Слушаю и повинуюсь

                Выпорхнув из троллейбуса на залитую солнцем улицу, Ульяна на секунду остановилась. Она расстегнула молнию на своей нейлоновой курточке, освободила верхнюю пуговицу блузки и сразу почувствовала, как приятный ветерок окутывает всё ее тело.
 
                Конец мая, а лето уже вовсю хозяйничает на столичных улицах. Казалось, еще неделю назад никто не удивлялся маленьким островкам черного прошлогоднего снега, и вот уже по сухому асфальту на роликах беззаботно мчится группа подростков. Самый популярный вид передвижения среди молодежи в середине девяностых… Девчонки — все, как одна, в коротких шортах, ну, а ребята — под стать им в разноцветных футболках и с такими же цветными рюкзачками за спиной. 

                Пропустив молодежь, Ульяна поспешила к зданию театра. В полдень - начало представления, а ей еще надо успеть нанести грим, надеть костюм собаки Тотошки и выйти в фойе, чтобы перед спектаклем встретить маленьких зрителей, развлечь, познакомиться, рассказать о сказке, которую они пришли смотреть.

               Лариса Андреевна — женщина, с которой Ульяна делила гримерку, влетела в комнату, как всегда запыхавшись от быстрого шага.
— Ты уже готова! — воскликнула она, скидывая свой плащ и сразу присаживаясь к зеркалу. — А я, как всегда, прокопалась. Ну, и жара сегодня. Прямо середина лета.
                Ульяна вздохнула.
— А еще играть в этих меховых мешках целых три часа! — Девушка открыла дверь. — Я пойду, Лариса Андреевна.
— Да-да, меня не жди.

                Ульяна шагнула в фойе, заполненное детьми, и ее сразу взяли в плотное кольцо. Дальше всё как обычно — знакомства, фотовспышки, хороводы. «Гав-гав, меня зовут Тотошка, а тебя?», «А как твои успехи в школе? Что-что, по математике тройка? Надо подтянуться», «А ты в школу еще не ходишь? Тогда расскажи какой-нибудь стишок», «Ребята, а какую сказку вы пришли смотреть? Ну-ка хором: «Волшебник изумрудного города»,мо-лод-цы, а теперь бегите в зал, занимайте свои места, мы скоро начинаем».

— Тотошка, а можно с тобой сфотографироваться? — спросил веселый мальчуган лет пяти с густой черной челкой.
                Ульяна сразу его узнала. Он частенько бывал на спектаклях. Сидел, как правило, в первых рядах и очень эмоционально реагировал на все, чтобы не происходило на сцене. А сопровождал его всегда один и тот же молодой человек, восемнадцати–девятнадцати лет с такой же челкой до самых глаз и стрижкой «под горшок». Кто он? Для отца — молод, для брата — староват.
— Гав-гав. Тебя как зовут?
— Вадик.
— Вадик, значит, - Вадим?
                Ульяна бросила в сторону молодого человека вопросительный взгляд и тот пояснил.
— Его зовут Владик — Владислав.
— Отлично, Владислав, вставай рядом, а твой папа нас сфотографирует.

                Молодой человек сделал несколько снимков, потом поправил:
— Я его дядя. Сестра вечно занята, вот мне и приходится заниматься воспитанием. 
— Помогать сестре — благородное дело. Так держать! А ты, — тут Ульяна потрепала Влада по волосам, — слушайся своего дядю!

                Паренек подбежал к молодому человеку, схватил за руку и потащил в зал.
— Дядь Стас, пойдем, а то скоро начнется…

              «Вот и познакомились, — подумала Ульяна, глядя вслед Стасу. — Интересно  чем он, занимается? Наверное, студент. В любом случае, этот юноша не для меня. Вот если бы мы встретились, когда я только-только поступила в театральный институт… Ах да, ты же в это время гордо шагал первый раз в первый класс…»

                Ульяна задумалась и не заметила, как к ней подошла Лариса Андреевна в костюме дровосека.
— Ты кого это там высматриваешь?
— Так… больно смешной паренек.
— А мне кажется, тебя заинтересовал его молодой папаша?
— Вы шутите? Стас — его дядя, мальчик совсем.
— Так вы уже познакомились?
— Просто случайно имя услышала.
— Случайно? — Женщина, шутя, погрозила пальцем. — Ладно, пойдем, скоро третий звонок.

               Несмотря на то, что Ульяна играла Тотошку уже более трех лет и никогда не считала эту роль для себя особенно интересной, сегодня на нее обрушилось такое вдохновение, что она порой не узнавала сама себя. Даже ее коллеги по сцене удивленно перешептывались: «Что это с ней? Никак влюбилась?»

               Во время спектакля, девушка, постоянно бросала взгляды на своих новых знакомых, а иногда, сама того не замечая, обращала свой монолог непосредственно к ним. Маленький Владик то и дело вскакивал, громко смеялся, хлопал в ладоши, даже что-то выкрикивал, и тогда Стас, пытаясь усадить его на место, улыбался во весь рот, и улыбка эта предназначалась, без сомнения, одному единственному персонажу — смешной собачке Тотошке.
 
               Представление закончилось, занавес опустился, артисты разбрелись по гримеркам, а Ульяна еще долго стояла возле кулис, осторожно подглядывая за уходящими зрителями.

               Лариса Андреевна встретила ее загадочной улыбкой.
— Проводила?
— Кого?
— Смешного паренька, вместе с его симпатичным дядей. Как его — Стас, кажется?
— Не помню.

                Ульяна с трудом сняла меховой костюм, присела к зеркалу и начала отклеивать длинные брови.
— А вы бы с ним неплохо смотрелись.
— Ага, все смеетесь, Лариса Андреевна?
— И не думала. Ты выглядишь значительно моложе своих лет.
— Ой, не напоминайте, — вздохнула девушка. — Какая разница, насколько я выгляжу, если уже через три месяца мне исполняется…, даже не хочется произносить это слово вслух.

— Знаешь что, дочка, тридцать это не пятьдесят. Вот когда мне стукнуло полвека, я думала, что жизнь на этом закончилась, но, вот, посмотри — живу, и даже в детских спектаклях играю. Между прочим, мой четвертый муж был моложе меня на четырнадцать лет.
— И долго длилось ваше счастье?
— Признаюсь честно — всего полтора года. Но зато каких…
— Что же случилось?
— Сбежал к молодой.
— А вы?
— Погоревала, пострадала, да забыла. Он, кстати, потом обратно пришел, просился. Молодая-то его обчистила до нитки, да выставила за ненадобностью.
— И вы простили?
— Нет, конечно. Внутри уже все перегорело.
— Ну и правильно.
— Правильно, не правильно…, ты с меня пример не бери. Ты свой шанс смотри не упусти.
— Вы что имеете в виду?
— Не что, а кого, — Стаса твоего.
— Какой же он мой, Лариса Андреевна? Я и не знаю его совсем. Так перебросились парой фраз. Он, может, здесь больше и не появится.
— Появится, куда ему деваться.
— А если и появится, то, как он меня узнает, я же в гриме была.
— Сама подойди, напомни. Действуй через племянника…
               Женщина накинула плащ и уже в дверях попрощалась.
— Ладно, я побежала, потом поболтаем. Пока.
— Пока.

               Ульяна продолжила очищать лицо от грима и невольно задумалась.

               О том, что у нее не совсем обычное имя, она поняла только, когда впервые переступила порог школы. Невысокая, с золотыми кудряшками, с огромными голубыми глазами и постоянной улыбкой на открытом лице, она представлялась всем Улей, и это не могло не вызывать издевательских насмешек. Особенно преуспел один паренек, привыкший решать все проблемы с помощью физической силы. Собрав вокруг себя слабых, неуверенных ребят, которым успел надавать тумаков, он никогда не упускал возможности подразнить наивную девочку, едва она появлялась в классе, скандируя «Уля-муля, Уля-дуля». А однажды, встретив Ульяну перед занятиями в школьном гардеробе, он так сильно ее толкнул, что та, ударившись о стену головой, сползла на пол и затихла, невидимая из-за висящей верхней одежды учащихся. Не на шутку испугавшись, паренек побежал в класс, а на вопрос учителя: «Видел ли кто-нибудь Ульяну Ткаченко?», удивленно пожал плечами.

                Девочку обнаружили только через несколько часов, когда закончились уроки. Она все так же лежала в гардеробе на полу, чем привела сбежавшихся учителей в состояние полного ужаса. Школьный врач попытался привести ее в чувство с помощью нашатырного спирта, и вот что удивительно —  Ульяна встала, отряхнулась и, как ни в чем не бывало, собралась идти на занятия. Она никак не могла поверить, что уроки давно закончились, и о том, что с ней случилось, не могла сказать ничего вразумительного.
— Я пришла в школу, разделась и вдруг очнулась на полу. Как я там оказалась, не помню. 

                Администрация решила скандал не раздувать, однако Нина Львовна, бабушка Ульяны, узнав от внучки о случившемся, приняла другое решение. Забрала документы девочки и перевела ее в другую школу с углубленным изучением английского языка.
— Когда будешь знакомиться с ребятами, — наставляла она внучку, — говори, что тебя зовут Юля.

                Ульяна совета послушалась, и все проблемы, связанные с ее именем, сразу исчезли. Она прилежно училась, изучала язык, а всё свободное время проводила за чтением. Особенно любила пьесы известных классиков. К восьмому классу она уже знала наизусть монологи из «Чайки», «Вишневого сада», «Бесприданницы». Не потому ли в театральном школьном кружке, куда она записалась, ей почти всегда доверяли главные роли.

                А всего через пару лет, когда ребята начали проявлять к девушкам повышенный интерес, а те в свою очередь стреляли в ответ глазками, Ульяна стала задумываться — почему все ее подружки давно бегают на свидания, а к ней никто не подходит. Ну и что, что она чуть ниже своих сверстниц, да и выглядит немного моложе? Зато у нее стройная фигурка, не стыдно надеть мини юбку, и с ролями в школьных спектаклях она блестяще справляется, и с успеваемостью у нее всё в порядке.

                Стоя на сцене после очередной премьеры в лучах софитов и внимая рукоплесканиям всего зала, Ульяна надеялась, что уже завтра, кто-нибудь из сегодняшних зрителей вложит ей в руку записку с приглашением сходить вместе в кино или просто шепнет на ухо известную фразу: «Что ты делаешь сегодня вечером?» Но, как ни странно, ее почему-то никто не хотел принимать всерьез.

                Для всех она оставалась просто подружкой, доброй, отзывчивой, готовой выслушать любого, — дать совет, помочь, помирить, передать любовное послание и только…
                Лишь однажды, возвращаясь вечером после репетиции, она с удивлением заметила, что рядом с ней шагает странный молодой паренек. Он молчал почти всю дорогу и только возле дома девушки неуверенно пробурчал:
— Меня Иван зовут.
— И зачем ты шел за мной, Иван?
— Хотел проводить, вдруг чего…
— А ты из нашей школы, Ваня?
— Из нашей.
— А в каком классе учишься?
— В восьмом.
                Ульяна не могла скрыть разочарования. Парень выглядел старше своих лет.
— А я-то уже в десятом, Вань.
— Я знаю.
— Вот как. Может быть, ты и имя моё знаешь?
— Конечно. Тебя Юля зовут, Ткаченко. Я был недавно на вашем спектакле. Там тебя объявляли.
— Вообще-то меня зовут Ульяна, но можно и Юля. А спектакль тебе понравился?
— Мне понравилась главная героиня.
                Девушка почувствовала, как у нее запылали уши. Она быстро проговорила:
— Я, очень рада, спасибо.
— За что?
— За то, что проводил. Мне пора, пока.

                Не дожидаясь ответа, Ульяна побежала домой, а через несколько дней Иван появился у них на репетиции. Терпеливо сидел на последнем ряду до самого конца, потом вновь вызвался девушку проводить.
— Ну, что ж, пойдем, — ответила она, — если тебе делать нечего.
                Ей хотелось казаться невозмутимой, на самом же деле, она была готова прыгать от радости. Нравился ли ей этот парень, или нет, Ульяна пока не разобралась, но само его  присутствие отзывалось в ее душе радостными и совсем еще незнакомыми ощущениями. Единственное, что ее немного огорчало, так это разница в возрасте, и тогда Ульяна решила примерить на себя роль старшей сестры.
                Прошагав минут пять в полном молчании, она спросила:
— Расскажи, Ваня, как ты учишься, есть ли у тебя любимый предмет?
                Парень посмотрел на нее из-под лобья, пробурчал:
— Мне казалось, что мы будем совсем о другом говорить.
— Интересно, и о чем же?
— Не знаю. О театре, например…
— Тебе нравится театральное искусство?
— Мне нравится смотреть, как ты играешь на сцене. Прямо, как настоящая актриса. 
— Спасибо, Ваня.
— Наверное, после школы будешь поступать в театральное училище?
— Скорей всего. А ты уже решил, кем станешь?
— Пока нет. А если честно, то успеваемость у меня не очень…
— А что особенно хромает, — неужели математика?
— Нет, с математикой у меня всё в порядке, а вот орфография…
— Делаешь много ошибок?
— Точно.
— Так это не страшно, Вань, я могу с тобой позаниматься, хочешь?
                Парень глубоко вздохнул.
— Можно и позаниматься.
                Своё свидание с симпатичной девушкой из театрального кружка Иван, видимо, представлял совершенно иначе.

                Спустя пару дней, Ульяна сама разыскала его после уроков и предложила свою помощь. Иван неохотно согласился. Но, вот найти свободный класс оказалось совсем не просто. Почти все двери были заперты, в коридорах хозяйничали неприветливые уборщицы, и тут Ульяна вспомнила, что у нее есть ключ от гримерной, которая располагалась сразу за сценой в актовом зале. Там длинный стол, зеркала, освещение, а, значит, можно спокойно позаниматься.

                Он и она, и небольшая комната, в которую никто не заглянет… Что могло произойти за запертой дверью? Уже на третьем занятии, стоя за спиной парня и проверяя ошибки в диктанте, девушка водила пальцем по неровным строчкам,  как вдруг почувствовала прикосновение губ на своей руке. Ульяна еще не успела понять, что происходит, а Ваня уже обхватил ее за талию, усадил к себе на колени и начал неумело целовать. Сопротивляться у девушки не было ни сил, ни желания. Урок закончился... Молодые люди вышли из школы только через два часа, и с этого дня их отношения изменились.

                Теперь Иван сам разыскивал девушку в те дни, когда драмкружок не репетировал, предлагал ей провести дополнительные занятия, и Ульяна соглашалась. О чем она думала тогда, запираясь с молодым пареньком в уютной гримерной, Ульяна сейчас уже и не помнила, но, как это обычно бывает, однажды молодые люди, потеряв бдительность, забыли запереть дверь. Их застукал руководитель театральной труппы в самый неподходящий момент. Интеллигентный мужчина из уважения к своей любимой актрисе ничего предпринимать не стал, но Ульяну предупредил — если она не прекратит эти отношения, со сценой ей придется распрощаться.
 
                Ульяна прекратила.
 
                Да и Ваня, поняв, что романтическим встречам в гримерке пришел конец, на продолжении отношений особенно не настаивал. Он как-то очень быстро и безболезненно переключился на другую девушку — абсолютную противоположность утонченной Юле, — полную, высокую грубую брюнетку. Когда Ульяна увидела их вместе, воркующих за углом школы, сердце её сжалось от  боли и обиды, дыхание перехватило, а, услышав от наглой девицы: «Ну, чо уставилась?», Ульяна побежала. Не понимая, куда и зачем, она бежала, не разбирая дороги, с трудом сдерживая слезы, а вдогонку ей всё летел и летел издевательский смех.

                Бабушка забила тревогу, когда Ульяна не пришла домой в одиннадцать. Она полночи безрезультатно обзванивала всех подруг, потом стала звонить в милицию, но там ей посоветовали не паниковать раньше времени.
— Сколько вашей внучке, — семнадцать? — переспросил сонный голос дежурного и усмехнулся. — Если к утру не появится, приходите, будем разбираться.
               После бессонной ночи, Нина Львовна отправилась в участок и написала заявление.
— Не волнуйтесь, — пояснил сержант. — Ступайте домой. О результатах поисков мы вам сообщим.

                Бабушка не ладила со своей дочерью, та жила в подмосковном городке уже с третьим мужем, а все заботы, связанные с Ульяной, переложила на плечи своей матери, и всё же Нина Львовна решила ей позвонить. Только потом поняла, что зря. Горе-мамаша ответила примерно то же, что и дежурный сержант.
— У нее переходный возраст. Наверняка влюбилась, потеряла голову. Скоро отыщется на квартире у какого-нибудь Макса или Гарика.

                Ульяна отыскалась только к вечеру. Почти сутки она пролежала в той самой гримерке, где провела столько счастливых минут вместе с Иваном. Пролежала на куче старых театральных костюмов, неподвижная, бездыханная, она перепугала не только всех ребят, пришедших на очередную репетицию, но и врачей скорой помощи, как вдруг девушка открыла глаза. Она долго моргала, глядя по сторонам, потом поднялась, увидела докторов в белых халатах и удивленно спросила:
— У нас что, кто-то заболел?

                Ульяна опять ничего не могла вспомнить. Ей казалось, что она как обычно пришла на репетицию, а её почему-то хотят отправить в больницу…
— Я абсолютно здорова, — заявила она. — И не понимаю, зачем меня обследовать?

                Тем не менее, Ульяне пришлось пролежать в стационаре целую неделю. Она сдавала анализы, посещала психотерапевта, но никаких отклонений у нее не нашли, отпустили догонять учебный материал. А в частной беседе с бабушкой тонко намекнули:
— Девочка очень эмоциональная, поэтому старайтесь следить за тем, чтобы она избегала сильных стрессов. 

                Всё лето после выпускных экзаменов Ульяна усиленно готовилась к поступлению в театральное училище, поэтому все три тура она успешно прошла.

                Начался новый этап ее жизни. Она занималась любимым делом в коллективе единомышленников, поэтому каждый ее день был наполнен интересными творческими событиями. Вот только молодых людей у них на курсе оказалось всего двое, и это — на пятнадцать девушек. Неудивительно, что их тут же взяли в оборот более предприимчивые и опытные подружки. За парней развернулась настоящая битва. В ход пошли интриги и оговоры. Участвовать во всей этой мышиной возне Ульяна, конечно же, не хотела, поэтому все свои силы отдавала исключительно учебе. Уже на втором курсе, она стала пробовать себя на профессиональной сцене, а после дипломного спектакля была зачислена в труппу детского музыкального театра.

                Там, в основном, работали тоже одни женщины, поэтому каждый вечер, за ужином, подробно рассказывая бабушке обо всем, что произошло в театре за минувший день, обрадовать Нину Львовну тем, что у нее, наконец-то, наметились изменения в личной жизни, Ульяна не могла.
   
