Тридцать первый - 3

глава вторая - http://www.proza.ru/2015/04/24/836               


                Глава третья.
                Фут.


Когда-то у меня за спиной были сильные крылья,
Я спешил в те края к тем друзьям, которым я нужен,
А друзья научились летать и меня позабыли...
И зачем мне эти крылья? Я сложил их на перо для подушек.
Когда-то на быструю лодку я поставил белый парус,
Я боялся опоздать к той далекой, что меня ожидала,
А пришел и увидел, что она от меня отказалась...
И зачем мне этот парус? Я сшил из него одеяло.
Когда-то у меня под ногами росли зеленые травы,
Я бродил по полям, и никто не дышал мне в спину,
А теперь кругом пасутся стада, что слева, что справа...
Я скосил эти травы, чтоб набить соломой перину.
                Андрей Козловский.




- Пыля, а тебе не хватит? Ну-ка, скажи "экзистенциональный"!
- Экзистенциональный... - ощутимо напрягшись и даже слегка покраснев, послушно выдал Валерка.
- Нормуль! Валюшка, солнце, ещё по парочке всем! И рыбки! - по-хозяйски распорядился Серёжка Цыплаков, облапив Николая Ивановича. - Климка, чертяка… Гля-ка чё, борода. Где пропадал-то? Презрел родные Уральские горы?

Да нет. Не презрел. Более того, именно эти горы заразили Николая Ивановича странной хворью. В аккурат девятнадцать лет назад. В последний приезд к живым ещё родителям.
Парни тогда уговорили Климкина прокатиться с ними на Северный Урал. Именно там, заучивая названия Торе-Порре-Из и Лунт-Хусап-Сяхл, Николай Иванович понял, что всё… всё, пропал. Или нет, всё, нашел!
Согласитесь, бухнуться в разгаре жаркого лета в хрустально-девственную воду высокогорного минерального озера Лунт-Хусап-Тур, где по преданию во время всемирного потопа умудрился спастись один-единственный гусь (Лунт-Хусап-Тур - "Озеро Гусиного Гнезда"), и тут же, не отходя от кассы, прокатиться на лыжах по сверкающему на солнце вечному снежнику - это что-то!
Потом были единомышленники, Тянь-Шань, Памир… А в прошлом году - Непал и Эверест!
Ну ладно-ладно, не совсем Эверест, одна из соседних вершин, пониже, конечно. Почти на треть ниже, но тем не менее... А до Эвереста дорасти надо. И физически, и морально.
Мало того. Николай Иванович умудрился заразить вирусом альпинизма Ленку, тогдашнюю невесту, а ныне спутницу жизни во всех смыслах, прямом и переносном. Нет-нет, поначалу она, конечно, сопротивлялась…
Но давно ставшая дежурной фраза "Ивановы вон в отпуск в Прагу умотали, а ты… и куда на этот раз?" вдруг стала для неё роковой. А вернее - ответ.
"На Туюк Су - Север Небесных гор…" - молвил Николай Иванович, не особо задумываясь о последствиях.
Доподлинно неизвестно отчего, но это словосочетание подействовало на Ленку как дудочка на кобру.
"Север Небесных гор, о, Боже... А можно, я с вами?" - неосторожно вопросила она.
"Легко! - ответил Климкин. - Только, чур, не ныть!"
Поскольку Ленка особо не ныла, её участь была решена. На долгие годы вперёд...
 
Серёжка Цыплаков порядком раздался и в плечах, и в щеках, и в талии. И лишь в слегка подвыцветших зелёных глазах по-прежнему полыхал пламень хулиганства и бесшабашности. Дорогие джинсы, мягкие кожаные мокасины рыжего окраса и ключи с брелком "porsche", небрежно брошенные на столик, выдавали в нём человека успешного. По провинциальным меркам, понятно.
Николай Иванович знал Цыпу давно. Они восседали на соседних горшках в детском комбинате "Радуга", учились десять лет в классе и три - в одной техникумовской группе. В группе номер двести тридцать пять.

