис тихо фыркнула и обратилась к нему с озадаченной мордочкой:
      – Ты стесняешься? – Она дождалась смущения, проступившего на физии гонца смущения, и еще более колко осведомилась: – А со слабым полом тоже?
      Юный дракон не знал, что ответить. Но Физалис, кажется, не собиралась готовить чай, пока не получит должного ответа. Но что можно ответить в подобной ситуации? Что-нибудь красноречивое, опираясь на тот факт, что перед ним известное всему континенту создание? Или ответить с максимальным простодушием, чтобы не вышло высокомерно и заносчиво? А может, наплевать на первые два варианта и сказать что-нибудь смешное, с чем потом легко выйти на лесть, которая эффективно действует на знакомых ему дракониц?
      – Нет, – выдавил из себя гонец и почувствовал, как горячая кровь приливает к щекам. Да, ответ оказался выше всяких похвал.
      Физалис прищурилась, ее неотразимые глаза блеснули хитрым огоньком. Получив полное удовлетворение от скупого ответа и выждав немного для эффекта победоносности, она повернулась к тумбочке и зашуршала пакетами.
      "Какой же я болван, – чертыхался на самого себя гонец. – Не смог справиться с банальным вопросом. А что будет дальше? – Его глаза были прикованы к стройному телу хозяйки, чего он сразу застыдился, испытывая неловкость за все ночи, что он проводил и вытворял с наивными подругами. – Нет-нет, – решил гонец спустя полминуты, и с трудом оторвав взгляд от подвижного ромбовидного охвостья Физалис, – надо выхлебать чай, передать послание и уносить отсюда хвост".
      – Зеленый или черный? – предложила Физалис, вполне доброжелательно раскачивая хвостом из стороны в сторону. – Или тебе настолько все равно, что лучше налить кипяченой воды?
      – Черный, пожалуйста, – ответил гонец, неуверенно усевшись на хвост. Он не принимал близко к сердцу язвительных замечаний, а уж от известных особ – подавно. Это одно из условий его работы. К тому же ее можно понять. Она живет здесь, в вымирающей деревне, среди чахлых стариков, которые, вероятно, и не покидают своих жилищ из-за немощности. С кем ей общаться? С цветами? Или с насвистывающими свою непонятную песенку птицами? Однако, его по-прежнему одолевала мысль о том, что Физалис изначально жила в городе, а затем решила покинуть его. На это должны быть весомые причины, которых у ширококрылого вертелось в голове предостаточно. Если это действительно так, к чему больше склонялся юный дракон, то к одинокой драконице следует проявить терпимость и понимание.
      Физалис обернулась с бумажным пакетом в зубах, на котором красовались аккуратно выведенные чернилами слова "Чай" и "Байховый" чуть ниже. Она положила его на потертый, но вполне симпатичный столик с резными ножками и кивком приказала гонцу приблизиться.
      – Я кусаю только пакеты и хлеб, – заверила Физалис. – А еще фрукты и овощи. К сушеному мясу это не относится, так как я берегу его для гостей. Но с гостями не всегда везет. – Она печально вздохнула, плеснув кипятку в подготовленные чашки. – Они всегда сытые или робкие.
      Почему-то только сейчас крылатый гонец заметил, что единственное, за чем ведется уход в доме, так это пышные цветы на подоконнике и маленькое фруктовое деревце, стоящее немного правее, ствол которого обрамлял шарф сочного оранжевого цвета. А прочая утварь, кроме стола для чаепития разумеется, остро нуждалась в заботливых лапах. Старый шкафчик со встроенным в дверцу овальным зеркалом, два столика, тумбочки с отломанными ручками, стулья... Все это настолько обросло пылью, что ненароком боишься посильнее вздохнуть. Не хватало еще и умереть, задохнувшись в пыли, у известной всему континенту особы.
      Физалис перехватила его озадаченный обстановкой взгляд и усмехнулась:
      – Успел сделать выводы? – Она поднесла мордочку к дымящейся чашке и с наслаждением втянула узенькими ноздрями незримую струйку запаха. – Этот чай собран собственными лапами, вымочен в фруктовом соке и высушен на жарком солнышке. – Она аккуратно подвинула к юному дракону кружку и впервые, следуя педантичному, выдуманному человеком, этикету, сказала: – Приятного чаепития.
      "Видимо, ей этот чай дороже всех вместе взятых драконов на континенте", – подумал он, а вслух с мастерски-фальшивой улыбкой произнес: "Благодарю."
      Физалис сделала пару глотков, буквально закатывая глаза от удовольствия. Чешуйчатый гонец попытался поступить так же, но на самом деле оказался разочарованным. Чай показался слишком слащавым, неестественным и оставляющим за собой послевкусие засахарившегося меда. Кроме того юному дракону не до посиделок, пусть даже и у знаменитой путешественницы по далеким мирам. "Может стоило попросить кипяченой воды? – подумал он, с отвращением глядя на красноватый чай со всплывшей парой желтоватых лепестков. Но гонец также помнил, что сделать глоток, а затем отказаться от напитка – крайне неприлично и оскорбительно.