                За репетициями следовали премьеры, за ними — новые репетиции, месяцы складывались в годы…
   
               ***

                В день, когда Ульяна должна была играть пионера Вольку, из сказки о старике Хоттабыче, она неожиданно увидела в фойе Стаса и его племянника. Поправив смешную кепку и засунув одну руку в карман, девушка смело шагнула им навстречу.
— О! Кого я вижу, старые знакомые. Привет!
                Заметив вскинутые брови Стаса и удивленное выражение лица его племянника, Ульяна поняла, что ее не узнали, поэтому решила начать всё с начала.
— Давай знакомиться. — Она протянула мальчику открытую ладонь. — Меня зовут Волька, а тебя?
— В-адик.
— Он хотел сказать Владик, — поправил Стас. — Владислав.
— Владислав, отлично! А ты уже ходишь в школу?
— Еще нет.
— Ничего. Скоро папа тебя отведет в первый класс.
— Я — его дядя, — уточнил молодой человек.
— Вот как. Дядя… А твой дядя читал тебе сказку о старике Хоттабыче?

                Владик посмотрел на Стаса, не зная, что ответить, и тот пришел ему на помощь.
— Он сам может всё что угодно прочитать.
— Ты уже умеешь читать? Молодец!
               Стас протянул ему программку и указал нужную строчку.
— Ну-ка прочти, что здесь написано.
                Паренек всмотрелся в текст.
— Пи-о-нер Воль-ка. — Ю. Тка-чен-ко, — прочитал он, по слогам. 
— Ю. — Видимо Юрий? — решил уточнить Стас.

                Ульяна растерялась. Невероятно. Он, кажется и вправду принимает ее за парня? Она тут же решила продолжить игру.
— А других вариантов на «Ю» у тебя больше нет? Вспомни хотя бы про Цезаря.
                Стас на мгновение задумался, потом произнес, смеясь:
— Неужели, Юлий?
— Представь себе. Юлий Ткаченко — это я.
— А меня Стас зовут. Стас Лаерский.

                С этими словами он достал из кармана пиджака визитную карточку и протянул её девушке. Ульяна прочитала: «Стас Лаерский. Музыкант. Рок-группа «Флаер»». Внизу значился номер телефона.
— Ты играешь в рок-группе?
— Да. В эти выходные у нас намечается сборный концерт на свежем воздухе. Хочешь, приезжай. Там на обратной стороне визитки — схема, как добраться.
                Ульяна перевернула карточку, увидела какой-то чертеж со стрелочками, но изучать его не стала, просто спросила:
— А где это?
— Недалеко. Пятнадцать минут на электричке. У моих предков там большой дом, участок, есть сцена, аппаратура, свет. Соберутся самые близкие, человек пятьдесят. Сбор в три.
— Предложение заманчивое, — ответила Ульяна. — Обещать не буду, но подумаю.
                Владик потянул Стаса за руку.
— Пойдем занимать места, а то опоздаем.
                Ульяна улыбнулась.
— Я подумаю, — повторила она загадочно и переключилась на девочку, которая только что вошла.

                Забежав в гримерку перед спектаклем, Ульяна не удержалась и показала визитку Ларисе Андреевне. Спросила совета.
— И ты еще сомневаешься, — воскликнула женщина. — У парня загородный дом. Участок, на котором можно устраивать концерты. Родители, наверняка, не из бедных. Я бы на твоем месте не просто поехала — галопом помчалась. Ты как,
кстати, к этой рок-музыке относишься?
— Не знаю. Я ее и не слушала никогда.
— Вот поезжай, там и услышишь.

               Целую неделю, Ульяна решала, как ей поступить. Стас, этот молодой парень с открытой улыбкой и доверчивыми наивными глазами, ей безумно нравился. Она уже представляла, как он выйдет на сцену с гитарой в руках, как завизжат его поклонницы — стоит ему взять первые аккорды. В конце концов, что из того если она тоже постоит в сторонке, послушает музыку, посмотрит как отдыхает сегодняшняя молодежь, полюбуется на симпатичного парня. Ведь ей не обязательно к нему подходить. Махнет рукой издалека, а к вечеру незаметно исчезнет. Вот и всё.

***

               Погода в субботу выдалась как по заказу — жаркая, тихая, солнечная. На небе ни единого облачка.
             «Что ж, надо ехать», — подумала девушка, еще с вечера решив, что если будет пасмурно — она останется дома.
               Отыграв дневной спектакль (по субботам всегда шел «Хоттабыч») Ульяна решила не переодеваться и отправиться за город в образе пионера Вольки. Она лишь сняла красный галстук, сменила несуразные шорты на свои любимые, потертые джинсы и с помощью грима изобразила на щеках и подбородке легкую небритость, от чего школьник сразу превратился в студента.  Лариса Андреевна отыскала среди своего реквизита крупную желтую цепь и кожаный ремень с пряжкой в виде черепа. Пояснила:
— Ты едешь на рок-концерт, значит должна выглядеть на уровне. Сейчас одевать не обязательно. Оденешь на месте.

               Доехав до нужной платформы, Ульяна еще в электричке надела на шею цепь и застегнула тяжелый ремень. А когда вышла, сразу заметила группу длинноволосых парней. Подошла. Оказывается, ребята тоже приехали послушать музыку. К дому отправились все вместе. По дороге парни то и дело затягивали какие-то песни, Ульяна их слышала впервые, но незатейливые припевы старалась петь вместе со всеми. Пиво, которое ей кто-то передал, она пить не стала, просто сделала вид, что пьёт. Вытерла рот тыльной стороной ладони, передала бутылку обратно, со словами:
— Спасибо, чуваки, выручили, а то в горле всё пересохло.
                Кто-то из ребят сказал:
— Я тут был в прошлом году. Отлично оттянулись, только пиво у них безалкогольное. Вот я и затарился слегка.
       
                Высокий кирпичный забор заметили издалека. Железную дверь открыл строгий мужчина. Ульяна показала визитную карточку.
— Мы к Стасу Лаерскому, — сказала она. — Группа «Флаер».
— Проходите.
                Мужчина посторонился, пропуская ребят, и те сразу растворились на огромном участке.

                Ульяна увидела современный двухэтажный дом, еще какие-то постройки, в стороне на асфальтированной площадке стояло четыре автомобиля. Вдалеке слышались звуки гитар. Музыканты, видимо, уже настраивали свои инструменты. Ветерок приносил запах дыма и жареного мяса.
             «Неужели здесь еще и шашлыком будут угощать, — пронеслось у нее в голове. — А что, было бы неплохо!»

                Она двинулась по дорожке мимо ухоженных клумб с цветами, а навстречу ей с криками: «Волька, Волька», уже бежал Владик. Ей пришлось присесть, чтобы мальчик смог обхватить ее за шею. 
— Привет, Волька, я так рад, что ты приехал.
— Я тоже рад тебя видеть. Вот оказывается, где ты живешь.
— Нет, я живу дома, а сюда приезжаю только летом.
— А где же твой дядя Стас?
— Он ле-пе-тирует. Пойдем.

                Мальчик схватил Ульяну за руку, куда-то потащил. А через минуту они оказались на детской площадке. Владик сразу продемонстрировал своё умение лазить по сложным спортивным снарядам, ловко перепрыгивая с лестницы на брусья, за ними на кольца и обратно, потом уселся на качели, попросил его раскачать, да посильнее. Мальчиком видно никто не занимался. Обустроили для ребенка площадку, вот пусть и тренируется.
— Владик, а где твои родители. Папа, мама?
                Услышав самые главные в своей жизни слова, паренек спрыгнул на землю и вновь потащил Ульяну по садовым дорожкам.

                Сразу за домом открывался вид на большую зеленую поляну, которая тянулась до самого леса. Ульяна увидела бассейн необычной формы, выложенный голубой плиткой, отчего вода в нем казалась цвета морской волны. В шезлонгах, расставленных вокруг, принимали солнечные ванны несколько девушек в купальниках, а некоторые из них сидели на краю бассейна и болтали в воде ногами.
       
                Ульяна испытала вдруг непреодолимое желание окунуться в эту чистую, освежающую прохладу, поплавать, понежиться, но Владик упорно тянул ее за руку, к беседке, — туда, где за дымящимся мангалом, мужчина лет тридцати в смешном поварском колпаке, жарил на решетках сосиски, куриные крылышки, окорочка и круглые котлетки для гамбургеров. Рядом стояли бесконечные упаковки с водой и ящики с пивом, как потом оказалось, действительно безалкогольным.
— Вот мой папа, — не без гордости произнес мальчуган, указывая на мужчину пальцем. Тот лишь на секунду поднял глаза.
— А, Владик. Все балуешься?
                И, скользнув взглядом по девушке, добавил:
— Хочешь перекусить? Хот-дог, вода, пиво?
— Нет, спасибо, — ответила Ульяна.
— А я хочу, — произнес мальчик.      
— Мало ли, что ты хочешь. Для тебя это вредно. На, попей лучше воды.
       
                Мужчина протянул сыну маленькую бутылку, но мальчишка, с криком: «Я сейчас», неожиданно сорвался с места. У девушки появилась возможность немного передохнуть. Она сделала несколько шагов по направлению к эстраде, перед которой, прямо на траве сидели и даже лежали человек тридцать молодях людей в ожидании концерта. На сцене всё также настраивали аппаратуру, проверяли микрофоны, но Стаса среди музыкантов почему-то не было.

                Ульяна заметила ребят, с которыми шла сюда от станции, и решила к ним подойти.
— Не знаете, скоро ли начнется? — спросила она, присаживаясь на траву.
— Крутой музон будет еще не скоро, — ответил один из парней. — Сначала поиграют новички, для разогрева, ну а настоящие профи выйдут только к вечеру.
— А здесь разве не одна группа будет играть?
— Я думаю, коллективов десять приехало, не меньше…
— А группа «Флаер» когда выйдет?
— О, эти ближе к концу... Пивка хочешь, настоящего?
                Ульяна отказалась. Встала, и тут увидела, что к ней бежит Владик с двумя ракетками для бадминтона и воланом.
— Ты куда пропал, — крикнул он. — Пойдем играть. 

                Начало концерта девушка пропустила. Часа два, пока выступали первые группы, она занималась досугом Владика. Мальчишка буквально ее загонял, заставляя  бегать то к детской площадке, то к теннисному корту, где они играли в бадминтон и кидали друг другу летающую тарелку. Когда же в конце дорожки, идущей от дома, показалась девушка, очень похожая на Влада и направилась к ним, мальчик подбежал к Ульяне, крепко обнял ее, произнес шепотом: «Это моя мама», — и смешно уткнулся ей в живот.

— Ты что к людям пристаешь, — крикнула девушка, издалека. — А ну, марш домой.
                Мальчишка посмотрел на Ульяну, глазами полными немой мольбы.
— Ты ведь не уедешь, нет? — произнес он жалобно, и, не дожидаясь ответа, стремглав помчался к дому, даже не остановившись возле матери.
         
               Ульяна вздохнула свободно. На сцене очередной коллектив заканчивал своё выступление, и, когда девушка подошла, ведущий вечера попросил аплодисментами проводить музыкантов, после чего объявил:
— А сейчас поприветствуем группу, без которой наш фестиваль вряд ли мог бы состояться. Итак, на сцене музыканты рок-группы «Флаер». Руководитель — Дэн Фролов.
 
                Вся поляна взорвалась аплодисментами. Захлопала и Ульяна, наблюдая, как на сцену поднимаются ребята с гитарами, проверяют звук, готовятся к выступлению, и только в самый последний момент появился он — тот, ради которого она сюда и приехала. Стас что-то шепнул гитаристу, после чего легко взлетел на постамент и, что для девушки было полной неожиданностью, — занял место за ударной установкой.

             «Он, оказывается, — барабанщик»,— поняла девушка, глядя, как оживают под ударами его волшебных палочек маленькие и большие барабаны. Когда же настройка была закончена, и руководитель кивком головы дал добро, Стас отсчитал четыре удара. Вместе с тарелками и ревущими гитарами, одобрительными криками вновь взорвалась вся поляна. Зазвучала композиция в бешеном темпе, и ритм ей задавал, не кто иной, а тот парень, с которым Ульяна познакомилась всего неделю назад, и с которого сейчас она буквально не сводила глаз.   

                Выступление группы продолжалось около часа, а когда, в конце выступления Стас неожиданно спустился вниз, подошел к микрофону и исполнил незнакомую ей песню:  «Behind blue eyes»,  она просто не поверила своим глазам. Ульяна хорошо знала английский, поэтому смысл песни поняла примерно так: «Никто не может знать, каково это – страдать, мучиться, тосковать и, в то же время, изо дня в день прятать эту боль ото всех за голубыми глазами». 

                Уступив место другим музыкантам, ребята сошли со сцены и Стаса сразу облепили молодые девчонки. Они обхватили его за талию, не давая пройти, спрашивали — будет ли группа выступать еще, и какие песни прозвучат в их репертуаре. Каждая пыталась обратить внимание симпатичного парня на себя, а Стас всё высматривал и высматривал кого-то. Когда девушки, наконец, оставили его в покое, к нему стали подходить знакомые ребята, поздравлять с удачным выступлением, и тут их взгляды пересеклись. Ульяна махнула рукой. Стас улыбнулся. Подошел.
— Рад тебя видеть, — сказал он, крепко обнимая девушку. — Ну, как понравилось, не жалеешь, что приехал?
                Ульяна спохватилась. Ведь она должна играть роль парня. Надвинув кепку на лоб, она непринужденно заговорила:
— Вы так классно играете. Ритм, напор, драйв. Молодцы. А кто у вас пишет музыку, тексты?
— Музыку, в основном,  — Дэн, а слова — иногда я, иногда все вместе выдумываем.
— И как давно вы играете?
— В этом составе почти год. А до этого менялись клавишники, басисты. Только мы с Дэном дружим со школы, наша группа так и называется: «Ф» — Фролов, «Лаер» — Лаерский. Вместе — «Флаер».
— Понятно.
— Слушай, ты перекусить не хочешь?
— Не откажусь.
— Пошли.
               
                В беседке с мангалом все также колдовал уже изрядно уставший мужчина — отец Владика. Завидев Стаса, он немного раздраженно спросил:
— Слушай, ну, когда это всё закончится, я уже с ног валюсь.
— А какая тебе разница, Володь, где работать, здесь или в баре?
— Ну, ты сравнил. В баре тихо, спокойно, а здесь я уже насквозь дымом провонял.
— Ладно, дай нам пару гамбургеров и можешь тушить огонь.
— Соус на выбор, — сказал мужчина, сразу повеселев, — кетчуп, горчица, майонез, берите сами.

                Молодые люди отошли вглубь участка, расположились на траве. Стас открыл безалкогольное пиво. Сделал глоток.
— Я не пью, — пояснил он. — Поэтому не хочу, чтобы наш рок-фестиваль превращался в обычную пьянку.
— Скажи, Стас, а кто вообще всё это устроил?
— Приглашение друзьям рассылали мы с Дэном, ну, а финансировал всё, конечно же, отец. Он ведь в молодости сам был рокером, поэтому меня хорошо понимает.
— А чем он занимается сейчас?
— Сейчас у него семейный бизнес — небольшой ресторан и два магазина.                Мама трудится на кухне, с помощниками, конечно. Светка-сестра — в зале, а муж ее, Владимир, — в баре, за стойкой. Сегодня его, правда, попросили здесь помочь, так он, бедный, весь измучился.
 
                На сцене заиграл новый ансамбль. Стас прислушался, потом усмехнулся:
— Ну, что за люди! Из года в год играют одно и то же. Ничего нового.            
— Скажи, а всю эту музыкальную аппаратуру, барабаны, усилители, колонки тебе тоже отец купил?
— А кто же? Мне, правда, условие поставили — поступишь в училище, купим все, что надо для группы, я и поступил. На эстрадное отделение — ударные инструменты. Я-то думал, меня будут учить играть на барабанах, а там как началось — ксилофоны, виброфоны, сольфеджио, фортепьяно — с ума можно сойти. Выдержать смог только год, потом  сбежал. Отец сначала хотел аппаратуры лишить, но пожалел. Мы ему такой концерт закатили, что он чуть не прослезился. Вот играем теперь.

                Ульяне не терпелось узнать, занято ли у парня сердечко какой-нибудь зазнобой, или, кроме музыки, он пока ни о чем не думает.
— Скажи, — начала она осторожно, — а вот эта песня, которую ты пел в конце, про голубые глаза, в ней заложен очень глубокий смысл. Ты, наверное, посвятил ее своей любимой девушке?
                Глубоко вздохнув, Стас ответил:
— Ну, можно и так сказать.
                Наступила неловкая пауза. Ульяна ждала продолжения. Она знала, что любому человеку, время от времени нужно обязательно кому-то «поплакаться в жилетку». Высказать всё, что накипело на душе. Высказать, и, может быть, получить добрый совет. А для Стаса таким человеком неожиданно стал этот открытый простодушный паренек — актер детского театра. Так почему бы не рассказать ему о своих проблемах?

                Ульяна слушала, не перебивая, и вскоре узнала, что у Стаса действительно есть девушка, которую он очень любит. Они познакомились в училище. Олеся поступила на струнное отделение по классу скрипки. Он случайно увидел ее спешащей по коридору на занятия и от неожиданности застыл на месте. Девушке так понравился его растерянный вид, что она невольно рассмеялась, а уже вечером Стас встретил ее у входа и предложил познакомиться. Олеся согласилась.

                Стас буквально потерял голову от любви. Встречал, провожал, опекал, даже делал девушке предложение руки и сердца, на что неизменно получал один и тот же ответ: сначала надо окончить училище, а потом видно будет. Одно лишь его огорчало — Олеся совершенно не принимала ту музыку, которой Стас увлекался. Она слушала только классику, заставляла Стаса ходить с ней в консерваторию, скучать на концертах симфонического оркестра, а всякую там попсу, тем более рок-н-ролл, на дух не переносила. Над стихами, которые Стас сочинял к очередной песне, девушка откровенно смеялась. А его друга Дэна Фролова не замечала в упор, считая, что это именно он сбивает Стаса с пути истинного.

— В жизни, — говорила она, — мужчина должен заниматься настоящим делом. А чем занимаетесь вы? Играете примитивную музыку для примитивных людей?
— Почему сразу — для примитивных? — пытался защищаться Стас.
— Потому, что ваша музыка рассчитана на алкоголиков и наркоманов.
— А как же «Битлз», «Пинк Флойд», «Скорпионс», «Квин», «Дип Пёпл». Перечислять можно до бесконечности. Их концерты проходили на стадионах, пластинки распродавались миллионными тиражами.
— Интересно, а сколько пластинок продала ваша группа? — смеялась девушка.
— Пока ни одной, но…
— Но у вас еще всё впереди, — заканчивала за него Олеся. — Послушай меня и поверь. До таких мировых звезд как «Битлз» вы сильно не дотягиваете, и если ты не хочешь со мной окончательно поругаться, давай прекратим этот бесполезный спор. Не пройдет и пары лет, как ты поймешь, что я была права.

                Стас обижался, но спор прекращал. Он не звонил ей несколько дней, скучал, страдал, потом всё начиналось сначала.    
               