Группа, именуемая "двеститридцатьпятой", считалась в машиностроительном техникуме элитной. Здесь обретались не сопливые девятиклассники, а люди, уже успешно окончившие среднюю школу, то есть умные и весёлые. Кто-то, как староста Семён Малиновский, зачем-то получал второе техническое образование, кто-то, как Климкин, провалился при поступлении в академию, кто-то банально косил от армии, а кто-то, как Цыпа, происходил из потомственной семьи машиностроителей и другой судьбы для себя не видел. Были, надо сказать, и исключения из общего правила в виде наивного недоросля Паздникова, исполняющего ответственные обязанности "мальчика для битья", и не в меру скромного мрачноватого отличника Игоря Смирнова, имевшего странную кличку "Фут". Наверное, это было связано с исключительной косолапостью Смирнова, ведь "foot", как известно, по-английски "нога". А может, это дань его необычайным умственным способностям, ведь "фут" – ещё и закордонная мера длины. В общем, иначе, чем Фут, Игоря никто не звал. Кроме бабушки, с которой он жил, та - исключительно Игорьком. Гораздо позже, уже во время вручения дипломов все удивлённо оглядывались и перешёптывались после произнесения фамилии "Смирнов!" - "…ёлки-палки, а кто это?" и были таки ошарашены, когда на сцену вскарабкался несуразный пухлик Фут, важно поблёскивая очками. 

- Угощаю! Пиры устраиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь, а за все отвечает серебро. - Цыпа неожиданно перекрестился, но, наткнувшись на удивлённый взгляд Николая Ивановича, слегка смутился. - Екклесиаст…
- Цыпа-а… - так и не нашёлся что сказать Климкин.
- Сорок лет Цыпа, - шутливо проворчал Серёжка и поднял кружку, - ну, вздрогнем. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет… и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам... Кстати, там тоже пьют, сам видел.
- Где "там"? - опешил Николай Иванович.
- Ты расскажи, - улыбнулся Пыля, - чего людям головы морочишь?
- Дык… Ладно. Сразу - жалко, что у Наташки на животных аллергия, я бы  эту Кнопу на дачу забрал, - отставив кружку и смеясь глазами, начал Цыпа, - холил бы да лелеял. Короче, каждое лето отправляю девчонок в Фатеево, к сестре. Нечего здесь пыль глотать да гарь нюхать. В тот год отвёз и на зимние каникулы - Наташка того и гляди третьим разродится, а тут ещё с двумя петкайся. В общем, гоп-гоп, поехали! А там Кнопа, лошадка якутская. Смешная такая, ножки коротенькие, сама по грудь, лохматая, глаз не видно из-под чёлки да хвост вечно в репьях, что летом, что зимой. Но добра-ая, чудо… Детям - самое то, благо что слоняется по селу целыми днями, ни жара ей не страшна, ни морозы. То в гости к кому зайдёт, постучит в дверь копытом и что-нить выпросит, то пацанов за кусок хлеба покатает. Потешная животинка и умная… Ну вот, отвёз, а там... Шум-гам на всё Фатеево. То кум председателев Новый год встречает, а мы с председателем-то… неважно. Встречает-встречает, встретить не может. Неделю уже, с самого рождества католического. Узрел мою машину, тут же в гости зазвал. Давай, мол, за Новый год, за Наташку, за наследника будущего. Ну… грех не выпить за наследника-то. Дали. Ещё дали. И ещё. А потом надоели пьяные морды, и свалил я от них. Короче, не дотянул автопилот метров сто до сеструхиного дома. Прицелился Бахус и саданул дуплетом из обоих стволов. Завалил меня в сугроб, гадёныш, шапку снял и перчатки разбросал по дороге.
- Ага, а ещё шарф на забор повесил и в штаны нассал, - заржал Пыля, - заклеймил, так сказать, жертву.
- Это к делу не относится. Ну вот, лежу в сугробе. Муторно. И что за дрянную самогонку пьют в этом Фатеево? Отдыхаю, короче. И даже сны вижу - сижу в кабаре каком-то, сверху музыка, а кругом девки. Всякие-разные. Одни с барабанами маршируют, другие на сцене ноги задирают, третьи по залу с подносиками телепаются, четвёртые за столиками сидят, вино пьют и на меня пялятся. В одних трусах, слышь, блёстках да перьях. Ни дать ни взять - курицы. Но, сука, красивые, словом не передать. Одна особливо приглянулась, белёсая такая, губастенькая и с кудряшками. Подойдёт, виляя бёдрами, склонится так, что еда в горло не лезет, а скорее назад просится, волосьями лоб щекочет, да пофыркивает нежно так. Ну, думаю, придётся закрутить, куда деваться. А музыка всё громче, а ноги всё выше, а подносики всё обходительнее, эх, хорошо. Если есть рай, то это он - так я тогда и подумал. И слёзы по щекам от радости - я чувствовал, нет, я знал, знал, что здесь окажусь…
- Мордой в сугробе… - напомнил Пыля.
- Мде… - очнулся Цыпа. - Ты только не подумай чего, я так-то вообще тогда не пил. Месяца три-четыре. "Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего" - примерно так. А потому что на дне рождении у шурина перебрал малость и задвоилось в глазах. Увидев двух беременных жён и аж четыре дочери, я чуть концы не отдал. Не, Наташка, конечно, справная баба, но когда их две… Короче, пить бросил... пока не разрешится. Но, понимаешь, Новый год, он… раз в году бывает… Так вот, я её, белёсую, спрашиваю - как звать, мол. Молчит. Слёзы мои слизывает да в губы ботексом целится, а язык горячий такой, шершавый. Я ей - что ж мы тут, на людях-то? Ко мне, говорю, или к тебе поедем? Молчит. Прижимается, пихает даже нетерпеливо. И молчит. Немая, что ль? - подумал и ухватил её за косу белую. А она как фыркнет, аж слюна в лицо брызнула… Те, со сцены, сразу пропали, оглядываюсь - и за столиками никого, а белёсая здесь, только вдруг на четвереньки встала да пухнуть начала. И волосатеть. А в руке моей не коса вовсе, а хвост лошадиный и совершенно непонятно, где я и за что меня из рая изгнали. Ну, тут Кнопа к дому побрела, а я за ней пополз. Не выпуская хвоста из рук - темно, деревня, освещения ноль, не видно правильного направления. Ухо ознобил тогда, аж кусок отвалился. Хорошо - пальцы спасли.
Теперь у Кнопы отсек на заднем дворе новый. Внутри автопоилка да кнопка. Чтоб жала, когда гулять захочет или просто скучно станет. Научилась. Но жмёт редко. Показывает - дескать, не за раболепие ваше я тебя спасала. Вот так. В общем, там тоже пьют, так выходит.