      – Рассказывай, дорогой гонец, – попросила Физалис, отхлебнув еще немного. Она поставила кружку на стол и подложила лапу под подбородок тыльной стороной. – Кажется, я ошиблась с платой за землю и у тебя действительно есть что-то очень важное для меня.
      – Вы правы, – с видным облегчением подтвердил гонец, радуясь в душе, что скоро это нудное чаепитие завершится. – Я прибыл от властелина Мирдала. Он просит вас оказать ему честь, прибыв в Храм Решений для обсуждения важного вопроса...
      Глаза Физалис так и вспыхнули. Грязно-оранжевый хохолок, образовавшийся из нескольких нелепых, жестких, дугообразных перьев, торчащих повыше широкого лба, нервно вздрогнул. Дошло до того, что юный гонец увидел ряд ослепительно белых зубов, которые, как дорисовало его воображение, заострены с обеих сторон, как бритвы, и загнуты назад. Крохотные такие кинжальчики. Конечно, он, трезво рассуждая, поспешил выбросить мысль о кровопролитном...
      – Я думала, что мне дадут дожить в гордом одиночестве, а тут... Да будь ты проклят! – прошипела она, с трудом сдерживая лавину гнева внутри себя и обжигая гонца ненавистным взглядом. Встав из-за стола, Физалис, будучи глубоко оскорбленной известием, отвернулась, так и не договорив. Едва свою чашку не опрокинула хвостом.
      "Надеюсь, что это все, – подумал юный дракон. – Но если эта встреча должна причинить ей боль, то она могла бы и подольше погорланить, швырнуть в меня что-нибудь увесистое, о чем говорил мой богатый опыт". Он по-прежнему держал чашку обеими лапами, переключаясь то на дымящийся напиток, то на хрупкую спину драконицы.
      – Убирайся, – монотонно буркнула Физалис. В ее голосе чувствовалось отчаяние и горечь. – Твоя работа выполнена.
      Сероглазый поспешил поставить кружку и подняться. Он отвесил прощальный поклон и, поблагодарив за гостеприимство, зашагал к двери.
      – Постой, – приказал голос Физалис, обретя командирский гонор. – Сколько отсюда до Храма?
      – Семьдесят миль, – ответил гонец, открывая дверь. Он был рад, что через пару секунд окажется за пределами дома. И эту радость невозможно описать словами, так как это было последние поручение перед несколькими днями заслуженного отдыха. Пожалуй, ступив за порог, он бы с радостью забыл и деревню, и трухлявую лачугу, и имя невежественной хозяйки.
      Физалис недовольно фыркнула, заметив, что гонец осторожно закрывает дверь, чтобы не показаться грубым. Ему хотелось доказать свою воспитанность. А вместе с этим – и свое превосходство.
      Физалис презрительно смотрела через плечо вслед двуличному гонцу. Получив от природы телепатический дар, о котором знали лишь единицы, ей не составило труда прочесть мысли ночного гуляки, как только он встретился с ней глазами. Его разум не имел защитного барьера. Он, по большому счету, ничего не имел, будучи занятым лишь двумя мыслями – нелюбимой работой и платоническими ночами.
      – Тебе не помочь? – съехидничала напоследок Физалис.

***

      К вечеру Физалис добралась до Глоуна – города соседних, Ветреных Земель. Семьдесят миль пришлось преодолеть быстрым шагом и прилично срезав, избежав следования по тракту. Так вышло, что Физалис не имела возможности подняться в воздух – вместо пары сильных крыльев за спиной красовалось только одно. Там, где должно быть второе, не было ни следов увечья, ни деформированного отростка... Физалис всегда была с одним крылом. Сколько себя помнит.
      Городские стены столицы Ветреных Земель, Глоуна, являли собой внушительное зрелище, ощетинившиеся клинообразными зубьями, сторожевыми башнями и стальными пиками, грозно направленными в безобидное небо. Справа раскинулся густой лес, а слева – огромное яйцеобразное озеро. Тракт проходил по живописным местам, где уставший путник мог призадуматься – а не заглянуть ли ему на водоем, чтобы искупаться и подкрепиться плодами фруктовых деревьев, плакучие ветви которых нависали на самой водой. Если время не поджимало, то можно было вдохнуть свежего воздуха, прежде чем шагнуть за стены потного города, с его тесными улочками и суматошными жителями.
      Возле ворот кипела жизнь. Энергичные торговцы с телегами, грузные труженики полей, надоедливые попрошайки и озорные дракончики, настырно гарцующие под лапами взрослых особей. Внимание Физалис было приковано к группе людей, разодетых в пестрые длиннополые шелка, цветом напоминающие свежеиспеченный яичный пирог, щедро приукрашенный вишневым джемом. Они, видимо, пытались добиться разрешения на проезд у бдительного стражника, глаза которого сбились в кучу от местного пойла. Его начищенный шлем и нагрудник с изображением символа Ветреных Земель – инкрустацией в виде трех голубоватых волнистых линий – отливал золотом в свете вечернего солнца. Почтенный хранитель порядка чрезмерно энергично мотал огромной головой, утыканной шипами. По всей видимости, он отказывал людям в пропуске. Для Физалис до сих пор было непривычно видеть, что люди существуют среди них, ведут мирную торговлю, работают и делают все возможное, чтобы угодить Матери – единому божеству, благодаря которому и стало возможным сплочение драконов и людей.