— И сколько длятся ваши отношения? — поинтересовалась Ульяна, когда Стас замолчал.
— Почти два года, — вздохнул молодой человек.
— Значит, ты ее высматривал сегодня среди зрителей?
— А что, было заметно?
— Если приглядеться…
— Я ей звонил и вчера, и еще раньше приглашал, просил приехать.
— А она?
— Она… только смеялась. Говорила, неужели ты можешь представить меня среди твоих рокеров.

                Немного помолчав, Ульяна сказала:
— Ты, наверное, слышал известную поговорку — любовь это когда оба смотрят в одном направлении, а вы, с Олесей, похоже, смотрите в разные стороны.

                Молодой человек хотел что-то ответить, но в это время ведущий вновь пригласил группу «Флаер» на сцену. Стас поднялся.
— Пора. Потом еще поболтаем.
— Хорошо.
                Концерт продолжался до поздней ночи, а с первой электричкой Ульяна отправилась домой. Пропустить дневной спектакль, не смотря на то, что у нее была роль в массовке, она никак не могла.

               Второй день фестиваля был похож на первый как под копирку, с той лишь разницей, что около десяти, когда группа «Флаер» закончила своё часовое выступление, возле сцены появилась Олеся. Яркая, эффектная, красивая, — она смотрела на всех с такой презрительной усмешкой, что Ульяна сразу вспомнила вчерашние слова Стаса. Среди длинноволосых и небритых рокеров, эта девушка действительно смотрелась как белая ворона.

                Стас кинулся к ней, отбиваясь от поклонниц, но девушка уже развернулась и пошла прочь. Пошла не очень быстро, а так, чтобы ее легко можно было догнать, и когда несчастный влюбленный ее догнал, до Ульяны долетели обрывки фраз их разговора.
              «Ты же обещал, что в десять всё закончится», — говорила Олеся, осуждающим тоном. Стас пытался оправдываться. Что-то лепетал, но девушку, видимо, это только раздражало. Она говорила всё громче и громче. Говорила о том, что он обещал ей позвонить, но не позвонил, а она сидела дома все выходные и ждала непонятно чего, в то время когда другие буквально умоляют ее о свидании. И вообще ей всё это надоело, а ему, Стасу, пора бы сделать свой выбор — либо вот эти, — здесь девушка брезгливо кивнула в сторону ребят на поляне, — либо она.

                Считая, что разговор окончен, Олеся направилась к дому. Стас смешно семенил за ней, всё еще надеясь вымолить прощенье. Глядя им вслед, Ульяна невольно обратила внимания на то, что рядом с худощавым парнем бедра девушки казались слишком округлыми, грудь чересчур пышной, а на шее уже сейчас наметился второй подбородок. Нелегко, видимо, давалась ей эта стройная фигура. Ульяна вспомнила одну актрису из театра, та вечно голодала и в такие дни к ней просто боялись подходить — срывалась по любому поводу.

                А Стас? Ослепленный любовью он, конечно, ничего не замечает. Олеся кажется ему верхом совершенства, и поэтому он готов прощать ей всё, мириться со всеми ее капризами. Ради нее он готов бросить своё любимое дело, уйти из группы, поругаться с друзьями, а что в остатке…

                Ульяне очень хотелось поговорить с ним, поддержать, пожалеть, убедить не делать никаких опрометчивых поступков, и он появился — мрачный, расстроенный, несчастный, прошел мимо, никого не замечая. Ульяна его догнала, зашагала рядом. Спросила:
— Это была Олеся? 
                Стас ничего не ответил, и Ульяна продолжила.
— А что, девушка очень красивая. Мне, например, понравилась.
— Хм, красивая. Вот только характер…

                Они, как и в прошлый раз уселись в траву. Ульяна приготовилась слушать, однако Стас упорно молчал, и тогда девушка начала первой.
— Вы что, опять поругались?
— Опять… снова… как всегда. Всё настроение испортила. Лучше бы не приезжала.
— А где она сейчас, уехала?
— Пошла к Светке, жаловаться. Хм. Начнут сейчас мне кости перемывать.
— А сестра, Светлана, она, на чьей стороне?         
— На ее, конечно. Две кумушки. Давно спелись. Как посудачат, начинается. Послушай братик, Олеся права, тебе давно пора взяться за ум, неужели ты всю жизнь хочешь стучать по своим дурацким барабанам… И так постоянно.
— Скажи, а мама, поддерживает твоё увлечение?
— Нет, конечно. Она и моему отцу в свое время условие поставила, и теперь постоянно об этом напоминает: «Посмотри, сынок, на папу — солидный человек, а кем бы он стал, если бы продолжал играть в своей группе? Все его дружки давно спились, ты тоже хочешь такой участи?»

                Ульяна вздохнула.
 —А ты сам, какой участи хочешь?
— Я хочу, чтобы мои близкие и моя девушка меня понимали. Вот твоя девушка тебя понимает? Она не просит тебя уйти из театра? Извини, у тебя вообще-то есть подружка?
— Подружка… — Ульяна растерялась. — Подружка есть. Мы с ней с детства дружим.
— И что, никогда не ругаетесь?
— Почему же, иногда случается. Только одно я знаю точно — мы никогда не сможем с ней расстаться.


                Стаса позвали на сцену. Нужно было сыграть заключительные аккорды и исполнить общую песню Валерия Кипелова, ставшую гимном этого рок-фестиваля. Ребята из группы «Флаер» пели, стоя на сцене: «Я — свободен словно птица в небесах», а несколько десятков человек, обняв друг друга за плечи и раскачиваясь в такт, вторили: «Я — свободен! Я забыл, что значит страх».               
                Охваченная всеобщим воодушевлением, Ульяна тоже встала в один из рядов. Почувствовала чью-то уверенную ладонь у себя на плече, и запела вместе со всеми:    «Я — свободен, с диким ветром – наравне.
                Я — свободен на яву, а не во сне».


                После того, как ведущий объявил о закрытии фестиваля, все начали прощаться и неспеша двигаться к выходу. В этом шумном людском водовороте Ульяна пыталась отыскать Стаса, но он, видимо, уже поспешил к своей девушке, в надежде наладить с ней отношения.
                Ждать его Ульяна не стала. Да и зачем, чтобы увидеть, как он выйдет из дома в обнимку со своей ненаглядной Олесей?
                Заметив ребят, тех, с которыми она пришла сюда, Ульяна без труда вписалась в их шумную компанию и вместе с ними отправилась домой.   

***

               Последняя неделя перед театральными каникулами длилась невыносимо долго. Изо дня в день Ульяна убеждала себя, что звонить Стасу, даже для того, чтобы просто поблагодарить, ей не стоит. А вот Лариса Андреевна, которой Ульяна в общих чертах обрисовала свою поездку, убеждала ее в обратном.
— Ты должна позвонить ему обязательно. В конце концов, это просто неприлично. Тебя принимали, угощали, развлекали, а ты уехала, даже не попрощавшись.
— Интересно, и что я ему скажу?
— Скажи привет, а всё остальное он скажет сам.
— Угу, опять начнет рассказывать о своих отношениях с Олесей. Поймите, парень влюблен, страдает, у него свои проблемы, своя жизнь, и я туда не вписываюсь ни под каким углом.
— О! Я придумала! Ты можешь позвонить ему и пригласить на спектакль, вместе с племянником, как его, — Владик, кажется. Ведь ты говорила, что паренек тебя нежно полюбил. Скажи, что в театре идут последние спектакли. Сделай им входные, наконец.
                Ульяна на секунду задумалась. А что, идея не плохая, только зачем ей это? Лишний раз пострадать.
— Хорошо-хорошо, я подумаю,  — сказала она только для того, чтобы закончить разговор.

               В последний день шел «Вождь краснокожих». Ульяна играла главную роль и перед выходом в фойе гримировалась особенно тщательно. Хотя она так и не решилась позвонить Стасу, ей, почему-то казалось, что сегодня, она обязательно его увидит. Он войдет, как всегда, со своим племянником, и Владик, заметив ее, радостно кинется к ней в объятья. Ульяна даже была готова увидеть его в сопровождении Олеси, лишь бы увидеть, лишь бы пришел, но… надежды ее не оправдались.

                Зал, что бывало не часто, заполнился до отказа, но, не смотря на это, Ульяна отыграла спектакль на автомате. Правда, этого никто не заметил, кроме нее самой.
                Оставаться на банкет, который обычно устраивался в конце каждого сезона, ей не хотелось. Поэтому, дожидаясь пока все отправятся в репетиционный зал, — там обычно накрывали столы, Ульяна затаилась в гримерке, а чтобы скоротать время она решила, немного поработать над своей внешностью. Веки оттенила голубой глазурью (ее любимый цвет), прошлась черной тушью по ресницам, поработала контурным карандашом, не забыла и про губы. Волосы, которые приходилось постоянно прятать под специальной сеткой, расчесала и немного приподняла. Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Приятная молодая женщина, нет…, всё-таки, пока еще — девушка. Вот так надо выглядеть всегда. Не всю же жизнь мальчиков играть. 

                Выглянув в коридор и убедившись, что путь свободен, Ульяна, осторожно двинулась к выходу, прошмыгнула мимо охранника, распахнула дверь, хотела уже шагнуть на улицу, но, так и осталась стоять не в силах двинуться с места.
                Стас, поджидающий своего другана Вольку, для того, чтобы предложить ему выпить пивка и поговорить за жизнь, тоже замер. Он никак не мог понять, кого ему напоминает эта до боли знакомая девушка. Ульяна уже собралась опустить голову и пройти мимо, но молодой человек преградил ей дорогу.
— Извините, пожалуйста. Стою здесь уже полчаса, и за это время ни один актер не вышел. Куда все подевались, ведь спектакль давно закончился…
                Ульяна постаралась изменить голос, тихо спросила:
— Кто вас интересует?
— Я жду Юлия Ткаченко. Вы знаете такого?
— Он скоро выйдет. Ждите.

                Девушка хотела продолжить путь, но в это время двери служебного входа открылись, и в проеме показался охранник.
— Ты что это, Юль, сбежать решила? Тебя тут все разыскивают. Давай-ка обратно. Нехорошо отрываться от коллектива.
— Юля?! — Стас внимательно посмотрел на девушку и буквально открыл рот. — Нет, не может быть. Волька?!
                Ульяна улыбнулась.
— Узнал все-таки.
— Вот это да! Я просто не верю своим глазам. Как же так? Как это могло произойти? Нет-нет, это невероятно. Как я смог так проколоться? Почему я ничего не заметил? Ты… ,то есть Вы…

                Он неожиданно закрыл лицо руками.
— Господи, как стыдно. Я же вам такого наговорил…
— Успокойся, Стас, — улыбнулась девушка.
                Ей было смешно смотреть, как парень переживает.
— Ничего ты не наговорил. Поделился своими переживаниями, ну и что?
— Нет-нет, вы меня, пожалуйста, извините, так неудобно получилось. — Он посмотрел на Ульяну оценивающим взглядом, уже как на женщину, и вновь повторил. — Нет, это невероятно, вы потрясающая актриса. Просто потрясающая… 
— Спасибо, — поблагодарила Ульяна и предложила:
— Хочешь, давай начнем все заново, и для начала познакомимся. Твое имя мне известно, а меня зовут Ульяна, можно просто — Юля. Я актриса детского театра и моё амплуа —  травести. Это когда женщины на сцене выдают себя за мальчиков. Правда сначала, как все девчонки, я мечтала играть исключительно принцесс, на худой конец,  — золушек, но мне предложили совсем другие роли, и, судя по твоей реакции, справляюсь я с ними неплохо.
— Неплохо — не то слово. Вы просто отлично с ними справляетесь.
— Послушай, Стас, а ведь мы совсем недавно были с тобой на «ты» Предлагаю всё так и оставить.
— Да мне как-то неудобно.
— Неужели я такая старая?
— Нет, но...
— Пъосто дъевняя-дъевняя стаушка, — проговорила девушка скрипучим голосом, заставив Стаса рассмеяться.

               Барьер неловкости слегка треснул.   
— Да, — протянул парень. — Вы… Ты можешь в одно мгновение перевоплотиться в кого угодно.
— Не удивительно. Я пять лет училась этому мастерству. А ты зачем Вольку-то поджидал. Хотел поговорить о своей девушке?
— А вы, то есть, ты готова слушать?
— Почему же нет? Теперь я могу дать тебе любой совет уже как женщина.
— А вы…, ты никуда не торопишься?
— Куда, например?
— Ну, не знаю, к мужу, к детям.
— Я не замужем, и мои дети — это мои зрители. К тому же, с сегодняшнего дня театр закрывается на летние каникулы. Если бы ты приехал завтра, то никого бы здесь уже не застал. Так, что теперь я свободна до сентября. Помнишь, как поется в песне, которой мы закрывали рок-фестиваль: «Я свободен, словно птица в небесах»
— Конечно, помню. Тогда, может быть, посидим где-нибудь в кафе?
— Отлично, — согласилась девушка. — Посидим, отметим начало моего отпуска, и ты мне обо всём расскажешь.
 
                Она пошла вперед, грациозно ступая, теперь уже женской походкой, еле заметно покачивая бедрами, и Стас невольно на нее засмотрелся. Изящная, хрупкая, в короткой юбке, в босоножках на высоком каблуке, нереально стройная, со спины — просто подросток. Но вот Ульяна повернулась, бросила на парня вопросительный взгляд, слегка надула губки, как бы говоря: «Ну, что же ты стоишь, пошли», и Стас, наверное, впервые задумался над тем, что его друг Дэн, не устающий повторять, что кроме Олеси вокруг много других прекрасных девушек, не так уж и не прав.

             …Они сидели в кафе до самого вечера, пили сухое вино, кофе, ели мороженое, но Стасу почему-то совершенно расхотелось говорить с Ульяной об отношениях со своей девушкой. Он рассказал ей только о том, что Олеся сама позвонила ему через два дня после фестиваля, долго извинялась, говорила, что не права, потом сообщила, что уезжает на неделю с родителями в какой-то город к родственникам.
—  Их всей семьей пригласили в гости на юбилей. Кому-то там — то ли пятьдесят, — то ли шестьдесят лет, исполняется, я особенно не вникал. Пожелал доброго пути и повесил трубку.
— А она не обидится?
— Не знаю, мне, если честно, все равно.
— Почему? Ведь она сама позвонила, извинилась.
— Сегодня извинилась, а завтра начнется все сначала. Я ее поведение хорошо изучил, и, вообще, давай не будем о ней. Расскажи лучше о себе.
         
                Ульяна хорошо знала, что чужая биография никого особенно не интересует, но, как ни странно, Стас внимательно ее слушал. Может, потому, что девушка старалась говорить о себе как можно меньше, а в основном рассказывала разные смешные случаи из жизни театра, которых у нее в запасе было предостаточно.
         
                Потом они просто гуляли по вечерней Москве, сидели в сквере на лавочке и никак не могли наговориться. Всего неделю назад Стас бесцеремонно хлопал ее по плечу, а сейчас, испытывая какой-то странный трепет, боялся взять за руку.
               Она сама накрыла его ладонь, сказала со вздохом:
— Так чудесно я еще никогда не проводила время. Спасибо тебе, но, к сожалению, мне пора. Бабушка, наверное, уже волнуется.
— Ты живешь с бабушкой?
— Да.
— А мама?
— У нее другая семья.
— Понятно. А можно я тебя провожу?
— Можно, только до троллейбуса.
— А до дома?
— Нет, только до троллейбуса.
— Почему?
— Потому что ты не должен забывать, что у тебя есть девушка — Олеся, если ты еще не забыл.
               При упоминании знакомого имени Стас поморщился.
— Она же сейчас в другом городе.
— Вот именно, — в другом. Не успела твоя девушка уехать на неделю, как ты уже собрался других провожать.
— А телефон? Телефон ты мне свой оставишь?
— Зачем?
— Так, на всякий случай. Вдруг придется позвонить.

                Ульяна, смеясь, погрозила пальцем. Она уже решила, что эта встреча со Стасом должна стать первой и последней. Зачем заставлять молодого парня терять голову, зачем влюбляться самой, если у этих отношений нет будущего. Пусть он живет своей жизнью. Пусть ругается, мирится, пусть женится, разводится, а она, Ульяна, не должна вставать у него на пути. Нет, не должна.

— Извини, Стас, но телефон я тебе дать не могу.
— Почему, опять из-за Олеси?
                К остановке подъехал троллейбус. Ульяна вскочила на подножку. Повернулась, остановила попытки Стаса войти следом. Сказала смеясь:
— Извини, не могу.

                Она встала возле окна на задней площадке, долго смотрела, как Стас машет ей вслед рукой. Улыбаясь, махала в ответ, а когда молодой человек скрылся из вида, улыбка сразу исчезла с ее лица.

                Всю ночь Ульяна лежала в темноте с открытыми глазами, рассуждая, правильно ли она поступила, когда решила не давать номер своего телефона. Она перебирала в уме каждый миг этой неожиданной встречи, вспоминала глаза, в которых застыл искренний, неподдельный интерес. Так смотрят на человека, который понравился и которому хотят понравиться. Она, в который уже раз мысленно прыгала на подножку троллейбуса, снова и снова махала в ответ рукой, и тогда на ее глазах наворачивались слезы. Она, то плакала, то смеялась, то вновь предавалась воспоминаниям и только к утру смогла ненадолго задремать.

                Бабушка мучила ее расспросами целый день. Всё пыталась выведать имя нового ухажера, но Ульяна только отшучивалась.
— Нет у меня никакого ухажера, ба. А почему задержалась? Отмечали начало отпуска.
— И как ты собралась его провести? Неужели опять будешь работать?
— Какая же это работа, ба? Так, легкая халтурка.

               Каждое лето в театре собиралась небольшая бригада энтузиастов. Придумывался незатейливый спектакль в виде смешного капустника. С ним актеры и колесили по подмосковным домам культуры, клубам, развлекая людей и зарабатывая лишнюю копеечку.
                Несколько сезонов подряд участником такой бригады становилась и Ульяна. Она знала, что Семен Абрамович, организатор всех этих сомнительных мероприятий, обязательно начнет ей названивать, будет приглашать, уговаривать, обещать золотые горы. Но она уже твердо решила, что на этот раз никаким соблазнам не поддастся и проведет, наконец-то, свой законный отпуск в праздном безделье.