Цыпа вздохнул и отхлебнул пива. Рукав стильной рубахи задрался и Николай Иванович увидел чуть выше запястья Цыпы татуировку - красивый и странный иероглиф, похожий на бегущую лошадь.
- Стилизация в честь Кнопы? Или настоящий иероглиф? В смысле - что значит?
- Ерунда… - засуетился Цыпа, расправляя рукав. - Так, баловство.
- Это он в армии сделал, на границе, - улыбнулся Пыля, - Тупо скопировал с бутылки из-под китайской воды.
- Так что означает-то?
- Кипятить! 
- А-ха-ха! - покатился Николай Иванович. - О, не могу… Кипятить... Прокол, однако. Как так, Цыпа? А помнишь, Фут…
Цыплаков, посерьезнев и остановив Климкина жестом, подозвал Валентину.
- По пятьдесят сделай, Валюша, помянем... - Цыпа помолчал, а потом выкрикнул Вальке вслед. - Нормальной!
- Умер Игорь пару месяцев назад, - пояснил Пыля, глядя в стол, - какую-то там прививку ему ставили для работы… От лихорадки, что ли, он же врачом по Африкам всяким пару лет как. И вот...
 
Последний раз с носатым и нескладным Игорем Смирновым, Футом, Николай Иванович виделся лет двадцать назад. Нет, двадцать один, как раз защитили диплом. И не кто-то, а именно застенчивый и тусклый отличник Смирнов, впервые в жизни тяпнув портвейна, предложил добить праздничный вечер в кабаке.
"Уральские пельмени" - зазывно и празднично переливалось неоном. Перед огромными стеклянными дверями ресторана, недовольно мыча, мрачно тусовалась кучка страждущего хлеба и зрелищ народа.
- Посторонись! - рявкнул Малиновский с высоты своего двухметрового роста. Хотел рявкнуть. По факту скорее взвизгнул, отчего сторониться никто и не подумал.
Выстроившись свиньёй, компания решительно протолкалась к дверям. Ну да, конечно - "мест нет". Естественно. Вся страна героически борется с пьянством, а мест в ресторанах по-застойному катастрофически не хватает.
Прямо над обламывающей вывеской, сквозь не очень чистое стекло, деловито взирал куда-то в облачное пространство бородатый и донельзя излампасенный швейцар в кривобокой фуражке.
- Сходили в кабак… - сплюнул Цыпа. - Мест нет. Жабы!
- А давай на лапу этому полосатику дадим, - предложил из арьегарда Фут, хищно щурясь под очками.
- Как это? - оглянулся Климкин. - Ты умеешь?
- Чего тут уметь? Сколько? Пятёрку? - буркнул Фут, поправил очки и, не дождавшись ответа, со шлепком присовокупил к дверному стеклу растопыренную пятерню. Ровнёхонько на уровне носа грозного швейцара. И где он этого нахватался? Естественно, от забитого недотёпы Смирнова такой наглости ну никто не ожидал.
Вздрогнув от неожиданности, бородач моментально сфокусировал отрешённый доселе взгляд на невесть откуда образовавшейся ладони, профессионально и быстро пересчитав количество пальцев. Громыхнул засов. Стеклянная дверь приоткрылась в аккурат на расстояние цепочки и раззявленного для взаимоприятных сообщений среднестатистических размеров рта.
- Сколько вас? - прохрипел швейцар.
- Четверо, - выдохнул в щель облако "трёхсемёрочного" амбре Малиновский.