      Люди являются важными поставщиками хлеба и ценными работниками в тех отраслях, где драконьи лапы – пусть даже самые умелые и миниатюрные – бессильны. Их изобретения во многом упростили жизнь драконов. Чернила, стекло, сталь, шелк, смола – лишь скромный список человеческих даров драконьей расе. В этом хрупком мире людей крайне редко направляла алчность, эгоизм и жажда преумножить власть. В далекие времена, исчисляемые тысячами сезонов, попытку людей завладеть землями насильственным путем в зародыше подавила Матерь, высшее Создание, познакомившее человеческую расу с чумой. Тогда вымерло почти девяносто процентов людей. Матерь, в существование которой верит весь континент, выступила механизмом урегулирования и справедливости. Она пошла на крайние меры. И они оказались эффективными.
      Человеческая раса усвоила самый важный в своей истории урок.
      Физалис ловко проскользнула сквозь толпу драконов разной расцветки и размеров, очутившись рядом с заинтересовавшими ее прямоходящими существами. Семеро молодых людей, три из которых оказались высокими девушками с ниспадавшими до пояса огненно-рыжими волосами, словно по команде обернулись и слаженно отвесили поклон, в котором не было скованности, так как этот знак внимания был проделан с искренностью и, но сомнительной благодарностью.
      – Приветствуем вас, Физалис, – заговорил один из людей. Физалис присмотрелась: скуластое лицо говорящего было изъезжено морщинами, а огонек тусклых глаз едва пробивался через белую пленочку, появляющуюся у тех, кто повидал более двух сотен сезонов. Однако, его широкие плечи и слегка согнутые в локтях руки говорили о том, что моторчик в груди старика все еще способен держать в узде большую семью. – Как приятно увидеть вас в живую, – сказал он с легкой улыбкой, исполненной радости, – если позволите так выразиться.
      "Нет, я этого не сделаю, – приняла решение Физалис, подумывая уже о том, чтобы вторгнуться в голову респектабельного отца семейства. – Ну ладно, меня, скорее всего, не будет терзать совесть, что я узнала о социальном статусе этого человека". Она ответила старику кивком и обратилась к двенадцатифутовому стражнику, который, к своему несчастью, громко икнул в этот момент. Он поспешил прикрыть громадной лапой рот.
      – Почему ты их не пропускаешь? – В голосе Физалис проступали нотки возмущения.
      – Не по... – вяло пробубнил зеленый великан и осекся. Его заячье ухо вывернулось наизнанку и смехотворно вздрагивало при каждом произнесенном слове. – Не... грх... пол...
      Физалис, обменявшись со стариком непонимающим взглядом, сдвинула надбровья.
      – Дай я тебе помогу, – усмехнувшись, предложила она. – Не положено? Так?
      Крылатый громила неуверенно кивнул. Покачнувшись, он плюхнулся на хвост и улыбнулся безобразной улыбкой, которой улыбаются заядлые любители надраться и истратить жизнь на дешевые наслаждения. Крепкий, хорошо сложенный дракон с треугольными, просто невероятной длины крыльями сидит возле ворот и икает, вместо того, чтобы бросить эту гнусную работу и реализовать свои способности, данные ему Матерью.
      Но он выбрал вариант попроще.
      Физалис критическим взглядом окинула чешуйчатого пьяницу и пришла к выводу, что он относится виду простейших, не владеющих огненным дыханием и редкими способностями. Но у него есть пара прекрасных и работоспособных крыльев, которыми он почти не пользуется. Физалис, завистливо разглядывая его полурасправленное крыло, почувствовала, как ее начинает одолевать тоска. Отрывок из путешествия мгновенно всплыл в памяти, оттеснив все остальное. И людей, и стражника, и реальность.

      Он отыскал ее. Она сидела на лавке и, раздавленная раннее не замечаемым горем, что-то бормотала себе под нос. Лужа тусклого света от фонарного столба. А он неторопливо, словно боясь спугнуть, приблизился и сел рядом. Физалис ненавидела этого человека только потому, что он пришел ее успокаивать. Какое дружелюбное проявление заботы!..
      – А что вы тут делаете? – вполголоса спросила Физалис.
      – Я просто гулял и наслаждался чудесным вечером, – поспешил соврать человек, молодой ученый и друг по совместительству из чужого ей мирка. Он разыскивал ее; небось, допытывался у остальных, куда она подалась и что у нее на уме.
      – А если серьезно? – спросила драконица, заглянув в его тусклые глаза. В них читалось желание удержать, а не успокоить. Но что больше он хотел удержать – Физалис или свою работу? Она – объект наблюдения. Он – наблюдатель.
      – Поговорить хочу с тобой... – признался наконец он, вертя в руках откуда-то взявшийся блокнот. Эти бумажки для записи моих неудач появлялись у него в руках, как у профессионального иллюзиониста.
      – Я ставлю под угрозу ваше исследование? – с ядовитой иронией вопрошала она, испепеляя его взглядом.
      – Нет-нет, – поспешил оправдать себя он. – Не воспринимай это как угрозу. Все в порядке, – он сдавленно вздохнул. – Я всего лишь беспокоюсь за тебя и хочу помочь.