                Когда же под вечер раздался настойчивый телефонный звонок, Ульяна, уверенная в том, что названивает ей неугомонный администратор, попросила бабушку ответить, что ее нет дома.
— Скажи —  ушла, уехала. Укатила на юг… с любовником.
                Женщина сняла трубку, и глаза ее загадочно заблестели.
— Тебе звонит какой-то Стас.
                Ульяна растерялась. Стас! Не может быть. Откуда он узнал ее номер? Она не хотела отвечать, но бабушка уже вложила трубку ей в руку. Вложила и приготовилась слушать.
— Алло.
— Привет, Юль, это Стас. Ты только не ругайся. Я думал о тебе всю ночь и утро, а потом не выдержал и поехал в твой театр.
— Это там тебе дали мой телефон.
— Я зашел в администрацию, представился корреспондентом журнала «Театральная жизнь». Сказал, что пишу статью о нелегкой жизни артистов амплуа травести. 
— Неужели тебе поверили?
— Наверное, просто сделали вид, когда получили большую коробку конфет.
— Ну, я с ними еще разберусь. А ты, собственно, зачем звонишь?
— Хочу повторить вчерашний волшебный вечер.
— Ух, ты, смело!
— Давай просто погуляем. На улице так тепло, тихо. Я стою возле твоего театра. Ты приедешь?
             «Нет-нет, не соглашайся, — стучало у нее в голове. — Откажи, придумай предлог — заболела бабушка, приехала подруга, ждешь в гости маму. Ведь ты уже всё решила, все обсудила».
— Хорошо, — ответила она, удивляясь сама себе. — Я буду через час.
               Из коридора вышла бабушка.
— Значит, его зовут Стас?
— Ой, ба, это совсем не то, что ты думаешь. Ему всего двадцать лет.
— А причем здесь возраст? Если парень полюбил…
— Перестань, ба, перестань…
                Ульяна убежала в свою комнату, уткнулась лицом в подушку и засмеялась сквозь слезы.

             …Они стали встречаться почти каждый вечер, за исключением тех дней, когда  группа «Флаер» выступала в каком-нибудь клубе. Однако Ульяна в эти клубы не ходила. Боялась. Поговаривали, что там собирается подозрительная публика, и хотя Стас уверял ее, что музыканты пользуются там большим успехом, девушка предпочитала свидания в других местах.

                Встречались, как правило, возле театра. Молодой человек ждал ее с букетиком хризантем или незабудок. Целовал в щечку. Потом они гуляли, бродили по пустынным вечерним улочкам, болтали ни о чем, сидели в кафе, если накрапывал дождик, или на лавочке в ближайшем сквере. Она ничего не имела против, когда он  нежно ее обнимал, сама доверчиво к нему прижималась, и со стороны могло показаться, что счастье этих двух влюбленных друг в друга людей никогда и ничто не сможет разрушить.

                Но это только казалось...
       
                Ульяна прекрасно понимала, какая пропасть лежит между ними, и первое время всё пыталась поговорить со Стасом серьезно, но, так и не собравшись с духом, в конце концов, махнула рукой. Скоро, уже очень скоро возвратится Олеся. Она и так что-то слишком долго гостит у своих родственников. Молодые люди встретятся, у Стаса вспыхнут былые чувства,  и всё вновь встанет на свои места. Он позвонит, скажет — прости, или просто перестанет звонить, исчезнет и на этом их короткий летний роман, сказочный и удивительный, оборвется.

                Но проходили дни, недели, а Олеся не появлялась. Устав пребывать в неизвестности, на одном из свиданий Ульяна осторожно поинтересовалась — скучает ли Стас по своей девушке и услышала странный ответ:
— Если ты Олесю имеешь в виду, то она укатила на юг. Отдыхает где-то на море.
                Ульяна оживилась.
— Как ты об этом узнал?
— Встретил одну знакомую, она мне и сказала. Я на всякий случай проверил. Позвонил Олесе домой, но там трубку никто не снимает.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— Знаешь, Юль, я и сам себе удивляюсь. Еще совсем недавно я бы с ума сошел узнав, что она уехала куда-то без меня, а сейчас… Сейчас я даже рад. Пусть проветрится, может, подцепит себе кого-нибудь, наконец-то, от меня отстанет.
— Отстанет? — переспросила Ульяна. — Подожди, я что-то ничего не понимаю. Ты мечтаешь, чтобы твоя девушка кого-нибудь подцепила и оставила тебя в покое?
— А я не хочу больше считать Олесю своей девушкой. Теперь моя девушка — ты!
                От этих слов у Ульяны сладко сдавило грудь, но она постаралась этого не показывать. Сказала строго:
— Ты это серьёзно?
— Абсолютно.
                Заглянув ему в глаза, девушка несколько секунд сверлила его взглядом, потом проговорила.
— Пойми, Стас, ты очень хороший парень, открытый, добрый. Ты талантливый музыкант, потрясающий барабанщик, тебя обожают десятки поклонниц, молоденьких, смешных, наивных, выбирай любую…
— А я выбрал тебя…
— Но… но мы не можем быть вместе…
— Почему? У тебя таинственная неизлечимая болезнь?
— Нет, но…
— Тогда что?
               Стас требовал прямого ответа и Ульяна решилась.
— Ну, во-первых, я старше тебя.
— А что, во-вторых?
— А тебе разве этого не достаточно?
— Хм. Нашла причину.
                Ульяна не ожидала такой реакции. Она посмотрела на него с такой детской непосредственностью, что Стас невольно рассмеялся.
— Говоришь старше, а выглядишь, как одна из моих глупеньких поклонниц.
— Правда?
— Хотя рассуждаешь как взрослая женщина.
— Не может быть. Неужели я такая зануда?
— Как раз наоборот. Именно за это я тебя и полюбил.
                Ульяна закрыла его рот ладонью.
— Не бросайся такими словами. Чтобы полюбить человека по-настоящему, его надо хорошо узнать. А мы встречаемся всего-то около месяца.
— Тогда можно тебя поцеловать без всяких слов?
                Услышав столько приятного за сегодняшний вечер, Ульяна пребывала в таком благодушном состоянии, что покорно закрыла глаза и подставила для поцелуя свои губки.

***
                Театральный администратор, Абрам Семенович, сумел-таки дозвониться до Ульяны, и прежде чем та успела ему отказать, быстро проговорил:
— Слушай, тут в подмосковный пансионат ищут ансамбль поиграть на танцах. Платят прилично, полный пансион, у тебя нет случайно кого-нибудь на примете?
                Девушка сразу подумала о группе «Флаер».

                Она связалась со Стасом, обрисовала ситуацию, тот в свою очередь позвонил Дэну, но на этом цепочка оборвалась.
— Какие танцы, ты в своем уме? — кричал в трубку молодой человек. — Там же наверняка бабушки-старушки, им подавай вальсы, кадрили, а у нас, если ты еще не забыл, — рок группа.
                Абраму Семеновичу пришлось отказать, однако мужчина не был бы администратором, если бы так легко сдавался. Он узнал телефон руководителя ансамбля и после почти получасовых уговоров, Дэн сдался. Абрам Семенович пообещал прислать ему опытную певицу, и женщина вскоре действительно позвонила. Она сказала, что поет абсолютно всё, начиная от Пугачевой и Ротару, до Уитни Хьюстон и Тины Тернер.
— У меня в репертуаре полторы тысячи песен, — хвалилась певица. — Я всё беру на себя. Вам практически ничего не нужно делать. Но у меня есть условие. Моя ставка пятьдесят процентов от всего гонорара.
         
                Услышав последнюю фразу, Дэн бросил трубку. У него в группе все всегда делилось поровну. Ситуация зашла в тупик. Абрам Семенович уже пообещал, что через три дня ансамбль вместе с певицей приступит к работе. Он даже успел получить свой гонорар, и тогда у Стаса возникла сумасшедшая идея. Он позвонил Ульяне и предложил ей временно стать солисткой их коллектива.
— Я? — воскликнула девушка. — Солистка? Стас, ты в своём уме?
— А что, голос у тебя превосходный. Я слышал, как ты поешь со сцены в театральных постановках.
— Но… это как-то неожиданно. 
— Не пойму, что тебя смущает? Ты знаешь какие-нибудь эстрадные песни?
— Ну, знаю, конечно.
— Вот и отлично. Сегодня же начинаем репетировать.

                Ульяна заехала в музыкальный магазин, купила несколько сборников популярных песен с текстами и нотами и пока ехала к ребятам на базу, многое успела пересмотреть. За три дня репетиций рок группа «Флаер» в обновленном составе набрала достаточный багаж из песен, пригодных для танцев и с гордо поднятой головой отправилась покорять нестареющие сердца отдыхающих пансионата «Лесная поляна».

                Удивительно, но ребят встретили с таким радушием, с каким, наверное, не встречали «Песняров» в Белоруссии. Оказывается, музыки здесь не было уже целую неделю, а танцы проходили под старенький магнитофончик. Ульяне выделили отдельный одноместный номер, музыкантов же поселили всех вместе. Накормили так, что ребята еле поднялись из-за стола, а к вечеру, настроив инструменты, и приготовившись развлекать пенсионеров, музыканты не поверили своим глазам. Танцевальный зал заполнился в основном молодежью, так, что кроме обычных зажигательных ритмов, группе «Флаер» приходилось периодически исполнять и свои рок композиции, которые всегда пользовались огромным успехом.

                Утром ребята, как правило, отсыпались, шли на поздний завтрак, потом отправлялись на пляж. Купались, загорали, болтали, и каждый, кто бы ни проходил мимо, считал своим долгом махнуть музыкантам рукой. Особенной популярностью пользовалась Ульяна. Стоило ей только появиться на пляже, в открытом купальнике и присесть в шезлонг, как рядом обязательно начинали крутиться поклонники. Кто-то просил оставить автограф, кто-то отпускал комплименты по поводу ее чудесного голоса, кто-то просто садился невдалеке и любовался очаровательной певицей. Даже Дэн, увлеченный только музыкой, однажды не выдержал.
— Счастливчик ты, Стас, — сказал он, когда Ульяна, уже немного загоревшая, прошла рядом с его шезлонгом. — Такая конфетка тебе досталась. А ты всё переживал, мучился из-за своей Олеси.

                Этой же ночью, когда все уснули, Стас постучал к девушке в номер. Она открыла, ничуть не удивившись, и с этого дня они уже постоянно спали вместе.    

             …Возвратились ребята обратно только в конце августа, перед  тем, как разбежаться, Стас еще раз напомнил, что тридцатого августа, без отговорок, он ждет всех на свой юбилей. Открытки с приглашениями были разосланы и многим друзьям-музыкантам из разных групп. Предполагалось не просто посидеть за столом, выпить, закусить, а устроить что-то наподобие мини-фестиваля.
                Прощаясь с Ульяной, Стас поцеловал ее в щечку, шепнул: 
— Запомни, ты приглашена в первую очередь. Ведь я хочу, наконец-то, познакомить тебя с родителями.
                Девушка через силу улыбнулась.
— Надеюсь, они не упадут в обморок, когда меня увидят?
— Шутишь? Пусть только попробуют. Адрес запомнила?
— Конечно.
         
                Домой Ульяна ехала в подавленном настроении. Во-первых, она ужасно боялась знакомства с родителями Стаса. Во-вторых, и это было, наверное, самое главное, — по странному стечению обстоятельств ее день рождения приходился тоже на тридцатое августа, но сказать об этом парню она не могла. Ведь тогда ей придется признаться, что она старше его на целых десять лет. Это сразу убьет и его, и ее, и то главное, что связывало молодых людей до сих пор — их любовь.

***

                Тридцатого августа телефон Ульяны начал трезвонить с самого утра. Звонили, в основном, коллеги из театра, и почти каждый в конце поздравления напоминал, чтобы именинница не забыла накрыть друзьям полянку. Ульяна отшучивалась:
— Не просто полянку, накрою полянищу. 
                Она всё порывалась позвонить Стасу, но каждый раз ее обязательно кто-то опережал. И тут неожиданно позвонил он сам.
— Привет, уже проснулась?
                Услышав знакомый голос, у нее буквально перехватило дыхание.
«Неужели узнал? Неужели будет сейчас поздравлять? Всё — это конец!» Однако Стас заговорил совсем о другом.
— Представляешь, мне только что донесли. Моя-то, бывшая, разъезжает с каким-то бизнесменом на крутой тачке. Всем приветы рассылает прямо из машины.
— Ты про Олесю говоришь?
— А то, про кого?
— Не переживай.
— Я и не переживаю. Просто немного неприятно. Сначала уехала к каким-то родственникам, потом на юг, ни разу не позвонила, а ведь она прекрасно знает, что у меня сегодня день рожденья.
— Вот именно. У тебя сегодня день рождения, поэтому прими мои самые искренние поздравления. Вечером, за столом, я произнесу в твою честь красивый тост. Так, чтобы все услышали, какой ты замечательный человек.
— Спасибо, Юль, подняла немножко настроение. 
— А ну не раскисать. Держать нос по ветру.
— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.
— Вот это другое дело. Пока.
                Стоило ей положить трубку, как звонки с поздравлениями зазвучали вновь и уже не замолкали до самого вечера.

                К ресторану Юля подъехала без опозданий. До начала банкета оставалось еще четверть часа. Перед входом курили несколько человек. Они громко разговаривали, смеялись, а заметив симпатичную девушку, притихли, расступились. Кто-то вежливо сказал:
— Пожалуйста, проходите, мы еще не начинали, ждем только вас, милая барышня.       
                Ульяна улыбнулась, шагнула в холл, ощущая на спине изучающие взгляды. Она знала, что выглядит сегодня на уровне. Нарядное платье с широким блестящим поясом, подчеркивающим ее талию, светлые босоножки на тонкой шпильке, оттеняющие загорелые ножки. На запястье — золотые часики-браслетик.  На шее — тонкая цепочка. Желтые аккуратные сережки… Макияж, на который она потратила не менее двух часов... На среднем пальце — колечко с красным камушком, подаренное бабушкой еще на совершеннолетие, в руках — маленькая дамская сумочка и пакет с подарком.

                Ульяна мельком взглянула на себя в зеркало, украшающее одну из стен прихожей, поправила прическу и вошла в зал. Человек двадцать–двадцать пять молодых ребят и девушек стояли группками, общались, посматривали на стол, уставленный закусками, томились в ожидании начала банкета, а вот самого виновника торжества что-то нигде не было видно. Стас, наверное, еще не подъехал. Юбиляры, как правило, всегда опаздывают на собственные праздники.

                Заметив в углу стол, заваленный подарочными коробками, девушка подошла и поставила свой пакет. Она решила подарить Стасу тамбурин известной американской фирмы. «Это то же самое, что бубен только без кожи, — объяснил ей продавец в музыкальном магазине. —  Если ваш молодой человек играет на барабанах, поверьте мне, — он будет очень доволен» Ульяна поверила. Теперь оставалась самая малость — увидеть реакцию самого юбиляра.

                В зал вошли еще несколько человек, и Ульяна сразу их узнала. Это были ребята, с которыми она шла тогда на фестиваль, а потом возвращалась обратно. Ей хотелось подойти к ним, но они вряд ли могли ее узнать, ведь тогда она была в образе разбитного паренька Вольки, горланила песни, делала вид, что пьет пиво, а сейчас…

                Не узнавал ее и Владимир, который стоял за стойкой бара, и его жена, сестра Стаса, расставляющая закуски на столе. Не узнавал ее и Владик. Мальчишка время от времени появлялся в зале, пробегал вдоль столов, и так же неожиданно куда-то исчезал. Ульяна решила предложить свою помощь и зря. Светлана, к которой она подошла с самым безобидным вопросом, смерила ее оценивающим взглядом, потом крикнула мужу:
 — Ну, чо пялишься, давай работай, — а девушке ответила, не поднимая глаз,— спасибо, сами справимся.

                Контакта не получилось. Ульяна слегка расстроилась, однако поведение девушки она решила списать на обычную женскую ревность. Владимир, видимо, частенько заглядывался на представительниц женского пола, и у Светланы это, естественно, вызывало раздражение. Ульяна сразу подтвердила свои догадки — когда сестра Стаса вышла из зала, она посмотрела на Владимира, а тот сразу же ей подмигнул.   
   
                Неожиданно, среди гостей началось радостное оживление, а через пару секунд в зал вошел, — нет, просто влетел, ворвался Стас. Веселый, счастливый, взъерошенный, он сразу извинился за свое опоздание и без всякого перехода предложил всем присаживаться к столу. Загремели стулья, зазвенели бокалы, в потолок полетели пробки из-под шампанского. Заметив Ульяну, скромно стоящую в стороне, Стас от удивления широко раскрыл глаза.
— Слушай, потрясающе выглядишь!
— Спасибо.
— Нет-нет, я серьёзно, Можно подумать, что сегодня юбилей празднуешь ты, а не я.
                Он взял ее за руку зашагал вдоль стола и остановился в самом его начале.
— Я сяду вот здесь, во главе, — сказал он тоном, не терпящим возражений. —  А ты рядом со мной.   
— Нет, Стас, мне неудобно.
— Почему неудобно? Я сегодня юбиляр, ты — моя девушка. Садись.
                Ульяна переминалась в ноги на ногу, и тут ей на помощь пришел непонятно откуда появившийся Дэн. 
— Слушай юбиляр, не вгоняй нашу певицу в краску. Садись в центр, а мы расположимся по обе стороны от тебя.

                Когда все приготовления были закончены, в зале появился мужчина лет пятидесяти, в костюме, при галстуке и с длинными волосами, собранными в конский хвост.
— Это мой отец, — шепнул Стас, наклонившись к девушке.         
                Мужчина подошел, с интересом посмотрел на Ульяну. Представился.
— Меня зовут Сергей Лаерский, а вас?
                Девушка встала.
— Ульяна, если хотите — Юля, а можно узнать ваше отчество?
— У нас не положено.
                Стас, смеясь, пояснил.
— Он имеет в виду — у нас, у рок-музыкантов.   
— Правильно сынок. Плесни-ка мне чего-нибудь для первого тоста.

                Попросив минуту внимания, мужчина пожелал Стасу всегда достигать самых больших высот в любом деле, за которое бы он ни взялся и никогда не останавливаться на полпути.
— Запомни, сынок — вся наша жизнь это рок-н-ролл! Кто со мной согласен — пьем до дна! Ура!

                Ребята загалдели, так, что, казалось, сейчас вылетят стекла. Второй тост произнес Дэн, говорил о дружбе, о взаимовыручке, потом выскочил на сцену, схватил гитару, и запел «Happy Bightday to you»...          .
                Никто за столом не остался в стороне. Пели все. Сначала по-английски, потом по-русски:
                С днем рожденья тебя,
                С днем рожденья тебя.
                С днем рождения, Стасик,
                С днем рожденья тебя!

                Ульяна говорила немного. Сказала, что она бесконечно счастлива от того, что на ее жизненном пути повстречался такой славный парень, что он открыл для нее, то направление музыки, которым раньше она никогда не интересовалась.  И за это она ему очень благодарна.
— С днем рождения, Стас, с юбилеем, будь счастлив! За тебя!
                Она сделала маленький глоток вина, хотела сесть, но Стас поднял свой бокал, и тихо добавил:
— За нас!      
          
                Сидели за столом недолго. Уже через полчаса начали играть. Одни музыканты меняли других, каждая группа исполняла свои композиции, А перерывы делали только для того, чтобы произнести очередной тост. Веселье набирало обороты. Ульяна вручила Стасу свой подарок и молодой человек, как и обещал консультант из магазина, пришел в полный восторг. Он целовал свою девушку, повторяя:
— Слушай, как ты только догадалась? Ведь это именно то, чего не хватает в дополнении к моей ударной установке.
                Стас проверил тамбурин и очень высоко оценил его звучание, объяснив, что сплав, из которого изготовляются эти, на первый взгляд самые обычные тарелочки, уже много лет держится в строгом секрете. Потому-то инструмент и ценится среди музыкантов так высоко.