Швейцар поморщился. Цепочка, звякнув, упала. Дверь распахнулась.
- Э-э-э… - недовольно загудела толпа. - Чё за дела, э-э?
- У них заказано! - прорычал швейцар, придерживая дверь и следя, чтобы мимо его внушительного пуза не просочился внутрь лишний. Пятый.

Сдавая в гардероб куртку, Климкин вместе с одеждой стеснительно передал швейцару (…да-да, он оказался ещё и гардеробщиком) аккуратно сложенную в несколько раз пятёрку. Швейцар, отработанным движением заныкав купюру куда-то в дебри своих сногсшибательных лампасов, положил перед Николаем пачку сигарет "Космос" и коробок спичек.
"Это зачем ещё?" - подумал было Климкин. Но ничего не сказал. Не успел. Его осенило - так ить купил! За пять рублей купил пачку семидесятикопеечных сигарет. Якобы… Ресторан как-никак, какие претензии к ценам?
- Ё-ё-ё… - Цыпа, тщательно причесавшись перед зеркалом, уже стоял у входа в зал. - Это как понимать?
Треть зала откровенно и уныло пустовала.
- Хапуга… - проворчал Климкин, оглянувшись на гардероб. - Мест нет… Куда сядем?
Скромно усевшись за столик в уголке, парни огляделись. Так себе кабак. Танцпол какой-то крикливый, весь мигает и переливается. Абсолютно не в тему. Музыка, судя по всему, предстоит отстойная - умца-умца. Да и девчонки за столиками… Нормальные-то в эту пельменную не ходят, что ли?
- Фрукты не трогать! - зловещим шёпотом прошелестел Климкин, примеряясь оценивающим взглядом к приближающемуся официанту, молодому парню лет двадцати с хвостиком. В смысле - с волосами, собранными сзади в конский хвост на девчачий манер. Строгое указание насчёт фруктов возникло не на пустом месте. Дело в том, что поначалу разогретая портвейном компания попыталась проникнуть в более престижный и двухэтажный ресторан "Космос", но двухэтажный-то он, может, и двухэтажный, а свободных мест в спортзале нижнего уровня не бывало отродясь. Пришлось подниматься наверх, в варьете, отвалив за вход ощутимую часть складочного бюджета. И пока Климкин уговаривал официантку принести водки в комплекте с минимальным набором закусок (...повторюсь, борьба с пьянством цвела самым буйным цветом), потом ходил разбираться к администратору насчёт причин волокиты в обслуживании, оголодавший после портвейна Фут изрядно растеребил гроздь винограда в вазе на столе и оперативно сжевал пару яблок.
- Один салат - сто грамм водки. И точка! А, впрочем, я вас вообще обслуживать не буду, - официантка, зло прищурившись, сверлила взглядом раскрасневшегося и дожёвывающего антоновку Фута, - вы пьяные. Милицию вызову, пожалуй. Ну… так как?
В общем, пришлось уйти. Разориться на салатах, из которых "всё украдено до вас", оставаясь трезвым - это, знаете ли, выше сил дипломированных специалистов. Денег, уплаченных за вход, конечно, никто не вернул. А когда злобная официантка, по пятам преследующая грустную компанию, заорала на всё фойе "Зоя! Этим одежду не выдавай, пусть сначала за фрукты расплатятся!", отчего оглянулась, наверно, половина ресторана… Фу, позорище.
 