      Он достал из сумки бутылку с водой и предложил Физалис. Она выхватила из его рук, прежде чем он закончил причитать и рассыпаться в извинениях, и, торопливо открутив пробку, с жадностью вылакала больше половины. Опустив голову, она почувствовала, что к глазам подступают слезы.
      – Почему у меня всего лишь одно крыло? – жалобно простонала Физалис, остановив подавленный взгляд на своих лапах. Прозрачная слезинка оставляла на ее щеке тоненький блестящий след. – Почему?

      Воспоминания нахлынули с такой силой, что вывести ее из вязкого болота рефлексии смог только почтенный отец семейства. Он, испытывая неловкость за молчание, заговорил мягким тоном, стараясь выглядеть как можно скромнее:
      – Не беспокойтесь, пожалуйста. Мы не хотим доставлять хлопот... но также не хотим, чтобы наш хлеб пропал.
      Физалис этого скрипучего голоса, подающего намеки на старение, было достаточно, чтобы вернуться к реальности. Занавес поднялся. Воспоминания растаяли, как дымок в ясном небе.
      – Вы везете хлеб? – поинтересовалась она, потянувшись облизывать лапу, где красовался плетеный браслет. С него свисали, соединенные друг с другом при помощи металлических колечек, прозрачные, словно алмазы, камни в виде крошечных октаэдров.
      – Белый и отрубной, с начинкой и без, теплый и мягкий, – ответил старик, взволнованно окинув взглядом свой драгоценный воз. – Мои дочери, – он перевел взгляд на трех девиц, – постарались на славу, а сыновья, – он ободрительно подмигнул юношам, – уложили его на телегу сперва в мешках, а теперь под мешки, чтобы он как можно дольше оставался теплым.
      Глаза Физалис заблестели. Как же она может быть равнодушна к тем, кто печет ее любимый хлеб? Она одарила улыбкой всех отпрысков доброго старика, а к стражнику уже обернулась со строгим выражением мордочки.
      – Ты пропустишь их, или я скажу властелину Мирдалу, что ты не пропускал меня.
      Крупные глаза стражника округлились скорее от испуга, чем от удивления, когда он услышал имя властелина Ветреных Земель. Он открыл рот, но быстро захлопнул его, так как на ум не пришло даже простое "проходите". Зеленый, как завязь кислого яблока, гигант сглотнул подступивший к горлу комок и указал пьяными глазами на вход. Физалис прищурилась, в ее глазах заиграли победоносные искорки.
      – Верно, – съехидничала она. – Лучше тебе не открывать рот.
      Физалис, пропустив выезжающую телегу из ворот, груженую фруктами, смело зашагала вперед, а за ней неспешно заскрипел воз с душистым теплым хлебом.

***

      – Здравствуй, Физалис, – торжественно произнес властелин Мирдал, как только Физалис показалась перед ним всем телом, протиснувшись в щель приоткрытой двери. В пустом огромном помещении Храма голос властелина Ветреных Земель гремел, словно молот об наковальню. – Я рад приветствовать тебя в Храме Решений. Не ожидал, что ты решишь удостоить меня своим визитом.
      – Разве я могла не прийти? – усмехнулась Физалис, наплевав на все манеры и на то, что перед ней – властелин Ветреной Земли, избранный всеобщим голосованием Отец всего континента. – Визит в такое место – большая честь для меня. – Ее издевательский тон придавал обычным словам почти актерскую нарочитость. – Особенно, если приглашают спустя двадцать два сезона.
      Мирдал никак не ожидал столь дерзкого ответа, но твердо решил не выказывать недовольства. Она права, что слишком много воды утекло с момента ее последнего визита. Он с почтением осознавал, скольким обязан юной драконице; в его памяти рисовались те знаменательные минуты, когда она вернулась вместе со своими спутниками, которые стали ей верными друзьями. Этот ни с чем несравнимый триумф, знаки внимания всех властелинов Земель, специально прибывших к их возвращению. И, несомненно, выполненное задание. Четверо отличных друг от друга характеров стояли плечом к плечу, восхищенно рассказывали и обменивались дружескими взглядами. И Физалис далеко не по-дружески относилась к одному из них.
      Он с достоинством поклонился и предложил гостье присесть на правильной формы плоский камень, на котором красовался вышитый серебром коврик. Не было сомнения, что эту прекрасную работу выполнили человеческие руки.
      – Спасибо, – сухо бросила Физалис. Она лениво взобралась на подготовленное для этого место и, поерзав пятой точкой, сардонически пробормотала: – Гостей, я смотрю, у вас особо не жалуют, раз предлагают отмораживать хвост на булыжнике. Могу себе представить, какие здесь подают напитки и фрукты... гостям. – Она подняла палец вверх, призывая к глубочайшему размышлению. – Именно – гостям.
      Мирдал сохранил на морде полную серьезность и терпимость ко всему, что его глаза и уши впитывают от юной нахалки. Физалис поймала его непоколебимый взгляд и, расплываясь в презрительной улыбке, сказала:
      – Как там у вас говорят – ближе к делу? Так вот, приступим? – Пауза. – А что? – Она, опустив глаза на коврик, обвила хвостом камень. – Вполне удобненько, если это не займет много времени.