                Ульяна облегченно вздохнула. Праздник, кажется, удался. Напряжение, в котором она находилась, стало постепенно спадать, однако к середине банкета всё неожиданно изменилось. На праздник изволила пожаловать ее сиятельство Олеся собственной персоной.
                Она по-хозяйски прошлась по залу, оценила стол. С Владимиром обнялась прямо за стойкой бара, получила от него бокал с вином и подошла к Стасу.
— Привет, именинник. —  Девушка ослепительно улыбалась. — Вот зашла поздравить. Надеюсь, ты рад?
— Просто на седьмом небе от счастья.
— Я так и предполагала, — Олеся решила не замечать иронического тона.
— Давай выпьем за твой… твой двадцатилетний рубеж. Разменял ты сегодня третий десяток, а дальше всё так и полетит, так и покатится. День за днем, год за годом.
— Так ведь и твой юбилей не за горами. Для парня двадцать лет — ничто, а вот девушке уже задумываться приходится, за кого бы замуж выскочить, да так чтобы с квартирой, с деньгами, с машиной дорогой.
— Донесли уже?
— Так ведь ты ни от кого не прячешься. Как, кстати, на юге отдохнула?
— Если присесть предложишь — расскажу.
                Она посмотрела на Ульяну, словно увидела ее впервые, и вдруг заявила:
— А ну-ка, тетя, подвинься. Я хочу поболтать со своим парнем.
         
                Ульяна буквально задохнулась от неожиданности. Ведь этот спектакль без сомнения был разыгран для нее. Она хотела вскочить, кинуться прочь, но Стас вовремя ее остановил.
— Знаешь что, — сказал он Олесе, еле сдерживаясь. — Если ты пришла меня поздравить, пожалуйста, садись. — Стас указал рукой в конец стола, — мест много, а слушать рассказы о твоих летних похождениях мне глубоко неинтересно.
      
                Он демонстративно подал руку Ульяне и увлек ее с центр танцплощадки, где в лучах переливающегося света, под медленную музыку топталось несколько пар. 
— Не обращай внимания, — шепнул он девушке, на ухо, — ее поведение вполне объяснимо. Думала, что я с ума сойду от ревности, буду звонить, искать встреч, унижаться, умолять… Да, так было раньше, но теперь все изменилось, и она не может этого пережить.
                Танцуя, Ульяна краем глаза следила за ней. Удивительно, любая после таких слов сразу бы убежала, а эта — нет. Смотрите-ка, ходит по залу с бокалом, со всеми чокается, кокетничает, строит глазки. И ведь действительно красивая девушка.
— Послушай, Стас, я думаю мне нужно уйти.
— Еще чего! Ни в коем случае!
— Пойми, она настроена очень воинственно. Неизвестно, что еще может придти ей в голову. Устроит какой-нибудь скандал.
— Пусть только попробует. Я ее сразу выведу.
— У меня на душе как-то неспокойно.
— Не волнуйся, всё в порядке. Я с тобой.

                Музыканты сыграли заключительные аккорды, и Стас громко объявил:
— Ребята, что-то у меня в горле пересохло. Не пора ли нам присесть к столу и продолжить праздник? Кто созрел для очередного тоста?
                Олеся за стол садиться не стала. Зашла за стойку бара и принялась о чем-то весело болтать с Владимиром. Потом куда-то исчезла.
                Ульяна сидела как на иголках. Она ничего не могла с собой поделать. Её глаза постоянно искали бывшую девушку Стаса. Вот она снова появилась уже вместе со Светланой, долго с ней перешептывалась и вдруг села за стол, в самом конце, отдельно от всех. Села и о чем-то грустно задумалась.

                Не прошло и двух минут, как к Стасу подошла сестра. Наклонилась так, чтобы ее обязательно слышала Ульяна. Начала издалека.
— Всё в порядке, Стасик? Ты не голодный? Ты не скучаешь? Ой, а что это Олеся сидит одна? Она же твоя девушка, значит должна рядом сидеть…
              «Господи, еще один дешевый спектакль, — подумала Ульяна. — Нет, надо уходить, и как можно быстрее»
— Слушай, Свет, не порти мне праздник. Я сам разберусь, кто моя девушка и где она должна сидеть. Займись своим делом.
— Я-то занимаюсь, а вот ты, похоже, совсем запутался.   
               Девушка отошла и подала сигнал Олесе, разведя в сторону руки.  Мол, ничего не получается.

                Стас поднялся.
— Ребята, хочу вам сказать, что нам с Дэном, совсем недавно довелось поработать на танцах. И знаете что, это оказалась совсем неплохой практикой. Я считаю, что настоящий музыкант должен уметь играть всё. А вот наша солистка, Юля. Давайте попросим ее что-нибудь исполнить.
                Зал дружно зааплодировал,  а Ульяна процедила сквозь зубы: 
— Стас, ты что, я же не готовилась.
— Какая разница, посмотри, все уже навеселе. Пойдем. Дэн, ребята, давайте на сцену.
                Уговаривать музыкантов два раза не пришлось. Солистка взяла микрофон. Стас сел за установку, прошелся по всем барабанам, спросил:
— Ну, что играем?
                Ульяна решила посвятить Стасу медленную песню — «Любовь похожая на сон». Её приходилось часто исполнять в пансионате. И, несмотря на то, что девушка не репетировала, не распевалась, ее голос неожиданно зазвучал так красиво, разлился по залу таким  волшебным нектаром, что притихли, казалось, даже самые непримиримые рокеры. Завладеть вниманием зала всегда очень сложно, а если в зале находятся музыканты — сложнее на порядок. Ульяна увидела десятки горящих глаз, обращенных в ее сторону, и на нее нахлынуло такое вдохновение, что она не сразу поняла, почему к ее голосу все громче и громче стал примешиваться какой-то посторонний звук.

                Ребята за столом начали крутить головой, не понимая, что происходит, а через минуту из кухни в бар кинулся Владимир. Большой японский телевизор, висящий там на специальных кронштейнах и работающий до этого в режиме «без звука», неожиданно загрохотал на полную мощность. Вот только найти пульт дистанционного управления, который до этого всегда лежал на стойке, мужчина не смог, и пока он, ползая на четвереньках, пытался разобраться в паутине проводов, чтобы выдернуть из розетки именно тот, который идет к телевизору, песня, была безнадежно испорчена.

                Ульяна сошла со сцены, но до своего места за столом шла, тем не менее, под гул одобрительных аплодисментов. Оставаясь актрисой в любых ситуациях, она с улыбкой раскланялась перед гостями, и даже нашла в себе силы послать всем воздушные поцелуи. Кто постарался сорвать ее выступление, догадаться было не трудно.

                Настроение испортилось окончательно. Теперь девушка ждала только одного — завершения вечера. И к полуночи все как-то сразу, не сговариваясь, потянулись к выходу. Стас принимал бесконечные прощальные поздравления, провожал друзей, выносил подарки, складывая их в машине отца. Ульяна вызвалась ему помочь, даже взяла какие-то коробки, но тут к ней неожиданно подошла Светлана.
— С вами хочет поговорить наша мама, — процедила она сквозь зубы, глядя в сторону. — Пройдите, пожалуйста, на кухню.

               Девушка указала рукой на дверь и пошла вперед. Ульяна возвратила подарки на прежнее место и двинулась за ней на ватных ногах. Зачем ее приглашают на какой-то разговор? Что хотят сказать? Может, решили познакомиться? Ульяна терялась в догадках. Она бросила взгляд полный надежды в опустевший зал, но Стаса, единственного, кто мог бы ее спасти, не увидела. Он, в это время  помогал друзьям ловить такси.
            
                Оказавшись на кухне среди неприглядных плит, котлов, больших кастрюль и черных обгоревших сковородок диаметром в полметра, Ульяна не сразу заметила невысокую женщину в поварском колпаке и в несвежем фартуке, о который она вытирала руки. Своего сына женщина напоминала очень отдаленно. Стас больше походил на отца, а вот сходство со Светланой было налицо.

                Ульяна уже собралась включить всё своё обаяние, представиться, рассказать о себе, но увидев, как из соседнего помещения вышла Олеся, все слова застряли у нее в горле. Ей казалось, что бывшая девушка Стаса, после инцидента с телевизором, давно сбежала, а она, получается, отсиживалась на кухне. Ждала момента, чтобы ужалить, да побольнее, добить окончательно, разорвать, раздавить, растоптать, насладиться победой над ненавистной соперницей. Что она наговорила матери Стаса, оставалось только догадываться. Расположившись у женщины за спиной, она окатила Ульяну таким ледяным взглядом, а губы скривила в такой язвительной усмешке, что у девушки стали подкашиваться ноги. 

                Ульяна сделала еще одну попытку выдавить из себя хотя бы слово, но мать Стаса ее опередила.
— Ну, вот что, девонька, — начала она, тоном не предвещавшим ничего хорошего. — Вижу, подкрасилась ты сегодня неплохо, только всё это напрасно. За тенями да помадами возраст не скроешь.
— А маленькая собачка до старости щенок, — вставила Олеся.
— Тебе годиков-то сколько, девонька, уже под тридцать, небось, — продолжала женщина. — И замужем, поди, уже раза два–три побывала, и детишек семеро по лавкам.

                Ульяна хотела возразить, но поняла вдруг, что никто ее здесь не собирается слушать. А женщина всё не унималась.
— Муженьков своих престарелых, сдается мне, спровадила, а теперь за молоденького принялась. Не выйдет! Я не позволю. Я — мать! Я сыночка своего тебе не отдам. Я трупом между вами лягу.
— Но я…
— У Стасика девушка есть. Добрая, порядочная. Вот она — Олеся. Семью хочет создать, детишек нарожать, мне — внуков. Ребята два года встречаются, и всё у них хорошо было до твоего появления. Случилась размолвка, согласна, с кем не бывает, а ты ситуацией и воспользовалась. Нехорошо это, непорядочно. Скажу больше — подло это. Стасик мальчик влюбчивый. Его помани пальчиком любая, он и пойдет. Вот ты и поманила и в постель свою, поди, уложить успела, чтобы уж наверняка.
— Хм, конечно, — вновь подала голос Олеся. — Станет он вот с этой в постель ложиться…
— Ты девонька, вот что. Ты от моего сына отстань. Ничего у тебя не получится. Не на того ты нацелилась. Промашка у тебя со Стасиком вышла. А не отстанешь, я тебя так в твоем театрике ославлю, век не отмоешься. Куда не поедешь, слава за тобой хвостом потянется. Так, что ступай отсюда по-хорошему.
 
                Ульяна стояла ни жива, ни мертва. Такого унижения она не испытывала ни разу в жизни. Её только что смешали с грязью, об нее вытерли ноги, ее отчитали как нашкодившую собачонку, бросали в лицо несправедливые обвинения, не позволили вымолвить ни слова, ни полслова.  А теперь… Теперь ее выгоняют…
       
                Ульяна не могла двинуться с места. Ее ноги словно приросли к полу. В горле стоял комок. Напомнить о себе решила и Олеся.
— Послушай, тетя, — заявила она, — тебе разве не ясно сказали — иди отсюда, да поживей, а то ведь мы тебя пинками подгоним.

                Она хотела еще что-то добавить, но в это время на кухню зашел Владимир. Ульяна направилась к дверям, ведущим в зал, но женщина перегородила ей дорогу.
— Пройдешь через двор, — сказала она тихо, кивая в сторону служебного выхода. Выйдешь на улицу, а там сама разберешься. Не маленькая. И помни — если неприятностей не хочешь, к Стасику не приближайся.
         
                За спиной Ульяны захлопнулась дверь, и мир, в котором она жила до сегодняшнего дня перестал для нее существовать. Там, за этой дверью, совсем рядом остались все ее мечты, все надежды, там осталось главное, без чего ее жизнь теперь теряла всякий смысл, там остался Стас.
         
                Из-за слез, застилавших глаза, Ульяна шла почти вслепую, мимо каких-то ящиков, натыкаясь на железные лотки, опрокидывая невидимые бидоны и вскоре, действительно, вышла на оживленную улицу. Машины на большой скорости проносились мимо, но одна все же остановилась. Из нее выбежал встревоженный мужчина, спросил, не нужна ли девушке помощь.
— Давайте я вас подвезу, вы, где живете?
                Ульяна назвала адрес, и мужчина участливо помог ей сесть на заднее сиденье.

               Всю дорогу он пытался ее успокоить. Рассказывал всякие истории из своей жизни.
— Знаете, — говорил он весело, — когда я разводился со своей женой, мне казалось, что жизнь закончилась, так мучился, так страдал, что руки на себя хотел наложить, но постепенно успокоился. Привык. Одному-то оказалось не так уж и плохо. Сам себе хозяин, хочу футбол смотрю, хочу пиво пью, и никто меня не пилит, никто над душой не стоит. А через год встретил ее на улице, идет мрачная, грустная, сумки тащит. Ну, я, понятно, помог, донес тяжести до подъезда, а она вдруг говорит, давай начнем всё сначала, мы же так хорошо с тобой жили, и смотрит так жалобно, так преданно. Нет, думаю, увольте. Больше я на те же грабли не наступлю. Ушла – до свидания. Она мне — Вася, Вася, а меня, не поверите, смех разбирает. И вы тоже смеяться будете, но только не сейчас.  Время должно пройти. Время раны лечит.

                Ульяна ничего не слышала. В голове у нее словно молотом стучали слова женщины: «Я сына тебе не отдам! Я трупом между вами лягу! Уходи по-хорошему, а не то…». Как же это всё страшно обидно, несправедливо, унизительно. Но с другой стороны, ее ведь тоже можно понять. Стас действительно еще мальчишка, а она? Зачем она поехала тогда на этот рок-фестиваль? Зачем стала бегать к нему на свидания? Почему позволила ему влюбиться? Почему влюбилась сама? Неужели не знала, чем всё закончится? Знала. Прекрасно знала. Пропасть нельзя преодолеть в два прыжка, а она попробовала, и вот чем всё закончилось.

                Поблагодарив водителя, она хотела сунуть ему какие-то деньги, но он отказался. Пожелал всего хорошего и уехал. Дверь Ульяна открыла своим ключом, разулась в прихожей, на цыпочках прошла мимо спящей бабушки, а, оказавшись в своей комнате, без сил повалилась на кровать. Слез у нее уже не было, как впрочем, не было и мыслей. Она закрыла глаза, и перед ней сразу закружился хоровод из десятков лиц. Напомнить о себе захотели и коллеги из театра, и студенты, и даже школьные давно забытые подруги. Улыбнулся ей и Ваня, ее первый мальчишка, смешной и наивный. Мама за что-то погрозила ей пальцем. Бабушка ласково погладила по головке.
                Ульяна хотела увидеть лицо Стаса, но вместо этого услышала слова его матери: «Уходи, уходи, уходи»…

              «Ухожу»…
         
                Она почувствовала, что летит в какую-то черную страшную бездну, сделала последний глубокий вдох и затихла.

***

                Стас провожал последних самых стойких гостей, когда из ресторана вышла Олеся. Ни на кого не глядя, она подошла к обочине, махнула рукой, и к ней тут же подкатила довольно приличная иномарка. Девушку, видимо, давно уже поджидали.
                Только тут она позволила себе бросить в сторону своего бывшего воздыхателя мимолетный взгляд, в который постаралась вложить и ненависть, и брезгливость, и снисходительную усмешку одновременно.

                Стас отвернулся, не желая наблюдать, как перед ней услужливо распахивается дверца, как его некогда любимая девушка садится на переднее сиденье, как открывает окошко, но фразу, которую она бросила напоследок, он не услышать не мог.
— Эй, юбиляр, передавай привет своей сушеной вобле.

                Услышав за спиной звук отъезжающей машины, Стас кинулся в ресторан. Никого. Не постеснявшись, проверил дамскую комнату, затем ворвался на кухню и крикнул с порога.
— Где Юля?
                Светлана, пересчитывающая салфетки, вскинула брови.
— Какая еще Юля?
— Ты прекрасно знаешь, какая.
— Понятия не имею.
— Слушай, сестренка, если я узнаю, что вы тут посмели сказать ей хоть слово…
— И что ты сделаешь?
— Я… я… Вот тогда и увидишь, что я сделаю…

                В разговор вмешалась мать Стаса, тихо стоящая до этого в сторонке.
— Не кричи, не кричи, сынок, послушай меня.
— Мама, где она, что вы ей тут наговорили?
— Успокойся, Стасик, пойми, мы все тебя очень любим. Мы хотим, чтобы ты был счастлив, А с этой женщиной ты счастлив никогда не будешь…  Олеся, — вот девушка, которая тебе подходит.
— Угу, эта девушка мне подходит. А ты знаешь, что эта девушка только что, прямо у меня на глазах, укатила на машине со своим новым ухажером?
— Как укатила? Вы разве не поговорили? Может, ты ей сказал что-то обидное.
— Она сама кого хочешь обидит.
— Подожди, я что-то ничего не понимаю. Она сказала, что хочет с тобой поговорить, всё выяснить, помириться.
                Не желая терять время на бесполезные разговоры, Стас ее перебил.
— Скажи, Юля давно ушла?
                Женщина потупила взгляд.
— Полчаса назад.
— Полчаса?

                Он выбежал из ресторана, поймал машину и помчался к дому Ульяны. Ему казалось, что ничего страшного не произошло. Сейчас он с ней поговорит, извинится за своих родственников, и всё опять встанет на свои места. Он даже не сразу вспомнил о том, что не знает ее точного адреса. Каждый раз, прощаясь возле ее дома, Ульяна просила дальше ее не провожать. Она подставляла щечку для прощального поцелуя, потом бежала через большую арку, но вот куда?
    
                Оказавшись во дворе огромного дома, Стас растерянно смотрел на сотни темных окон, совершенно не представляя, что делать дальше. Не ходить же по квартирам ночью и наугад звонить в каждую дверь.
 
                Он прошел на детскую площадку, устроился на маленькой скамеечке и стал ждать — вдруг в каком-нибудь окне вспыхнет свет, или пройдет запоздалый прохожий, житель этого дома, у которого можно будет спросить, где живет актриса театра Ульяна Ткаченко. Однако, после двух часов ожидания, Стас понял, что сидит он напрасно. Вокруг ничего не менялось. Люди все также мирно спали в своих квартирах, а во дворе за это время не появилась ни одна живая душа. Наконец, смертельно уставший за этот непростой день, Стас, принял решение отложить разговор на завтра. Ульяна как раз немного успокоится, он ей позвонит, назначит встречу, и они вместе посмеются над вчерашним небольшим недоразумением.
             
             …Проснулся Стас в полдень, на три часа позже, чем бабушка Ульяны. Пожилая женщина, страдающая бессонницей, накануне выпила таблетку снотворного, поэтому ночью спала, как убитая. Услышать, когда внучка возвратилась домой, и возвратилась ли вообще, она, естественно, не могла и первым делом заглянула к ней в комнату.