- Здравствуйте! - официант разложил на столике стопку зелёных сброшюрованных меню.
- Здравствуйте… - нестройно и настороженно проворчали парни.
Заказав какие-то там салаты, заливное мясо и что-то ещё, Климкин, внутренне напрягшись, наконец-то выдавил из себя крамольное:
- И бутылочку водочки… Можно?
- Почему ж нельзя? - официант, окончив писанину в своём блокнотике, собрал меню. - Ресторан ведь. Пельмени на сколько?
- На двадцать два… - мельком взглянул на часы Николай Иванович. - И знаете…
Уже развернувшийся было официант с готовностью тормознул.
- Мы планируем откушать за вечер бутылочки две… - осторожно выдал Климкин, пробуя почву заведения, как пробуют ногой лёд перед последней весенней рыбалкой.
- А то и три! - громко уточнил вконец распоясавшийся Фут. - Как пойдёт...
- Да хоть пять! - улыбнулся официант, оказавшийся вполне симпатичным парнем. Хоть и с хвостом.
- Фу-у-уф, - выдохнул Малиновский, - Я аж взмок от напряжения. А здесь ничего вроде...
Николай, довольно откинувшись на спинку стула, осмотрелся. И правда - ничего. Уютненько. Танцпол офигенный, красочный такой. Музыка неплохая, душевная. Да и девчонки за столиками очень даже симпатичные…

- Хорошо посидели, Климка, ага? - Цыпа каланчой торчал рядом, теряясь головой стоял в густых уральских сумерках.
- Ага… - прохрипел Николай, отчаянно цепляясь за чахлое деревце. Ему было дурно. Двадцатидвухчасовые пельмени настойчиво просились наружу.
- А ты п-почему в Футовой ку… куртке? - запинаясь, поинтересовался Малиновский.
- Номерки перепутал, наверное… - икнув, пожал плечами Климкин. - Где он, Футяра этот? Разухарился, отличник… Видели, как он плясал? Даже я так пошло не могу. Короче, понесло косого на забор... Ё-моё, да сколько ждать можно?
Николай Иванович неверной походкой направился обратно в ресторан.
Странно… В фойе никого похожего. В зале тоже.
Хммм… Климкин растерянно толкнул дверь туалета. И обомлел - парочка крепких бритоголовых мужичков со знанием дела возила ногами по грязному полу застенчивую гордость техникума. В новой куртке Николая Ивановича!
- Э-э! - бросился на выручку согруппника и куртки Климкин. - Охренели?
- Будет знать, как наших баб клеить… - один из мужиков презрительно плюнул в сторону мычащего что-то Фута. Не попав, к счастью. Ни в того, ни в куртку.
Фут? Клеить? Что за бред?
Разъярённо хлопнув дверью, мужики вышли. Климкин помог Футу подняться и разыскать в недрах пиджака предусмотрительно убранные на сохранение очки, без которых тот был сродни кроту, и с ужасом обозревая то, что ещё совсем недавно было довольно-таки дорогой импортной болонью. Сдав выкрикивавшего воинственные лозунги пострадавшего на руки товарищам и вернув себе изгвазданную верхнюю одежду, Николай вернулся в туалет. Почистить пёрышки, не идти же в таком виде. Да, лишнее подтверждение постулата, гласящего, что самые распространённые причины проблем - бабы и ботаны…

- Валентина! - выкрикнул Цыпа, отчего Николай Иванович вздрогнул. - Да ну его, это пиво, кто ж такое за встречу-то пьёт? А давай-ка беленькой нам… пока литрушку, там видно будет… Да нормальной, смотри!



* продолжение - http://www.proza.ru/2015/05/08/1093