      Властелин Ветреных Земель раздраженно вздохнул и сделал круговое движение плечами. Как-никак, а старость сказывалась на могучем теле пепельного великана. И неуважение Физалис к возрасту только усугубляло этот вполне естественный момент. Когда правое плечо Мирдала громко хрустнуло, причиняя непродолжительную, но резкую боль, драконица беззвучно захихикала.
      – Надеюсь, посыльный был крайне деликатен, – начал он решительным тоном, но полным осторожности, – когда передавал мое сообщение.
      – Да, он постарался на славу, – сказала Физалис. – Вы пригрозили ему, что он потеряет работу, если не передаст все в точности так, как вы просили – с паузами после точек и интонацией?
      – Я никогда не беру на себя больше, чем положено, – сухо отозвался Мирдал. – Он это знает.
Физалис прищурилась, затем плавно положила лапу на грудь и с наигранной тревогой в голосе отчиталась:
      – Вы, полагаю, осведомлены, что драконы не потеют. Но этот несчастный дракончик с таким волнением и детским страхом передавал вашу просьбу, что мне показалось, будто я отчетливо вижу испарину на его лбу. Бедняга! – простонала она, все так же демонстрируя актерский талант. – Я поспешила отвести его в дом, напоила, накормила и внимательно выслушала, строго наказав, что если он будет передавать мне кашу из слов, то я и не вздумаю сунуться в этот треклятый Храм! – Она с таким наслаждением проговорила последнее слово и, увидев, что у дракона-старика едва заметно дергается веко, решила не останавливаться на достигнутом. – Сколько ему платят, чтобы он скитался по этим Матерью забытым деревням с письмишком в пасти? Или у него выбора нет, так как вы просто вышвырнете его на улицу, а? Но я не сомневаюсь, что на улице ему будет не просто лучше...
      – Довольно! – громом обрушился голос Мирдала. Молот его взорвавшегося голоса ударял теперь не по наковальне, а по боевому щиту. Эхо прокатилось по пустынному залу оглушающей волной, что даже Физалис вздрогнула, прижав уши. – Это возмутительно! Разве так обращаются с теми, кто пригласил тебя в свой дом? Я уже не говорю о том, что являюсь властелином Ветреных Земель! – Он сокрушенно выдохнул, сетуя на себя за поведение, недостойное сдержанности властелина. – Что с тобой произошло? – продолжил он, несколько ослабив гонор. – Ты не та амбициозная и подающая надежды драконица, что отправлялась в чужой мир, рискуя своей головой. Как я могу доверить тебе еще более важное задание, если ты настолько невыносима, непочтительна и безответственна? – Он перешел на самый мягкий тон, каким только можно говорить в подобной ситуации. – Хотя бы намекни мне о своей проблеме. Быть может, я смогу тебе помочь, если ты действительно нуждаешься в посторонней помощи.
      Физалис слушала, опустив голову и уныло уставившись на свои лапы. Она чувствовала себя хуже некуда. Дрожала всем телом, но не пыталась успокоить себя. Было крайне стыдно за свою выходку, и она не решалась встретиться с глазами властелина Ветреных Земель. Проклятая гордость не давала признать это вслух и, проявив уважение, принести извинения. Ей казалось, что что-то мешает свободному выходу воздуха из легких. Грудь сдавливало, словно в стальные тиски. А сердце заходилось острой болью, которую она не смогла унять.
      За все двадцать два сезона.

      Она вспомнила тот роковой вечер, когда на небе звезд – одиноких, но прекрасных странников – было не счесть; когда весенний воздух, пьянящий ароматами ночных цветов, скользил над деревьями, кустарниками, нырял в зияющие дыры деревянных заборчиков и носился среди бархатистых травинок; когда с центральной площади доносились певчие голоса – вестники весеннего праздника, – оповещающие о приближении белых ночей, коими славились Ветреные Земли. Веселый смех, радостные мордахи и человеческие лица, пьяные дискуссии и самые свежие сплетни – неотъемлемая часть подобных сборищ. Шарообразные фонарики на столбах, пестрые ленточки, заманчивые плакаты, заваленные вкусностями столы – все щедрому празднику в дополнение. Пора весенних пиршеств с воистину широким размахом, когда столами не заставлена только центральная площадь.
      Физалис идет через ликующую толпу. На шее – оранжевый шарф, на лапе – все тот же браслет, который стал простым украшением и напоминанием о путешествии. Разгоряченная добрыми напитками, толпа принимает ее, заключает в теплые объятия, приветливо улыбается, засыпает комплиментами и отвешивает благодарные поклоны. Физалис отвечает направо и налево и застенчиво посмеивается. Она желает всем приятного времяпрепровождения. Кто-то изловчился и возложил на нее венок из полевых цветов. Физалис, посмеиваясь, замечает зеленый хвост исчезнувшего в толпе смельчака и его задорный смех. Наконец, поток веселящихся редеет перед ней, поселенцы разных расцветок, размеров, видов и рас расступаются, открывая ей путь к темному переулку. Она смело ступает в темноту, зная, что густая чернота неосвещенной улицы не принесет ей ничего, кроме радости.