                Ульяна лежала поверх покрывала в своём нарядном платье. Бабушка покачала головой. «Ну, надо же, даже раздеться не хватило сил. Неплохо, знать, вчера погуляли». 

                Нина Львовна отправилась на кухню и занялась приготовлением завтрака, а спустя примерно полчаса вновь возвратилась в комнату Ульяны, присела на кровать и тронула внучку за плечо.
— Пора встава-ать, — протянула она, — а то всё на свете проспишь. Завтрак уже готов.
               Не дождавшись ответа, она потрясла девушку чуть сильнее.
— Эй, ты, вставать собираешься? Завтрак остынет. Слышишь меня, вставай, хватит спать!
               На мгновение бабушка замерла, вглядываясь в лицо внучки. И тут ее сердце  пронзила острая боль.
— Ульяна, хватит меня пугать, открывай глаза. Ульяна, Ульяна!
               Теперь женщина трясла свою внучку за оба плеча, но та не реагировала.
— Ульяна, Ульяна, что с тобой? Просыпайся, просыпайся!

                Не помня себя от ужаса, бабушка кинулась на кухню, принесла стакан с холодной водой, стала брызгать на лицо девушки, повторяя: «Ульяна, девочка моя, что с тобой, очнись, очнись, очнись». Она поднесла ее руку к губам, принялась целовать, но та выскользнула и безжизненно упала на кровать. Женщина ощутила вдруг, как все ее тело сковывает ледяной холод. В глазах потемнело, воздуха стало не хватать, и в следующую секунду она без чувств рухнула на пол рядом с кроватью, на которой покоилось тело ее любимой внучки.

                Стас начал названивать Ульяне, как только проснулся, но трубку на другом конце провода никто не снимал. В течение всего дня он набирал ее номер каждые пятнадцать минут, слушал длинные гудки и не мог понять, почему ему не отвечают. К вечеру, потеряв всякую надежду дозвониться, он вновь отправился к ее дому.

                Знакомый двор показался ему уже не таким мрачным, как ночью, и всё же узнать заветный адрес Стасу опять не удалось. Старушки, сидящие возле подъездов, встречали его неприветливо, на вопросы отвечали вопросами:
«А, зачем она вам? А откуда вы ее знаете? А кем вы ей доводитесь?»,  — и в конце, как правило, говорили: «Нет, такая здесь не живет». 
                Побродив по двору в надежде встретить свою девушку, молодой человек отправился домой ни с чем.

                Мог ли он догадываться, что в это время, в квартире на втором этаже, пожилая женщина, очнувшись от глубокого обморока, трясущимися руками крутила диск телефона, пытаясь набрать всего две цифры — ноль, три.
                Бригада скорой помощи приехала быстро. Так же быстро прошел осмотр. Усталый мужчина в белом халате, присел рядом с девушкой, пощупал пульс, потом оттянул одно веко и поднялся.
— Что с ней доктор, что? — Бабушка смотрела на мужчину с такой надеждой, словно тот мог сотворить чудо, но доктор лишь вздохнул.
— К сожалению, ей уже ничем нельзя помочь.
— Как нельзя? Почему нельзя? Нет-нет, подождите, я не понимаю, что это значит…
— Это значит — летальный исход. 
— Летальный?!
                Врач снял с запястья девушки часы и, посмотрев на циферблат, протянул их Нине Львовне.
— Могу даже сказать, что смерть наступила в час тридцать. Вот убедитесь сами.
     Опасаясь, как бы бабушке не стало плохо, он взял ее под локоток, отвел на кухню, накапал в стакан с водой валериановой настойки и заставил выпить.
            
— Это ваша внучка? — спросил он, когда Нина Львовна немного отдышалась.
— Да, Ульяна.
— Я смотрю на ней красивое платье?
— Вчера она отмечала свой юбилей.
— Понятно. Выпила. Не рассчитала силы… 
— Нет, нет, доктор, она вообще не пьёт.
— Не пьёт? Плохо. С непривычки перебрала немного, вот сердечко и не выдержало.
                Мужчина раскрыл папку, что-то отметил.
— Сидите пока здесь, — сказал он, поднимаясь. — Ждите. Я сам вызову специальную службу.
         
                Услышав, как хлопнула входная дверь, бабушка вопреки запретам, сразу поспешила в комнату Ульяны. Девушка лежала в той же позе. Тихая, спокойная, умиротворенная… Казалось, вот сейчас-сейчас, секунда–две, и она вздохнет всей грудью, откроет глаза, сладко потянется, спросит, сколько времени, но…
         
                Вскоре в прихожей послышались какие-то мужские голоса, топот ног. Нина Львовна забыла закрыть дверь за доктором, поэтому вид посторонних мужчин с носилками ее немного удивил. А когда один из них поинтересовался, где усопший, бабушка вообще не поняла о чем идет речь.
— Вы кто? — спросила она, вставая в дверях и преграждая незваным гостям дорогу.
— Как кто? Санитары.
— Какие санитары?
                Один мужчина бросил взгляд через плечо бабушки, увидел Ульяну, и присвистнул.
— Ух, ты, красивая какая, молодая.
— Моя внучка, — подтвердила Нина Львовна. — Красивая, молодая, а какая талантливая…

                Санитары переглянулись. Им иногда приходилось сталкиваться с ситуацией, когда родственники, не желая верить в то, что их близкий человек умер, слегка трогаются умом.
— Послушай, бабуля, — сказал санитар, пытаясь пройти в комнату, — мы тебе, конечно, соболезнуем, но не мешай нам делать нашу работу.
— Не пойму, какую работу?
— Как какую? Вы санитаров вызывали?
— Нет.
                Мужчина шумно втянул носом воздух, отчего его ноздри раздулись как у быка на корриде.
— Не вызывали? — переспросил он. — Хорошо. — Тогда вот здесь распишитесь, и мы поехали.
                Он протянул какой-то документ.
— А что это?
— Это отказ от наших услуг. Но, учтите, потом повезете тело за свой счет.
— Какое тело?
                Мужчина  ткнул пальцем в сторону девушки.
— Вот это тело.
     Нина Львовна повернулась, посмотрела на Ульяну так, словно видела ее впервые, потом удивленно поправила:
— Это не тело, это моя внучка.
— Отлично. Ставьте закорючку.
                Подпись выглядела неразборчиво, но санитаров это не смутило. Потеряв всякий интерес и к бабушке, и к ее внучке, они двинулись к выходу, и громко захлопнули за собой дверь.

                Овсяная каша, сваренная еще утром, давно загустела, вода в чайнике остыла, но Нина Львовна совершенно не чувствовала голода. Она присела на кровать рядом с Ульяной, взяла ее за обе руки, и просидела так, в состоянии какого-то странного оцепенения, всю ночь.

                Телефон начал разрываться от звонков с раннего утра. Но бабушка не двигалась с места. Она ничего не слышала, ничего не понимала, она не замечала времени. Она просто сидела и ждала, когда ее любимая Ульянка откроет глаза. Казалось, она могла бы сидеть вот так часами, но голод и усталость, к тому же — перенесенный стресс, постепенно давали о себе знать. Нина Львовна всё ближе и ближе клонилась к девушке, пока не уронила голову на ее грудь и не забылась тяжелым сном.

                Сколько она проспала так, час–два, а, может, всего несколько минут, — неизвестно, но проснуться женщину заставило какое-то тревожное чувство. Ей показалось, что у девушки внутри  что-то еле заметно шевельнулось. Сон слетел с нее в одно мгновение. Распрямившись, она стала всматриваться в лицо Ульяны, надеясь увидеть на нем какие-нибудь изменения, но… девушка по-прежнему не подавала никаких признаков жизни.    
«Как же так, ведь я слышала, я отчетливо слышала, — убеждала себя женщина. — Там у нее что-то шевельнулось. Я не могла ошибиться!»
         
                Прощупать у девушки пульс ей не удалось. Она просто не знала где на запястье нужно  искать эту слабенькую пульсирующую жилку. И тогда, стянув с плеч Ульяны платье, и оголив ее грудь, она жадно прильнула ухом к тому месту, где по ее мнению должно располагаться сердце. 

                Секунды тянулись невыносимо долго. Нина Львовна несколько раз вставала. Сначала вынесла в другую комнату будильник — он слишком громко тикал. Потом выключила радиоприемник, который постоянно работал на кухне, возвратилась в комнату, и только хотела продолжить свой эксперимент, как в прихожей, в который уже раз зазвонил телефон. Бабушка кинулась к аппарату, схватила трубку, и раздраженно проговорила:
— Ну, что вы всё звоните? Что вам нужно? У меня уже уши закладывает от ваших звонков.

               На другом конце провода, Стас буквально запрыгал от радости. Стараясь не замечать недружелюбного тона, он быстро заговорил.
— Извините, ради Бога. Не могу дозвониться до вас уже два дня. Можно поговорить с Ульяной?
— Нет, нельзя.
— Нельзя, почему? Скажите, что звонит Стас, она обязательно возьмет трубку.
— Нет, не возьмет.
— Она не может или не хочет?
— Вот что, Стас, у меня нет времени с тобой разговаривать.
— Хорошо. Тогда передайте ей, чтобы она мне перезвонила, обязательно перезвонила. Я буду ждать.
— Слушай, дружок, не до тебя сейчас.

                Нина Львовна нажала на рычаг, но трубку положила рядом.
Возвратилась в комнату, села на кровать, перекрестилась и прильнула ухом к груди внучки. Она была готова лежать так часами, но уже через полминуты, ее слух опять уловил, что-то похожее на слабенький пульс. Словно кто-то невидимый надкусил сухарик.
— Что это?!
                Бабушка моментально выпрямилась, но уже в следующую секунду ее голова вновь прижалась к девушке.  Десять пятнадцать, двадцать секунд и снова он, тот же надкусанный сухарик…
«Неужели жива?! Нет, этого не может быть! Ведь доктор сказал…»

                Когда Нина Львовна услышала звук в третий раз, у нее на голове впервые в жизни зашевелились волосы. Она вскочила, заметалась по квартире, не зная, что предпринять, потом подбежала к телефону и вновь вызвала скорую помощь.

                На этот раз, врачом оказалась женщина. Она прошла к Ульяне и попросила бабушку соблюдать тишину, потому что та говорила безумолку, рассказывая обо всём, что произошло, за последние два дня. После довольно продолжительного осмотра, женщина-врач поднялась и в замешательстве произнесла:
— Ничего не понимаю. По всем признакам девушка мертва, но почему у нее до сих пор сохраняется температура — большая загадка.
— Я же вам говорю, у нее внутри что-то бьется. У нее есть пульс, редкий, очень редкий.
— В любом случае, больную надо срочно везти в стационар и там тщательно обследовать. Где у вас телефон, я должна сообщить дежурному.
— А мне что делать?
— Собирайтесь, поедете вместе с нами.

                Не дождавшись звонка от Ульяны, Стас решил отправиться в ее театр. Но оказалось, что сбор труппы назначен только на десятое сентября. Ждать еще несколько дней он не мог, поэтому попробовал узнать адрес девушки, самым доступным способом, — через адресное бюро.
                Заполнил специальный бланк, протянул женщине в окошке, и ему выдали адреса  четырех девушек с именем Ульяна и фамилией Ткаченко. Трое из них оказались детьми, а четвертая, судя по названию улицы и номеру дома, была та, которую он и искал.

                Единственное, что его смущало, так это год ее рождения. Получалось, что ей исполнилось тридцать лет, и исполнилось — тридцатого августа, в день его юбилея. Удивительно, она произносила в его честь тосты, поздравляла, дарила подарки, в то время, как о своем дне рождения не сказала ни слова. Впрочем, девушкам свойственно скрывать свой возраст, хотя, если честно, он думал, что Ульяна не намного его старше — ну, года на три, на четыре. По крайней мере, выглядела она именно так.         

                Не откладывая на потом, он поехал к ее дому, нашел нужный подъезд, этаж, квартиру. Позвонил, один раз, второй, даже крикнул:
— Юль, это я — Стас, открой.
                Звонок.
— Я поговорил с мамой. Она очень переживает.
                Звонок.
— Она даже готова извиниться. Правда. 
                Звонок.
— Юль, ну, не прячься, не молчи, ответь.
 
               Прислушавшись к тишине, он вышел во двор, немного посидел на знакомой скамейке, потом расстроенный поплелся домой. На сегодня у них с Дэном намечалась работа в ночном клубе. Нужно быть в форме, приготовиться, немного отдохнуть. Подвести ребят из-за своих личных проблем он не имел права.

*** 

                Целую неделю Ульяна пролежала в реанимации, и все это время лучшие врачи бились над тем, чтобы привести ее в чувства, но безуспешно. Состояние девушки не менялось. Ее перевели в общую палату, где она наблюдалась еще в течение двух месяцев, и, наконец, на общем консилиуме было принято решение отправить больную домой. Больше медики ничем помочь ей не могли. 
       
                Постоянно дежурившая возле Ульяны бабушка так измучилась за последние недели, что даже похудела на несколько килограммов. Поэтому новость о том, что внучку можно забрать домой, приняла с радостью. Лечащий врач вызвал ее в свой кабинет и объяснил:
— Состояние больной на сегодняшний день можно охарактеризовать, как вполне стабильное. Никаких отклонений не наблюдается. Все анализы в норме, за исключением одного. Мозг девушки по какой-то причине блокирует нормальную работу жизненно важных органов, в то время как организм продолжает функционировать в режиме, если можно так выразиться, наименьшего потребления энергии. Есть такое странное явление, врачи стараются о нем не говорить — летаргический сон,  может быть, слышали?
— А что это?
                Мужчина развел руками.
— К сожалению, ответа на этот вопрос медицина пока не знает. Ваша внучка может очнуться уже завтра, или через месяц, а, может, — и через год. Такие случаи практически не изучены, и всё потому, что врачи, сталкиваясь с ними, не разобравшись, сразу ставят ложные диагнозы. Пульс не прощупывается, зрачок не реагирует всё  — в морг. Вы, кстати, большая умница, что не позволили девушку увезти, сейчас бы мы ее уже потеряли, а так — есть надежда.
— И, все-таки, я не понимаю, почему, почему всё это произошло?
— Трудно сказать, но если вы хотите знать моё мнение, то это, скорей всего следствие какого-то сильного шока. Не исключено насилие, надругательство, или ограбление. Вы хорошо проверяли её ценные вещи, всё ли на месте?
                Нина Львовна пожала плечами.
— А вы проверьте, обязательно проверьте. Кстати, есть ли у нее молодой человек?
— Да… какой-то Стас, всё звонил в последнее время.
— Поговорите с ним. Узнайте, что произошло накануне. Может быть, он ее чем-то обидел? Ударил? Прилюдно унизил? Ранимые натуры реагируют на такие вещи особенно болезненно. Нередки попытки суицида, причем не демонстративного, а самого настоящего. С вашей внучкой приключилась другая беда, но будем надеяться, что скоро всё это закончится и девушка придет в себя.
— Дай-то, Бог.
— Теперь что касается ухода за больной. Вам ничего делать не надо. Два–три раза в неделю из поликлиники к вам будет приходить специальная медсестра, ставить поддерживающие капельницы, ну и врач участковый, конечно, будет постоянно следить за самочувствием больной. Если что, сразу вызывайте скорую помощь.
— Скажите доктор, а кроме капельницы, ее нужно чем-то кормить?
— Вы с ума сошли? Ни в коем случае. У нее же не работает пищеварение. Сейчас она абсолютно стерильна, как только что родившийся младенец.
               При этих словах бабушка улыбнулась, наверное, впервые за последние нелегкие дни.
— И еще один деликатный вопрос, — сказал доктор, останавливая Нину Львовну уже в дверях. — У нее есть родители, мать, отец?
— Отца нет. А мать живет в другом городе и у нее своя семья. Ульяна со мной с первого класса.
— Что же она совсем не интересуется судьбой дочери?
— Почему не интересуется? Звонит раз в год узнать, не стала ли она бабушкой.
— Понятно.

                Этим же вечером Ульяну привезли домой. А чтобы ее ничто не беспокоило, телефон, который продолжал беспрестанно звонить, бабушка решила отключить, но перед этим трубку всё же сняла.
— Алло.
                Услышав всё тот же мужской голос, умоляющий позвать к телефону Ульяну, она поинтересовалась:
— Кто говорит?
— Это Стас.
— Вот, что Стас, — ответила женщина, уверенная в том, что именно он виновен во всём, что случилось с ее внучкой.  — Я не знаю, что там у вас произошло, но сюда ты больше не звони.
— Подождите, подождите я как раз и звоню, чтобы извиниться, я… я…
— Извиняться поздно. Твои извинения уже никому не нужны.
— Но, я…
— Повторяю. Сюда больше не звони.

                Услышав короткие гудки, Стас опустил трубку на рычаг и еще долго смотрел на телефонный аппарат. Перезванивать он не стал. Ему четко дали понять, что разговаривать с ним не желают. Ладно. Попробуем по-другому. Стас связался с сестрой и предложил сводить Владика в театр. «Уж там-то я обязательно ее встречу, — думал он, — не может же она уйти из любимого театра».
 
                Оказалось, — может.
 
                Шагнув в фойе за руку с племянником, Стас так надеялся увидеть развеселого пионера Вольку, что не сразу понял, почему им навстречу выбежал совсем другой артист. Лысеющий дядя с красным галстуком на шее принялся развлекать Владика, и пока он задавал стандартные вопросы, как зовут, сколь лет, читал ли сказку, Стас подошел к женщине торгующей программками и поинтересовался, работает ли в театре Юля Ткаченко?
— Нет, в этом сезоне я ее что-то не видела.
— А где она, вы не знаете?
— Уволилась, наверное. Платят-то копейки. Нашла другое место. У нас это обычная практика.
                Круг замкнулся. К телефону она не подходит. Дверь не открывает. Из театра ушла. И где ее теперь искать?

                Дни напролет Стас ходил мрачнее тучи. Он никак не хотел признаться себе в том, что Ульяна, эта милая девушка, чудесная актриса, певица с приятным голосом, нежная и обаятельная, которую он полюбил всем сердцем, исчезла из его жизни раз и навсегда.

              Придти в себя ему помог Дэн. Они готовили новогоднюю программу, и после одной из репетиций тот вызвал своего друга на откровенный разговор.
— Пойми, — говорил он Стасу. — Резать по живому всегда очень больно, но другого выхода нет. Лучше оборвать отношения сразу, чем тянуть, выяснять, страдать. Юлька хотела понравиться твоим предкам, а они, как я понял, наговорили ей всяких гадостей. И как им потом прикажете друг другу в глаза смотреть? Нет, брат, я считаю, что она поступила абсолютно правильно.
— И что мне теперь делать?
— Остается только одно — жить!
— Как, Дэн, если я думаю о ней днем и ночью.
— Знаешь, я не хочу говорить тебе избитые фразы…, забудь, выброси из головы. Такую девушку как Ульяна забыть, конечно, нелегко. Но есть один прием. Его обычно советуют применять психологи.
— Какой еще прием?
— Попробуй-ка внушить себе мысль о том, что вы расстались временно.
— Как это?
— Ну, к примеру, представь, что она уехала в другой город. Уехала на неопределенный срок, а когда вернется, вы встретитесь, и у вас опять всё будет хорошо.
               Немного помолчав, Стас спросил:
— А она, правда, вернется?
— Поверь мне на слово, брат, я разве тебя когда-нибудь обманывал?
               Стас неожиданно повеселел.
— Что ж, придется поверить!