      Она шагает, предвкушая сладострастную встречу. Думает о светлом будущем, жаждет создать семью и обзавестись теплым гнездышком. Вскоре она замечает знакомый силуэт. Продолговатое тело, длинный хвост, широкие, даже будучи компактно сложенными, крылья... Физалис ступает медленно, изящно, женственно стараясь максимально растянуть радостный момент. Острое зрение не подводит: она замечает скользнувшее в полутьме черно-красное перьевое крыло, на которое медленно наползает чужая, ядовито-зеленая конечность, предназначенная для покорения неба...
Он не дождался ее. Он был не один.

      – Физалис! – пробился сквозь картину воспоминаний обеспокоенный голос властелина Мирдала. – С тобой все в порядке?
      Физалис подняла голову, и Мирдал заметил ее потускневшие, мгновенно увлажнившиеся глаза, полные нескончаемой печали и горя. Они переполнены, им ничего не стоило подвести итоги нескольких минут нелегких воспоминаний. И это необратимо. Крупная слезинка выскользнула из уголка изумрудного глаза и стремительно помчалась по щеке. Возле скулы она приостановилась, где ее настигла дрожащая лапа, которая грубым движением уничтожила ее.
      Мирдал сдавленно сглотнул, почувствовав себя не в своей тарелке. Он испытал сильное разочарование, будто именно он причастен к теперешнему состоянию Физалис. В голове проскользнула мысль, что будет крайне неуместно продолжать разговор.
      – Может, в другой раз? – поинтересовался он, стараясь вложить в свой тон все свое беспокойство и озадаченность неожиданно сменившимся настроением гостьи.
      – Нет, все в порядке, – вяло мотнула головой Физалис и поспешила смахнуть запоздавшую слезинку из другого глаза, которая, как известно, появляется уже в тот неподходящий момент, когда понемногу успокаиваешься. – Прошу прощения за мою грубость. Я вела себя недостойно.
      Мирдал глуповато кивнул. Получилось довольно снисходительно, но с другой стороны – равнодушно. Однако, он не должен предаваться эмоциям, которые мешают в большинстве ситуаций. Тем более – жизненно важному делу. Властелин Ветреных Земель не спешил с ответами на возникшие в голове вопросы, связанные с Физалис. Оставил на потом. Так сказать, на десерт. Он поиграл голосом и, откашлявшись, начал свою эпопею:
      – Итак, многое из слов посыльного тебе известно. Назревает новая беда... – Он умолк, стыдясь своей настойчивости, видя, как Физалис часто моргает и шмыгает носом. Юная драконица перехватила его сконфуженный взгляд и попыталась, чертыхаясь в душе на свою плаксивость, поддержать разговор:
      – Продолжайте, властелин Мирдал. После слез я крепко сплю, – пошутила она, не испытав от нелепой шутки никакой радости.
      Мирдал выдохнул и обратил свой взгляд к огромной карте, красовавшейся за его спиной. Внушительное полотно ни много ни мало превышало рост пепельного дракона на голову, учитывая, что он сам возвышался на землей почти на пятнадцать футов. Карта была составлена на славу: четкие очертания материка, граничащего с морем, Земли, города, крупные деревни, леса и пахотные поля, дороги, реки и, конечно же, три крупных острова, один из которых отчетливо напоминал деформированную шестерню. Физалис прищурилась, пытаясь разглядеть остров, который одной только устрашающей формой приковывал взгляд.
      – Подойди сюда, пожалуйста, – перебил Мирдал размышления Физалис, перехватив ее заостренный взгляд. – Этот остров тебе знаком, – продолжал он взвешенным тоном, не дожидаясь, пока юная драконица приблизится. – Это Механические Земли, откуда родом твой друг Никель. Насколько мне известно, он благополучно вернулся туда и теперь постигает ремесло. – Он перевел взгляд на Физалис, которая, с озадаченным видом сидела в нескольких футах от карты и водила носом. – Надеюсь, твое зрение по-прежнему острое?
      – Не беспокойтесь, мне хорошо видно, – подтвердила Физалис. – Но если вы планируете отправить меня в путешествие, то нужна копия несколько меньшего размера.
      Мирдал восхищенно покачал головой. Надо отдать Физалис должное – она не утратила своей смышлености. Хотя, несложно догадаться, с чем будет связано задание, когда инструктор тычет когтем в место потенциального задания.
      – Конечно, Физалис, – кивнул Мирдал и сделал глубокий выдох. – Нам стало известно, что по Механическим Землям пронеслась волна возмущений, что якобы континент не заботится о всеобщем благе планеты и делает все, чтобы вызвать гнев у Матери. Но спешу тебя заверить, что в прошлом сезоне мы славно потрудились: очистили семь озер, отремонтировали плотины девятнадцати прудов, освободили от рухнувших деревьев один из притоков великого Агелана и восстановили две деревни, высадив в них по девяносто саженцев широколиственных деревьев. Мы не сидели без дела и все свободное от работы время провели в заботах о земле, что нас кормит. Тем не менее, факт остается фактом. – Властелин Мирдал как следует откашлялся. – Предводитель Механических Земель, властелин Стаган, что был выбран всеобщим голосованием, подтвердил претензии своих подчиненных. Он, прибыв на Совет, выступил с речью, что наши Земли имеют слишком обширные территории и – я опять же ссылаюсь на мнение жильцов острова – нас мало, чтобы за ними ухаживать. – Он остановился, чтобы окинуть оценивающим взглядом Физалис. Юная драконица не сводила глаз с пугающих очертаний острова, его острых зубцов, свирепо вгрызающихся в океан, выполненный густыми слоями синей маслянистой краски. – Отсюда следует простая истина, что в один прекрасный момент мы получим послание от Стагана, в котором он, прячась под благими намерениями, потребует часть Земель.
      – Но простите, – сказала Физалис, размышляя, – разве не стоит пойти ему навстречу, если он действительно прав? От торговца на площади – конечно, я не уверена, можно ли ему верить – узнала, что в Пустынных Землях едва ли наберется три сотни драконов! И это при такой обширной территории! – Физалис взволнованно окинула границы четырех пустынь, входивших в состав Пустынных Земель, занимающих чуть ли не третью часть континента. – Еще я слышала, что Гористые Земли в позапрошлом сезоне содрогались от землетрясений такой силы, что гора Эрмунт прекратила свое существование. – Физалис тревожно сглотнула. – А ведь она была семь тысяч футов в высоту!
      Как ни странно, замечание Физалис не поколебало Мирдала в верности своим принципам. Пожалуй, оно даже укрепило его убежденность, что ни один дюйм земли не отойдет к Стагану, который намерен превратить ее в истощенное пепелище. Он бросил в сторону Физалис испытующий взгляд, надеясь вынуть какое-нибудь смелое предложение, а затем вернулся к карте. Юной драконице не понравилась его упертость в вопросах глобального характера, но свои возмущения она поспешила спрятать поглубже. До поры до времени. Она знала, что сейчас не самый лучший момент бросаться в пререкания с стариком-драконом, который только из-за почтенного возраста готов отстаивать свою точку зрения и консервативные взгляды на привычные вещи хоть до посинения – он при первой же возможности закроет Физалис рот сведениями о богатом жизненном опыте. Но старика, который стремится шагнуть в будущее, и живущего прошлым, можно понять.
      – Это совсем не означает, что мы должны вот так просто отказаться от территорий, которые по праву принадлежат нам, – отчеканил Мирдал, словно это был какой-то заученный назубок пункт письмеца, отправленного в качестве ответа в Механические Земли. – Да, население отдельных Земель крайне малочисленно, но по этому вопросу уже ведутся кое-какие работы. – К Физалис вновь вернулось недовольство и презрение. Деловая этика ее раздражала, так как под ней скрывалась гнусная ложь. – Взять, к примеру, те же Гористые Земли, – продолжал Мирдал, громыхая голосом, стараясь скрыть старческие нотки. – Туда сложно привлечь молодняк, который способен навести порядок. Особенно остро это касается тех, кто не может летать. Но увы, Матерь не всегда дает при рождении пару могучих крыльев, – широкие и совершенно целехонькие крылья Мирдала вызывающе качнулись, демонстрируя свою жизненную силу и тем самым подначивая Физалис, – способных поднять счастливца или счастливицу в воздух.
      Последнее Физалис, не думая, приняла как оскорбление. Но выказать недовольство вслух все еще не посмела. Что-то помешало это сделать. Она почувствовала чье-то посторонней присутствие в громогласном помещении. Чей-то пристальный взгляд в спину. Способность Физалис к телепатии через мгновение подсказала, что незнакомец приходится ей очень дорогим другом и верным спутником, знакомым настолько, что драконица с радостным визгом обернулась и бросилась к наблюдателю, который от неожиданности выронил из пасти книгу в потрескавшемся кожаном переплете. Физалис крепко обвила лапами преданного друга, прильнув всем телом и положив голову ему на плечо. Тот, слегка ошарашенный, ответил тем же, но более робко и неуверенно прикоснувшись к ее хрупкой спине лапами.
      – Вайзерон! – отрадно вскрикнула Физалис, встретившись с глазами усатого дракона, которые дружелюбно блестели за серебристым пенсне. Одной Матери известно, как они они не спадали с широкой драконьей переносицы. – Как я рада тебя видеть! Ты так изменился, подрос и немного окреп...
      – А ты – нисколько, – улыбнулся Вайзерон, дружелюбно отстраняясь. – Приветствую тебя в Храме Решений. Будь как дома.
Физалис хмыкнула и бросила на Мирдала полный сомнения взгляд.
      – Сомневаюсь, – сказала она с нотками презрения в голосе. – Так значит, все это время ты был здесь? Читал книги и возился с пыльными рукописями?
      Вайзерон принял более спокойное выражение мордахи и рассудительно вставил:
      – Причем те, что сильнее покрылись пылью, оказались интересней.
      Мирдал терпеливо ждал, пока закончится трогательная минутка встречи. Он разделял радость за их воссоединение, но по-прежнему смотрел вперед себя холодно и строго. Подняв лапу, он призвал их ко вниманию.