                С этого дня он стал понемногу оживать. Не так часто смотрел на свой телефон, надеясь, что Ульяна всё же позвонит. Перестал задумываться каждую минуту над тем, где она сейчас и что делает… Он помирился с матерью, перестал выяснять отношения с сестрой. Много занимался с Владиком, а на репетициях уже не сидел погруженный в мрачные мысли. Жизнь налаживалась.  И только в минуты необъяснимой грусти, он ехал в знакомый двор, садился на лавочку, часами смотрел на темные окна своей девушки, и тоска его понемногу отпускала.

               А вот Ульяну ее странная болезнь отпускать никак не хотела. И если первое время бабушка, все ждала, все надеялась, что ее любимая внучка, наконец-то, очнется, то потом постепенно смирилась. Она уже настолько привыкла к тому, что в соседней комнате лежит девушка с закрытыми глазами, лежит без движения, без дыхания, без признаков жизни, что порой ей уже и не хотелось никаких перемен.
 
               Каждое утро она входила в комнату Ульяны, перестилала постель, протирала тело девушки специальными маслами, которые прописал врач, и пока производила влажную уборку, говорила, говорила… Рассказывала о том, что ее беспокоит, передавала содержание своих снов, и сама же  их трактовала. Она могла часами пересказывать сюжеты бразильских сериалов, обсуждала героев, и ей казалось, что внучка ее внимательно слушает. Она общалась с ней как с живой. Впрочем, почему «как?» Девушка была жива. Правда жила она в каком-то своем, потусторонним мире, вход в который для простых смертных был недоступен.

***

                Шло время, и отношения в рок-группе «Флаер» стали давать трещину, после того как ее покинул клавишник, а музыкант, пришедший ему на замену, играл в совершенно другом стиле. У ребят начались творческие разногласия, метания, искания, но всё закончилось тем, что из группы ушел Дэн, а без него ансамбль сразу развалился.

                У Стаса появилось много свободного времени. Он начал помогать отцу. Лаерский-старший, только что расстался с нечистым на руку компаньоном, который, оказывается, уже давно утаивал часть доходов, поэтому помощь сына пришлась ему, как нельзя, кстати.

                Побывав в первой же командировке, Стас неожиданно заключил такую выгодную сделку, что по приезде сразу купил себе автомобиль. Окрыленный успехом, молодой бизнесмен взялся за дело, засучив рукава. Он с готовностью выполнял поручения отца, мотался по всей стране, закупая товар для магазинов, летал и за рубеж, и за океан, и однажды, в каком-то небольшом немецком городке, на совершенно пустынной улице умудрился попасть в нелепую автомобильную аварию. Он передвигался на машине взятой напрокат, притормозил на светофоре и тут же почувствовал сильный удар сзади.
 
                Расстраиваться не стал, ведь он не виноват, да и машина застрахована. Вышел. А немецкая фрау уже кричит, проклиная всех на свете, кроме себя, конечно. Стас отошел в сторону, молча, набрал номер страховой компании, и тут неожиданно  всё стихло. Женщина сняла темные очки и уставилась на него, не мигая... Потом заговорила на чистом русском…
— Стас? Вот это встреча, кто бы мог подумать...
               Он и не думал. А женщину секунд пять разглядывал, прежде чем смог узнать в этой ухоженной взрослой даме свою бывшую любовь Олесю.

                Обнялись. Поболтали. Пока полиция с аварией разбиралась, девушка всё трещала: «Замужем. Хороший дом, хороший сад, обслуга, повар, домработница, обеспечивает муж. Дети? Нет. А зачем, и без них хлопот хватает»
— Ну, а ты как?
— Неплохо.
— Женился, на этой своей?
— Ты хотела сказать на сушеной вобле?
— Ну, Стас, ну, перестань, ну, прости меня. Так получилось, пойми. У меня от ревности тогда внутри всё кипело. Ну, думаю, в лепешку разобьюсь, а Стасика своего любимого ей не отдам.
— Любимого? Я не ослышался?
                Олеся вдруг как-то странно посмотрела по сторонам, потом понизив голос, предложила:
— Давай возьмем такси. Здесь недалеко есть маленький отель. Закажем номер на пару часов, ну, ты понимаешь...
— А как же муж?         
— Какой еще муж? — поморщилась девушка. — Муж там, где ему и положено быть — на службе.
                Стас усмехнулся.
              «Вот она расчудесная заграничная жизнь. Муж обеспечивает всем, кроме самого главного — любви»
— Извини, — сказал он. — Но я спешу на деловую встречу.
— Жаль. Очень жаль. Тогда может быть завтра? Вот моя визитка, позвони, днем я свободна.
                В голосе Олеси звучала такая надежда, что Стас, прочитав на картонке — «Фрау Шнейдер», еле сдержал смех. Ну, надо же  —  фрау…

***

                Миллениум Нина Львовна встречала в компании со своей внучкой. Она немного подравняла у девушки кончики волос, причесала, подложила под головку вторую подушку, и даже принесла из своей комнаты телевизор. Ей очень нравилось ухаживать за Ульяной, та, словно кукла, молча, соглашалась со всем, чтобы ей не предлагали.
— Хочешь, завяжем бантики? — спрашивала бабушка, и сама же отвечала:
— Угу…
— Хочешь косички?
— Угу
— А может быть, расчешемся на прямой пробор?
— Угу.
                Праздничную программу, которая шла по телевизору, женщина тоже активно обсуждала.
— Нет, ты только посмотри. Ну, что это такое? — морщилась она, глядя на двух молоденьких певиц. — Напялили мини юбки и скачут по сцене как козы. А голоса-то нет. Не иначе как богатенькие ухажеры заплатили.
               Она переключала программу и довольно улыбалась, потому что с экрана старинный романс исполняла женщина в длинном концертном платье.

               Так, просидев до часу ночи, Нина Львовна уже собралась отправиться «на боковую», но тут позвонила ее дочь, мама Ульяны. Она поздравила  всех с Новым годом, поинтересовалась как дела, что нового, и бабушка как всегда разыграла обычный спектакль.
— Новый год встретили с Ульянкой, а сейчас она собирается в компанию.
— Передай ей трубочку, сто лет ее голос не слышала.
— Эй, Ульяна, мама звонит, ты подойдешь? — И после паузы. — Что, уже убегаешь? Ну, беги-беги.
                Хлопнув дверью, Нина Львовна продолжала:
— Ушла. Привет тебе передает и поздравления.
— А у нее есть кто-нибудь?
— Не знаю, она мне не докладывает.
— Уж пора бы замуж выходить.
— Согласна. Только нас-то никто не спрашивает.
— А если спросят?
— Если спросят — совет дадим правильный.

                Совета у своих родителей решил попросить и Стас. В Новогоднюю ночь он представил им девушку, с которой недавно познакомился. Валентина показалась ему тихой, скромной, даже немного застенчивой, такой, какой он и хотел бы видеть свою будущую жену.
— В двадцать пять пора бы уже подумать и о своей семье, — говорил ему отец. — Хватит гулять, пора детей рожать. Смотри, Светка уже второго ждет, а у тебя еще ни одного.

               Девушка родителям понравилась. Всю новогоднюю ночь она помогала по хозяйству. Уносила посуду, приносила закуски и, в конце концов, выбор сына был единодушно одобрен, а уже через полгода молодые сыграли пышную свадьбу, с голубями, лимузинами и банкетом на сто персон. Всё было обставлено по высшему разряду, поэтому денег на свадебное путешествие не хватило.

                Молодые переехали в загородный дом, туда, где когда-то проходили рок-фестивали. Комната на втором этаже с огромной кроватью могла бы удовлетворить запросы самых взыскательных гостей. На кухне хозяйничала повариха из отцовского ресторана. Она же обслуживала молодых супругов за столом, потом мыла посуду и, тем не менее, уже на третий день Валентина надула губки.
— Хочу на заграничный курорт, — заявила она Стасу.
— А здесь чем тебе не нравится? Погода отличная, есть бассейн, есть шезлонги, купайся, загорай.
— Здесь нет людей, мне скучно.
— Не пойму, тебе люди нужны или я?
                Девушка замолкала, но через пару дней начинала сначала, а когда неожиданно зарядили дожди, заскучал даже Стас. Скандал не разразился только потому, что молодому супругу нужно было срочно отправляться в очередную командировку. Бизнес не терпел простоев.

                Валентина стала появляться в ресторане, помогала свекрови на кухне и женщина на невестку просто нарадоваться не могла. Но только первое время. Уже через месяц молодая хозяйка начала понемногу повышать голос, через два, набравшись опыта, ее голос окреп еще сильнее, а через полгода она уже вовсю командовала в ресторане, не стесняясь делать замечания не только официантам, но даже свекрови.

                Однако всё менялось, как только из очередной поездки возвращался Стас. Валентина исчезала из ресторана, дни напролет крутилась возле мужа, изображая из себя ласковую кошечку, но стоило Стасу уехать, как милая кошечка сразу превращалась в дикую пантеру. Скандалы в ресторане с биением посуды, со швырянием сковородок, с криками и оскорблениями следовали один за другим. Свекровь все чаще хваталась за сердце и в один ненастный день не смогла встать с постели. Женщину увезли в больницу с подозрением на инсульт, а через неделю она приказала всем долго жить.
                Узнав от Владимира, что происходило за его спиной, и кто виновен в смерти матери, Стас подал на развод. И если бы не брачный контракт, на заключении которого в свое время настоял отец Стаса, еще неизвестно, что Валентина смогла бы у них отсудить.       
            
                Целый год Стас приходил в себя, потом еще два наслаждался холостяцкой  жизнью, а к своему тридцатилетнему юбилею, он вдруг решил собрать всех своих друзей-музыкантов, вспомнить былые времена, поиграть старый добрый рок-н-ролл, оттянуться на полную катушку. 
                Правда, многих, к сожалению, он отыскать не смог. Кто-то переехал, кто-то сменил номер телефона, кто-то уже покинул этот бренный мир, но те, кому он все же дозвонился, на его приглашение откликнулись с неподдельным энтузиазмом. А Дэн пообещал приехать со своим новым составом, который назывался теперь «Фроел» и работал в совершенно другом направлении. 
— Уверен, тебе понравится, — говорил он Стасу. — Ребята подобрались интересные. Кстати, многие тебя знают и хорошо отзываются.
— Ладно, приедешь, послушаем.

                Банкет Стас решил провести там же, что и десять лет назад, в ресторане отца. Подготовку начал с самого утра. Привез и настроил музыкальную аппаратуру, установил свет, ударную установку, потом в течение двух часов разминался, готовясь к встрече с друзьями.

                Подготовку к юбилею Ульяны Нина Львовна тоже начала с самого утра.
Сначала долго ходила по магазинам, закупала продукты, потом готовила, варила, резала, украшала, сервировала маленький столик, а когда всё было готово, она решила облачить виновницу торжества в праздничный наряд. Достала платье, долго возилась, пока сумела его одеть, талию обозначила широким поясом, шею украсила золотой цепочкой, мочки ушей серьгами, потом принялась накладывать девушке макияж.

                Тушь, тени, которые ей удалось отыскать, давно засохли, но их можно было оживить с помощью простой воды. Губной помадой бабушка воспользовалась своей, не такой яркой, но губки у девушки, тем не менее, заблестели. Покрутив в руках золотые часики, стрелки которых давно замерли на отметке в полчаса второго, Нина Львовна всё же решила, что сегодня на запястье Ульяны им самое место. Отступив на шаг, она долго любовалась своей внучкой, потом достала с антресолей старую театральную афишу, ее любимую, с изображением Ульяны в образе Розовой Феи, повесила ее в изголовье девушки, приколов булавками к обоям, и только после этого успокоилась.

                Она уже собралась присесть к столу, даже наполнила маленькую рюмочку кагором, как к ней вдруг пришла идея пригласить кого-нибудь в гости. Кто же всё последнее время периодически бывал у них? Наблюдал за Ульяной, поддерживал, помогал, в отличие от постоянно меняющихся медсестер? Конечно, — лечащий врач. Бабушка связалась с ним и попросила зайти хотя бы на несколько минут.
— Что-то случилось? — спросил мужчина, обеспокоенно. — Есть изменения в состоянии больной?

— Изменения только одни — у нее сегодня день рождения. И не просто день рождения, а юбилей, круглая дата.
— Вот как? Чудесно. Я как раз в вашем районе, здесь недалеко. Скоро буду, ждите.

                Гости начали подтягиваться к ресторану к шести. Стас встречал друзей у входа и многих узнавал не сразу. Ребята повзрослели, возмужали, некоторые приехали с женами, некоторые несли футляры со своими любимыми гитарами, некоторые с шиком подкатывали на огромных джипах, желая показать свою значимость, но их всех по-прежнему объединяло одно — неутолимое желание поскорей услышать знакомые с детства песни под рокот электрогитар и пульсирующие ритмы ударных. Наверное, поэтому за столом не засиживались. Уже через двадцать минут, опрокинув всего пару рюмок, ребята потянулись к сцене. Зазвучали первые аккорды, раздались первые аплодисменты, и после этого музыка на банкете не затихала практически ни на минуту.
 
                За скорейшее выздоровление Ульяны, рюмочку опрокинул и доктор. Отведал угощение, которое бабушка любезно ему предложила, а вот от второй рюмки отказался. Подошел к девушке, как обычно, прощупал пульс, потом спросил:
— А это вы зачем ее так нарядили, в честь дня рождения?
               Бабушка кивнула.
— Ох, и красивая же она у вас. Сколько к вам хожу не перестаю удивляться. А это, — мужчина указал на афишу, — вы для сравнения повесили?
— Просто так. Ульяна хорошо здесь выглядит.
— Я думаю, что теперь она будет выглядеть так всегда.
— Всегда?
— А вы разве не заметили, что за десять лет она практически не изменилась.
— Она, что же теперь, совсем не будет стареть? Как же так?
— Очень просто. Все процессы метаболизма в ее организме сильно замедлены. Подумайте сами — пульс нормального человека составляет шестьдесят–восемьдесят ударов в минуту, а сердце вашей внучки сокращается в сорок раз реже. В минуту —всего два сокращения. И если составить простую задачку из тех, что решают во втором классе начальной школы, то можно легко подсчитать, что за десять лет она повзрослела всего… всего… на три–четыре месяца.
— Так мало?
— Правда здесь необходимо учитывать и внешние факторы. Ее кожа не была подвержена губительному воздействию ультрафиолетовых лучей, ее не касались ни мороз, ни зной, ни ветер, ни дождь. И потом, девушка не испытывала ни переживаний, ни страданий, ни огорчений, ни страхов, ни стрессов, а именно это незаметно, изо дня в день, меняет нашу внешность и не в лучшую сторону.   
          
                Убедиться в правильности этого утверждения смог и Стас, когда под конец банкета к нему подошла сестра и, шепнув на ухо, что его ждут, кивнула в сторону холла.
— Кто? — попытался выяснить юбиляр.
— Выйди, и сам увидишь.
                Сестра загадочно улыбалась и, первое, о чем подумал Стас, уж не Олеся ли пожаловала, прямо из своей немецкой глубинки? Ему не хотелось никуда идти, на сцене настраивали инструменты музыканты очередной группы, но если просят…

                Он вышел в холл и облегченно выдохнул. Стоя к нему спиной, курила какая-то довольно крупная женщина с короткой темной стрижкой под каре. А насколько он помнил, Олеся никогда не курила, да и светлые длинные волосы всегда были предметом ее гордости.
— Вы меня звали?
                Женщина медленно обернулась.
— Мы уже на «вы»?
                Он узнал ее только по голосу.
— Олеся?
 
                И все же, это оказалась она. С момента их последней встречи, девушка, нет теперь уже — женщина, так изменилась, что узнать ее было абсолютно невозможно.               
— Только не задавай мне вопросов о муже, как в прошлый раз, — проговорила она, сморщив носик.
— Хорошо, не буду. И все же, какими судьбами?
— Приехала навестить родителей. Вспомнила о твоем дне рождения, решила поздравить.
— Ну, если решила, то поздравляй, — пошутил он.

                Олеся затушила сигарету, пропустила шумную компанию, которая возвращалась в зал после перекура, потом подошла к Стасу вплотную, обвила руками за шею и сильно прижалась.
— Светка сказала, что у тебя никого нет, это правда?
                Стас невольно обнял ее за талию, и сразу нащупал под платьем облегающий корсет.
   «Вот оно что, — подумал он, — мы, оказывается, уже утягиваемся»
— Почему один? Ты только посмотри, сколько у меня друзей.
— А той единственной, как я понимаю, нет.
— Ты правильно понимаешь. Ту единственную я пока не нашел.
— А зачем тебе ее искать, если она стоит перед тобой?
— Извини, но теперь не могу не спросить о муже...

                Олеся разомкнула руки, отошла, закурила. Выпустила дым тонкой струйкой и почти закричала:
— Сбежала я от него, понимаешь, сбежала! Бесконечные отчеты, придирки, выяснения, всё строго по распорядку, каждый шаг расписан, каждый пфенниг на учете. Забыла воду выключить — скандал, не погасила свет — крик. Машина поломалась — сама езжай в сервис, сама чини, сама плати. Нет, эта жизнь не для нашей широкой души. Пойдем, Стас, выпьем за твой День рождения, вспомним молодость, поболтаем.
— Пойдем.

                Наблюдая, как за столом Олеся выпила залпом большой бокал вина, и, не закусив, тут же налила себе второй, Стас подумал, а она, оказывается, не только курит, но еще и пьёт. Вот откуда это оплывшее лицо, потухший взгляд и мешки под глазами, которые, к сожалению, уже не замажешь никакими заморскими кремами.

                Поболтать им не удалось. Стаса позвали на сцену. Попросили поиграть с ребятами, у которых барабанщик «слегка» перебрал. А когда выступление закончилось, Олесю он уже не нашел, та, видимо, поняла, что здесь ей ничего не светит и отправилась на поиски очередного заграничного спонсора.
   
                А бабушка Ульяны, проводив доктора, и поскучав перед телевизором, решила отправиться ко сну. Она еще немного постояла перед внучкой, раздумывая сейчас ее переодеть, или уж завтра… «В конце концов, ничего страшного не случится, — подумала она, — переодену утром. Как сказал врач, она не испытывает ни огорчений, ни страданий, ни переживаний. Счастливая…».