      – Итак, Физалис и Вайзерон, – сказал властелин Ветреных Земель. – Вас только двое, а для задания требуется еще один путешественник по мирам. – Физалис прижала уши и хохолок, тоскливо переглянувшись с Вайзероном, которого в очередной раз удивила мгновенная смена настроения драконицы настолько, что он обреченно покачал головой. – Когда вы воссоединитесь с Лавером, который, насколько мне известно, поселился в прибрежном городке Броге (Вайзерону не понравилось, с каким пренебрежением и резким искажением голоса он озвучил столицу Людских Земель), то затем мы встретимся на пристани, в этом же городе, чтобы спланировать следующий шаг.
      – Это же... – задумчиво проговорил Вайзерон, попытавшись изобразить невежду. Вайзерон лично наблюдал за властелином Мирдалом, считая, что тот далеко не настолько стар, как кажется на первый взгляд, и что он довольно-таки амбициозен.
      – Верно, – вставил Мирдал. – Это Людские Земли, – он вопросительно поднял надбровье, будто что-то подозревая. – Что тебя смутило?
Но Вайзерон не зря провел два десятка сезонов, общаясь с пожелтевшими рукописями, пыльными свитками без печатей и книгами, готовыми буквально рассыпаться от времени при неловком движении лап. Вайзерон неплохо подготовился. Он сохранил свое бесстрастное, почти равнодушное выражение мордахи, лишь поглаживая свои длинные извивающиеся усы.
      – Лавер одно время недолюбливал людей.
      – И?
      Вайзерон переглянулся с Физалис и поднял книгу, жалея, что не сделал этого раньше. Мирдал счел факт о Лавере малозначимым и флегматично выдохнул. Он перевел взгляд на Физалис, которая опустила глаза на застеленный узорчатым ковром пол, будто тот мог своими причудливыми завитками погрузить ее в забывчивый сон. Или телепортировать куда подальше.
      – Разве ты не должна была прибыть с ним? – осведомился Мирдал.
      Физалис не ответила. Она искала успокоение в однообразных, выдержанных серых тонах, узорах. Ей хотелось, чтобы эти расспросы о Лавере завершились так же быстро, как и завершает свой полет капля дождя. Растворились. Слились с остальным.
      Вайзерон без особого труда догадался, что их пути с Лавером разошлись. Но что могло случиться, если между ними была гармония, взаимопонимание и светлые чувства, более сильные, чем дружба? Что могло разрушить прочный союз двух любящих душ, такой же нерушимый, как крепостная стена этого города? Вайзерон бережно прижимал книгу в мягком коричневом переплете к груди. На обложке красовались вышитые белой шелковой нитью крылья, имевшие схожесть с птичьими. Осторожный взгляд Вайзерона скользнул к миниатюрному крылу драконицы и вновь зациклился на книге. "А что, если..." – подумал он, и в следующее мгновение его осенило. Будто током прошибло. Причина была найдена! Но она походила на догадку, которой, как правило, требуется подтверждение. Но в данную минуту логичным доводам и размышлениям было не место. Как и холодному рассудку, коим обладал Вайзерон. Он медленно приблизился к Физалис и сел на хвост, кожистое охвостье которого напоминало раскрученный наполовину свиток – одна из главных отличительных черт его вида.
      – Физалис? – тихо позвал он.
      Драконица подняла глаза, блестящие от слез. Мирдал неловко сглотнул, почувствовав себя в этот раз третьим лишним. Старику здесь не место. "С таким количеством недостатков и бурным проявлением эмоций... – поразмыслил он. – Как же я умудрился допустить такую ошибку? Да она дважды расплакалась за полчаса!"
      – Властелин Мирдал, вы не могли бы... – вежливо попросил Вайзерон и умолк, так как пепельный гигант понимающе кивнул и неторопливо, переваливаясь с лапы на лапу, покинул зал. Коричневый сочувствующе вздохнул, посмотрев на разбитую горем подругу.
      – Мне очень жаль, – сказал он. – Я не знал. – И впервые он решился обнять Физалис первым. Она податливо прильнула грудью, положила холодные лапы ему на плечи и уткнулась влажным носом в шею, не прекращая всхлипывать. Вайзерон коснулся ее теплого тела, уже не испытывая скованности как раньше. Минута объятий могла затянуться, и коричневый забеспокоился, что она может перерасти в еще один повод для разочарования. Стоило беспокоится скорее за Физалис, которая сейчас в порыве эмоций не способна себя контролировать. Вайзерон решил заговорить тихо и осторожно:
      – Ты мне расскажешь? Тебе станет легче.
      Она подняла голову и, шмыгнув носом, прошептала:
      – История не из приятных. Но в коротком варианте она тебе известна. Ты ведь... проницательный... и всегда таким был.
      Вайзерон попытался ненавязчиво улыбнуться, чтобы постепенно разрядить обстановку. Он искренне хотел помочь. Он не привык видеть Физалис с заплаканными глазами и с неуверенными, подрагивающими движениями лап, которые, нисколько не робея, скользили к его груди. Сердце забилось чаще. Приступ неконтролируемого усиливающегося сердцебиения. Ее холодные лапы быстро согрелись на его тяжело вздымающейся груди. "Может, это к лучшему, – легкомысленно подумал Вайзерон, но резко обругав себя, довел мысль до сурового конца: – Только не будь двуличным идиотом".