                Нина Львовна надеялась, что после выпитого кагора - заснёт без снотворного, но всё оказалось совсем наоборот. Алкоголь так ее возбудил, что ей пришлось выпить сначала одну, потом две, а через час добавить и третью таблетку. Такую дозу она себе еще никогда не позволяла, поэтому момент отхода ко сну ей уловить не удалось. Она просто закрыла веки, а открыть уже не смогла.

                После того, как были спеты все песни, и было выпито всё, что стояло на столах, гости обняли друг друга за плечи и по старинке дружно затянули: «Я свободен словно птица в небесах»…
                Вечер удался на славу. Встретились, повидались, пообщались, поиграли от души, будет теперь что вспомнить. И все же, прощаясь с Дэном, Стас грустно улыбнулся.
— Помнишь, ты говорил, что она обязательно вернется, а она так и не вернулась…
— Ты это про кого сейчас, — не сразу понял Дэн. — Неужели про Юльку?
                Стас неопределенно дернул плечами.
— Ну, ты, брат, даешь. Столько времени прошло. Она уж, наверное, давно замуж вышла, а ты всё страдаешь.
— Не могу ее забыть, Дэн, пойми.   
— Ты в своё время, никак Олесю свою забыть не мог, а я ее сегодня видел — это же ужас какой-то, еще лет пять, и она в дверь только боком сможет проходить.
            
— Согласен, — усмехнулся Стас.
— А раз согласен, то вспомни теперь Валентину. Её ты тоже вроде бы любил, даже женился, и что…
— Это было какое-то временное помутнение рассудка.
— Так может быть и с Юлькой тоже самое?
— Нет-нет, здесь совсем другое… Ульяна, она…
                Понимая, что Стаса не переубедить, Дэн посоветовал: 
— А ты разыщи ее. Посмотри, какой она стала, познакомься с ее мужем, с детишками, может, тогда у тебя просветление настанет.

***
             
               Если бы кто-то внимательно наблюдал за неподвижно лежащей девушкой, то он наверняка бы заметил, как еле заметно дрогнули ее ресницы. Один раз, второй, третий… Среди черного мрака, в который  когда-то погрузилась Ульяна, неожиданно блеснул слабенький лучик света, словно кто-то специально для нее зажег спасительную свечу. Девушка вздохнула полной грудью и медленно открыла глаза. Некоторое время она смотрела в потолок, наблюдая, как весело пляшет желтый блик, отраженный от уличного фонаря. Опустив глаза, она увидела, что лежит в своей комнате, что на ней платье, снять которое у нее не хватило сил, тот же широкий блестящий пояс, украшения, часы, и ее мысли постепенно вернулись к последним событиям того далекого вечера, который, как ей казалось, закончился всего несколько часов назад.

                Юбилей Стаса, банкет, друзья, тосты, поздравления, музыка, и вдруг эта вульгарная девица, которая всё портила… Последний неприятный разговор на кухне, когда ее так несправедливо обвиняли. «Я трупом между вами лягу»…
               Слезы, отчаяние, безысходность. А Стас, почему он не помчался за ней, почему не догнал? Согласился со своей матерью? «Они не пара?» Смирился? Сдался?
         
               Только с третьей попытки Ульяна смогла поднести руку с часами к лицу, удивляясь тому, что это самое простое движение далось ей с таким трудом. Секундная стрелка весело бежала по кругу. Час тридцать ночи. Девушка хотела встать, но смогла лишь немного приподняться на локтях.
«Почему я вдруг так ослабла, — подумала она. — Вот, что значит — понервничать».
              В голову опять полезли разные мысли. Вспомнился рок-фестиваль, игры с Владиком, разговоры со Стасом. Вспомнились встречи, откровенные признания, пансионат, работа на танцах, и вновь юбилей, банкет, слова Светланы: «Пройдите на кухню, с вами хочет поговорить наша мама»…

              Ноги Ульяну тоже не слушались. Она пыталась сгибать их в коленях, но давалось ей это путем невероятных усилий. Только спустя два часа она смогла сесть на кровати. От любого резкого движения у нее кружилась голова, темнело в глазах. Хотелось пить.

                Ульяна посмотрела в окно. Что это? Откуда во дворе столько машин? Разноцветных, красивых, блестящих. И детскую площадку успели поменять. Когда? Вместо ржавых скрипучих качелей, — красные, желтые, голубые горки, песочницы, карусели, пряничные домики, а чуть в стороне на скамеечке фигура одинокого человека. Кто он? Почему не  спит? Поругался с женой? Или ждет свою девушку? Ульяна хотела подойти ближе к окну, встала и тут же упала на кровать, без чувств.

                Стас отправился в знакомый двор, сразу, как только проводил последнего гостя. Сесть за руль не решился, все-таки принимал сегодня на грудь, остановил такси. Домчался с ветерком, а уже на месте, стоя посередине большого чужого двора, подумал: «И что я здесь делаю? Зачем приехал? Кого высматриваю? Нет, Дэн, все-таки, прав — прошлое надо оставить в прошлом. Надо жить сегодняшним днем, думать о будущем, строить планы, пытаться отыскать свое счастье. Где? Пока неизвестно, ну, уж точно не здесь».

               Так, предаваясь воспоминаниям, рассуждая о смысле жизни, он просидел почти до рассвета. А когда уже собрался уходить, ему вдруг показалось, что в одном из окон: тех окон на втором этаже, за которыми, по его расчетам, жила любовь всей его жизни, мелькнуло чье-то лицо. Стас усмехнулся.
             «Ну вот, началось. Досиделся до галлюцинаций. Ночью надо спать, а не болтаться неизвестно где».  Он поднялся, но, вместо того, чтобы отправиться домой, приблизился к окнам, насколько это было возможно, и стал всматриваться в их неприветливую темноту.               
 
                Второй раз Ульяна открыла глаза, когда на улице уже светало. Она осторожно села на кровати, дождалась, пока голова перестанет кружиться, дотянулась до подоконника и, держась за него, сумела-таки выглянуть в окно. Но только на мгновение. В глазах у нее потемнело, и если бы она не схватилась за спинку кровати, то наверняка упала бы прямо на пол. Несколько минут она приходила в себя, потом, облокотившись на подоконник всем телом, посмотрела во двор.

                Стас увидел лицо своей девушки и буквально оцепенел. 

                Удивилась и Ульяна. Стас?! Он все-таки приехал. Он нашел ее! Значит, он не сдался, не смирился. Значит, он действительно ее любит!
                Она с трудом махнула рукой, увидела, как он сорвался с места, и на ее лице появилась еле заметная улыбка. Опираясь на сервировочный столик, оставленный бабушкой рядом с окном, отдыхая после каждого шага, Ульяна каким-то чудом, добралась до прихожей. Из последних сил повернула ключ в замке.

                Стас уже стоял с той стороны двери. Он увидел ее, — ту, о которой мечтал все эти годы... Её — юную, тонкую, нежную, в том же наряде, в котором она была на его двадцатилетнем юбилее, и ему показалось, что он сходит с ума. Ульяна словно шагнула к нему из прошлого. Он просто не мог поверить своим глазам.

— Юля?!

                Рассмотреть его лицо она не успела. В глазах появились красные круги, потом стало темнеть. Губы беззвучно прошептали знакомое имя:

— Стас?!

                И в следующую секунду девушка потеряла сознание.

                Он подхватил ее буквально на лету, взял на руки, воздушную, невесомую, легкую как пушинку, внес назад в квартиру, прошел мимо спящей бабушки, аккуратно уложил на кровать, сел рядом. Ему никак не удавалось взять в толк одну простую вещь: почему за десять лет Ульяна совсем не изменилась, даже, кажется, стала еще моложе? Не отрывая взгляда, он смотрел и смотрел на нее, поглаживал по волосам, целовал почти прозрачную ладонь, а когда девушка очнулась, стала шептать что-то неразборчивое, периодически облизывая пересохшие губы, Стас испугался.

                Разбудить мертвецки спящую бабушку ему не удалось. Она не проснулась даже после того, как в квартире появились врачи скорой помощи, которые приехали по его вызову, и даже после того, как Ульяну выносили на носилках, чтобы отправить в больницу, женщина продолжала спать. Поехать вместе с больной ему не разрешили, попросили остаться в квартире, чтобы потом не возникло никаких вопросов. Однако, просидев два часа, Стас не выдержал, написал записку, в которой указал номер своего телефона, положил ее на кровать Ульяны и ушел.

                Встревоженный голос женщины он услышал только под вечер. Постарался спокойно всё объяснить, но после нескольких неудачных попыток, ему ничего не оставалось, как отправиться к бабушке домой.
                Сначала та набросилась на него чуть ли не с кулаками. Кричала то же самое, что и по телефону:
— Куда ты дел мою внучку? В какой еще она больнице? Откуда ты взялся? Кто ты вообще такой? Как попал в квартиру? Не ври, не ври, не ври, она не могла тебе сама открыть!

              Вопросы сыпались бесконечной чередой, так что Стас не мог вставить ни слова. Он тоже многого не понимал, поэтому, как только пыл бабушки стал угасать, Стас предложил ей пройти на кухню, заварить крепкого чаю и спокойно обо всем поговорить.
— Мне не о чем с тобой говорить, — снова взорвалась пожилая женщина. — Тем более чаи распивать. Я сейчас милицию вызову, пусть тебя допросят, пусть у тебя спросят, пусть… пусть…

               Они проговорили до позднего вечера.

               Домой Стас вернулся около полуночи. Все, что он узнал от Нины Львовны, его буквально ошеломило. Неужели такое возможно? Пролежать без движения десять лет?  Он слышал, что за границей некоторые отчаянные граждане, уже сейчас подвергают себя глубокой заморозке, чтобы потом, скажем лет через сто очнуться, посмотреть на изменившийся мир и пожать руку своим постаревшим правнукам. А Ульяна перенеслась через десятилетие, просто так. Невероятно!

                Стас ломал над этим голову всю ночь, копался в энциклопедии, вышел в интернет, отыскал сайт с описанием подобных случаев. Одна девочка из Бурятии, к примеру, неожиданно уснула в пятилетнем возрасте, а проснулась уже взрослой сорокалетней женщиной от обычного телефонного звонка. И таких случаев в мире, оказывается, было отмечено немало. Случались даже эпидемии. Люди засыпали, просыпались без всякой причины.
                Нет, это просто не укладывалось в голове.

                Пробиться к Ульяне в больницу Стас смог только на третий день и только на три минуты. Вошел, молча, посидел рядом, погладил ручку, улыбнулся и до свиданья. Через неделю, когда девушка стала понемногу говорить, правда, пока только шепотом, свидание увеличилось до пятнадцати минут.
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Нормально.            
— Выздоравливай скорей, я скучаю.
— Постараюсь.

                Через месяц Ульяна стала задавать вопросы. Однако доктор строго предупредил:
— Никаких разговоров о том, какой сейчас год. Это может повредить психику больной. Мы сами все ей объясним, с помощью профессионального психолога, когда посчитаем нужным.
                И всё же Стас однажды чуть не прокололся. Забыл выключить мобильный телефон, а ему как раз позвонили по работе.
— Ой, что это у тебя такое играет?
               Пришлось показать.
— Телефон. Кто-то из друзей подарил на день рождения.
— И что, вот так просто можно говорить?
— Конечно, можно. Хочешь, Дэну позвоним?
               Стас набрал номер приятеля, и передал трубку девушке. 
— Алло, Дэн? Привет, это Ульяна. А ты сейчас где? Едешь в машине… — глаза девушки загорелись, — как я поживаю? Неплохо. Вот лежу в больнице, лечусь, сама не знаю отчего. Врачи говорят от нервного переутомления. Привет Стасу? Ладно, передам. Стас, тебе привет.               
                Она возвратила трубку и вдруг спросила:
— А номер Олеси у тебя тоже записан?
— Нет.
— Почему, она девушка красивая.
— Ты так думаешь?
— Очень красивая.
               Стас мысленно сравнил стройную, милую Ульянку с сегодняшней Олесей, и клятвенно пообещал, что номера этой «красивой девушки» в его телефоне не будет никогда. А чтобы Ульяна не сомневалась, он открыл список контактов и показал его девушке.
— Вот посмотри. Убедись сама.

               Первым в этом списке значился отец, потом сестра Светлана, ее муж Владимир, а уже за ними следовали номера друзей.
               Ульяна осторожно поинтересовалась.
— А почему у тебя нет номера мамы?
— Мамы?            
               Стас растерялся. Что ответить? Сказать, что ее нет в живых, вот уже три года… Решение пришло спонтанно.
— Они с отцом расстались.
— Когда?
— Недавно.
— Это из-за меня?
— Нет- нет. У них уже много лет были натянутые отношения.
— И вы с ней не созваниваетесь?
— Она уехала в Краснодарский край, к своей матери, а там мобильной связи еще нет.
                Ульяна посмотрела на молодого человека подозрительно.
— Скажи честно — это правда, не из-за меня?
— Правда, Юль, там совсем другая причина. Не переживай. 
                У девушки с души, словно камень свалился. Она просто не представляла, как смогла бы посмотреть этой женщине в глаза.
 
                Стас начал частенько навещать Нину Львовну, привозил продукты, лекарства, сладости. Оставшись одна, бабушка как-то сразу сдала, заныли старые болячки, на которые она, занятая каждодневными заботами о внучке, раньше просто не обращала внимания. Проведать Ульяну ей удалось всего пару раз, трудно давались поездки на автомобиле в другой конец города. Все новости о девушке ей передавал Стас.

               В долгих беседах за чаем осенними вечерами, особенно когда за окном лил бесконечный дождь, Нина Львовна узнавала всё новые и новые подробности об отношениях между молодыми людьми и однажды прозрачно намекнула:
— Знаешь, Стасик, чем больше я тебя слушаю, тем больше убеждаюсь, что парень ты серьёзный и Ульянка тебе не безразлична. А уж если задумал жениться, то не тяни, мне еще правнуков охота понянчить. 

                Через месяц, когда Ульяна уже готовилась к выписке, доктор пригласил Стаса в кабинет, передал историю болезни, результаты анализов, рентгеновские снимки, сказал, что это всё нужно отдать участковому врачу по месту жительства, а в конце неожиданно спросил:
— Скажите, вы давно знакомы?
— С Ульяной? Получается больше десяти лет.
— И какие у вас отношения?
— Она… она моя невеста,
                Доктор облегченно вздохнул.
— Как я понимаю, вы хотите сделать ей предложение?
— Конечно.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Понимаете, для вашей невесты любые переживания сейчас крайне не желательны. Мы не знаем, как ее болезнь может себя проявить, поэтому не торопитесь, подождите недельку–другую. Она еще должна привыкнуть к тому, что за окном не девяносто пятый, а вот уже пять лет, как наступило новое тысячелетие.               

                Ульяна и вправду очень долго не могла поверить в то, что целых десять лет находилась между небом и землей. Она с удивлением узнавала обо всем, что произошло в мире за эти годы. Стас подарил ей ноутбук последней модели, потом часами объяснял, как нужно на  нем работать. Закачал много разных игр, вот только подключать интернет пока опасался, мало ли на какие сайты может занести неопытного пользователя.

                Следуя рекомендациям врача, Стас внимательно следил за эмоциональным состоянием своей невесты. Он практически никуда не отпускал ее одну, но однажды, когда Ульяна изъявила желание навестить своих коллег в театре, отказать ей он не смог, тем более, что сестра давно уже просила его сводить на какой-нибудь детский спектакль своего младшего сынишку.


***   

               В субботу как обычно давали «Старика Хоттабыча». И уже на входе начались сюрпризы. Одним из контролеров оказалась Лариса Андреевна. Она мельком взглянула на протянутые ей билеты, уже хотела сказать проходите, но, увидев, что за гости пожаловали сегодня, буквально открыла рот.               
— Ульяна, ты?
— Здравствуйте, Лариса Андреевна. Вы что же теперь, здесь трудитесь?
— Да уж лет пять. А ты, какими судьбами, откуда? Нам же говорили, что ты куда-то уехала. Я тебе тогда звонила, звонила…
                Женщина перевела взгляд на молодого человека.
— Ой! Подождите, это же… это же…
— Да-да, это Стас, — подсказала Ульяна.
— Значит, вы всё-таки вместе. Потрясающе. А это ваш…
— Это сын моей сестры, племянник.
— Ах, да, я помню… племянник. — Она обратилась к мальчику. — Как тебя зовут?
— Вадик, – ответил тот.
— Точно Вадик.
— Вы путаете, — ответил Стас смеясь. — Того мальчика, которого вы помните, зовут Владик, Владислав и ему сейчас почти шестнадцать, а Вадим его младший брат.
— Сколько же лет прошло, — покачала головой женщина, потом, как-то подозрительно уставилась на Ульяну. — А ты совсем не изменилась. Даже странно. Вот Стас, тот повзрослел, возмужал, а ты… Тебе, сколько уже стукнуло?
— Посчитайте сами.
— А зачем, когда и так видно — двадцать пять?
                Ульяна улыбнулась.
— Немного побольше.
— Не может быть. Больше тебе не дашь.

                В дверях скопилось много людей с билетами, Лариса Андреевна продолжила работать, а девушку проводила словами:
— После спектакля загляни за кулисы, поболтаем.   
               
                Прогуливаясь в холле, Ульяна не могла сделать и двух шагов, чтобы к ней не подошел кто-нибудь из переодетых актеров и не поинтересовался, где она пропадала столько лет. Подходили к ней и разносчицы мороженого, и женщины торгующие программками, и в буфете норовили обслужить без очереди. Все искренне радовались неожиданной встрече, улыбались, обнимались, но уже после первых фраз, почти каждый не мог удержаться, чтобы не высказать своего удивления по поводу ее внешнего вида. А вот она, к сожалению, бывших коллег узнавала не сразу.

                Спектакль прошел на одном дыхании. Ульяна постоянно ловила себя на том, что повторяет вместе с актерами все реплики. Она, как ни странно, до сих пор помнила всю постановку наизусть. А после того, как отгремели аплодисменты, и артисты получили заслуженные букеты, девушка предложила Стасу ее не ждать и сразу везти Вадика домой.
— Не волнуйся, я потом доберусь сама. Хочу поболтать с подругами, узнать новости, сам понимаешь…
                Стас выдвинул встречное предложение. Он отвезет племянника сестре и вернется обратно.
— Часа тебе хватит?
— Вполне.
— Тогда жду тебя через час у служебного входа.
— Договорились.
— И смотри, будь там поосторожней.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин…    
                В машине Стас по привычке включил свою любимую радиостанцию, и первое, что он услышал, была песня группы «Ария».
                Голос Валерия Кипелова, растворяясь в салоне автомобиля, неудержимым потоком лился из динамиков: 
 
«Надо мною тишина, небо полное дождя,
Дождь проходит сквозь меня, но боли больше нет!
Под холодный шепот звезд мы сожгли последний мост,
И всё в бездну сорвалось.
Свободным стану я — от зла и от добра.
Моя душа была на лезвие ножа.

Я — свободен, словно птица в небесах.
Я — свободен! Я забыл, что значит страх.
Я — свободен, с диким ветром — наравне.
Я — свободен на яву, а не во сне»...


25.04.2015